Когда Ирина впервые переступила порог новой квартиры, ей показалось, что жизнь наконец-то наладилась. Бывшая «однушка» на окраине осталась позади, а здесь — просторная двушка с видом на парк, белые стены и обещание нормальной семейной жизни. Алексей, сияющий от счастья, тащил коробки и повторял, как мантру:
— Вот теперь начнётся наша настоящая жизнь! — сказал он, тяжело дыша и кидая сумку в угол.
Ирина улыбнулась. Настоящая жизнь… ну, кто бы спорил. Только почему-то от этих слов ей стало тревожно.
Уже через два дня «настоящая жизнь» дала о себе знать. Сначала — остатки со свадьбы.
— Ирочка, ты не против, я возьму салатики и тортик? Всё равно у вас места мало, а у меня морозилка большая, — промурлыкала Валентина Петровна, свекровь, аккуратно запихивая пакеты в свой багажник.
— Да берите, конечно, — ответила Ирина. Что ей было сказать? Ссориться из-за пары контейнеров? Пусть уж лучше мир в семье будет.
Но мир, как выяснилось, был очень своеобразным. Через неделю Валентина Петровна заявилась в квартиру с тремя родственницами и кастрюлей борща.
— Я же вам помочь хотела! Молодые должны отдыхать, а я — всё приготовлю! — торжественно произнесла она, будто вручала орден за заслуги.
На кухне запахло луком, чесноком и… командным тоном. Ирина заметила, как Алексей сидит в комнате с телефоном, делая вид, что его тут нет.
— Алёша, иди помоги матери! — позвала она.
— У меня работа, — буркнул он, не отрывая глаз от экрана.
В итоге «помощь» свекрови обернулась тем, что вся посуда осталась грязной, кухня — в хаосе, а Ирина до ночи оттирала плиту.
Вот и вся помощь, — подумала она. Добро пожаловать в настоящую жизнь.
Через месяц начался настоящий цирк.
— Ирочка, мы с Алёшей решили пригласить моих друзей, ты же не против? — заявила Валентина Петровна, не удосужившись даже спросить заранее.
— А когда? — осторожно спросила Ирина.
— Сегодня. Уже едут. Ты же у нас хозяюшка!
— Мам, может, в другой раз? — вяло вставил Алексей.
— Что значит «в другой раз»? — сверкнула глазами Валентина Петровна. — Люди едут! Твоя жена не справится с салатиком? Или руки у неё отвалятся?
Ирина стояла посреди кухни, сжимая нож. Она не знала, кого ей больше хотелось им прирезать — себя, мужа или свекровь.
— Мам, ну это правда неожиданно… — пробормотал Алексей, но тут же съёжился под взглядом матери.
— Неожиданно? А свадьба у вас тоже была неожиданной? Я что, не должна радоваться за сына? Не должна знакомить его друзей с новой женой?
— Но ведь это наша квартира, — тихо вставила Ирина.
— «Наша»? — прищурилась Валентина Петровна. — Ах, вот как? А кредит кто за неё платил? Кто Алёшу вырастил? Это вообще-то мой дом. Я имею право.
Ирина резко поставила нож на стол, так что лезвие звякнуло.
— Вы знаете, Валентина Петровна, иногда я думаю: может, вы сюда и прописаться собираетесь? Чтобы уже окончательно чувствовать себя хозяйкой?
— Что ты себе позволяешь! — вскинулась свекровь. — Я тут ради семьи! Ради тебя же!
Алексей снова уткнулся в телефон. Муж, защитник, блин. В такие минуты Ирина чувствовала себя героиней дешёвой комедии, где зрители смеются над её унижениями.
К вечеру квартира наполнилась гостями. Тёти, дяди, какие-то сослуживцы свекрови. Все ели, пили, а Ирина бегала, как официантка.
— Ирочка, а у тебя соус не слишком острый, да? — спросила одна дама, морщась.
— Ирочка, а виноград где? — другой голос.
— Ирочка, а у вас вода не газированная? — третий.
Ирина улыбалась, но внутри у неё клокотало. Хотелось встать на стул и заорать: «Я не официантка! Это мой дом! Убирайтесь!»
Но она молчала.
Лишь ближе к ночи, когда последние гости вышли, а кухня снова утонула в грязной посуде, Ирина посмотрела на Алексея.
— Ты доволен? — спросила она усталым голосом.
— Ну, не всё так страшно, — пожал он плечами. — Мама ведь хотела как лучше.
— Как лучше для кого? Для тебя? Для неё? Точно не для меня.
Алексей нахмурился.
— Ир, не начинай. Это семья. Надо уважать.
— Уважать? — горько усмехнулась она. — А меня уважать кто-нибудь собирается?
Ирина пошла в спальню, бросив его одного в кухне. Он не пошёл за ней.
В ту ночь Ирина не спала. Она смотрела в потолок и думала: Вот он, медовый месяц. С салатами, кастрюлями и роднёй, которая считает твою квартиру проходным двором.
И в какой-то момент она поймала себя на странной мысли: лучше бы у них не было этой квартиры. Лучше бы они снимали маленькую комнатушку и ели лапшу на полу. По крайней мере, там бы они были одни.
Она перевернулась на бок и вдруг рассмеялась вслух. Смешно, до слёз. Вот так выглядит семейное счастье: муж в телефоне, свекровь у плиты, а ты — уборщица собственной жизни.
Но смех быстро перешёл в комок в горле. Ирина зажала лицо руками.
Если они ещё раз так придут без звонка — я уйду.
Она не знала, сказала ли это себе или вслух. Но в ту ночь её внутренний голос прозвучал громче, чем когда-либо.
Утро началось с запаха жареного лука.
Ирина открыла глаза и в первую секунду даже не поняла, где находится. Казалось, она снова дома у родителей, где мама готовила котлеты перед школой. Но потом мозг включился: это не мамин дом. Это её квартира. Её кухня. И лук жарит не она.
Ирина подскочила, босиком добежала до кухни и застыла: у плиты, в её фартуке, стояла Валентина Петровна.
— Доброе утро, соня! — бодро бросила свекровь. — Я решила тебе помочь, а то у тебя времени нет, Алёшу надо кормить. Мужчина должен завтракать основательно!
Ирина машинально посмотрела на Алексея, сидящего за столом. Он ел яичницу и делал вид, что ситуация абсолютно нормальная.
— Мам, спасибо, — сказал он с набитым ртом. — Очень вкусно.
— А я что говорила? — сияла Валентина Петровна. — Всё у меня от души.
— Валентина Петровна, — медленно произнесла Ирина, сдерживая себя, — вы когда вошли?
— А у тебя дверь была открыта, — невинно ответила та. — Вот и зашла. Я же не чужая.
— Не чужая? — Ирина криво улыбнулась. — А ничего, что у нас тут как бы личная жизнь?
— Личная жизнь? — подняла брови свекровь. — Личная жизнь у тебя с Алёшей в спальне. А кухня — это святое. Тут семья кормится.
Алексей сглотнул, поставил вилку и тихо пробормотал:
— Ир, ну правда, мама хотела как лучше.
— Ах, как лучше? — голос Ирины зазвенел. — Тогда пусть мама заберёт тебя к себе и кормит круглосуточно!
— Ты чего заводишься? — нахмурился он. — Из-за завтрака?
— Да, из-за завтрака! — почти выкрикнула она. — Потому что я просыпаюсь в собственной квартире и вижу, что у плиты стоит не я, а твоя мать. Это вообще нормально?
Валентина Петровна закатила глаза:
— Ирочка, ты такая впечатлительная. Прямо как ребёнок. Тебе бы почаще к врачу ходить, нервы лечить.
Вот это поворот, — подумала Ирина. Теперь я ещё и ненормальная, оказывается.
После этого случая жизнь превратилась в нескончаемую череду «гостей». То дядя Саша с женой «заглянули ненадолго», то племянница «по дороге из института». Все ели, все пили, все оставляли горы грязной посуды. И каждый раз Ирина оказывалась в роли официантки.
Она перестала чувствовать запах еды. Ей казалось, что из кухни тянет не борщом и пирожками, а тюремной баландой. Даже звук ножа о разделочную доску напоминал оковы.
— Ир, ну чего ты такая мрачная? — спросил как-то Алексей, лениво разглядывая её софу после очередного «банкетика».
— Я? Мрачная? — Ирина взорвалась. — Да потому что у нас дома, понимаешь, дома! — каждый день чужие люди! И я должна их кормить, обслуживать, улыбаться, будто у меня это работа!
— Ну ты же хозяйка, — пожал плечами он. — Так принято.
— Принято кем? — зашипела Ирина. — Твоей мамой?
— Семьёй, — буркнул он. — Уважай традиции.
Ирина тяжело вздохнула и вдруг усмехнулась:
— Традиции… Знаешь, по твоей логике, если бы мама сказала, что традиция — встречать гостей голой, ты бы тоже поддержал?
Алексей смутился:
— Ну ты утрируешь.
— Утрирую? — в её голосе звенело железо. — Да я ещё мягко говорю.
К вечеру она рухнула на диван, но не успела расслабиться — телефон зазвонил.
— Ирочка, это я, Валентина Петровна! — радостный голос. — Мы завтра придём всей компанией. Человек десять. Ты сделай салатики, я принесу горячее.
— А может, не завтра? — устало сказала Ирина.
— Что значит «не завтра»? Люди уже настроились. Не ломай традиции, — отрезала свекровь.
Ирина положила трубку и уставилась в потолок.
Тюрьма. Настоящая тюрьма.
Она вдруг вспомнила, как пару лет назад с подругами мечтала о свадьбе. Тогда они представляли белое платье, тёплый дом, совместные вечера под пледом… А вышло — кастрюли, тарелки и Валентина Петровна с ключами от их квартиры.
На следующий день гости пришли в пять вечера. Шум, смех, запахи еды. Ирина механически накладывала салаты, подливала напитки, меняла тарелки. Она уже почти не чувствовала усталости. Только пустоту.
А потом услышала за спиной:
— Ирочка, а у тебя что-то с лицом. Ты вся бледная. Может, беременна? — ехидно сказала одна из подруг свекрови.
— Может, просто от усталости, — сухо ответила Ирина, но Валентина Петровна тут же подхватила:
— Беременна? Ой, это было бы чудо! Тогда точно надо чаще приходить, помогать!
Гости радостно зашумели. Ирина стояла с тарелкой в руках и думала: Если я сейчас не выбегу на улицу, я задохнусь.
Она вышла на балкон, глубоко вдохнула холодный воздух. Сердце колотилось.
Они меня уничтожат. Просто сотрут. Я потеряю себя окончательно.
Вернувшись в комнату, она громко хлопнула дверью так, что все обернулись.
— Если вы ещё раз придёте без звонка, я уйду, — сказала она твёрдо, глядя прямо на свекровь.
В комнате повисла тишина.
— Ирочка, ну что ты такое говоришь… — с улыбкой, но уже не такой уверенной, произнесла Валентина Петровна. — Мы же семья.
— Именно поэтому я предупреждаю, — отрезала Ирина.
Она повернулась и ушла в спальню.
Поздно ночью Алексей зашёл к ней.
— Ир, ну зачем ты так? — спросил он тихо. — Все обиделись.
— Пусть обижаются, — отрезала она. — Я больше не могу.
— Ты перегибаешь. Мама добрая, она же хочет помочь.
— Помочь? — Ирина усмехнулась. — Если это помощь, то врагов мне больше не надо.
Алексей вздохнул и отвернулся к стене.
Ирина лежала рядом и слушала его дыхание. В голове крутилась только одна мысль: Он не на моей стороне. Никогда и не был.
Она закрыла глаза. Впереди маячила развязка.
***
Вечер выдался тяжёлый ещё до того, как начался. Ирина с утра знала: что-то случится. Она чувствовала это нутром, как собака, которая предчувствует грозу.
Алексей вернулся домой раздражённый. Бросил куртку на стул и сразу сказал:
— Мамочка придёт. С подругой.
— Сегодня? — ледяным тоном уточнила Ирина.
— Ну да. Что такого? — он даже не посмотрел на неё.
— Что такого? — она встала, скрестив руки. — Мы это уже обсуждали. Я тебя предупреждала.
— Ир, не начинай, — отмахнулся он. — Это ведь просто вечер. Мы посидим.
— Мы? — Ирина подняла голос. — Ты имеешь в виду, я буду на кухне, мама будет командовать, а ты опять в телефоне?
— Господи, ну ты драматизируешь, — раздражённо бросил он.
Ирина резко развернулась и ушла в спальню. Её руки дрожали. Она знала: это сегодня закончится. По-другому никак.
Когда дверь открылась и в квартиру вошла Валентина Петровна с «подругой Галей», Ирина уже стояла на кухне. Она не готовила. Она просто стояла, сложив руки на груди.
— Ирочка, ты чего? — бодро начала свекровь. — Мы тут подумали, раз уж ты дома, накроем столик.
— Нет, — спокойно сказала Ирина.
— Что значит «нет»? — удивилась Валентина Петровна.
— Это значит, что в этой квартире сегодня не будет никакого стола.
Подруга Галя прыснула от смеха, прикрывая рот рукой.
— Ой, Алёша, ну у тебя жена, конечно… характер!
— Ир, — вмешался Алексей, — давай без цирка. Мама права, надо уважать гостей.
— Гостей? — Ирина шагнула вперёд. — А кто их звал? Ты? Нет. Я? Нет. Так это не гости. Это захватчики.
— Ах вот как! — вскинулась Валентина Петровна. — Значит, мы тут чужие, да? В моей-то квартире?!
— В вашей? — Ирина резко усмехнулась. — Интересно. Кредит мы вместе платим. Квартира на нас с Алёшей. А если вам так хочется хозяйничать, стройте свой дом и накрывайте там столы хоть каждый день.
— Ты неблагодарная! — закричала свекровь. — Я сына вырастила, а ты его у меня отобрала!
— Я у вас ничего не отбирала, — ответила Ирина твёрдо. — Вы сами не можете понять, что он взрослый.
Алексей шагнул вперёд.
— Ир, ты ведёшь себя отвратительно. Из-за тебя мама плачет!
— Пусть плачет! — выкрикнула Ирина. — Я устала быть официанткой в собственном доме.
Она схватила со стола кастрюлю с борщом, принесённую Валентиной Петровной, и с грохотом поставила её в прихожей.
— Вот ваша еда. Идите.
Подруга Галя ахнула.
— Ир, ты ненормальная!
— Может быть, — горько усмехнулась она. — Но уж точно не рабыня.
Валентина Петровна подалась вперёд, почти в лицо Ирине.
— Ты пожалеешь. Ты останешься одна!
— Лучше одна, чем в тюрьме, — твёрдо сказала Ирина.
Она пошла в спальню, открыла шкаф и достала чемодан. С каждой сложенной вещью она чувствовала, как будто с неё снимают цепи.
Алексей стоял в дверях.
— Ты серьёзно? — его голос дрогнул.
— Да, — ответила Ирина. — Я предупреждала. Но ты меня не услышал.
— А если я не отпущу? — сказал он почти шёпотом.
Ирина посмотрела ему прямо в глаза.
— Тогда я уйду без вещей.
Он молчал. Лишь отошёл в сторону.
Через пятнадцать минут чемодан щёлкнул замком. Ирина взяла его и направилась к двери. Валентина Петровна что-то кричала ей вслед, но слова тонули в шуме собственного сердца.
Ирина вышла на лестничную площадку и захлопнула дверь.
Впервые за долгое время ей стало легко дышать. Она спустилась вниз и, не оборачиваясь, пошла в сторону улицы.
Свобода оказалась ближе, чем казалось. Надо было просто взять и уйти.
