Муж с хитрой улыбкой протянул мне список покупок.
— Ты же уже внесла платёж за ипотеку, значит, у тебя деньги есть. Купи ещё и это.
Я смотрела на Макара, не понимая, шутит он или говорит серьёзно. Список был длинным — продукты на неделю вперёд, бытовая химия и какие-то непонятные инструменты. Всё это тянуло на приличную сумму.
— Ты издеваешься? — я подняла взгляд. — Я только что перевела почти всю зарплату за квартиру.
Макар пожал плечами, всё с той же полуулыбкой, от которой мне захотелось швырнуть в него список.
— Лиза, не драматизируй. У тебя всегда есть заначка. Ты же никогда не тратишь всё до копейки.
Да, была у меня заначка. Небольшая сумма, которую я откладывала каждый месяц на чёрный день. И о которой муж, видимо, пронюхал.
Только вот эти деньги в его понимании — на новую дрель или модный спортивный костюм для него, а в моём — на ремонт стиральной машины или непредвиденные расходы.
Наш шестилетний сын в этот момент сидел в своей комнате, собирая конструктор. Детали уже почти все растерялись, а Макар третий месяц обещал купить ему новый набор, но всё время находились «более важные траты».
Последний раз это были кроссовки для него самого — якобы для бега, хотя за полгода он выходил на пробежку дважды.
— Мы договаривались разделить расходы поровну, — напомнила я, стараясь говорить спокойно. — Я плачу за ипотеку, ты — за коммуналку и продукты.
— Да ладно тебе! — отмахнулся он. — Что такого-то? Один раз можно и потратиться.
Один раз. Ага, конечно. Этот волшебный «один раз» повторялся уже третий месяц подряд. И каждый раз находился какой-то новый повод запустить руку в мой кошелёк.
Я молча положила список на стол и поплелась на кухню. Нужно было приготовить ужин, а потом помочь Паше с домашним заданием — воспитательница в детском саду вечно даёт эти поделки, будто у родителей других дел нет.
Макар, как по расписанию, плюхнулся перед телевизором с телефоном в руках. Вечная картина: он на диване с чипсами и футболом, я — между плитой и разбросанными фломастерами.
***
Утром всё пошло наперекосяк. Паша проснулся с температурой, а это значило, что в садик его вести нельзя. Я позвонила на работу, предупредила, что возьму день за свой счёт.
— Я не могу остаться с ним, — заявил Макар, когда я попросила его побыть с сыном. — У меня важная встреча.
— У тебя всегда важная встреча, когда дело касается Паши, — не выдержала я.
— Начинается! — закатил глаза Макар. — Я, между прочим, деньги зарабатываю. Это твоя работа — заниматься сыном.
— МОЯ работа? — я чуть не задохнулась от возмущения. — С каких пор забота о нашем общем ребёнке стала только моей работой?
Муж уже натягивал куртку, демонстративно не слушая меня.
— Макар! — окликнула я его. — А список покупок? Ты же вчера обещал, что сегодня сам заедешь в магазин.
— Разве? — удивился он с таким невинным видом, что руки зачесались. — Ну, купи сегодня сама, раз всё равно дома сидишь.
***
Дверь хлопнула прежде, чем я успела сказать, что сидеть дома с температурящим ребёнком — это не отдых в пансионате.
Паша вышел из своей комнаты, сонный и горячий.
— Мама, папа ушёл? — спросил он тихо.
— Да. У папы работа. Иди-ка ты обратно в кровать.
Я уложила сына, дала ему лекарство и села рядом, гладя его по голове, пока он не уснул.
А потом долго сидела, глядя в стену и думая, как мы до этого докатились. Когда Макар превратился из внимательного и заботливого парня, за которого я вышла замуж, в этого равнодушного эгоиста? И почему я это терплю?
Телефон завибрировал — пришло сообщение от свекрови. Раиса Андреевна интересовалась, заказали ли мы торт на день рождения Захара Алексеевича. О нет, только этого сейчас не хватало. Как я могла забыть про юбилей свёкра в эти выходные? Пятьдесят лет как-никак, а тут ещё Паша температурит.
К вечеру Паше стало лучше, а моё настроение упало ниже плинтуса. Макар не звонил весь день, зато Раиса Андреевна прислала ещё три сообщения — о том, что нужно купить подарок, что мы должны приехать пораньше помочь с подготовкой, и что я могла бы испечь пирог, который так понравился Захару Алексеевичу в прошлый раз.
«Конечно, Раиса Андреевна, я всё сделаю», — ответила я, хотя внутри всё кипело. Почему я всегда соглашаюсь? Почему не могу сказать «нет»?
***
Около семи вечера раздался звонок в дверь. На пороге стояла Раиса Андреевна собственной персоной — невысокая, полная женщина с крашеными в рыжий цвет волосами и вечно недовольным выражением лица.
— Лизочка, я решила заехать, проверить, как вы тут, — сказала она, бесцеремонно проходя в квартиру. — Макар сказал, что Пашенька заболел.
Значит, мужу было время позвонить матери, но не мне.
— Да, температура была, но сейчас уже спал жар, — ответила я, пропуская свекровь в гостиную.
Раиса Андреевна окинула критическим взглядом комнату, задержавшись на разбросанных игрушках Паши.
— Что-то у вас не убрано, — заметила она. — Я в твоём возрасте и работала полный день, и дом в чистоте держала, и мужа обихаживала.
Я сжала зубы, чтобы не сказать что-нибудь резкое.
— Паша болеет, я весь день за ним ухаживала.
— Ну да, ну да, — покивала свекровь. — А что на ужин приготовила? Макар с работы придёт голодный.
Макар с работы придёт. Интересно, знает ли она, где на самом деле пропадает её сыночек допоздна?
— Есть суп, — коротко ответила я.
— Суп? — поморщилась Раиса Андреевна. — Макар суп не любит, ты же знаешь. Мужчине нужна нормальная еда, мясо.
Я мысленно досчитала до десяти.
— Раиса Андреевна, я весь день сижу с больным ребёнком. Сварила то, на что хватило времени и сил.
— Вот в этом вся ты, Лизочка, — покачала головой свекровь. — Всегда отговорки. Я вот в своё время…
Она не договорила — входная дверь хлопнула, и в коридоре раздались тяжёлые шаги.
— О, мама! — обрадовался Макар, увидев Раису Андреевну. — А я и не знал, что ты заедешь.
Он чмокнул мать в щёку и бросил ключи на тумбочку.
— Решила проведать вас, — улыбнулась свекровь. — Как прошёл день?
— Отлично! — Макар плюхнулся в кресло. — Закрыли важную сделку, потом с ребятами отметили немного.
Отметили немного. Так вот где он был.
— А ты, Лизочка, — повернулась ко мне Раиса Андреевна, — закупилась к юбилею?
— К какому юбилею? — переспросил Макар.
— Папе в субботу пятьдесят исполняется, — напомнила свекровь. — Только не говори, что забыл!
— А, нет, конечно помню, — отмахнулся Макар. — Лиза всё организует, правда, дорогая?
Я почувствовала, как внутри поднимается волна злости.
— Нет, Макар, не правда, — сказала я спокойно. — У меня нет ни времени, ни сил, ни денег на организацию праздника. Тем более сейчас, когда Паша болеет.
Макар и Раиса Андреевна уставились на меня с одинаковым выражением шока на лицах.
— Лиза, что с тобой? — нахмурился Макар. — Обычно ты всегда всё организовывала.
— Обычно ты хотя бы делал вид, что участвуешь в жизни семьи, — ответила я. — А сейчас даже не притворяешься.
— Лизочка! — Раиса Андреевна аж подпрыгнула на месте от возмущения. — Как ты смеешь так разговаривать с мужем?! Мой Макарушка тяжело работает, чтобы семью обеспечивать! А ты тут истерики закатываешь!
— А я, по-вашему, не работаю? — повернулась я к свекрови. — Я не зарабатываю деньги? Не занимаюсь домом? Не воспитываю ребёнка? А, Раиса Андреевна?
— Лиза, успокойся, — процедил Макар. — Ты истеришь.
— Я не истерю, — я старалась говорить тихо, чтобы не разбудить Пашу. — Я высказываю то, что давно хотела сказать. Я устала тянуть всё на себе. Устала делать вид, что всё в порядке. Устала быть единственным взрослым в этих отношениях.
— Но дорогая… — начал Макар с той интонацией, которую использовал, когда хотел меня успокоить, не вникая в суть проблемы.
— Не дорогай мне! — я повысила голос, забыв о спящем сыне. — Ты даже не позвонил узнать, как Паша! Ты обещал купить продукты, но опять всё свалил на меня! Ты…
— Лиза, перестань! — воскликнул Макар. — Что на тебя нашло?
— На неё нашла блажь, — вмешалась Раиса Андреевна. — Все жёны через это проходят, начинают права качать. Я тоже в своё время…
— Раиса Андреевна, — я резко повернулась к ней, — при всём уважении, это наш с Макаром разговор. И я бы хотела, чтобы вы не вмешивались.
Свекровь задохнулась от возмущения.
— Макар! Ты слышишь, как она со мной разговаривает?
Макар вскочил с кресла.
— Лиза, извинись перед мамой!
— За что? — я скрестила руки на груди. — За то, что хочу поговорить с мужем наедине? Или за то, что посмела высказать своё мнение?
— За неуважение! — рявкнул Макар.
В этот момент из детской комнаты донёсся плач. Макар с Раисой Андреевной продолжали что-то говорить, но я уже не слушала. Я пошла к сыну.
Паша сидел в кровати, испуганно глядя на дверь.
— Мама, почему папа кричит? — спросил он дрожащим голосом.
— Ничего, — я села рядом и обняла его. — Взрослые просто громко разговаривают.
— Я боюсь, — прошептал Паша, уткнувшись мне в плечо.
— Не бойся, — я погладила его по голове. — Всё будет хорошо.
Но я уже не была в этом уверена.
***
Раиса Андреевна ушла около девяти, напоследок одарив меня холодным взглядом и многозначительным: «Подумай над своим поведением, Лизочка». Макар заперся в ванной, громко хлопнув дверью.
Я уложила Пашу спать снова, и долго сидела возле его кровати, слушая ровное дыхание сына. Что-то внутри меня переключилось, будто сработал какой-то механизм. Я больше не могла и не хотела жить так, как жила последние годы.
Когда я вышла из детской, Макар уже сидел перед телевизором, словно ничего не случилось.
— Нам надо поговорить, — сказала я, выключая телевизор.
— Лиза, я устал, — поморщился он. — Давай завтра.
— Нет, Макар. Сейчас.
Что-то в моём голосе заставило его посмотреть на меня внимательнее.
— Что с тобой сегодня?
— Я больше так не могу, — сказала я прямо. — Я устала быть и мамой, и папой для Паши. Устала оплачивать большую часть счетов. Устала притворяться перед твоими родителями, что у нас всё прекрасно.
— Да что не так-то? — развёл руками Макар. — Мы живём как все!
— Нет, Макар. Мы живём не как нормальные люди. В здоровых семьях оба родителя заботятся о ребёнке. Не для галочки, а по-настоящему. Оба участвуют в домашних делах. И, представь себе, уважают мнение друг друга, а не отмахиваются, как от назойливой мухи.
— Я тебя уважаю! — воскликнул он, театрально прижав руку к груди.
— Да ладно? — я не сдержала горький смешок. — Тогда объясни мне, почему ты каждый раз перекладываешь на меня свои обязанности? Почему считаешь мои деньги своими?
Почему не звонишь, когда задерживаешься на три часа? И почему, чёрт возьми, я узнаю о том, что ты сказал своей матери про температуру Паши, но сам не позвонил спросить, как он?
Макар отвёл глаза и принялся изучать узор на ковре, словно увидел его впервые в жизни.
— Знаешь, — продолжила я, — я долго думала сегодня. И решила, что нам нужно пожить отдельно.
— Что?! — он уставился на меня. — Ты с ума сошла?
— Нет, Макар. Я как раз наконец-то пришла в себя. Нам нужна пауза. Тебе — чтобы понять, чего ты хочешь от этих отношений. Мне — чтобы перестать чувствовать себя использованной.
— Это всё моя мать, да? — прищурился он. — Она тебя всегда раздражала. И теперь ты устраиваешь это всё из-за неё?
— Нет, Макар. Это не из-за твоей матери. Это из-за тебя. Из-за нас. Из-за того, во что превратился наш брак.
Он смотрел на меня с недоверием и злостью.
— И куда ты пойдёшь? С ребёнком-то?
— Я сниму квартиру, — ответила я спокойно. — На первое время хватит моих сбережений.
— Твоих сбережений? — переспросил Макар. — У тебя есть сбережения?
— Да, Макар. Те самые деньги, которые ты постоянно пытаешься у меня вытянуть на свои нужды. Я копила их на чёрный день.
— И ты готова потратить их на съёмную квартиру? — недоверчиво спросил он. — А как же ипотека? Мы же вместе платим за эту квартиру!
— Я буду продолжать платить свою часть, — сказала я. — Но жить здесь больше не могу. По крайней мере, сейчас.
Макар вскочил с дивана.
— Ты не можешь так просто взять и уйти! А как же я? А как же Паша?
— Паша поедет со мной, — твёрдо сказала я. — А ты… ты можешь приходить к нему, когда захочешь. Если захочешь.
— Ты не имеешь права забирать у меня сына! — закричал Макар.
— Тише, — я кивнула в сторону детской. — Ты его разбудишь.
— Плевать мне на это! — он уже не контролировал голос. — Никуда ты отсюда не уйдёшь с моим ребёнком! Ты что себе вообразила?!
— Макар, — я постаралась говорить ровно, хотя внутри всё клокотало, — скажи мне честно, когда ты в последний раз отводил Пашу в садик? Не просто обещал, а реально встал, оделся и отвёл? Или забирал его оттуда? Когда последний раз водил его к врачу? Читал сказку перед сном, а не отмахивался, что устал?
Я перевела дыхание.
— Знаешь ли ты вообще, какая у него любимая игрушка? Любимая книжка? От какого мультика он сейчас без ума? Какой у него лучший друг в группе?
Макар стоял истуканом, только желваки на скулах ходили. Сжимал и разжимал кулаки, будто душил кого-то невидимого.
— Вот именно, — кивнула я. — Ты практически не участвуешь в его жизни. Но если хочешь это изменить — пожалуйста. Я не буду препятствовать. Наоборот, буду только рада. Паше нужен отец. Настоящий отец, а не тот, кто возвращается домой только ночевать.
— Так ты… — глаза Макара опасно сузились, — ты уже всё для себя решила, да? Даже не подумав со мной посоветоваться? Просто поставила перед фактом?
— А ты советуешься со мной, когда пропадаешь где-то до ночи? Или когда берёшь мои деньги? Или когда обещаешь Паше купить игрушку, а потом забываешь об этом?
Макар отвернулся, тяжело дыша.
— Я всегда думал, что у нас нормальная семья, — сказал он тихо. — Что нам хорошо вместе.
— Тебе, может, и хорошо, — ответила я. — А мне — нет. И пока ты этого не поймёшь, пока не осознаешь, что семья — это не только удобства для тебя, но и ответственность, нам лучше пожить отдельно.
Я развернулась и пошла в спальню собирать вещи. Макар не попытался меня остановить.
***
На следующий день я позвонила Кате — единственной подруге, которая не забыла обо мне после свадьбы и рождения Паши. Спросила, можно ли пожить у неё несколько дней, пока не найду квартиру.
Она даже вопросов лишних не стала задавать, просто сказала: «Приезжай, сделаю тебе ключи. У меня диван в гостиной раскладывается, а для Паши есть надувной матрас».
Макар молча наблюдал, как я собираю наши с Пашей вещи. Он не извинялся, не просил остаться, не обещал измениться. Может, потому что не верил, что я действительно уйду. А может, потому что ему было всё равно.
— Я позвоню насчёт садика, — сказала я ему перед уходом. — Будешь ли ты забирать Пашу на выходные?
— Конечно буду, — огрызнулся Макар. — Он мой сын вообще-то.
— Хорошо, — кивнула я. — Тогда свяжемся на неделе, обсудим детали.
Паша всю дорогу до подруги спрашивал, почему мы уходим от папы, и скоро ли вернёмся домой. Я не знала, что ему ответить. Я сама не была уверена, что делаю правильно. Но внутри чувствовала странное облегчение, будто скинула с плеч тяжёлый груз, который тащила годами.
***
Вечером позвонила Раиса Андреевна.
— Лизочка, что ты творишь? — начала она без приветствия. — Как ты могла бросить мужа? А как же юбилей Захара Алексеевича? Мы на вас рассчитывали!
— Раиса Андреевна, — сказала я устало, поглаживая задремавшего на диване Пашу, — я не бросала Макара. Мы просто взяли паузу в отношениях, чтобы разобраться в себе. И на юбилей мы с Пашей, конечно, приедем, если он не будет температурить. Я обещала — и сдержу слово.
— Но ведь… — она запнулась, явно не ожидая такого ответа. — Но ведь это всё так неправильно! В семье должно быть терпение, понимание! Если каждая жена будет убегать при первой же ссоре…
— Это не первая ссора, Раиса Андреевна, — перебила я её. — И даже не десятая. Просто я наконец-то решила что-то изменить вместо того, чтобы терпеть и делать вид, что всё хорошо.
— Но подумай о Паше! Ребёнку нужен отец!
— А отцу нужен ребёнок, — ответила я твёрже, чем собиралась. — Именно поэтому я не запрещаю Макару видеться с сыном. Наоборот, я надеюсь, что теперь, когда нет меня-буфера между ними, он наконец начнёт проводить с Пашей время. По-настоящему, а не просто сидя в одной комнате, уткнувшись в телефон.
Раиса Андреевна помолчала.
— И что теперь? — спросила она уже другим тоном. — Как вы будете жить дальше?
— Не знаю, — честно ответила я. — Поживём — увидим.
***
После разговора я долго сидела на кухне у подруги, глядя в окно. Паша уже спал, уставший от переезда и переживаний. А я думала о том, что, возможно, совершила самую большую ошибку в своей жизни. Или, наоборот, сделала первый шаг к чему-то лучшему. Как тут угадаешь?
Телефон снова зазвонил. На экране высветилось имя Макара. Я глубоко вздохнула и ответила.
— Алло.
— Привет, — голос мужа звучал непривычно тихо. — Как вы там с Пашкой?
— Нормально, — ответила я. — Он уже спит.
— Лиз, — Макар помолчал. — Я сегодня много думал. О том, что ты сказала. И знаешь… в чём-то ты права.
Я молчала, растерявшись от такого поворота. Ждала криков, обвинений, упрёков… но не этого.
— Я бы хотел встретиться, — продолжил он после паузы. — Поговорить по-нормальному. Может, сходим куда-нибудь втроём с Пашкой на выходных? После юбилея отца, конечно.
Что-то новое в его голосе заставило меня насторожиться. Не то тон, не те интонации. Как будто говорил другой человек. Может, это была неуверенность — черта, которую я никогда раньше не замечала в самоуверенном до наглости Макаре. Или искренность, которую не слышала уже года полтора, а то и все два.
— Хорошо, — согласилась я. — Давай сходим.
— Правда? — он казался удивлённым. — То есть… отлично! Я заеду за вами в воскресенье, ладно?
— Ладно.
Мы попрощались, и я положила телефон на стол. У меня не было иллюзий, что один разговор или одна прогулка что-то изменят. Но это был шанс. Маленький шанс на то, что Макар всё-таки поймёт, в чём проблема. И захочет её решать.
А если нет… что ж, я уже сделала первый шаг к новой жизни. И готова была сделать второй.
Смогу ли я простить Макара за годы игнорирования моих чувств и потребностей? Научится ли он видеть во мне не только удобную домработницу и источник денег, но и человека со своими желаниями и мечтами?
***
Прошло полгода. Я перебираю документы на новом кухонном столе — маленьком, но моём. Среди них — свидетельство о разводе, выданное три недели назад. Наш брак с Макаром закончился официально, хотя фактически развалился гораздо раньше.
После той ссоры и моего ухода он сделал несколько попыток всё исправить. Красивые слова, обещания измениться, даже цветы — впервые за несколько лет. Но хватило его ровно на две недели.
Конструктор для Паши так и остался в магазине, несмотря на торжественную клятву купить его «в эти выходные». Обещанные «семейные дни» по воскресеньям превратились в короткие визиты, когда Макар забирал сына на пару часов и возвращал под любым предлогом раньше оговоренного.
Я постепенно учусь жить без постоянного чувства вины и недостаточности. Маленькая съёмная квартира, новая работа, более высокая зарплата. И тишина по вечерам, когда не нужно выяснять отношения или оправдываться за каждый потраченный рубль.
Развод не был концом мира, как я боялась. Он стал началом новой жизни — без пустых обещаний, без ежедневных унижений, без вечного чувства одиночества вдвоём.
