Он ел разогретый суп в своей тихой кухне и чувствовал странное облегчение. Впервые за три месяца еда была по-настоящему горячей. Петр Иванович медленно помешивал ложкой.
В доме сына было всегда холодно. Не из-за температуры — батареи работали исправно. Холодно было по-человечески. Леша с Вероникой либо яростно ссорились, бросая друг на друга злые взгляды, либо часами не разговаривали, делая вид, что другого не существует.
В их ледяной атмосфере его собственная жизнь тоже будто замерзала — никто не спрашивал, как прошел его день, никто не замечал его присутствия. Даже еда казалась холодной, сколько бы он ни грел ее на плите.
Три месяца назад Зины не стало. Сорок один год вместе — и вдруг пустота. Леша, их единственный сын, позвонил через неделю.
— Пап, переезжай к нам, — в голосе сына звучала то ли забота, то ли обязанность. — Нечего тебе одному в четырех стенах.
Петр Иванович согласился не сразу. Что-то внутри сопротивлялось. Но разве можно отказать родному сыну? Особенно когда тот впервые за долгие годы проявил инициативу.
Переезд в трехкомнатную квартиру Леши и Вероники в новостройке на окраине города должен был стать началом новой жизни. Петр Иванович даже купил тапочки — синие, с закрытым носом, как любила Зина. «Ей бы понравилось, что я не один», — думал он, складывая вещи в старый чемодан.
Первый день прошел в суете. Вероника улыбалась, показывая комнату, где ему предстояло жить. Маленькая, но светлая. С видом на детскую площадку.
— Дедушка с нами будет жить, — объявила она шестилетнему Илье.
Мальчик смотрел настороженно, крепко сжимая в руках игрушечный вертолет.
— Дед, а у тебя игры есть на телефоне? — это было первое, что спросил внук.
— Нету, Илюша. Я по старинке живу.
— Жалко, — разочарованно протянул мальчик и убежал в свою комнату.
Но оказалось, всё не так просто.
В тот вечер они ужинали вместе. Леша рассказывал о своей работе в строительной компании, где он занимался закупками материалов. Вероника кивала, иногда вставляла комментарии.
Петр Иванович пытался вникнуть, но чувствовал себя лишним. Когда он начал рассказывать про свою бывшую работу на почте, Леша незаметно взял телефон и погрузился в экран.
К концу недели Петр Иванович понял главное: в этой квартире его не ждали. Он был как гость, который задержался слишком долго. Лишний предмет мебели в уже обставленной комнате.
***
— Тебе не кажется, что ты обещал совсем другое? — голос Вероники из-за закрытой двери спальни звучал приглушенно, но отчетливо.
— А что я должен был сделать? Оставить его там одного? — огрызнулся Леша.
— Но мы не можем так жить! Я не могу расслабиться в собственном доме! У нас и так проблем выше крыши!
— Он только что потерял маму, дай ему время…
— Уже три месяца прошло! Я не подписывалась на это!
Петр Иванович сидел в своей комнате, прижавшись спиной к стене. Каждое слово впивалось иглой. Он знал, что не должен подслушивать, но разговор был таким громким, что стены не спасали.
В те дни ему казалось, что он всем мешает.
***
Утром Вероника сделала вид, что ничего не произошло. Разливала кофе, спрашивала, как спалось. Петр Иванович улыбался в ответ. Но даже эти обычные утренние разговоры казались ненастоящими — вежливость вместо искреннего интереса, дежурные фразы вместо настоящего общения. Холодные слова, холодные взгляды.
Дни складывались в недели. Петр Иванович старался быть незаметным. Вставал раньше всех, чтобы успеть в ванную. Готовил себе еду сам, хотя Вероника говорила, что это лишнее. Пытался играть с внуком, но тот предпочитал планшет.
А вечерами… Вечерами квартира наполнялась напряжением. Леша возвращался с работы раздраженным. Вероника встречала его с таким же настроением. Они говорили друг с другом сквозь зубы, будто удерживая что-то внутри.
— Ты опять задержался.
— У меня работа, ты знаешь.
— Конечно, знаю. Работа важнее семьи.
— Не начинай.
Петр Иванович уходил в свою комнату, включал телевизор погромче, чтобы не слышать. Но звуки ссоры все равно прорывались сквозь старые советские фильмы.
Однажды Илья забрался к нему под одеяло.
— Деда, а почему мама и папа все время ругаются?
Петр Иванович обнял внука.
— Устали, наверное.
— Из-за меня?
— Что ты, конечно нет! — Петр Иванович крепче прижал мальчика. — Взрослые иногда устают и забывают, как разговаривать по-хорошему.
Илья задумался, теребя край одеяла.
— А бабушка Зина тоже с тобой ругалась?
— Бывало, — улыбнулся Петр Иванович. — Но потом мы всегда мирились. Знаешь, почему?
— Почему?
— Потому что любили друг друга. Даже когда сердились.
***
Однажды он сварил любимый гороховый суп. С копченостями, как делала Зина. Запах стоял по всей квартире — домашний, теплый.
— Что это за запах? — Вероника скривилась, войдя на кухню.
— Суп гороховый, — с гордостью ответил Петр Иванович. — Зинин рецепт. Хочешь попробовать?
— Нет, спасибо, — она открыла окно. — Петр Иванович, может, не стоит готовить такие… ароматные блюда? Запах въедается в шторы.
Вечером, когда все собрались за ужином, Леша мельком глянул на кастрюлю с супом.
— Пап, а нельзя было что-нибудь попроще сварить? — поморщился он. — Запах на всю квартиру.
— Это же мой фирменный, — растерялся Петр Иванович. — Твой любимый раньше был.
— Ну, это раньше, — пожал плечами Леша. — Сейчас мы такое не едим.
Суп так никто и не попробовал.
Через два с половиной месяца после переезда Петр Иванович перестал готовить. Он все чаще вспоминал свою однокомнатную квартиру. Хрущевка на четвертом этаже, без лифта. Маленькая, но своя.
Там каждая вещь хранила память о Зине. Тут же он даже фотографию жены, которую привез с собой, редко доставал из чемодана — казалось неуместным выставлять что-то личное в этом чужом доме.
— Петр Иванович, вы бы могли посидеть с Ильей в субботу? У нас с Лешей дела, — Вероника стояла в дверях его комнаты, не поднимая глаз, будто выполняла неприятную обязанность.
— Конечно, — кивнул он с улыбкой, радуясь возможности провести время с внуком.
— Спасибо, — она развернулась, чтобы уйти, даже не взглянув на него.
Это были единственные слова, которые они сказали друг другу за весь день.
***
В субботу Леша и Вероника разошлись по своим делам — он на встречу с друзьями, она по магазинам. Петр Иванович остался с внуком.
— Илюш, хочешь, я тебе истории расскажу? Про твоего папу, когда он маленький был?
Мальчик оторвался от планшета:
— А про роботов истории есть?
— Нет, про роботов не знаю. Зато знаю, как твой папа однажды на дерево залез и спуститься не мог. Пришлось пожарных вызывать.
— Прям настоящих? С сиреной? — глаза Ильи загорелись.
Впервые за долгое время Петр Иванович почувствовал себя нужным.
Они провели вечер за настольной игрой, которую Петр Иванович нашел в шкафу. Старая экономическая игра с потертыми карточками. Илья быстро освоил правила и с азартом скупал компании.
— Деда, а ты жульничаешь! — смеялся он, когда Петр Иванович делал вид, что забыл заплатить.
— Я? Никогда! — он подмигивал внуку, и они оба хохотали.
Когда Леша и Вероника вернулись, мальчик уже спал. А игра так и осталась на столе — недоигранная, с фишками на поле.
— Что это? — спросил Леша.
— Играли с Илюшей, — улыбнулся Петр Иванович. — Нашел у вас в шкафу. Хорошая игра.
— А, это, — Вероника поморщилась. — Давно собиралась ее выбросить. У него полно современных игр на планшете.
— Ему понравилось, — тихо ответил Петр Иванович.
Леша небрежно сгреб карточки в коробку.
— Планшетные игры развивают реакцию и мышление. А это все устарело.
***
Через неделю после их игры Петр Иванович услышал очередную ссору.
— Я не могу больше! Ты постоянно задерживаешься! Мы месяцами не разговариваем нормально! — кричала Вероника.
— У меня работа, я обеспечиваю семью, — устало огрызался Леша.
— Какая семья? Мы просто живем в одной квартире! Даже твоему отцу до нас дела нет — он только и делает, что смотрит в окно и вздыхает!
— Он скучает по маме, ты же понимаешь…
— Меня не волнует! Я не могу так жить! Что-то должно измениться!
Наступила тишина, и Петр Иванович задержал дыхание, ожидая ответа сына. Но слов не последовало. Только хлопнула дверь, и кто-то вышел из квартиры.
Той ночью Петр Иванович не спал. Лежал, глядя в потолок, и думал о Зине. О том, как они прожили вместе сорок один год, и в их доме всегда было тепло. Даже когда ссорились, все равно чувствовали друг друга.
Здесь же, в квартире сына, он был словно призраком — его присутствие замечали, но не видели его самого. Леша и Вероника были слишком заняты своими проблемами, чтобы заметить его одиночество.
Что бы сказала Зина сейчас? Наверное, погладила бы по плечу и прошептала: «Петь, не мучай себя. Возвращайся домой».
Утром он встал раньше всех. Тихо собрал вещи в тот же старый чемодан. Положил на стол конверт с деньгами — половину своей пенсии. Вышел из квартиры, аккуратно закрыв дверь.
Автобус привез его к родному дому через сорок минут. Петр Иванович поднялся на четвертый этаж, останавливаясь на каждом пролете, чтобы перевести дыхание. Открыл дверь своим ключом.
В квартире пахло нежилым — пылью и застоявшимся воздухом. Но это был его запах. Его дом.
Петр Иванович открыл окно, впуская воздух. Разложил вещи. Дошел до магазина, купил продукты. Вернулся домой и быстро сварил себе простой куриный суп с вермишелью. Поставил тарелку на стол и сел обедать.
Суп был горячим. Настоящим. Как и должен быть.
Телефон зазвонил ближе к вечеру.
— Пап? — голос Леши звучал растерянно. — Ты где?
— Дома, сынок.
— В смысле дома? Мы тебя обыскались!
— Я вернулся к себе. Так будет лучше для всех.
— Но… — Леша запнулся. — Почему ты не сказал?
Петр Иванович помолчал, подбирая слова.
— Знаешь, сынок, мне так лучше, — просто ответил Петр Иванович. — Вам сейчас и без меня непросто. Разберитесь сначала между собой.
— Я приеду, — быстро сказал Леша.
— Не сегодня, — мягко ответил Петр Иванович. — Дай мне немного побыть одному. Я в порядке, правда.
***
Леша приехал через два дня. Один, без Вероники. Выглядел виноватым.
— Пап, ты как тут? — Леша неловко топтался на пороге кухни, не зная, куда деть руки.
— Нормально, — Петр Иванович поставил перед сыном чашку чая. — Спокойно.
— Послушай… — Леша запнулся. — Мы не хотели, чтобы так вышло.
Петр Иванович пожал плечами:
— Ничего страшного. Просто у вас своя жизнь, у меня — своя.
Они помолчали. Петр Иванович смотрел в окно на соседний дом. Леша крутил в руках чашку, не зная, что сказать.
— Слушай, пап, — вдруг сказал Леша, — а вы с мамой… вы же как-то сорок лет прожили и не разбежались.
— Сорок один, — поправил Петр Иванович.
— Да. Как вам удалось?
Петр Иванович посмотрел на фотографию Зины.
— Мы не были идеальной парой, Леш. У нас тоже бывали сложные времена. Обижались, злились, могли неделями ходить, едва перебрасываясь парой слов. Но всегда находили способ помириться и вспомнить, почему мы вместе.
Леша вздохнул.
— А у нас с Вероникой уже ничего не осталось, честно говоря. Вроде живем вместе, а как чужие.
— Давно?
— Не знаю… Как Илья родился, может. Устаем оба. Я на работе дневал и ночевал, чтобы на ипотеку хватало. Она с ребенком. Когда-то любили друг друга, а сейчас как соседи.
Петр Иванович кивнул.
***
Леша стал заезжать раз в две-три недели. Иногда один, иногда с Ильей. Их отношения с Вероникой оставались сложными — Петр Иванович понимал это по тому, как сын отводил глаза, когда разговор заходил о семье.
— Как дела дома? — осторожно спрашивал Петр Иванович.
— Нормально, — отвечал Леша. И тут же переводил разговор.
Но однажды он привез Илью на все выходные.
— Пап, присмотришь за ним? Нам с Вероникой нужно… поговорить. Серьезно поговорить.
Петр Иванович не спрашивал ни о чем. Просто кивнул.
***
Все выходные они с внуком клеили модель самолета, который Петр Иванович купил специально для такого случая. Ходили в парк. Пекли блины. В воскресенье вечером приехал Леша — один, уставший, но с каким-то внутренним спокойствием.
— Ого, какая модель! — сказал Леша, разглядывая собранный самолет. — Сами сделали?
— Да! — гордо ответил Илья. — Мы с дедом целый день клеили! Смотри, как детально все сделано, даже приборы в кабине видно!
Леша осторожно взял модель, повертел в руках, рассматривая мелкие детали.
— Отличная работа.
Илья с гордостью показывал отцу все детали модели. Леша внимательно смотрел. Петр Иванович наблюдал со стороны, довольный тем, как внук увлеченно рассказывает о процессе сборки.
Потом, когда Илья уснул, они сидели на кухне.
— Мы решили попробовать еще раз, — тихо сказал Леша. — Разъехаться на время. Подумать. Потом, может, снова сойтись. Я пока у друга поживу.
— А Илья?
— С Вероникой. Но я буду забирать его часто. И к тебе привозить. Ему с тобой хорошо.
Петр Иванович кивнул.
— Знаешь, пап, — вдруг сказал Леша, — ты правильно сделал, что ушел от нас тогда. Мы с Вероникой ругались постоянно. И тебе, наверное, хуже было, чем одному.
Петр Иванович пожал плечами:
— Всем бывает тяжело.
— Спасибо, что не осуждаешь.
— За что? Вы сами разберетесь. Главное, чтобы Илья не страдал.
***
Петр Иванович привык к своей тихой жизни. Иногда ему не хватало Зины — особенно по утрам, когда просыпался и не сразу вспоминал, что ее больше нет. Но вечера проходили спокойно: телевизор, книга, иногда звонок от Леши.
Сын приезжал реже — был занят на работе, снимал квартиру, забирал Илью на выходные. С Вероникой они не сошлись, но и не поссорились окончательно. Просто стали жить отдельно.
Однажды в апреле Леша заехал вечером — один, без предупреждения.
— Пап, знаешь, я тут думал… Может, поедем летом на дачу? Втроем — ты, я и Илья. Как раньше.
Петр Иванович улыбнулся.
— Поедем, конечно.
Когда Леша ушел, Петр Иванович достал фотографию Зины.
— Слышала? На дачу зовет. Как думаешь, ехать?
Конечно, она не ответила. Но Петр Иванович знал, что она бы сказала: «Езжай, Петя. Жизнь продолжается».
Он поставил чайник. На улице уже стемнело, но дома было тепло. Петр Иванович достал кастрюльку с супом, разогрел и сел за стол.
Суп был горячим. Настоящим. Как и должен быть.
Может, одиночество — и правда не наказание. А время, чтобы понять, кто ты без других людей. И что теплота внутри не зависит от того, сколько людей вокруг.
