— Папа сжигает мамины вещи на пустыре, — голос Екатерины дрожал. — Прямо сейчас. Что нам делать?
Алексей замер с чашкой в руках, чай выплеснулся на стол. Отец, всегда сдержанный, немногословный, вдруг устроил такое? Невозможно.
— Ты уверена? — он посмотрел на жену, надеясь, что она ошиблась.
— Я собственными глазами видела! — Екатерина судорожно стянула шарф с шеи. — Он туда сумки тащил, а потом поджёг и что-то кричал про измену. Лёш, твой отец там как безумный!
Алексей бросился к окну. С пятого этажа был виден пустырь за гаражами — и действительно, тёмная фигура отца металась у костра. Клубы чёрного дыма поднимались в сером февральском небе. Что-то случилось с матерью? Или с отцом?
— Где мама? Пойду к нему, — Алексей схватил куртку, мысли путались. — Ты звонила ей?
— Она не берёт трубку, — Катя беспомощно протянула телефон. — Может, с работы ещё не ушла? Я боюсь, Лёш. Что на него нашло?
Пока они спускались по лестнице — лифт опять не работал — Алексея мучил тревожный вопрос: что могло довести отца до такого состояния? Серёжа, как все его называли, славился невозмутимостью. За тридцать четыре года брака никто не видел, чтобы он повысил голос на жену.
На пустыре было ветрено и промозгло. Отец стоял перед догорающим костром с опущенными руками. Лицо его, обычно спокойное, было искажено.
— Папа! — окликнул его Алексей, осторожно приближаясь. — Что происходит?
Сергей Александрович повернулся. В глазах — пустота и какая-то страшная решимость.
— Твоя мать… — он сглотнул. — Она там. С ним. В общежитии.
— С кем, папа? — Екатерина подошла ближе, положила руку на плечо свёкра. — Наталья Владимировна на работе, смена до восьми.
— Нет! — вдруг крикнул Сергей Александрович. — Я видел её с Виктором! Мне всё рассказали!
— Каким Виктором? — не понимал Алексей, глядя на тлеющие вещи. Узнал мамину любимую блузку, шарф, который отец подарил ей на прошлый Новый год.
— С мастером их! — Сергей пнул носком ботинка сумку, которую ещё не успел опрокинуть в огонь. — Сколько лет… сколько лет я терпел, молчал!
Алексей переглянулся с Екатериной. За годы супружеской жизни они научились понимать друг друга без слов. Сейчас было ясно — отца нужно срочно увезти отсюда, пока не собрались зеваки.
— Папа, — Алексей твёрдо взял отца за плечи, — поехали к маме на фабрику. Прямо сейчас. Разберёмся.
— Зачем? — Сергей Александрович покачнулся, и Алексей с ужасом понял, что от отца пахнет водкой. Впервые в жизни. — Там всё ясно. Двадцать лет… двадцать лет этот Виктор… А я верил.
— Сергей Александрович, — Екатерина взяла его за руку, — моя мама тоже работает на фабрике, в соседнем цеху. Она говорит, что Виктор ушёл на пенсию два года назад. Когда вы его видели?
Что-то дрогнуло в глазах Сергея. Неуверенность? Замешательство?
— Поехали, — повторил Алексей тверже, подхватывая отца под руку.
Дорога до швейной фабрики заняла пятнадцать минут, но они показались вечностью. Сергей Александрович сидел неподвижно, глядя в окно, и только руки его, сжатые в кулаки, выдавали внутреннее напряжение.
— Папа, что случилось? — не выдержал Алексей на светофоре. — Откуда это всё?
— Людмила из третьего подъезда, — глухо ответил Сергей. — Её дочь работает на фабрике. Сказала, что все знают про Наташу и Виктора… Что они в общежитии встречаются.
— И вы поверили соседке? — тихо спросила Екатерина с заднего сиденья.
— Двадцать лет, Катя, — Сергей Александрович повернул к ней осунувшееся лицо. — Двадцать лет она задерживается на работе по два-три часа. А я — дурак — верил.
Фабрика встретила их гулом швейных машин. Вахтёрша, знавшая Сергея Александровича, только махнула рукой — проходите.
В цеху пахло тканью и машинным маслом. Наталья Владимировна сидела за своей машинкой у окна — там, где сидела последние пятнадцать лет. Увидев мужа и сына, она сначала удивлённо подняла брови, потом заметила их лица и встревожилась.
— Серёжа? Что случилось? — она поднялась навстречу, сняла рабочие очки.
И тут произошло странное. Сергей Александрович остановился, глядя на жену растерянно, словно не узнавал. Моргнул. Провёл рукой по лицу.
— Наташа? — его голос звучал неуверенно, будто он сомневался, что перед ним действительно жена.
— Папа думал, что ты… — начал было Алексей, но Екатерина сжала его локоть.
— Что со мной? — Наталья подошла ближе, тревожно глядя на мужа. — Серёжа, ты нездоров?
В глазах Сергея Александровича промелькнуло что-то похожее на осознание. Он словно очнулся от тяжёлого сна.
— Наташа, — повторил он уже уверенней. — Прости. Я подумал… Людмила сказала…
— Что сказала Людмила? — в голосе Натальи Владимировны появились стальные нотки. Она работала на фабрике дольше всех в цеху и пользовалась уважением.
— Что ты… встречаешься с Виктором, — Сергей выдавил эти слова, уже понимая их нелепость.
В цеху стало неожиданно тихо — несколько швейных машинок смолкли. Женщины за соседними столами перестали работать, прислушиваясь.
— С Виктором? — Наталья нахмурилась. — С каким ещё Виктором?
— С мастером, — пробормотал Сергей.
— Мастер Виктор Степанович? — вдруг вмешалась полная женщина от соседней машинки. — Так он же умер три месяца назад! Инфаркт у него был.
Сергей Александрович побледнел. Пошатнулся и опёрся о стол.
— Как… умер?
— Папа плохо себя чувствует, — быстро сказал Алексей. — Мама, собирайся, мы поедем домой.
— Сейчас, — Наталья Владимировна кивнула бригадиру, который уже направлялся к ним. — Маша, доделаешь за меня партию? Семейные обстоятельства.
В машине Сергей Александрович молчал, глядя в окно. Его руки, обычно твёрдые, мелко дрожали. Екатерина на заднем сиденье шептала что-то Наталье Владимировне, та только качала головой, не веря.
— Пальто моё новое? — наконец спросила она. — И синий костюм? И сапоги зимние?
Сергей не ответил, только сгорбился ещё больше. Между коренастыми мужскими плечами пролегла усталость.
Дома Алексей предложил всем чая. Екатерина засуетилась на кухне. Родители молча сидели в гостиной — Наталья прямая, как струна, Сергей — поникший, потерянный.
— Ты что устроил, Серёжа? — наконец тихо спросила Наталья. — На старости лет с ума сошёл?
— Прости, — качнул головой Сергей. — Я не знаю, что на меня нашло. Людмила сказала…
— Всегда твоя Людмила что-то говорит! — вдруг повысила голос Наталья. — То про соседей, то про начальство твоё, теперь про меня! И ты ей веришь больше, чем мне?
— Это была минутная слабость, — пробормотал Сергей Александрович. — Я никогда…
— Ты сжёг мои вещи, — перебила Наталья. — Мой костюм, который я купила на премию. Пальто, что ты мне подарил на юбилей. Ты хоть понимаешь, что натворил?
В комнату вошли Алексей с Екатериной, неся чай. Увидев напряжённые лица родителей, Алексей замялся.
— Может, нам лучше уйти? Вы поговорите…
— Останьтесь, — жёстко сказала Наталья Владимировна. — Пусть ваш отец при вас объяснит, почему он устроил этот балаган.
— Я виноват, — Сергей вскинул голову, в глазах стояли слёзы. — Я ревновал тебя все эти годы. Ты задерживалась на работе, приходила усталая… А я молчал. Терпел. Боялся спросить.
— Ты же знаешь, сколько у нас заказов! — Наталья всплеснула руками. — Я бригадир! Кто будет работу проверять?
— А почему ты никогда не звонишь, когда задерживаешься? — вдруг спросил Сергей тихо. — Тридцать четыре года вместе, а ты ни разу…
Наталья осеклась. Посмотрела на мужа так, словно увидела впервые.
— Ты беспокоился? — спросила она растерянно.
— Каждый раз, — ответил Сергей, глядя в пол. — Каждый проклятый раз.
Алексей с Екатериной переглянулись. За четыре года совместной жизни они привыкли считать брак родителей идеальным — никаких ссор, бури и натиска. Теперь же перед ними разворачивалась совсем другая картина.
— Почему ты никогда не говорил мне об этом? — спросила Наталья, и в голосе её звучало удивление.
— А ты мне? — парировал Сергей. — Почему не говорила, что так много работаешь? Что устаёшь?
Повисла тишина. В этой паузе каждый из четверых осознавал, что, оказывается, идеальной семьи не существовало. Был только фасад — полированный, блестящий, за которым скрывались недосказанность, сомнения, страхи.
— Мне казалось, так правильно, — наконец ответила Наталья. — Мужчина работает, а я должна быть… безупречной.
— И я тоже хотел быть… идеальным, — признался Сергей. — Чтобы никаких сцен. Чтобы ты могла мной гордиться.
Алексей никогда не видел родителей такими открытыми. Словно маски, которые они носили тридцать четыре года, вдруг спали.
— Что же теперь делать? — спросила Наталья, и впервые в её голосе прозвучала не сталь, а растерянность. — Ты сжёг мой гардероб, Серёжа.
— Я куплю тебе новый, — твёрдо сказал Сергей. — Возьму кредит.
— Дело не в вещах, — покачала головой Наталья. — А в том, что мы… что произошло между нами.
— Мам, пап, — вмешался Алексей, — может, вам стоит поговорить наедине? Мы с Катей поедем к себе.
— Оставайтесь, — вздохнул Сергей Александрович. — Вы тоже семья. Должны знать, как… не надо.
— Зачем ты так? — Наталья коснулась его руки — впервые за вечер. — Мы ведь… мы же были счастливы, правда?
Сергей покачал головой.
— Я не знаю, Наташа. Я старался. Но сегодня… словно что-то сломалось.
Алексей видел, как замерла мать. В её глазах мелькнуло что-то похожее на страх.
— Неужели тридцать четыре года коту под хвост? — она стиснула руки. — Из-за какой-то Людмилы?
— Нет, — Сергей Александрович поднял на жену глаза. — Из-за того, что мы разучились говорить. Я даже не помню, когда мы последний раз… по-настоящему разговаривали.
— А когда ты последний раз приходил ко мне на работу? — вдруг спросила Наталья. — Пятнадцать лет назад?
— Семнадцать, — поправил Сергей. — Когда тебя наградили.
Снова повисла тяжёлая пауза.
— Знаешь, что самое обидное? — нарушила молчание Наталья. — То, что я копила на новое пальто. Хотела сделать тебе сюрприз на 23 февраля. А ты его сжёг.
Сергей вздрогнул, посмотрел на жену с болью.
— Я всё исправлю, Наташа. Обещаю.
— Как? — она покачала головой. — Как ты вернёшь мне веру в то, что мы… что у нас всё хорошо?
— А было хорошо? — спросил Сергей тихо. — По-настоящему?
В гостиной воцарилась тишина. Алексей смотрел на родителей и видел их такими, какими не видел никогда — уязвимыми, растерянными, настоящими.
— Было, — наконец ответила Наталья. — Лёша родился. Мы вместе тянули в девяностые. Дача. Твоя поддержка, когда мама умерла… Много всего было, Серёжа.
— И будет ещё, — сказал Сергей. — Если ты… если ты сможешь простить.
— Смогу, — Наталья слабо улыбнулась. — Только больше никогда, слышишь? Никаких Людмил и костров. Если что-то беспокоит — говори прямо.
Сергей кивнул, впервые за вечер его плечи расправились.
— И ты тоже, — сказал он. — Звони, когда задерживаешься. Я с ума схожу.
— Обещаю, — Наталья протянула руку, и Сергей осторожно пожал её.
Спустя неделю жизнь вошла в привычное русло — почти. Сергей Александрович взял кредит и купил жене новое пальто — лучше прежнего. Бросил курить — впервые за сорок лет. Наталья Владимировна звонила теперь каждый раз, когда задерживалась на работе.
Коллеги обсуждали случившееся ещё долго. Женщины, которые раньше завидовали «идеальному мужу» Натальи, теперь качали головами — вот оно как бывает, за тихим омутом. Историю с Виктором Степановичем, конечно, никто не мог подтвердить — её придумала Людмила, у которой была собственная неудавшаяся семейная жизнь.
— Ты как думаешь, они справятся? — спросила как-то Екатерина, когда они с Алексеем ехали домой от родителей.
— Не знаю, — честно ответил Алексей. — Вроде налаживается, но… что-то между ними сломалось.
— Или наоборот — проявилось? — задумчиво сказала Екатерина. — Может, теперь у них будет настоящее, а не показное?
Алексей не ответил. Он думал о том, что пять лет назад сам начал копировать отцовскую модель поведения — молчать, терпеть, быть «идеальным». И только сейчас понял, куда это может привести.
— Катя, — сказал он, не отрывая взгляд от дороги, — если я когда-нибудь начну запихивать эмоции внутрь и строить из себя памятник… ударь меня чем-нибудь тяжёлым, ладно?
Екатерина рассмеялась и крепко сжала его руку.
— Договорились, — сказала она. — Только я предпочла бы, чтобы до костров дело не доходило.
А что же Сергей Александрович? Пара седых волос добавилась в его тёмную шевелюру за эту неделю. Ночами он теперь плохо спал, всё думал — как так вышло, что тридцать четыре года идеального брака вдруг рухнули из-за сплетни? Или не из-за сплетни, а из-за того, что всё это время он, как паровой котёл, копил внутри эмоции, не давая им выхода?
Наталья Владимировна постепенно привыкала к новому гардеробу, но что-то неуловимо изменилось в её отношении к мужу. Она словно стала внимательнее присматриваться к нему, выискивая признаки того неведомого безумия, что привело его на пустырь с канистрой и спичками.
В субботу они вдвоём поехали на дачу — проверить, как перезимовал дом. Дача встретила их промёрзшими комнатами и запахом нежилого помещения.
— Кажется, мышь завелась, — сказала Наталья, осматривая кухню. — Видишь следы?
Сергей присел, разглядывая крошечные отпечатки на пыльном полу. И вдруг рассмеялся — хрипло, надсадно.
— Мышь! — повторил он. — Тридцать четыре года вместе, а мы боимся какой-то мыши!
— Ты о чём? — Наталья недоуменно посмотрела на мужа.
— О том, что за эти годы мы стали как соседи, — Сергей с трудом поднялся, колено побаливало. — Разучились говорить. И когда случилось… это, я понял — мы ведь даже не знаем друг друга.
Наталья медленно села на старенький табурет, глядя на мужа снизу вверх.
— Может, ещё не поздно начать? — спросила она тихо.
Сергей подошёл к ней, осторожно коснулся волос — таким робким был этот жест, словно они только познакомились.
— Не поздно, — сказал он решительно. — Если ты готова узнать настоящего меня. Со всеми… тараканами.
— А ты — настоящую меня? — в голосе Натальи звучала неуверенность.
— Давай попробуем, — предложил Сергей. — Заново.
