Я готовила ужин после тяжёлого дня.
Муж зашёл на кухню и сказал: «Ты же любишь нас, значит, тебе несложно делать всё для семьи».
Его слова повисли в воздухе. Соня замерла с ножом в руке. Уже третий час она стояла у плиты, спина ныла, а ноги гудели после рабочей смены. И вот теперь эта фраза. Фраза, которая за десять лет брака превратилась в невидимую цепь.
— Виталик, я с ног валюсь, — сказала она, не прекращая нарезать овощи. — Может, накроешь на стол?
Виталик привалился к дверному косяку, скрестил руки на груди. Его губы растянулись в улыбке, которую Соня научилась распознавать за годы брака — так он улыбался перед тем, как сказать что-то неприятное.
— А кто сегодня деньги домой принёс? Я весь день пахал, а ты просишь меня ещё и по дому помогать?
Соня опустила нож. Слова мужа, как всегда, били точно в цель.
Она ведь работала на полставки — так решили, когда родился Даня. «Чтобы ребёнок не был заброшенным», — говорил тогда Виталик. А теперь Дане уже восемь, но ничего не изменилось.
Она молча продолжила готовить.
***
Будильник зазвонил в 5:30. Соня протянула руку, выключила его и тихо встала с постели. Виталик даже не пошевелился. Утренний ритуал она отработала до автоматизма: умыться, одеться, приготовить завтрак, собрать Дане обед в школу, проверить его рюкзак.
В 6:30 она осторожно разбудила сына.
— Данечка, пора вставать, — прошептала Соня, поглаживая его по волосам.
Мальчик сонно потянулся и открыл глаза — точь-в-точь как у отца, карие с золотистыми крапинками.
— Мам, а можно сегодня не идти в школу? — простонал он, натягивая одеяло до подбородка.
— Нельзя, сынок. Давай, умывайся и за стол.
Как же я устала. Эта мысль стала её постоянной спутницей. Устала бежать по кругу, устала быть хорошей женой, хорошей матерью, хорошей работницей. УСТАЛА БЫТЬ ХОРОШЕЙ ДЛЯ ВСЕХ, КРОМЕ СЕБЯ.
В 7:15 Виталик наконец соизволил появиться на кухне. Свежий, выспавшийся, в халате. Соня, уже полностью одетая, заканчивала собирать Дане рюкзак.
— Кофе на плите, — сказала она, не поднимая глаз.
— Мне без сахара, — буркнул он, усаживаясь за стол.
Соня замерла на секунду, потом молча налила ему кофе, не добавив сахар. Десять лет. Десять лет она делает ему кофе каждое утро, и он до сих пор не может запомнить, что она знает, как он его пьёт.
— Даня, поторапливайся! — крикнула она в сторону ванной. — Мы опаздываем!
— Что ты на ребёнка кричишь? — тут же отреагировал Виталик. — Он же маленький ещё.
Маленький для того, чтобы собираться вовремя, но не маленький для того, чтобы одному ходить в музыкальную школу через весь район, — подумала Соня, но промолчала.
Рабочий день тянулся бесконечно. Соня сидела за компьютером, вводя данные в таблицы — однообразная работа бухгалтера в небольшой фирме. Телефон завибрировал — сообщение от Виталика:
«Мама звонила, хочет приехать на выходные. Я сказал, что мы будем рады»
Соня вздохнула. Свекровь. Только её сейчас не хватало. Женщина, которая родила и воспитала Виталика таким, какой он есть. Женщина, которая при каждом визите находила повод указать Соне на её недостатки как хозяйки и матери.
Я готовила ужин после тяжёлого дня.
Муж зашёл на кухню и сказал: «Ты же любишь нас, значит, тебе несложно делать всё для семьи».
Его слова повисли в воздухе. Соня замерла с ножом в руке. Уже третий час она стояла у плиты, спина ныла, а ноги гудели после рабочей смены. И вот теперь эта фраза. Фраза, которая за десять лет брака превратилась в невидимую цепь.
— Виталик, я с ног валюсь, — сказала она, не прекращая нарезать овощи. — Может, накроешь на стол?
Виталик привалился к дверному косяку, скрестил руки на груди. Его губы растянулись в улыбке, которую Соня научилась распознавать за годы брака — так он улыбался перед тем, как сказать что-то неприятное.
— А кто сегодня деньги домой принёс? Я весь день пахал, а ты просишь меня ещё и по дому помогать?
Соня опустила нож. Слова мужа, как всегда, били точно в цель.
Она ведь работала на полставки — так решили, когда родился Даня. «Чтобы ребёнок не был заброшенным», — говорил тогда Виталик. А теперь Дане уже восемь, но ничего не изменилось.
Она молча продолжила готовить.
***
Будильник зазвонил в 5:30. Соня протянула руку, выключила его и тихо встала с постели. Виталик даже не пошевелился. Утренний ритуал она отработала до автоматизма: умыться, одеться, приготовить завтрак, собрать Дане обед в школу, проверить его рюкзак.
В 6:30 она осторожно разбудила сына.
— Данечка, пора вставать, — прошептала Соня, поглаживая его по волосам.
Мальчик сонно потянулся и открыл глаза — точь-в-точь как у отца, карие с золотистыми крапинками.
— Мам, а можно сегодня не идти в школу? — простонал он, натягивая одеяло до подбородка.
— Нельзя, сынок. Давай, умывайся и за стол.
Как же я устала. Эта мысль стала её постоянной спутницей. Устала бежать по кругу, устала быть хорошей женой, хорошей матерью, хорошей работницей. УСТАЛА БЫТЬ ХОРОШЕЙ ДЛЯ ВСЕХ, КРОМЕ СЕБЯ.
В 7:15 Виталик наконец соизволил появиться на кухне. Свежий, выспавшийся, в халате. Соня, уже полностью одетая, заканчивала собирать Дане рюкзак.
— Кофе на плите, — сказала она, не поднимая глаз.
— Мне без сахара, — буркнул он, усаживаясь за стол.
Соня замерла на секунду, потом молча налила ему кофе, не добавив сахар. Десять лет. Десять лет она делает ему кофе каждое утро, и он до сих пор не может запомнить, что она знает, как он его пьёт.
— Даня, поторапливайся! — крикнула она в сторону ванной. — Мы опаздываем!
— Что ты на ребёнка кричишь? — тут же отреагировал Виталик. — Он же маленький ещё.
Маленький для того, чтобы собираться вовремя, но не маленький для того, чтобы одному ходить в музыкальную школу через весь район, — подумала Соня, но промолчала.
Рабочий день тянулся бесконечно. Соня сидела за компьютером, вводя данные в таблицы — однообразная работа бухгалтера в небольшой фирме. Телефон завибрировал — сообщение от Виталика:
«Мама звонила, хочет приехать на выходные. Я сказал, что мы будем рады»
Соня вздохнула. Свекровь. Только её сейчас не хватало. Женщина, которая родила и воспитала Виталика таким, какой он есть. Женщина, которая при каждом визите находила повод указать Соне на её недостатки как хозяйки и матери.
«Хорошо», — только и ответила она.
Пришло сообщение от начальника:
«Сонечка, до конца дня нужно ввести. Справишься? Ты же у нас такая ответственная».
Она согласилась.
Вечером она забрала Даню из музыкальной школы. Мальчик был непривычно молчалив.
— Что случилось? — спросила Соня, когда они уже подходили к дому.
— Учительница сказала, что у меня нет способностей, — тихо произнёс Даня, глядя под ноги. — Сказала, что я не стараюсь.
Соня остановилась и присела перед сыном:
— Слушай, у каждого свои таланты. Необязательно всем становиться великими музыкантами. А тебе вообще нравится на пианино играть?
Даня поморщился и неопределенно пожал плечами:
— Папа говорит, что я должен.
Соня вздохнула. Слышать это от ребёнка было вдвойне больно.
— А что тебе хочется делать вместо музыкалки?
Глаза мальчика загорелись:
— Я хочу рисовать! У Кольки есть набор красок, настоящих…
Она улыбнулась и взъерошила волосы сына:
— Знаешь что? Давай купим тебе краски. В субботу сходим в магазин.
— Правда? — не поверил Даня. — А папа?
— А с папой я поговорю.
Но разговора не получилось. Виталик наотрез отказался даже обсуждать уход Даши из музыкальной школы.
— Мой сын будет образованным человеком, — отрезал он. — Я в детстве мечтал научиться играть, но родители не могли себе этого позволить. А сейчас могу, и мой сын будет учиться музыке.
— Но ему не нравится, — попыталась возразить Соня. — Он хочет рисовать.
— Ему ВОСЕМЬ! — повысил голос Виталик. — Он не понимает, что для него лучше! Рисовать он хочет! Малевать каракули может и без специальных занятий.
Соня почувствовала, как внутри что-то сжимается. Это было так знакомо — чувство бессилия, когда Виталик решал что-то за всех.
— А может, он действительно талантлив в рисовании? Может, стоит дать ему шанс?
Виталик усмехнулся:
— Странно слышать это от тебя. Сама не закончила университет, а теперь учишь сына бросать то, что сложно.
Удар ниже пояса. Как всегда. Соня прикусила губу. Да, она не доучилась. Беременность случилась на третьем курсе, потом быстрая свадьба и переезд ближе к новой работе Виталика. «Закончишь потом», — убеждал он тогда. А «потом» всё откладывалось и откладывалось.
— Я просто хочу, чтобы он был счастлив, — тихо сказала она.
— Он будет счастлив, когда вырастет образованным и успешным, — отрезал Виталик. — И краски эти можешь даже не покупать. Только деньги зря потратишь.
Соня вышла из комнаты. В глазах стояли слёзы, но она не позволила им пролиться. В последнее время она часто чувствовала себя чужой в собственной семье. Словно она не жена и мать, а прислуга, которая обязана выполнять указания хозяина.
***
В пятницу Виталик сообщил, что задержится на работе.
— У нас проводы сотрудницы из отдела продаж.
Соня кивнула. Это было даже к лучшему — вечер без его указаний и замечаний. Они с Даней поужинали вдвоём, и потом она разрешила сыну посмотреть мультфильмы подольше обычного. Когда мальчик уснул, Соня достала ноутбук.
Несколько недель назад она начала искать вакансии. Просто из любопытства. Просто чтобы знать, что есть и другие возможности. И сегодня она решилась — отправила резюме на должность главного бухгалтера в крупную компанию. Зарплата там была вдвое больше нынешней.
Вчера она записалась на программу повышения квалификации. Деньги взяла из той заначки, что копила на непредвиденные расходы. Если не сейчас, то когда? Разве можно вечно откладывать собственную жизнь?
Виталик вернулся поздно. Он даже не заметил притихшую Соню, сразу отправился спать.
А она ещё долго сидела на кухне, глядя в одну точку и думая о том, как всё изменилось. Когда-то она любила его до безумия. Когда-то они мечтали вместе строить жизнь, вместе принимать решения. Когда-то она не боялась с ним спорить.
***
Утром в субботу приехала свекровь. Раиса Степановна, грузная женщина с властным взглядом и постоянно поджатыми губами. Она с порога начала командовать:
— Сонечка, чай поставь. И печенье есть? А что такой бледный вид? Не следишь за собой совсем. А Данечка где? ДАНЕЧКА! Иди к бабушке!
Даня выглянул из своей комнаты. Он не особенно жаловал бабушку, но Виталик строго-настрого наказал быть с ней почтительным.
— Здравствуйте, бабушка, — вежливо сказал мальчик.
— Иди обниму тебя! Совсем большой стал! В кого только худой такой? Соня, ты его кормишь вообще?
— Мама, перестань, — вмешался Виталик, но как-то неуверенно. — Даня нормально кушает.
— Да разве это нормально? Посмотри какой худенький! — не унималась Раиса Степановна. — Я вот гостинцев привезла, как положено. Не покупные, сама готовила. Домашняя еда, не то что сейчас в магазинах продают.
Соня стиснула зубы и молча поставила чайник.
Весь день прошёл в том же духе. Свекровь критиковала всё: как Соня убирает, как готовит, как воспитывает Даню. Виталик поддакивал матери, иногда бросая на жену виноватые взгляды.
— А шторы давно пора поменять, — заявила Раиса Степановна после обеда. — Эти уже все выцвели. И вообще, ремонт бы сделать. Сын у меня хорошо зарабатывает, могли бы и квартиру получше купить.
— Мама, мы же обсуждали, — попытался остановить её Виталик. — Мы копим на большую квартиру.
— Да что копить, когда жить надо сейчас! — отмахнулась свекровь. — Вот если бы Сонечка работала полный день, а не прохлаждалась на полставки…
Что-то оборвалось внутри Сони. Все эти годы она крутилась как белка в колесе: дом, ребёнок, работа. И всё равно была виновата. Всегда и во всём.
— Я не прохлаждаюсь, — тихо, но твёрдо сказала она.
— Что? — Раиса Степановна удивлённо подняла брови.
— Я сказала, что не прохлаждаюсь. Я работаю столько, сколько мы с Виталиком решили, чтобы я могла заниматься Даней.
— Ну знаешь ли, — начала свекровь, но Соня неожиданно для себя перебила её:
— Нет, это вы знаете. Я устала от того, что меня постоянно обвиняют. В том, что я плохая мать, плохая жена, плохая невестка. Я ДЕЛАЮ ВСЁ, ЧТО МОГУ!
В комнате повисла тишина. Даня испуганно выглянул из своей комнаты. Виталик смотрел на жену так, словно видел её впервые.
— Соня, успокойся, — наконец произнёс он. — Мама не хотела тебя обидеть.
— Да, конечно, — горько усмехнулась Соня. — Она никогда не хочет. И ты никогда не хочешь. Но почему-то я постоянно чувствую себя виноватой за то, что я недостаточно хороша.
Она встала и вышла из комнаты. Руки дрожали, сердце колотилось как сумасшедшее. Соня заперлась в ванной и включила воду, чтобы никто не слышал, как она плачет.
Когда свекровь уехала, между Соней и Виталиком повисло напряжённое молчание. Даня ходил притихший, боясь лишний раз попасться родителям на глаза.
Вечером, когда сын уже спал, Виталик наконец заговорил:
— Ты не должна была так разговаривать с моей матерью.
Соня подняла глаза от книги:
— А как я должна была разговаривать? Молча терпеть, когда она унижает меня в моём же доме?
— Она не унижала, она просто высказывала своё мнение, — нахмурился Виталик. — Это ты всё принимаешь в штыки.
— А может, тебе стоит хоть раз в жизни поддержать меня, а не свою мать? — тихо спросила Соня.
Виталик прищурился:
— Ты что, ревнуешь? Это же моя мать!
— А я твоя жена! Хоть раз можно подумать о моих чувствах?
В комнате повисла тяжёлая тишина. Двое людей, прожившие бок о бок десять лет, смотрели друг на друга как чужие.
— Знаешь, — наконец заговорил Виталик, — ты стала совсем другой. Раньше ты никогда так…
— Какой? — спросила Соня. — Не умеющей постоять за себя? Да, я изменилась. И знаешь что? Мне предложили работу. Полный день, с зарплатой в два раза больше нынешней.
Виталик опешил:
— Когда ты успела? И почему не обсудила со мной?
— А что обсуждать? — пожала плечами Соня. — Ты всё равно скажешь, что я должна сидеть с Даней. Что он маленький. Что моя карьера не так важна, как твоя.
— Потому что так и есть! — повысил голос Виталик. — Я обеспечиваю семью, я несу ответственность!
— А я нет? — тоже начала заводиться Соня. — Я не несу ответственность за Даню, за дом, за всё?
— Это разные вещи! — отрезал Виталик. — И вообще, я запрещаю тебе!
Эти слова стали последней каплей.
— Ты запрещаешь? — переспросила Соня. — А кто ты такой, чтобы мне запрещать?
***
В понедельник Соня позвонила в ту компанию и сказала, что принимает предложение. Виталик не разговаривал с ней всё утро, демонстративно хлопнув дверью при уходе.
Через две недели Соня вышла на новую работу. Виталик всё ещё злился, но уже не так сильно. Их отношения превратились в холодную вежливость — они говорили только о бытовых вопросах и о Дане.
А вечерами Соня садилась за компьютер и училась. Она решила закончить то, что начала десять лет назад — получить высшее образование. И впервые за долгое время она чувствовала, что дышит полной грудью.
***
Прошёл месяц. Соня работала на новом месте, Даня начал ходить в художественную школу вместо музыкальной, а Виталик… Виталик действительно пытался измениться.
А потом случилось то, чего она боялась. Виталик вернулся домой в плохом настроении — у него были проблемы на работе. И когда Даня случайно разлил сок на ковёр, он сорвался:
— Ты что, не видишь, куда ставишь стакан?! — закричал он на мальчика. — Вечно из-за тебя проблемы!
Даня испуганно прижался к стене. Соня бросилась между ними:
— Не смей кричать на него! Это просто сок!
— Не указывай мне, что делать! — огрызнулся Виталик. — Я его отец!
— А я его мать! И я не позволю тебе срывать своё плохое настроение на ребёнке!
Они стояли друг напротив друга, тяжело дыша. И в этот момент Соня поняла, что ничего не изменилось. Не по-настоящему. Виталик мог притворяться несколько недель, но его истинная натура никуда не делась.
Она повернулась к сыну:
— Даня, иди в свою комнату, пожалуйста.
Когда мальчик ушёл, Соня тихо сказала:
— Я больше не могу так.
— Что значит «не могу»? — спросил Виталик, уже остывая.
— Я подаю на развод.
Виталик застыл:
— Из-за одной ссоры? Соня, ты с ума сошла?
— Не из-за одной ссоры. Из-за десяти лет ссор. Из-за того, что я всегда была для тебя на втором месте. Из-за того, что даже сейчас, когда ты якобы пытаешься измениться, ты всё равно считаешь, что имеешь право командовать и мной, и Даней.
— Я изменюсь! — воскликнул Виталик. — Клянусь, я буду работать над собой!
Соня грустно улыбнулась:
— Знаешь, я верю, что ты хочешь измениться. Но я не верю, что сможешь. И я больше не хочу ждать.
Развод был тяжёлым. Виталик сначала умолял, потом угрожал, потом пытался манипулировать через Даню. Но Соня была непреклонна.
После всех бумажных формальностей, дележа имущества и нескончаемых споров, Соня с Даней перебрались в небольшую квартиру недалеко от её работы.
Бюджет трещал по швам, но жить можно было. Не сказать, что стало легко — бывали ночи, когда навалившаяся ответственность и неопределённость будущего выматывали до слёз, но свой выбор она не хотела менять ни на секунду.
Даня тосковал по отцу первое время. Задавал вопросы, на которые сложно было отвечать…
***
Прошло три года.
Соня закончила университет, получила повышение на работе. Даня выигрывал городские конкурсы по рисованию, его работы даже выставляли в детской галерее.
Жизнь наладилась, пусть и не так, как представлялось раньше.
В тот день Соня стояла у плиты, готовя ужин — уже не из чувства долга, а потому что ей хотелось. На столе лежали дипломы Данины — мальчик выиграл очередной конкурс. Завтра они планировали это отпраздновать.
Раздался звонок в дверь. Даня побежал открывать, и через секунду в кухню заглянул Виталик:
— Привет. Вкусно пахнет.
Они научились общаться нормально ради сына. Иногда Виталик даже заходил на ужин, когда привозил Даню после их совместных выходных.
— Проходи, — кивнула Соня. — Даня, покажи папе свои новые рисунки.
Виталик выглядел смущённым:
— Вообще-то, у меня новость. Я… познакомился с девушкой. Мы встречаемся уже полгода.
Соня на секунду замерла, а потом искренне улыбнулась:
— Я рада за тебя.
— Правда? — с сомнением спросил он.
— Правда, — кивнула она. — Каждый заслуживает счастья.
Даня переводил взгляд с мамы на папу:
— А я тоже её увижу?
— Если хочешь, — осторожно сказал Виталик. — Она хорошая, тебе понравится.
Позже, когда Виталик ушёл, Даня спросил:
— Мам, а тебе не грустно?
Соня обняла сына:
— Знаешь, дорогой, когда-то я думала, что без твоего папы моя жизнь будет несчастной. А потом я поняла, что счастье — это выбор, который мы делаем каждый день. И сейчас я действительно счастлива.
Укладываясь спать, Соня перебирала в уме события последних лет. Сколько всего пришлось пережить. Сколько страхов преодолеть.
Перед глазами всплыла картинка из прошлого — она на кухне, Виталик в дверном проёме.
И эти слова: «Ты же любишь нас, значит, тебе несложно делать всё для семьи». Теперь эта фраза не вызывала прежней боли. Теперь она точно знала — настоящая любовь не требует жертв. Настоящая любовь дарит свободу.
