Два года уже Кирилл каждое утро ходил в обычный магазинчик — с потрескавшейся вывеской «Продукты» и вечно хмурой тётей Галей за прилавком. Булочек купить перед работой — ритуал такой.
А еще у него было там одно важное дело.
— Ну давай, давай сюда! — говорит Кирилл, услышав знакомое повизгивание.
Шарик — дворняга местная, рыжая такая, с умными глазами. Взгляд у него — как у опытного менеджера по продажам. Знает своё дело.
А началось всё зимой. Идёт Кирилл, видит — сидит пёсик возле ларька, весь замёрзший, жалобно так на него смотрит. Сердце дрогнуло. Купил сосисок, покормил.
Вот это была ошибка!
Потому что на следующий день Шарик его уже поджидал. Как старый приятель. Подбегает, хвостом машет, мол: «Привет, дружище! Где мои сосиски?»
И началось.
Каждое утро — одна и та же сцена. Кирилл к ларьку, Шарик тут как тут. То подпрыгнет и лизнёт в руку, то рядом пристроится — мол, вместе дойдём до магазина. А то просто сядет метрах в двух и смотрит. Такими глазами смотрит — прям душу вытаскивает наружу.
И вот в очередной раз вышел Кирилл из магазина с пакетом булочек и привычной связкой сосисок. Шарик уже крутится рядом — хвост винтом, глаза горят. Начал Кирилл чистить сосиски, приговаривает:
— Ну что, старина, завтракать будем?
И тут послышались сзади шаги. Оборачивается — стоят двое. Парни лет двадцати с чем-то. Лица незнакомые, в глазах муть алкогольная.
Кирилл сразу понял — местные бы с работы спешили, а эти неторопливо так идут. Целенаправленно.
Шарик тоже что-то почуял. Перестал прыгать, насторожился. Сел за спиной у Кирилла и замер.
— Слышь, мужик, — начал один из парней, подойдя ближе.
И Кирилл понял: началось. То, что в спокойной жизни обычного работяги случается редко, но метко. Как снег на голову.
А Шарик за спиной сидел и смотрел. Ждал, наверное, что скажет его кормилец.
— Слышь, мужик, — голос у парня был такой, знаете, когда человек пытается казаться крутым, а получается просто жалко. — Дай сто рублей пацанам. Помоги по-братски.
Кирилл медленно выпрямился. Сосиски в руках, Шарик за спиной, а перед ним — классика жанра. Двое полупьяных «предпринимателей» решили подработать.
— Кризис, — спокойно ответил Кирилл. — Денег нет.
Он не врал. После ипотеки, коммуналки и прочих радостей взрослой жизни сто рублей — это тоже деньги. Да и принципиально как-то: почему он должен спонсировать чужое безделье?
— Да ты чё, — второй парень подключился к разговору, голос повысил. — Да чё, тебе жалко, что ли?! А?!
И вот тут Кирилл почувствовал, как что-то внутри сжалось. Знакомое чувство — смесь раздражения с усталостью. Он работает с семи утра, платит налоги, кормит бездомную собаку из собственного кармана, а тут…
— Мне ментов прямо сейчас звать? — выдал он фразу, которая обычно работала безотказно.
Действительно — вокруг кольцевая дорога, машины снуют, люди на работу спешат. Кто ж тут открыто хулиганить будет?
И тут Кирилл совершил главную ошибку того утра.
Он решил, что этих слов достаточно.
Повернулся к Шарику спиной к парням, протянул руку с сосиской:
— Ну что, дружище, будем завтракать?
Шарик настороженно принюхался, но есть не стал. Сидел, не отрывая взгляда от незнакомцев. И Кирилл это заметил — пёс явно что-то чуял носом.
— Ты что, совсем обнаглел?! — рявкнул один из парней.
И тут Кирилл ощутил резкий толчок в спину. Мощный, неожиданный — Кирилл едва не рухнул на Шарика. Одна рука инстинктивно метнулась к стене магазина — чтобы не упасть. Другая — в карман пальто. К связке ключей. Сжал их в кулаке так, что костяшки побелели.
Время замедлилось.
Кирилл обернулся. В глазах парней читалось: «А теперь что скажешь?»
Они явно ждали, что он испугается. Начнёт извиняться, доставать деньги, просить прощения за дерзость.
Но Кирилл смотрел на них и думал о другом.
О том, что ему тридцать два года, что он каждое утро встаёт по будильнику, что зарабатывает свои деньги честно. О том, что у него есть планы на выходные, что вечером жена ужин приготовит, что завтра снова будет обычный рабочий день.
И эти двое хотят всё это переломить? Одним толчком в спину?
— Ну что, — тот, что толкнул, ухмыльнулся, — теперь поговорим по-человечески?
А Кирилл всё стоял, сжимая ключи в кулаке.
— Слушайте, — сказал он негромко, — а может, вы просто пойдёте своей дорогой?
Парни переглянулись. Такого поворота они, видимо, не ожидали.
— Ты что, не понял? — голос стал жёстче. — Мы же по-хорошему просим!
— По-хорошему — это когда не толкаются, — ответил Кирилл.
И в этот момент он заметил: Шарик встал.
Морда направлена на парней, уши торчком, хвост не виляет.
— Да что ты выдумываешь! — один из парней сделал шаг вперёд. — Кто тебя толкал? Мы же культурно разговариваем!
Ложь прозвучала так нагло, что Кирилл даже усмехнулся.
— Ага. Культурно.
И тут он впервые за это утро посмотрел на них не как жертва на хищников. А как равный на равных. И понял: они не такие уж страшные. Обычные неудачники, которые решили поправить дела за чужой счёт.
— Ладно, — сказал тот, что помоложе, — последний раз по-братски: дай сотку, и разойдёмся мирно.
— Не дам, — просто ответил Кирилл.
Два коротких слова. Но прозвучали они как-то окончательно.
Шарик шевельнул ушами. Сделал полшага вперёд. И Кирилл услышал — тихое, едва различимое рычание.
Парни этого не слышали. Они были слишком заняты тем, что их «лёгкая добыча» вдруг перестала быть лёгкой.
— Ну ты и придурок, — процедил старший. — Сейчас пожалеешь.
И поднял руку.
Зря он это сделал
Шарик зарычал по-настоящему. И за секунду милый попрошайка сосисок стал зверем.
Низкое, утробное рычание — из самых глубин собачьей души. Шарик медленно поднялся на лапы, и Кирилл понял: он никогда не видел этого пса по-настоящему. Всё время — только игру, только попрошайничество. А сейчас… Холка вздыбилась, уши прижались к голове, губа приподнялась — и показались клыки. Белые, острые, совсем не игрушечные.
— Что за, — начал старший из парней и осёкся.
А Шарик сделал шаг вперёд.
Медленно. Как опытный боец, который знает своё дело. И рычание усилилось — теперь оно шло не просто из горла, а откуда-то из живота. Из самого нутра.
— Эй, — голос у второго парня дрогнул, — убери свою собаку!
Кирилл молчал. Он смотрел на Шарика и не узнавал. Где тот весёлый хвостатый попрошайка, который каждое утро выпрашивал сосиски? Перед ним стоял защитник.
— Я тебе говорю — убери! — крикнул парень, но в голосе уже слышалась паника.
Шарик сделал ещё один шаг. И ещё.
— Мужик, да забери ты его! — уже почти взвизгнул младший.
— А чего ты от него бежишь? — неожиданно для себя спросил Кирилл. — Ты же по-братски разговариваешь. Культурно.
В голосе прозвучала такая издёвка, что парни поняли: что-то пошло не так. Совсем не так.
Шарик подобрался для броска. И Кирилл увидел в его глазах то, что заставило его самого на мгновение задрожать: холодную, звериную решимость. Пёс был готов драться. По-настоящему.
— Да пошли отсюда! — рявкнул старший и первым ринулся к углу здания.
Второй — за ним. Но Шарик уже сорвался с места.
Лай. Яростный, оглушительный. Шарик несся за убегающими парнями как гончая за зайцем.
— Гони их! — неожиданно для себя крикнул Кирилл. — Гони, Шарик!
И пёс гнал.
Кирилл слышал их крики ещё два квартала. И с каждым криком улыбка на его лице становилась шире.
Через пять минут Шарик вернулся. Медленно, степенно. Язык набок, хвост трубой, в глазах — удовлетворение выполненного долга.
Подошёл к Кириллу, сел рядом и посмотрел на него. И в этом взгляде было всё: «Ну что, хозяин? Дело сделано. Где мои сосиски?»
— Ты, — Кирилл присел рядом с псом, — ты что, серьёзно за меня заступился?
Шарик лизнул его руку. Обычно, по-дружески. Как ни в чём не бывало.
— Блин, — тихо сказал Кирилл. — А я думал, ты просто попрошайка.
Кирилл встал с колен, отряхнул джинсы и посмотрел на Шарика другими глазами.
Пёс сидел как ни в чём не бывало. Дышал ровно, хвост слегка помахивал. Обычная дворняга, которая только что прогнала двух взрослых мужиков как школьников.
— Слушай, — сказал Кирилл вслух, — а ты кто такой на самом деле?
Шарик наклонил голову набок. Мол, о чём речь? Я обычный пёс. Кормишь — охраняю. Всё честно.
— Тётя Галя! — крикнул Кирилл, заглянув в магазин.
Из-за прилавка высунулась знакомая голова:
— Что орёшь?
— А Шарик, он откуда взялся-то?
Тётя Галя прищурилась, оглядела пса:
— Да кто ж знает. Года два уже тут крутится. Говорят, хозяин помер — дед какой-то военный. А пёс остался. Хороший пёс, только вот кормить некому.
Военный дед. Ну конечно.
Кирилл достал из кармана оставшиеся сосиски, развернул упаковку:
— На, заслужил.
Шарик довольно гавкнул и принялся за сосиски.
А Кирилл вернулся в магазин ещё раз.
— Дайте ещё одну упаковку, — сказал он тёте Гале.
— Что, мало взял?
— Мало.
Он вернулся к Шарику с новой порцией:
— Держи. За охрану.
Пёс посмотрел на него с таким выражением, что Кирилл расхохотался:
— Да-да, теперь каждый день будет двойная порция. Договорились?
Шарик лизнул ему руку. Сделка заключена.
Кирилл шёл на работу и думал: два года он считал Шарика попрошайкой. А тот оказался настоящим другом. Который просто ждал своего часа.
Кирилл обернулся. Шарик сидел возле магазина и смотрел ему вслед. Охранял территорию.
— До завтра, друг! — помахал Кирилл.
Пёс гавкнул в ответ. Коротко, по-деловому. Мол, иди работай. А я тут постою на страже.
Хорошо иметь такого друга.
