В пятницу вечером, когда нормальные люди разваливаются на диванах с пиццей и сериалами, Мария вцепилась в пульт и с каменным лицом щёлкала каналы. Кошка Варвара, плюнув на хозяйкину нервозность, свернулась клубком под батареей. В квартире пахло кофе, жареным луком и надвигающимся конфликтом.
— Опять ты смотришь эти новости, — пробурчал Алексей, заходя в комнату с бокалом вина. — Лучше бы поставила что-нибудь расслабляющее. Комедию там… или хотя бы футбол.
Мария не отреагировала. Глаза у неё были сухие, как будто она плакала и высохла. Она молчала. Это было куда страшнее крика.
— Маш, ты чего? — мягко спросил Алексей, присаживаясь рядом. — Опять мама?
Мария сделала вид, что не услышала. Он вздохнул.
— Ну, только не начинай, ладно? Она же просто предложила. Я даже не согласился.
— Предложила? — Мария повернулась к нему медленно, будто робот, у которого только что закончился ресурс терпения. — Она не предложила. Она настояла. И даже прислала тебе скан заявления о временной регистрации. На нашего Игоря. В нашу квартиру. Где живём мы. Вдвоём.
— Ну да, ну да, — Алексей почесал затылок. — Она просто переживает. Он всё-таки мой брат.
— Угу, и твоя мама. Только ты уже не в мамином животе, а живёшь с женой. И если ты не заметил — я не твоя мать, а твоя жена. Жи-на. Женщина. С психикой. Которая работает из дома, потому что офисных идиотов не выносит. И эта женщина очень не хочет, чтобы в её ванной плавали чьи-то мужские трусы размера XL, и чтобы по утрам она натыкалась на жирные следы от шавермы в микроволновке.
Алексей отхлебнул вина и промолчал. Это была его излюбленная тактика — «может, само рассосётся». В этот раз — не рассосалось.
— Маш, ну он же мой брат. Ты понимаешь, что Игорь сейчас в тяжёлом положении?
— Ага. Очень тяжёлом. Телефон новый — новее, чем у тебя. Куртка — такая, что наш сосед Санька в ней бы себя на бригадирскую свадьбу повёл. И вечно жрёт в кафе. Он не в тяжёлом положении. Он просто обленился до стадии паразита.
— Ты перегибаешь, — мрачно сказал Алексей.
— Нет, Алексей, — она повысила голос, — это ты сгибаешь. Себя, меня, весь наш брак. Он тебя доит, а ты всё молчишь. Как корова на дойке. Только не мычит.
Он резко встал, прошёлся по комнате, потом сел обратно, потерев лицо. Было видно, что ему и стыдно, и раздражает.
— Слушай, ну это на время. Пока подработку найдёт. Устроится — съедет.
Мария встала. Голос её был сталью, хотя в глазах уже плескалось что-то тёмное.
— Подработку? Он не ищет её. Он ищет, кто ему принесёт поесть и включит телевизор. А потом скажет: «Не мешай, я в процессе становления личности». Я уже видела, как он «работает» — на твоём дне рождения он восемь часов крутил спиннер и плевал семечки на балкон.
— Ну ты и преувеличиваешь…
— Ладно. Тогда скажи это прямо. Ты согласен, чтобы он жил с нами?
Алексей запнулся.
— Это же ненадолго…
— Я не про срок. Я про принцип. Ты согласен, чтобы он жил у нас?
Он поднял на неё глаза. Глаза были уставшие, замученные. Такой он выглядел только после встреч с налоговой.
— Ну… да. Если это поможет.
Мария кивнула.
— Тогда ты выбираешь. Или он, или я. Всё просто.
— Маш… — он привстал, испуганный. — Ну ты чего, ты не можешь так…
— Могу, — спокойно ответила она. — Игорь твой брат. Но я не твоя медсестра. Я не обязана жить с посторонним мужчиной, который не в состоянии даже грязную посуду выкинуть. Если ты его пустишь — я уйду. Всё честно.
Они молчали минуту. Потом он отвернулся. И это была точка. Или запятая. Тогда они ещё не знали.
На следующее утро Мария проснулась одна. Варвара спала у неё на животе, урча, как бензопила. На кухне было тихо. Алексей ушёл рано. Она встала, сварила себе кофе, посмотрела в окно. Весна. А внутри — ноябрь.
Тут зазвонил домофон. Она подошла и машинально сняла трубку.
— Мария Павловна? Это курьер. Тут… э-э… парень с сумками. Сказал, его пустить должны.
Мария застыла. Потом закрыла глаза.
Он сделал выбор.
Через полчаса Игорь, с довольной рожей и двумя чемоданами, ввалился в квартиру.
— Ну здарова, невесточка, — широко улыбнулся он. — Вот и снова мы вместе! Почти как в пионерлагере, только душ есть и мама не ругается.
— Зато я ругаюсь, — мрачно ответила Мария.
— Да ладно, не кипятись, — он скинул ботинки, один — мимо коврика. — Я вообще-то с характером лёгким. Где тут у вас халат домашний? А то в своём как-то… неуютно.
Она смотрела на него, как хирург на аппендицит. Знала, что придётся вырезать. Но пока — придётся потерпеть.
Вечером вернулся Алексей. С букетом.
— Цветы в качестве компенсации? — спросила Мария, даже не взглянув.
— Маш, ну я не мог… Он правда на мели. Мама вся извелась. Это же ненадолго.
— Угу. Как твой прошлый отпуск. «На недельку». А я потом три месяца носки твои стирала, потому что ты их забыл у матери.
— Ну ты же не уйдёшь… правда?
— Не сегодня, — ответила она. — Я хочу, чтобы ты сам понял, кого ты пустил в наш дом. Я не уйду. Пока. Но я буду считать. День за днём. Как часы в мине.
— Ты о чём?
— О том, что если твой брат не уйдёт сам — уйду я. С вещами. И с Варварой. А ты останешься с ним. Посмотрим, кто из нас лучше стирает носки и не орёт по ночам.
Ночь была длинной. Где-то хлопала дверь. Кто-то шаркал тапками. Кто-то жевал чипсы. Телевизор гудел до двух. Алексей лежал с открытыми глазами. Мария не спала. Варвара сбежала под диван.
Ольга Петровна звонила ровно в девять утра.
— Лёшенька, как он устроился? Ой, слава Богу, что ты с женой у меня такой понимающий. А Мария-то как? Не капризничает?
Мария в этот момент стояла рядом. И слышала каждое слово. Улыбалась. Без радости.
Мария была человеком выдержанным. Она могла спокойно выслушать пьяную соседку снизу, которая путала ее с Наташей из третьего подъезда. Могла вежливо улыбаться в «Пятёрочке», когда кассир третий раз спрашивал, есть ли у неё карта лояльности. Но в этот вечер, сидя за столом, уставленным тарелками и пластиковыми контейнерами из доставки, Мария молчала. И молчание это было не то чтобы грозовым — оно было ледяным, как морозилка, в которую засунули испорченную селёдку.
Алексей тянул вилкой пельмени, поглядывая на жену сбоку.
— Может, всё-таки не будем вот так? — осторожно начал он, — Он же не навсегда. Только на месяц-два. Максимум три…
Мария положила вилку на край тарелки, как оружие после выстрела.
— Давай начнём с того, что ты не спросил. Ты поставил меня перед фактом, Лёш. Просто по факту. Мой брат едет жить с нами. Точка. А где запятая?
— Маша, я тебя умоляю… Ну он же не чужой. Это же мой брат.
— Именно. Твой брат. Не мой. Не сосед. Не дальний знакомый. А твой кровный, избалованный, наглый родственник, который последние три года не работает, но живёт лучше, чем мы. Знаешь, у кого еще такие родственники бывают? У персонажей из «Дома-2».
Алексей вздохнул и встал из-за стола.
— Ну не выгонять же его на улицу.
— Почему бы и нет? Очень даже воспитательно. Пусть узнает, каково это — искать хостел с двумя звездами и общим душем. Тебе бы это не помешало в двадцать пять. А ему в тридцать два самое время.
Мария не кричала. Она говорила ровно, почти тихо. От этого Алексею становилось еще хуже. Он не знал, что ответить. Игорь, конечно, не подарок. Но он же брат. Брат, мать, семья… А Маша… Маша была чужая. Вроде бы своя, но в такие моменты — как будто не по крови. И это пугало.
Через два дня в квартире появился Игорь.
В футболке с логотипом какой-то криптобиржи, в белых кроссовках и с блестящим чемоданом, который выглядел дороже Машиного ноутбука. Он распахнул дверь, как победитель шоу «Холостяк».
— Ну здравствуй, уют, — широко улыбнулся он, и, не снимая обуви, прошёл на кухню.
Мария на секунду растерялась. Потом вернулась в норму.
— Слушай, ты, лендлорд. Разуваемся. У нас тут не «Плаза Отель».
— О, сорян, Машуль, — пробормотал Игорь, стягивая кроссовки, — Просто так устал… С вокзала ехал, как к короне на приём.
— Надо было на карете, с золотыми ручками. Или на вертолёте, раз уж ты такой усталый, — Мария прошла мимо и громко открыла холодильник. — Продукты покупаешь себе сам. Стирка — раз в неделю. Если хочешь, чтоб тебя кормили и гладили, тебе надо было в детдом устраиваться, а не к нам.
Игорь усмехнулся.
— Вот это вайб, конечно. Прямо как дома у мамы.
Первую неделю Игорь вел себя тихо. Видимо, оценивал территорию. В основном сидел в комнате на диване, смотрел YouTube, ел куриные наггетсы и общался с кем-то по видеосвязи. Только однажды, в пятницу, устроил мини-дискотеку в ванной — «Руки вверх» на всю квартиру и душ, льющийся полтора часа. Мария подала это Алексею с каменным лицом:
— Если ты думаешь, что я буду жить с гидроакустическим торпедным аппаратом в санузле — ты ошибаешься. Следующий раз зальём соседей снизу — ты пойдешь им объяснять, что у нас Игорь, он же принц воды.
Алексей пытался сгладить углы, но ситуация ухудшалась. В воскресенье Игорь без спроса достал из морозилки Машин любимый лосось, разморозил, посолил и пожарил с чесноком.
— Мааааш, — весело крикнул он из кухни, — Я тут твой лосось разогнал! Вышло огонь. Хочешь куснуть?
Мария вошла на кухню и посмотрела на Игоря, как судья на подсудимого.
— Это был не просто лосось. Это была моя терапия. Мой персональный антидепрессант после твоего визита. А теперь он — твоя жертва. Где мой адвокат?
— Я ж не знал, — виновато развёл руками Игорь, — Ты ж не подписывала его.
— А теперь слушай, — она вытерла руки о полотенце, — Ещё раз тронешь что-то моё — тебя найдут с рыбным дыханием в ближайшем лесу.
Мария всё чаще задерживалась в ванной. Брала туда ноутбук, включала кино, просто сидела. Алексей пытался поговорить:
— Маша, давай как-то по-другому. Я понимаю, он не подарок. Но и ты… ты ведёшь себя, как будто он не человек, а таракан, которого мы приютили.
— Нет, тараканы честнее, — холодно отвечала она, — Они не притворяются, что ищут работу.
На третий понедельник Игорь объявил:
— Я нашёл подработку! Буду вести стримы. Реальные деньги, между прочим. Уже начали донатить!
— Прекрасно, — сказала Мария, — Слышала, теперь можно и в «Тануки» поесть, а не мои макароны с кетчупом жевать.
Алексей снова попробовал помирить всех.
— Маша, ну правда. Ну не может же он сразу стать айтишником. Пусть делает, что может.
— Лёша. Он не хочет становиться айтишником. Он хочет быть ютубером. Какой следующий шаг? Снимать ролики, как он ест доширак?
К концу месяца ситуация стала критической. Игорь однажды влез в Мариин шкаф. Да, по ошибке. И да, искал зарядку. Но факт остался фактом: чужой человек без спроса роется в её вещах.
— Всё, — сказала Мария, — Это была последняя капля. С завтрашнего дня — или я, или он.
Алексей молчал.
Мария смотрела на него и поняла: он не выберет. Он будет тянуть до последнего. Делать вид, что всё не так страшно. Надеяться, что само рассосётся. Мужчина-нейтральная территория.
Она пошла собирать чемодан.
— Куда ты? — растерянно спросил Алексей, стоя в коридоре.
— На квартиру к подруге. Надо подумать. Я люблю тебя, Лёша. Но я не могу жить в коммуналке с твоей мамой по телефону и братом в трусах по квартире.
Игорь вынырнул из кухни с бутербродом.
— Маш, ну ты не кипишуй. Я ж тебе зарядку положил обратно…
— Отлично. А я — себя. В чемодан.
Она накинула пальто, схватила сумку и вышла. Дверь захлопнулась с таким звуком, как будто вместе с ней ушла стабильность.
Алексей остался стоять в коридоре. Игорь жевал, ухмыляясь.
— Слушай, может, мы её обратно как-то? Ну, придумаем чё…
Алексей сел на скамейку у стены и вдруг сказал тихо:
— Я, кажется, всё потерял.
И только тогда по-настоящему понял, сколько много Мария для него значила.
Мария сидела на диване в маленькой, но уютной квартире Ирины, своей школьной подруги. На коленях — чашка с мятным чаем, под боком — плед, из динамика ноутбука лениво журчал голос ведущего вечернего шоу. Но Мария его не слушала. Она думала.
Не столько о Лёше — о себе.
Когда ты тащишь всё на себе — бюджет, быт, отношения — сначала кажется, что ты сильная. Но потом вдруг просыпаешься утром и не можешь вспомнить, когда в последний раз тебя кто-то спрашивал: а тебе как удобно?
— Всё-таки ты ушла, — сказала Ира, появляясь из кухни с куском шарлотки. — Даже не верится.
— Я и сама в шоке. Я всегда была за компромиссы. Но тут… — Мария вздохнула. — Ты не представляешь, каково это: просыпаться, а на кухне кто-то жарит сосиски в трусах и слушает Фейса на громкости атомного взрыва.
— Представляю. У меня был бывший, который так делал. Но у него хотя бы был пресс. А у твоего Игоря, прости, вместо пресса — аренда живота.
— Не в теле дело, Ира, — мрачно отозвалась Мария. — В границах. Он — не граница. Он — вторжение.
— И Лёша не встал на твою сторону?
Мария помолчала.
— Он не умеет выбирать. Он всегда старается, чтобы все были довольны. Только вот я не «все». Я одна. И я устала быть фоновой женой.
— Блин, Маш, ты прямо как из сериала. Только у тебя пижама без пайеток.
Обе рассмеялись. Но в глазах у Марии смех быстро сменился тревогой. Она скучала. Несмотря ни на что — по дому, по запаху Лёшиного одеколона, по привычке ругаться на разбросанные носки. Удивительно, как быстро привыкаешь к комфорту. И как больно становится, когда этот комфорт превращается в общежитие.
Алексей за эти три дня постарел лет на десять. Он пытался дозвониться до Марии, но та не брала трубку. Писал, умолял, присылал гифки с котиками и сердечками — ноль реакции.
А Игорь тем временем чувствовал себя вполне уютно. Он заказал пиццу, разложил пульт от телевизора под боком и даже пригласил в гости какую-то Дашу из Telegram.
— Ты совсем с ума сошёл? — рявкнул Алексей, когда увидел на кухне блондинку в лосинах и с кофейным стаканом. — Ты что, девушек сюда таскаешь?
— А чё такого? Маша же уехала. Ты один. А я — вообще как бы не против веселья.
Алексей смотрел на него с какой-то странной смесью тошноты и ярости.
— Уходи. Немедленно.
Игорь хмыкнул.
— Ты серьёзно? Вот так? Из-за одной женщины?
— Нет. Из-за того, что ты — паразит. И я это наконец понял.
— Ну и ладно, — буркнул Игорь, — Всё равно эта хата как-то холодная. Без вайба. Без души. Ты с ней, видимо, давно не…
— Уходи. Сейчас же.
Вечером Алексей стоял в пустой квартире. Он убрал со стола, протёр кухню, даже постирал полотенца. Всё, чтобы отвлечься. Потом подошёл к комоду и достал старую коробку, в которой когда-то были кольца. Не обручальные, нет. Те самые, серебряные, которые они с Машей купили за смешные деньги в первый месяц отношений. Тогда у них было всё: один матрас на двоих, лапша быстрого приготовления и счастье.
Он посмотрел на кольцо. Потом набрал её.
— Привет, — сказал он, когда она ответила. — Я… Я выгнал его.
Пауза.
— Ты не обязан был.
— Я обязан был не превращать наш дом в притон. Я поздно понял. Прости.
Мария молчала. Потом сказала:
— Я приеду. Но не навсегда. Посмотрим. Если он ещё там — уеду обратно.
— Он уехал. С чемоданом и пиццей. Думаю, к Даше.
— Отлично. Надеюсь, Даша любит стримы с тупыми анекдотами.
Они оба засмеялись.
Мария вернулась в пятницу. Вошла в прихожую, сняла ботинки, поставила сумку.
Квартира была чище, чем обычно. И тише. Алексей стоял на кухне, нервно поправляя скатерть.
— Привет, — сказал он. — У тебя есть выбор. Всегда был. Я просто… Я хотел, чтобы ты знала — теперь я за тебя. Не за кого-то, не между кем-то. За тебя.
— Хорошо, — кивнула Мария. — Тогда начнём с твоей мамы. Её больше не устраивает «созваниваться каждый день», она устраивает допросы. Вчера она написала мне в WhatsApp: «Мария, вы что, разошлись? А кто теперь будет стирать Лёше носки?»
Алексей побледнел.
— Я поговорю с ней.
— Поговоришь. И ещё кое-что.
Она пошла в спальню. Вернулась через минуту с тапками. Игоря.
— Вот. Пусть он не забудет. Он оставил их под кроватью. Видимо, как метку.
Алексей взял тапки, как будто они были заражены.
— Выброшу.
— Нет. Передай. Скажи: если вернётся — я оставлю ему утюг на подушке. Горячим.
Вечером они сидели вдвоём на кухне. Без гостей, без фоновой музыки. Просто они, чай, и тепло.
— Нам надо заново учиться жить вместе, — сказала Мария. — Без тараканов и родственников.
— Да, — согласился Алексей. — Давай начнём с завтрака. Без наггетсов. Просто кофе и тосты. Вместе.
— Только если ты не будешь слушать Фейса в душе.
— Договорились.
Они улыбнулись. Было тихо, уютно и спокойно. Без стримов. Без вонючего лосося. Без братанов в трусах.
А значит, всё снова было почти хорошо.
