Алина стояла у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу. Внизу, во дворе типовой девятиэтажки, Максим топтался возле подъезда — тётя Марина снова не пустила его даже на порог. Третий раз за неделю.
— Нечего шляться! — донёсся из кухни резкий голос. — И вообще, забудь про этого оболтуса. Тебе учиться надо, а не по мальчикам бегать.
Алина молча отошла от окна. Спорить бесполезно — она усвоила это за десять лет жизни с тётей. С тех пор, как родители погибли в автокатастрофе, когда ей было восемь.
— Слышишь, что я говорю? — Марина Петровна появилась в дверном проёме, вытирая руки кухонным полотенцем. Невысокая, плотная, с вечно поджатыми губами. — Завтра пойдёшь документы в медицинский подавать. Я договорилась с приёмной комиссией.
— Я не хочу в медицинский, — тихо произнесла Алина.
— Что значит не хочешь? — тётя подбоченилась. — Я тебя десять лет кормлю, одеваю, а ты выкобениваешься? Будешь врачом, хорошо зарабатывать. И квартиру эту унаследуешь, когда меня не станет. Больше-то тебе никто ничего не оставит.
Алина привычно кивнула. Этот разговор повторялся из раза в раз: долг, квартира, наследство. Словно заевшая пластинка.
Вечером, когда тётя ушла к подруге отмечать чей-то день рождения, Алина решилась написать Максиму. Они договорились встретиться завтра после того, как она якобы пойдёт подавать документы.
Но утром всё пошло не по плану. Марина Петровна проснулась с мигренью и осталась дома.
— Таблетки мои принеси из спальни, — простонала она, лёжа на диване. — В тумбочке, в верхнем ящике.
Алина пошла в спальню тёти — святая святых, куда её обычно не пускали. Открыла ящик тумбочки. Таблеток там не было, зато лежала пухлая папка с документами. Алина хотела уже закрыть ящик, но взгляд зацепился за знакомое слово на одном из листов: «Свидетельство о праве собственности».
Сердце забилось чаще. Она осторожно вытащила документ. Квартира… Квартира была оформлена не на тётю Марину, а на неё, Алину Сергеевну Волкову. С восьми лет.
— Ты что там копаешься? — раздался голос из гостиной.
— Ищу таблетки! — крикнула Алина, судорожно листая документы. Свидетельство о смерти матери… отца нет. Вместо этого — какая-то справка… Отказ от родительских прав? Сергей Николаевич Волков…
Папа жив?
В дверях появилась тётя, держась за голову.
— Что ты там делаешь? — она увидела документы в руках Алины и побледнела. — Положи немедленно!
— Мой отец жив? — Алина сжимала бумаги, руки дрожали. — Всё это время… он жив?
— Какой ещё отец? — Марина попыталась выхватить документы. — Он от тебя отказался! Бросил! Даже алименты не платил!
— Но почему… почему вы мне не сказали?
— А что бы это изменило? — тётя села на кровать, мигрень, похоже, усилилась. — Он тебя не хотел. Подписал отказ, когда твоя мать погибла. Сказал, что не может воспитывать ребёнка. У него новая семья.
Алина смотрела на документы. Дата отказа — десять лет назад. Но что-то было не так… Почерк на заявлении казался знакомым. Слишком знакомым.
— Это не его почерк, — медленно произнесла она. — Это… это ваш почерк, тётя Марина.
Повисла тишина. Марина Петровна выпрямилась, и в её глазах появилась привычная жёсткость.
— Ну и что? Он всё равно не хотел тебя забирать. Я просто оформила документы, чтобы получать пособие. Ты думаешь, на что я тебя растила все эти годы?
— На деньги за мою квартиру, — Алина вспомнила все квитанции, которые тётя заставляла её подписывать, якобы для ЖКХ. — Вы сдавали одну комнату и брали деньги себе.
— Я тебя воспитывала! — взвизгнула Марина. — Кормила, одевала! Имею право!
Алина молча прошла мимо неё, забрав документы. В папке был старый конверт с обратным адресом. Фирма «Волков и партнёры», юридические услуги.
Она заперлась в своей комнате, достала телефон. Набрала номер справочной, узнала телефон фирмы. Руки тряслись так, что она три раза промахивалась по кнопкам.
— Фирма «Волков и партнёры», добрый день.
— Можно… можно Сергея Николаевича Волкова?
— По какому вопросу?
— Это… это личное. Скажите, что звонит Алина. Алина Волкова.
Пауза. Потом щелчки переключения. И вдруг — мужской голос, взволнованный:
— Алина? Это правда ты?
— Папа?
Снова пауза. Слышно было тяжёлое дыхание.
— Боже мой… Алина. Где ты? Что случилось? Мне сказали… мне сказали, что ты не хочешь меня видеть. Что твоя тётя… что она лучше знает, как тебя воспитывать.
— Она вам врала, — Алина почувствовала, как по щекам текут слёзы. — Всё это время врала. Мне сказали, что вы от меня отказались.
— Я приеду. Сейчас же приеду. Где ты живёшь?
Алина назвала адрес. Положила трубку и села на кровать. За дверью слышались шаги тёти Марины — она ходила взад-вперёд по коридору, что-то бормоча себе под нос.
Через час раздался звонок в дверь. Алина выскочила из комнаты, но тётя уже стояла у двери.
— Кто там?
— Сергей Волков. Открывайте, Марина Петровна.
Тётя попятилась. Алина сама открыла дверь.
На пороге стоял высокий мужчина в строгом костюме. Седина в висках, усталые глаза. Но когда он увидел Алину, лицо его преобразилось.
— Алинка… Ты так похожа на маму.
— Не смейте сюда являться! — завизжала Марина. — Я вызову полицию!
— Вызывайте, — спокойно ответил Сергей Николаевич. — Заодно расскажете им про подделку документов и незаконное удержание ребёнка. И про присвоение денег за аренду квартиры, которая принадлежит Алине.
Марина Петровна осеклась.
— Я её растила! Я имею право!
— Вы имели право на пособие опекуна. Всё остальное — воровство. Алина, собирай вещи. Ты переезжаешь ко мне.
— Она никуда не поедет! — тётя загородила проход. — Она мне должна! Я потратила на неё лучшие годы!
— Мама, — в дверях появился молодой человек, копия Сергея Николаевича, только помоложе. — Машина внизу. Я помогу сестре собрать вещи.
Сестре. У Алины закружилась голова. У неё есть брат?
— Данил, — представился парень, протягивая руку. — Я… я давно хотел с тобой познакомиться. Папа искал тебя все эти годы, но твоя тётя говорила, что ты не хочешь нас видеть.
Марина Петровна села прямо в коридоре на пол и заплакала. Но это были не слёзы раскаяния — злые, бессильные слёзы человека, у которого отняли добычу.
Алина собрала вещи быстро — их было немного. Платья, которые выбирала тётя, она оставила. Взяла только джинсы, пару футболок, учебники. И фотографию мамы — единственную, которую тётя не спрятала.
Когда она вышла с сумкой, Сергей Николаевич разговаривал по телефону:
— Да, нужно проверить все документы по опекунству. И финансовые операции за последние десять лет… Да, это моя дочь.
Моя дочь. Алина почувствовала, как что-то тёплое разливается в груди.
— Постой, — она вспомнила про Максима. Быстро набрала его номер. — Макс? Я уезжаю… Нет, всё хорошо. Всё наконец-то хорошо. Я тебе всё расскажу. Приезжай вечером, я пришлю адрес.
Тётя Марина поднялась с пола, отряхнула халат.
— Пожалеешь, — прошипела она. — Вернёшься ещё ко мне на коленях приползёшь.
— Нет, — Алина покачала головой. — Не вернусь. Спасибо вам за то, что не отдали меня в детдом. Но на этом всё.
Она вышла из квартиры, которая десять лет была её тюрьмой. Сергей Николаевич положил руку ей на плечо.
— Прости меня, — сказал он тихо. — Я должен был бороться сильнее. Должен был понять, что она врёт.
— Вы не знали.
— Но подозревал. Просто… после смерти твоей мамы я был не в себе. А Марина Петровна казалась такой уверенной, говорила, что так будет лучше для тебя. Что я со своей работой, разъездами не смогу дать тебе нормальное воспитание.
Они спустились во двор. У подъезда стояла чёрная машина, Данил уже сидел за рулём.
— У тебя есть ещё брат, — сказал Сергей Николаевич, садясь рядом с Алиной на заднее сиденье. — Артёму пять лет. И… у меня есть жена, Елена. Она знает о тебе. Всегда знала. Она тоже хотела тебя найти.
— Почему вы расстались с мамой? — спросила Алина. Этот вопрос мучил её все детство.
— Мы не расставались. Я был в командировке, когда произошла авария. Мы собирались… — голос его дрогнул. — Мы собирались переезжать в новую квартиру. Большую, чтобы у тебя была своя комната. Твоя мама выбирала обои с принцессами.
Алина закрыла глаза. Столько лет лжи. Столько украденного времени.
— А та квартира? — спросила она. — Где я жила с тётей?
— Это квартира твоей бабушки по маминой линии. Она завещала её тебе. Марина — её младшая дочь, твоя мама была старшей. После смерти мамы Марина стала твоим опекуном как ближайшая родственница. Я не возражал тогда… думал, тебе будет лучше с женщиной, в привычном месте.
Машина остановилась у современного жилого комплекса. Не элитного, но явно комфорт-класса. Ухоженная территория, детская площадка.
— Пойдём, — Сергей Николаевич помог ей выйти. — Елена приготовила обед. И Артём не может дождаться — мы ему рассказывали о тебе, показывали фотографии.
В лифте Алина разглядывала своё отражение в зеркале. Те же карие глаза, тот же упрямый подбородок, что у мужчины рядом. Как она не замечала раньше? Ах да, тётя Марина не держала дома фотографий отца.
Дверь квартиры открыла миловидная женщина лет тридцати пяти. Русые волосы собраны в хвост, на лице тёплая улыбка.
— Алина, — она не стала обниматься, просто протянула руку. — Я Лена. Очень рада наконец познакомиться.
Из-за её спины выглядывал мальчик. Светловолосый, с огромными глазами.
— Ты моя сестра? — спросил он. — Настоящая?
— Настоящая, — улыбнулась Алина.
— А почему ты так долго не приходила?
— Артём, — мягко одёрнула его Елена. — Мы же говорили.
— Я заблудилась, — сказала Алина мальчику. — Но папа меня нашёл.
Квартира была просторной, светлой. Четыре комнаты, большая кухня-гостиная. На стенах — семейные фотографии. И среди них — её детские фото, которые она никогда не видела.
— Твоя комната здесь, — Елена открыла дверь в дальнюю комнату. — Мы её готовили… на всякий случай. Если захочешь что-то поменять — только скажи.
Комната была обставлена просто — кровать, письменный стол, шкаф. Но главное — она была её. Личное пространство, а не угол в проходной комнате, как у тёти.
За обедом говорили мало. Артём тараторил про детский сад, показывал рисунки. Данил рассказывал про университет — он учился на третьем курсе юрфака.
— Кстати, насчёт учёбы, — сказал Сергей Николаевич. — Ты ведь закончила школу? Куда собираешься поступать?
— Тётя хотела, чтобы в медицинский…
— А ты? Чего хочешь ты?
Алина задумалась. Впервые в жизни её спрашивали, чего хочет она сама.
— Я люблю рисовать. Может быть, дизайн? Или архитектура?
— Отлично. Есть время подумать, подготовиться. Если нужны курсы или репетиторы — только скажи.
Вечером приехал Максим. Алина встретила его внизу, они гуляли по двору.
— Не верится, — сказал он, обнимая её. — Как в кино прямо.
— Знаешь, что самое странное? Я не чувствую злости на тётю. Только… пустоту. Как будто эти десять лет — просто вычеркнутое время.
— Но теперь всё будет по-другому.
— Да. Теперь я сама решаю.
Они сидели на лавочке, держась за руки. Обычная пара в обычном московском дворе. Только для Алины это было чудом — просто сидеть с любимым человеком, не оглядываясь, не боясь окрика.
Через неделю Сергей Николаевич отвёз её к той квартире — забрать оставшиеся вещи и документы. Марины Петровны не было, она уехала к сестре в другой город. Соседка сказала, что съехала срочно, даже мебель не забрала.
Алина прошла по опустевшей квартире. Та же кухня, где она делала уроки. Та же комната, где плакала по ночам. Только теперь это были просто стены. Больше не тюрьма.
— Что будешь с ней делать? — спросил отец. — Это твоя собственность.
— Не знаю. Может, сдавать? Деньги пригодятся на учёбу.
— Деньги на учёбу у тебя есть. Я откладывал все эти годы, надеялся… Но решай сама. Это твоя квартира.
Твоя квартира. Твоё решение. Твоя жизнь.
Алина достала из сумки связку ключей — те самые, которыми она открывала дверь тысячи раз, возвращаясь из школы. Подержала в руке, потом положила на подоконник.
— Пусть агентство занимается. А я… я хочу домой.
Они вышли из подъезда. Алина обернулась, посмотрела на окна третьего этажа. Штор не было, и в пустые глазницы окон било осеннее солнце.
— Прости её, если сможешь, — тихо сказал отец. — Не ради неё. Ради себя. Чтобы не тащить этот груз.
— Я попробую. Не сейчас, но… попробую.
Они сели в машину. Когда проезжали мимо знакомой остановки, Алина увидела своих одноклассниц. Они махали руками, что-то кричали. Раньше она сбежала бы — тётя не любила, когда она общалась с подругами. А теперь…
— Пап, останови на минутку.
Она выскочила из машины, подбежала к девчонкам. Те наперебой спрашивали, куда она пропала, почему не отвечает на сообщения.
— Я переехала. Всё отлично. Давайте встретимся на выходных, всё расскажу.
— А правда, что твоя тётка съехала? — спросила Ленка, всезнающая сплетница. — Моя мама говорит, она какие-то документы подделывала?
— Это семейное, — Алина пожала плечами. — Не важно уже.
И правда — не важно. Важно было то, что ждало впереди. Поступление, учёба, первая сессия. Первый Новый год в настоящей семье. Может быть, свадьба когда-нибудь — Максим уже намекал, что после университета…
Она вернулась к машине. Отец улыбнулся:
— Готова ехать домой?
— Готова.
Машина тронулась. В зеркале заднего вида остались серые панельки спального района. А впереди было солнце, слепящее и яркое, как новая жизнь, которая только начиналась.
Ключи от той квартиры так и остались лежать на подоконнике. Новые жильцы потом удивлялись — кто их там забыл? Но для Алины это были не забытые ключи. Это были оставленные в прошлом оковы. А у свободы, как оказалось, ключей не нужно — достаточно просто решиться открыть дверь.
Все описанные в рассказе события являются плодом воображения автора, а любые совпадения — чистой случайностью.
