— Ваши поездки на море за мой счет закончились! — воскликнула я после очередного намека свекрови о морском отдыхе.
Анна Петровна сидела в нашей кухне, как всегда без приглашения, и медленно помешивала сахар в чае. За пять лет совместной жизни с её сыном я никогда не позволяла себе подобного тона. Она жила в своей квартире, которую ей когда-то подарил Гена, один из её многочисленных ухажёров, но проводила у нас больше времени, чем дома.
— Что ты сказала? — прошептала она, медленно ставя чашку на стол.
— Именно то, что вы слышали. Я устала финансировать ваши прихоти. Каждый год одно и то же: едва наступает лето, как вы начинаете рассказывать о своих болячках, о том, как вам необходим морской воздух, как доктор советует…
— Лиза, ты что, с ума сошла? — встрял Олег, мой муж, заходя в кухню. — Как ты смеешь так разговаривать с моей матерью?
— А как она смеет каждый год выклянчивать у нас деньги на свои курорты? — повернулась я к нему. — Мы с тобой работаем как проклятые, чтобы выплатить ипотеку, а твоя мамочка живёт припеваючи на пенсии и ещё требует, чтобы мы её развлекали!
— Лиза! — возмутился Олег. — Это моя мать! Она вырастила меня, жертвовала всем…
— Жертвовала? — я рассмеялась горько. — Она жертвовала, когда отправляла тебя в детский сад, чтобы встречаться с любовниками? Или когда оставляла тебя с соседкой на выходные, чтобы ездить по курортам с очередным мужиком?
Анна Петровна вскочила из-за стола:
— Как ты смеешь! Ты не знаешь, через что мне пришлось пройти! Я одна поднимала сына!
— Одна? — я усмехнулась. — А дядя Гена, который жил у вас три года? А дядя Витя, который покупал Олегу велосипед? А дядя Саша, который…
— Замолчи! — закричал Олег. — Я не позволю тебе оскорблять мою мать!
— Тогда объясни ей, что времена изменились. Я больше не буду молчать и терпеть. Если она хочет отдыхать — пусть копит сама или просит денег у своих многочисленных поклонников.
Я взяла сумку и направилась к двери. В прихожей меня нагнал Олег:
— Лиза, куда ты идёшь? Давай поговорим спокойно.
— Спокойно? — я развернулась к нему. — Пять лет я говорю спокойно. Пять лет терплю её капризы, её намёки, её постоянные попытки доказать, что я недостойна её сына. А ты что делаешь? Поддакиваешь ей!
— Она старый человек, Лиза. Ей нужна поддержка.
— Ей шестьдесят два года, Олег. Она моложе некоторых моих коллег, которые работают по двенадцать часов в день. А твоя мамочка целыми днями сидит у нас в квартире, смотрит сериалы и жалуется на жизнь. При этом у неё есть своя квартира, которую ей подарил Гена!
— Она имеет право на отдых. Она всю жизнь работала.
— На заводе, да. Но это не значит, что теперь мы должны её содержать. У неё есть пенсия, есть квартира, которую ей подарил дядя Гена. Чего ей не хватает?
— Понимания, — тихо сказал Олег. — Ей не хватает понимания от невестки.
— А мне не хватает понимания от мужа! — я почувствовала, как слёзы подступают к горлу. — Ты всегда на её стороне. Всегда. Когда она критикует мою готовку, ты молчишь. Когда она делает замечания по поводу моей одежды, ты молчишь. Когда она говорит, что я плохая жена, ты молчишь!
— Лиза…
— Не надо. Я устала быть плохой невесткой. Пусть она найдёт себе другую. А я найду себе другую семью.
Я хлопнула дверью и спустилась по лестнице. На улице было солнечно, люди спешили по своим делам, и никто не подозревал, что моя жизнь только что перевернулась.
Телефон зазвонил, когда я добралась до работы. Олег.
— Лиза, вернись домой. Мама плачет.
— Пусть плачет. Я тоже долго плакала, только в отличие от неё — молча.
— Ты жестокая.
— Я честная. Впервые за пятнадцать лет.
— Что мне делать?
— Подумай, Олег. Подумай о том, кто твоя жена, а кто — мать. Подумай о том, кто строит с тобой будущее, а кто живёт прошлым. И подумай о том, почему твоя мать не может просто жить в своей квартире, а постоянно торчит у нас.
Я отключила телефон и попыталась сосредоточиться на работе. Но мысли то и дело возвращались к утреннему скандалу.
Анна Петровна появилась в моей жизни как добрая и заботливая будущая свекровь. Она пекла пироги, давала советы по дому, казалось, искренне радовалась нашей свадьбе. Но едва мы переехали в собственную квартиру, её истинное лицо начало проявляться.
Сначала это были мелкие придирки: не так помыла посуду, не так погладила рубашку Олега, не так приготовила его любимый суп. Потом начались намёки на то, что я недостаточно хорошо зарабатываю, что надо бы подумать о детях, что современные женщины не умеют быть жёнами.
А потом появились просьбы о помощи. Сначала скромные — помочь с покупкой лекарств, оплатить коммунальные услуги. Потом всё смелее — новая мебель, ремонт, и наконец, ежегодные поездки на море.
— Доктор сказал, что мне необходим морской климат, — говорила она каждое лето. — Но на пенсию не наездишься. Конечно, если вы не можете помочь…
И мы помогали. Каждый год. Олег считал это своим долгом, а я молчала, откладывая деньги с наших зарплат на мамины курорты.
Когда я вернулась домой вечером, квартира была пуста. На столе лежала записка от Олега: «Уехал к маме. Подумай о своём поведении».
Я скомкала записку и выбросила в мусорное ведро. Подумать? Я думала пятнадцать лет. Думала о том, как сохранить мир в семье, как угодить свекрови, как не расстраивать мужа. А теперь пора было подумать о себе.
На следующий день Олег не появился. Не звонил. Зато позвонила моя мама:
— Лиза, что происходит? Анна Петровна звонила, рыдала в трубку, говорила, что ты её выгнала…
— Мама, я никого не выгоняла. Я просто сказала правду.
— Какую правду?
— Что больше не буду финансировать её отдых. Что устала быть дойной коровой.
— Лиза, она же мать твоего мужа. Нужно проявлять уважение к старшим.
— Уважение должно быть взаимным, мама. А она меня не уважает. Никогда не уважала.
— Но семья…
— Семья — это я и Олег. А она — родственница. И если она хочет оставаться частью нашей семьи, пусть научится вести себя соответственно.
Три дня я жила одна. Ходила на работу, готовила ужин для себя, смотрела фильмы. Странно, но я не чувствовала себя одинокой. Наоборот, впервые за долгое время в доме была тишина и покой.
На четвёртый день пришёл Олег. Выглядел он неважно — не выспавшийся, небритый, в мятой рубашке.
— Привет, — сказал он тихо.
— Привет.
— Можно поговорить?
— Конечно.
Мы сели в гостиной. Олег долго молчал, потом заговорил:
— Мама сказала, что готова извиниться.
— За что?
— За то, что… за то, что иногда бывает резкой.
— Иногда? — я усмехнулась. — Олег, твоя мама не была резкой. Она была хамкой. Разница есть.
— Лиза, пожалуйста. Она обещала измениться.
— Сколько раз мы это уже слышали? После каждого скандала она клялась, что больше не будет вмешиваться в нашу жизнь. А через месяц всё начиналось заново.
— Но теперь она поняла, что может потерять сына.
— Она не потеряет сына. Но она потеряет право диктовать нам, как жить.
— Что ты предлагаешь?
— Во-первых, никаких больше поездок за наш счёт. Хочет отдыхать — пусть копит деньги. Во-вторых, визиты только по договорённости. Закончилось время, когда она могла прийти в любой момент из своей квартиры и устроить ревизию моего холодильника. В-третьих, никаких советов по поводу нашей жизни. Где работать, что готовить, когда рожать детей — это наши решения.
— А если она не согласится?
— Тогда ты выбираешь: или жена, или мама. Третьего не дано.
Олег потёр лицо руками:
— Это ультиматум?
— Это условие для продолжения брака. Я не могу больше жить в доме, где меня не уважают. Где мои потребности всегда вторичны по сравнению с капризами твоей матери.
— Но она старая, Лиза. Одинокая.
— Она не старая. Она избалованная. И одинокая она по собственному выбору. Сколько мужчин было в её жизни? Почему ни с одним не сложилось? Может, стоит подумать о её характере?
— Не надо так говорить о моей матери.
— Тогда не заставляй меня говорить. Просто реши: или ты строишь будущее со мной, или продолжаешь жить в прошлом с ней.
Олег ушёл снова. На этот раз на неделю. Я не звонила ему, не писала сообщений. Если он не может сделать выбор между матерью и женой, значит, выбор уже сделан.
Через неделю он вернулся. С чемоданом.
— Я поговорил с мамой, — сказал он. — Объяснил ей твои условия. Она согласилась.
— Все условия?
— Все. Она даже нашла работу — будет сидеть с детьми в соседнем доме. Говорит, что хочет быть независимой.
— И ты ей поверил?
— Я хочу верить. Хочу попробовать ещё раз.
— Хорошо. Но помни: это последний шанс. Если она снова начнёт своё, я не буду устраивать сцен. Я просто уйду.
— Понимаю.
Анна Петровна сдержала слово. Первые месяцы. Она действительно нашла работу, перестала просить деньги, звонила только по делу. Даже извинилась передо мной — правда, сухо и формально, но всё же.
Но природу не изменишь. Постепенно она начала возвращаться к старым привычкам. Сначала осторожно, исподтишка. Невзначай упоминала о своих потребностях, намекала на трудности, жаловалась на здоровье.
А потом, когда стало ясно, что грядёт очередное лето, она не выдержала:
— Лиза, я знаю, что мы договорились, но доктор настаивает на поездке к морю. Мне действительно нужно поправить здоровье…
— Анна Петровна, — сказала я спокойно, — мы уже обсуждали эту тему. Если вам нужно лечение, можете обратиться к участковому терапевту. Он выпишет направление в санаторий по линии соцзащиты.
— Но там такие условия… И вообще, я думала, что мы родные люди…
— Мы родные люди. Но не спонсоры.
— Олег! — обратилась она к сыну. — Ты слышишь, как со мной разговаривает твоя жена?
— Мама, — сказал Олег твёрдо, — мы договорились. Лиза права.
Лицо Анны Петровны исказилось от ярости:
— Да что она из себя представляет? Подумаешь, бухгалтер районный! А ведёт себя как королева! Я тебе не такую жену желала, Олег!
— Но такая у меня есть, — спокойно ответил он. — И я её выбрал. Как и она выбрала меня.
— Выбрала! — фыркнула свекровь. — Да она на тебе как на золотой жиле села! Квартиру твою приватизировала, машину на себя оформила…
— Анна Петровна, — перебила я её, — квартира оформлена на нас обоих, машину мы покупали на общие деньги. А вот ваша квартира действительно была оформлена на вас подарившим её мужчиной. Может, стоит быть осторожнее с обвинениями?
— Как ты смеешь! — вскочила она. — Я честно заработала своё жильё!
— Каким образом? Расскажите, мне любопытно.
— Олег, если ты сейчас же не поставишь эту стерву на место, я никогда больше не переступлю порог твоего дома!
— Мама, — сказал Олег устало, — не переступай. Мне надоело быть посредником между двумя самыми дорогими мне женщинами.
Анна Петровна посмотрела на него с изумлением, потом на меня — с ненавистью.
— Хорошо, — прошипела она. — Хорошо. Только запомни, сынок: жёны приходят и уходят, а мать у тебя одна.
— Да, — кивнул Олег. — Одна. И именно поэтому я не хочу её терять. Но я и жену терять не хочу.
— Значит, выбирай.
— Я уже выбрал. Выбрал жизнь без скандалов и упрёков. Выбрал покой в собственном доме. Выбрал жену, которая меня любит, а не использует.
Анна Петровна схватила сумочку и направилась к двери:
— Пожалеешь, Олег. Ещё пожалеешь об этом дне.
— Может быть, — сказал он. — Но не сегодня.
Дверь хлопнула. Мы остались вдвоём.
— Не жалеешь? — спросила я.
— О чём?
— О том, что поставил меня выше матери.
— Лиза, — он взял меня за руки, — я не ставил тебя выше матери. Я поставил здравый смысл выше эмоций. Наше будущее выше прошлого.
— А если она больше не будет с нами общаться?
— Будет. Она слишком любит контролировать мою жизнь, чтобы просто исчезнуть. Но теперь она знает правила игры.
И он оказался прав. Через месяц Анна Петровна позвонила. Голос у неё был нормальный, почти дружелюбный:
— Олег, как дела? Как здоровье?
— Всё хорошо, мама. Как у тебя?
— Тоже неплохо. Работаю, зарабатываю. Кстати, накопила денег на небольшую поездку к морю. Хочу съездить в Анапу на недельку.
— Это здорово, мама. Отдохни как следует.
— Спасибо, сынок. Передавай привет… жене.
— Передам.
После этого разговора я поняла: мы победили. Не я победила Анну Петровну, а мы — наша семья — победили хаос и несправедливость. Установили правила, которые защищают наш покой и наши права.
Конечно, это была не окончательная победа. Анна Петровна время от времени пыталась вернуться к старым привычкам. Но теперь она знала: у нас есть границы, которые нельзя переступать. И мы готовы их защищать.
А я наконец-то поняла: быть доброй невесткой не значит быть безропотной. Уважать старших не значит терпеть их хамство. И семья — это не только кровные узы, но и взаимное уважение, понимание и готовность идти на компромиссы.
Тем летом мы с Олегом поехали отдыхать сами. Впервые за много лет. И это был лучший отпуск в нашей жизни.
