— Поздравляю с премией, Ленок! Я уже знаю, куда мы её потратим, — Сергей вальяжно развалился на диване, не снимая уличной обуви.
Елена замерла у порога с сумками. Эта премия — первая за три года работы в крупной фирме — была её тайной надеждой. Три тысячи рублей, которые она планировала отложить на первый взнос по стиральной машине. Старая хрипела и едва отжимала, оставляя бельё мокрым.
— И куда же? — она постаралась, чтобы голос звучал ровно, хотя внутри всё сжалось от предчувствия.
— Понимаешь, есть возможность закрыть часть кредита под меньший процент. Только нужно внести сейчас три тысячи, — он говорил быстро, избегая смотреть ей в глаза. — Я всё просчитал, это выгодно.
Сумки выскользнули из рук Елены. Пакет с картошкой порвался, и клубни раскатились по линолеуму.
— Ты хочешь забрать мою премию на свой кредит? Тот самый, о котором я узнала случайно? — её голос дрогнул. — Тот, который ты взял на свою дурацкую ставку на «Зенит»?
— Лен, ну что ты сразу начинаешь? — Сергей раздражённо поморщился. — Да, я проиграл тогда, с кем не бывает? Зато сейчас есть шанс всё исправить.
— Исправить? — она почувствовала, как к горлу подступает ком. — Сергей, у нас дочь в садик в прошлом пальто ходит. Я на двух работах. А ты…
— Да что ты понимаешь! — он резко встал с дивана. — Это инвестиция в наше будущее. Если сейчас не погасим часть, потом в три раза больше отдавать придётся!
Елена молча собирала картошку. Каждое движение давалось с трудом, словно она вдруг постарела на двадцать лет. Перед глазами пронеслись картины их совместной жизни.
Они познакомились в 1996-м. Она, студентка-экономистка, и он — начинающий инженер с блестящими перспективами. Сергей покорил её своей уверенностью и обаянием. Когда он говорил о будущем, глаза его горели, и она верила каждому слову.
Свадьба в 1998-м была скромной — настаивали родители Елены. «Лучше на квартиру копите», — говорила мать. Сергей был не в восторге от такой экономии, но смирился. К тому времени он уже сменил три места работы, увольняясь то из-за конфликтов с начальством, то в поисках «настоящих перспектив».
Их дочь Анна родилась в 2000-м. Елена помнила, как муж привёз их из роддома и с гордостью показывал малышку всем соседям. «Будет у нас дочка — будет и свой дом», — шутил он. И снова она верила.
В тот год у них было всё: крошечная съёмная квартира, здоровая дочь и надежды на будущее. Елена вышла на работу через шесть месяцев после родов — деньги нужны были как никогда. Сергей то загорался очередной идеей, то бросал всё на полпути. «Нет, это не моё, я достоин большего», — говорил он после каждого увольнения.
К 2002-му она смирилась с постоянной нехваткой денег. Подрабатывала по вечерам, вела бухгалтерию в нескольких маленьких фирмах. Сергей устроился в приличную компанию и, казалось, успокоился. Но тогда появился его новый интерес — ставки.
— Ты не представляешь, какие там деньги можно сделать, — возбуждённо объяснял он. — Вот Колька с работы на прошлой неделе тридцать штук поднял!
— А сколько проиграл до этого? — спрашивала она.
— Да что ты всё о плохом! Надо мыслить позитивно!
Первая крупная сумма исчезла весной 2003-го. Деньги, отложенные на отпуск с Анютой. Сергей клялся, что отыграется, что это верняк, что информация от самого тренера. Проиграл. Плакал. Просил прощения. И она прощала — ради Ани, ради того парня, в которого влюбилась когда-то.
В 2004-м исчезли деньги, отложенные на обследование дочери — у неё были проблемы с аденоидами. Елена узнала об этом, когда платёж отклонили из-за недостатка средств. Тогда она впервые всерьёз задумалась об уходе. Но Сергей снова каялся, снова обещал. И даже устроился на подработку. Правда, хватило его на месяц.
К началу 2005-го их брак превратился в выживание. Она работала, он брал кредиты. Она экономила, он находил «выгодные вложения». Она боялась смотреть в почтовый ящик, где скапливались квитанции и уведомления о задолженностях.
И вот теперь — премия. Её премия. Её надежда на маленький шаг к нормальной жизни.
— Ты меня слышишь? — голос Сергея вернул её в реальность. — Я же для нас стараюсь!
— Для нас? — Елена аккуратно сложила последнюю картофелину в миску. — Когда ты в последний раз думал о нас, а не о себе? Когда спрашивал, чего хочу я или Аня?
— Только не начинай опять, — он устало махнул рукой. — Сколько можно пилить? Подумаешь, премия. Будут ещё премии.
— А если не будут? — она посмотрела ему прямо в глаза. — Если я завтра потеряю работу? Если Аня заболеет? У нас нет подушки безопасности, Серёж. Нет ничего. Только долги.
— Ты преувеличиваешь, — он отвернулся к телевизору. — Все так живут. Кредиты сейчас у каждого.
Елена молча прошла на кухню и включила чайник. Как объяснить ему, что дело не в деньгах? Дело в том, что она устала быть единственным взрослым в их семье. Устала просыпаться по ночам от страха перед будущим. Устала стыдиться перед родителями, перед коллегами, перед собой.
Поставив чашку с чаем на стол, она глубоко вздохнула.
— Знаешь, я думаю, нам нужно пожить отдельно.
Сергей даже не повернул головы: — Конечно. На какую квартиру ты снимешь? На зарплату бухгалтера? — он усмехнулся. — Давай без глупостей, Лен.
— Я могу пожить у мамы.
Теперь он повернулся: — Что?!
— У мамы. С Аней, — она удивилась, как спокойно звучит её голос. — Я уже говорила с ней. Она согласна.
— Так вот как? — Сергей вскочил с дивана. — За моей спиной договариваешься?! И когда ты собиралась мне сказать?
— Я говорю сейчас, — она отпила чай. Горячая жидкость обожгла горло, но это было почти приятно — хоть какое-то ощущение кроме пустоты внутри. — У меня есть работа. У нас есть где жить. Аня пойдёт в садик рядом с маминым домом.
— Ты… ты не можешь так поступить! — его лицо исказилось. — Я твой муж! Аня — моя дочь!
— Именно поэтому я так долго терпела, — Елена смотрела на него без злости, только с усталостью. — Но я больше не могу. Пойми, я тону. И тащу за собой Аню.
— Да что ты несёшь?! — он заметался по комнате. — Какое «тону»? Нормально же живём! У всех трудности бывают!
— Серёж, ты взял кредит на ставки. Без моего ведома. Потом ещё один — на какую-то сомнительную «инвестицию». Потом ещё, чтобы погасить первые два. И теперь хочешь забрать мою премию. Это не трудности — это образ жизни. Твой образ жизни.
Он остановился, тяжело дыша: — И куда ты пойдёшь? К мамочке под крылышко? Думаешь, там будет легче?
— Нет, — она покачала головой. — Будет тяжело. Но по-другому.
— По-другому? — он презрительно фыркнул. — Как именно?
— Я буду точно знать, что деньги, которые я заработала, пойдут на нужды моей дочери. А не на очередную авантюру.
Сергей смотрел на неё так, словно видел впервые: — Ты это серьёзно? Ты реально уходишь?
— Да.
— И Аню забираешь?
— Да.
Он сел на диван, обхватив голову руками: — Ты не можешь так поступить. Мы же семья. Столько лет вместе…
— Семь лет, — тихо сказала она. — Семь лет я пыталась верить, что ты изменишься. Что мы справимся. Что всё наладится.
— И что, теперь всё? — в его голосе появились просительные нотки. — Брак, семья — всё коту под хвост?
Елена посмотрела в окно. Там, за стеклом, был март 2005 года. Слякоть, серое небо, редкие прохожие, спешащие по своим делам. Обычный день в их жизни. Только что-то внутри неё изменилось безвозвратно.
— Я не знаю, что будет дальше, — честно сказала она. — Но сейчас нам нужно пожить отдельно. Мне нужно понять, могу ли я вообще… могу ли я верить тебе снова.
— Лен, я клянусь, я изменюсь, — слёзы блеснули в его глазах. — Дай мне шанс. Ещё один шанс.
— Я давала их слишком много, — она поставила чашку в мойку. — Аня вернётся из садика через час. Я пойду собирать вещи.
Елена аккуратно складывала детскую одежду в чемодан. Каждая вещь хранила воспоминания. Вот кофточка, которую Аня надела в первый день в садике. Вот штанишки, которые она так любит за яркие карманы. Вот шапка с помпоном, связанная бабушкой.
Под аккомпанемент приглушённых футбольных комментариев из комнаты Елена методично переносила их жизнь в две сумки. Что нужно ребёнку? Одежда, игрушки, книжки. Что нужно ей самой? Документы, немного вещей, косметичка…
Неожиданно её взгляд упал на свадебную фотографию в рамке. Молодые, счастливые, с цветами и шампанским. Сергей обнимает её за талию, она смеётся, запрокинув голову. Когда всё пошло не так? В какой момент мечты превратились в страхи, а надежды — в разочарование?
Звонок в дверь прервал её мысли. Анютка! Елена поспешила в прихожую, но Сергей уже открывал дверь.
— Папочка! — звонкий голосок дочери разрезал тишину квартиры. — Смотри, что я нарисовала!
— Красиво, зайка, — механически ответил Сергей, и Елена поняла, что он даже не посмотрел на рисунок.
— Мамочка! — Анютка заметила её и бросилась обнимать. — Я так соскучилась! А что мы будем делать? А почему у нас сумки? Мы едем в отпуск?
Елена присела на корточки, глядя в глаза дочери: — Мы поедем жить к бабушке, солнышко. Ненадолго.
— А папа?
Елена замялась, но Сергей ответил за неё: — Папа останется здесь, зайка. У папы много работы.
— Но ты будешь приходить? — в детских глазах мелькнула тревога.
— Конечно, буду, — он улыбнулся, но улыбка вышла кривой.
— А почему мы едем к бабушке? Я хочу остаться дома!
Елена глубоко вздохнула: — Понимаешь, у бабушки сейчас очень одиноко. Ей нужна наша помощь. Ты же хочешь помочь бабушке?
Анютка серьёзно кивнула: — Хочу. А мы возьмём мои книжки? И Тузика? — она прижала к груди потрёпанного плюшевого щенка.
— Конечно, золотко. Я уже собрала твои вещи. Иди посмотри, ничего не забыла?
Девочка убежала в комнату, а Елена выпрямилась, встречаясь взглядом с Сергеем.
— Так вот как ты поступаешь, — тихо сказал он. — Уводишь мою дочь и врёшь ей.
— А как бы ты объяснил пятилетнему ребёнку, что его родители не могут жить вместе? — так же тихо ответила Елена. — Я не запрещаю тебе видеться с ней. Ты можешь приходить когда захочешь.
— Великодушно, — он горько усмехнулся. — Приходить в гости к своей дочери.
— Лучше так, чем жить в долгах и страхе, — она отвернулась. — Я пойду, помогу ей собраться.
Когда она зашла в комнату, Анютка сидела на кровати, разложив вокруг себя игрушки.
— Мамочка, а как же Мишка? И зайка? И кукла Катя? Они же будут скучать!
Елена села рядом и обняла дочь: — Мы не можем взять всех, солнышко. Выбери самых любимых, а за остальными вернёмся потом.
— Правда? — в голосе девочки появилась надежда. — Мы вернёмся домой?
— Я не знаю, — честно ответила Елена. — Но за игрушками мы точно вернёмся.
Анютка задумалась, а потом решительно отобрала трёх самых потрёпанных зверей: — Этих возьмём. Им будет страшно без меня.
Елена почувствовала, как к горлу подступают слёзы. В свои пять лет дочь уже умела заботиться о тех, кто слабее. Даже если это всего лишь плюшевые игрушки.
Такси подъехало через двадцать минут. Водитель помог загрузить сумки, а Елена держала Анютку за руку, пока Сергей мрачно наблюдал с балкона.
— Папа не поедет с нами? — спросила девочка, глядя наверх и махая рукой.
— Нет, солнышко. Но он будет нас навещать.
— Обещаешь?
— Обещаю, что он сможет приезжать когда захочет, — осторожно сформулировала Елена.
Когда такси тронулось, Анютка прижалась к матери: — А у бабушки будет вкусно?
— Очень вкусно, — Елена погладила дочь по голове. — Бабушка накормит нас борщом и сделает твои любимые оладушки.
— Ура! — девочка захлопала в ладоши, мгновенно переключившись с грусти на радость, как умеют только дети.
Елена смотрела в окно на проплывающий мимо город. Внутри была пустота — ни облегчения, ни радости, ни даже сожаления. Только усталость и странное онемение, словно она наблюдала за происходящим со стороны.
Она мысленно перебирала события последних лет. Как пыталась удержать семью на плаву, пока Сергей гонялся за призрачными возможностями. Как экономила на себе, чтобы дочке хватало на кружки и игрушки. Как плакала по ночам, не зная, чем платить за квартиру в следующем месяце.
И вот теперь она уходила. С двумя сумками, пятилетней дочерью и премией в три тысячи рублей. Начинать заново в тридцать лет, с ребёнком на руках и разбитой мечтой о счастливой семье.
— Всё будет хорошо, — прошептала она, не зная, кого хочет убедить — Анютку или себя.
— Конечно, мамочка! — откликнулась девочка, словно услышав её мысли. — Мы же вместе!
Елена крепче прижала к себе дочь. Да, они вместе. И, может быть, этого достаточно для начала новой жизни. Жизни без долгов и страхов. Жизни, где она сама принимает решения.
Такси свернуло на улицу, где жила её мать. До дома оставалось всего несколько домов. До новой жизни — всего несколько минут.
— Приехали, — сказал водитель, останавливаясь у знакомого подъезда.
Елена расплатилась, помогла выгрузить вещи и взяла Анютку за руку: — Ну что, пойдём к бабушке?
— А папа нас тут найдёт? — внезапно спросила девочка.
Елена на мгновение замерла, а потом решительно кивнула: — Найдёт. Если захочет.
Вместе они поднялись по ступенькам к подъезду. На четвёртом этаже их ждала мать Елены — с горячим ужином, свежевыстиранным постельным бельём и молчаливой поддержкой, которая сейчас была нужнее всего.
Открыв дверь, женщина сразу же подхватила на руки внучку: — Анечка! Как же я соскучилась! Посмотри, как ты выросла!
— Бабушка, а у тебя есть оладушки?
— Конечно, есть, сокровище моё. Сейчас будем пить чай с оладушками.
Елена внесла сумки и закрыла дверь. Переступив порог, она словно оставила позади целую жизнь. Впереди была неизвестность, но в этой неизвестности она наконец-то могла дышать полной грудью.
— Ленок, проходи, — мать обняла её свободной рукой. — Всё будет хорошо.
— Знаю, мам, — Елена улыбнулась сквозь непрошеные слёзы. — Теперь знаю.
