— Мы все летом ездим на дачу. Это традиция, — говорит Варвара Николаевна, поправляя очки на переносице.
— Отлично. Я возьму с собой книги, планшет и лимонад, — Настя откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди.
— А огород кто будет полоть? — свекровь прищуривается, и морщинки вокруг глаз становятся глубже.
— Ну уж точно не я. Я на даче буду отдыхать, а не пропалывать ваш огород.
Кухня наполняется звенящей тишиной. Данила переводит взгляд с матери на жену, не зная, чью сторону принять. Он уже третий год оказывается между двух огней каждое лето, когда начинается дачный сезон.
Варвара Николаевна поджимает губы и бросает взгляд на сына, будто призывая его вмешаться. Но Данила делает вид, что очень увлечён своим телефоном.
— Настя, дорогая, — свекровь старается говорить мягко, но голос всё равно звучит натянуто, — на даче всегда так было. Все работают. Это… коллективный труд.
— А я не коллектив, — Настя улыбается, но глаза остаются серьёзными. — Я ваша невестка, которая хочет провести выходные, отдыхая, а не работать на грядках.
Олег Андреевич, до этого молча наблюдавший за перепалкой, кашляет в кулак.
— Ладно вам, девочки. Дача большая, места хватит всем. Кто хочет работать — работает, кто хочет отдыхать — отдыхает.
— Вот именно! — подхватывает Настя, благодарно кивнув свёкру.
— Олег, не вмешивайся, — отрезает Варвара Николаевна. — Ты совершенно не понимаешь сути проблемы.
Данила наконец отрывается от телефона.
— Может, не поедем никуда? Останемся в городе. Погода всё равно не очень…
— Нет! — одновременно восклицают обе женщины, и это, пожалуй, единственное, в чём они сходятся.
Не будет она полоть эти грядки. Не за этим Настя вышла замуж. Не для того училась пять лет в институте, чтобы в свои законные выходные работать на земле, выдирая сорняки. У неё и так работа нервная — менеджер в строительной компании, целыми днями на телефоне, отчёты, сроки, клиенты. В выходные хочется только одного: тишины, покоя и возможности почитать книгу.
— Я предлагаю решение, — говорит Настя, обводя взглядом семейство. — Я еду с вами на дачу. Но работать в огороде не буду. Могу заняться готовкой для всех или сходить в магазин. А остальное время буду отдыхать.
Варвара Николаевна недовольно качает головой, будто услышала что-то неприличное.
— Удобно устроилась! Все будут трудиться, а ты — отдыхать.
— Это мои выходные, Варвара Николаевна. Я имею право распоряжаться ими так, как считаю нужным.
— А мои выходные, значит, ничего не стоят? — свекровь повышает голос. — Я тоже работаю всю неделю!
— Вы работаете в библиотеке, — вырывается у Насти. — Не то чтобы это было…
— Что? Не то чтобы это было настоящей работой? — лицо Варвары Николаевны идёт пятнами. — Данила! Ты слышишь, что говорит твоя жена?
Данила морщится и поднимает руки, будто защищаясь.
— Девочки, пожалуйста, давайте без скандалов. Мама, Настя не это имела в виду. Настя, извинись перед мамой.
— За что? — Настя чувствует, как закипает от несправедливости. — За то, что не хочу тратить свои выходные на работу, которую не люблю?
— Может быть, я эгоистка, но и вы не лучше, — спокойно ответила Настя. — Вы думаете только о своих желаниях и потребностях. А мои в расчёт не берёте.
Данила вскинул руки.
— Так, девочки, давайте без ссор.
Настя поднимается из-за стола.
— Всё! — говорит Настя, встав из-за стола. — Я не поеду никуда. Оставайтесь со своими грядками и традициями.
Она выходит из кухни, чувствуя, как щёки горят от обиды. За спиной слышится тяжёлый вздох Данилы и продолжение разговора с Варварой Николаевной.
Настя садится на кровать и глубоко вздыхает. Вся эта ситуация повторяется каждое лето. Будто по сценарию.
Дверь тихо открывается, и она чувствует, как прогибается матрас под весом севшего рядом Данилы.
— Настя, ну зачем ты так с мамой?
Она переворачивается на спину и смотрит на мужа снизу вверх.
— А она? Почему каждый раз, когда мы едем на дачу, я должна вкалывать, как крепостная? Почему нельзя просто отдохнуть?
Данила вздыхает и запускает пальцы в волосы.
— Понимаешь, для неё это способ… ну, быть семьёй. Делать что-то вместе.
— Но я не хочу делать это. Почему нельзя учитывать мои желания?
— Она старше, Настя. Она привыкла, что всё идёт по её правилам.
— А я младше, значит, мои желания не важны? — Настя поправляет волосы. — Дань, мне кажется, или ты всегда принимаешь её сторону?
Он отводит взгляд.
— Нет, я не принимаю ничью сторону. Я просто хочу, чтобы все были довольны.
— Это невозможно, когда твоя мать считает, что всё должно быть только по её.
Они молчат какое-то время. За окном начинается дождь — мелкий, летний, стучащий по карнизу.
— Знаешь, — наконец говорит Данила, — может, ты и права. Мама иногда бывает… слишком настойчивой.
Настя фыркает.
— Иногда?
— Ладно, часто, — он слабо улыбается. — Но она любит нас. Просто не всегда умеет это показать.
— Любовь не должна выражаться в навязывании своих правил, Дань.
Он кивает и берёт её за руку.
— Я поговорю с ней. Попробую объяснить, что ты имеешь право на отдых. Но ты тоже… могла бы быть помягче.
Настя хочет возразить, что она уже три года пытается быть «помягче», но сдерживается. В конце концов, Данила всё-таки пытается её поддержать. По-своему.
— Хорошо, — говорит она. — Я постараюсь.
***
Вечером, когда они ложатся спать, Данила говорит, что поговорил с матерью, и та согласилась с тем, что Настя может не работать в огороде. Настя слишком хорошо знает свою свекровь, чтобы поверить в это, но решает дать шанс. В конце концов, что она теряет?
Дача Варвары Николаевны и Олега Андреевича находится в часе езды от города — добротный деревянный дом с верандой, небольшим садом и, разумеется, огородом, на котором свекровь выращивает всё, от картошки до помидоров.
Когда они загружают вещи в машину, Настя замечает недовольный взгляд Данилы, направленный на её сумку с книгами и планшетом, но он ничего не говорит. Всю дорогу они почти не разговаривают, слушая радио и глядя на проносящиеся мимо поля и леса.
Когда они подъезжают к даче, Настя делает глубокий вдох, напоминая себе, что имеет право отстаивать свои интересы. Даже если свекровь этого не понимает.
Варвара Николаевна встречает их на крыльце, вытирая руки о фартук.
— Наконец-то! А я уж думала, вы в пробке застряли.
Она обнимает сына и сдержанно кивает невестке. Настя отвечает таким же кивком, крепче сжимая ручку своей сумки.
На веранде уже накрыт стол — чай, печенье, яблочный пирог. Олег Андреевич сидит в плетёном кресле, листая газету. При виде гостей он встаёт и широко улыбается.
— Молодёжь приехала! Как дорога?
— Нормально, — отвечает Данила, обнимая отца. — Без пробок.
Они рассаживаются за столом, и Настя невольно отмечает, что атмосфера не такая напряжённая, как обычно. Варвара Николаевна разливает чай, рассказывает о соседях, о новой беседке, которую поставили через дорогу. Ни слова об огороде, о работе, о том, что нужно сделать.
Может быть, Данила действительно поговорил с ней? Может быть, на этот раз всё будет по-другому?
После чая Олег Андреевич зовёт сына посмотреть на сарай, где хранятся инструменты. Настя осталась на веранде с Варварой Николаевной.
— Ну что, Настя, — свекровь смотрит на неё с улыбкой, которая не достигает глаз, — как работа? Много клиентов?
— Достаточно, — уклончиво отвечает Настя. — А у вас? В библиотеке всё спокойно?
— Более-менее, — Варвара Николаевна машет рукой. — Летом всегда меньше читателей. Все на дачах.
Они обмениваются ничего не значащими фразами ещё несколько минут, а потом свекровь как бы между прочим говорит:
— Я тут подумала… Может, поможешь мне завтра с малиной? Её столько нынче уродилось, одна я не справлюсь.
А вот и оно. Настя чувствует, как внутри поднимается волна раздражения, но старается говорить спокойно.
— Варвара Николаевна, мы же обсуждали это. Я приехала отдыхать.
— Какой же это труд — малину собирать? — свекровь всплескивает руками. — Это же приятное занятие! И потом, я уже обещала Люде с соседнего участка отдать часть урожая.
— Так отдайте, — пожимает плечами Настя. — Я-то тут при чём?
— Но её же нужно собрать сначала!
— Вот и соберите.
Варвара Николаевна поджимает губы.
— Настя, я не понимаю. Неужели тебе так сложно потратить час-другой, чтобы помочь?
— Дело не в сложности. Дело в принципе. Я приехала отдыхать, а не работать на участке.
— Но все работают! Даже Олег, которому врачи запретили физические нагрузки!
— Это их выбор, — твёрдо говорит Настя. — У меня другой.
Варвара Николаевна качает головой.
— Эгоистка. Вот просто эгоистка.
С этими словами она встаёт и уходит в дом, оставляя Настю одну на веранде. Настя вздыхает и достаёт из сумки книгу. Она знала, что так будет. Знала, и всё равно приехала. Ради Данилы? Или чтобы доказать свою правоту?
Дверь скрипит, и на веранду выходит Олег Андреевич. Он садится в кресло напротив Насти.
— Не обращай внимания на Варю, — говорит он, вздыхая. — Она всегда такая.
— Знаю, — кивает Настя. — Просто иногда это… утомляет.
— Меня она утомляет уже тридцать лет, — он усмехается. — Но я привык.
— Не уверена, что хочу привыкать к такому отношению.
Олег Андреевич потирает подбородок и смотрит куда-то вдаль.
— Знаешь, Настя, моя Варя — непростой человек. Настойчивый, упрямый. Но она не со зла. Просто не понимает, что не все хотят жить по её правилам.
— И что делать?
— А что тут сделаешь? — он пожимает плечами. — Отстаивать своё мнение. Ты имеешь право на свои желания, даже если они не совпадают с её.
Настя удивлённо смотрит на свекра. За три года это, пожалуй, самый длинный разговор между ними. И самый откровенный.
— Спасибо, Олег Андреевич.
— Да не за что, — он кивает. — Кстати, вы с Данилой будете спать в комнате наверху. Там прохладнее.
Он уходит, а Настя остаётся с книгой, которую так и не начала читать. Почему-то разговор со свёкром оставил странное ощущение — будто она впервые увидела эту семью с другой стороны.
****
Вечер проходит в натянутой вежливости. Варвара Николаевна демонстративно не обращается к Насте напрямую, говоря о ней в третьем лице: «Может быть, Настя хочет добавки?», «Спроси у Насти, будет ли она чай». Данила бросает на жену извиняющиеся взгляды, но не вмешивается.
После ужина Настя помогает убрать со стола — не потому, что должна, а потому, что это правильно. Варвара Николаевна принимает помощь молча, всё ещё сохраняя дистанцию.
Ночью, лёжа в постели рядом с уже спящим Данилой, Настя думает о странной ситуации, в которой оказалась. Почему простое желание отдохнуть вызывает столько сопротивления? Почему свекровь считает, что имеет право указывать, как ей проводить время?
Утром Настя просыпается от звона посуды на кухне. Данила уже встал — его сторона кровати пуста. Она натягивает халат и спускается вниз.
На кухне Варвара Николаевна готовит завтрак. Увидев Настю, она молча ставит перед ней чашку кофе.
— Спасибо, — говорит Настя.
Свекровь кивает, не глядя на неё. Это молчаливое неодобрение труднее выдержать, чем любые слова.
— Где Данила? — спрашивает Настя, отпивая кофе.
— Они с отцом пошли в сарай, — Варвара Николаевна выкладывает яичницу на тарелку. — Будут чинить газонокосилку.
— А вы чем планируете заняться?
— Малиной, — коротко отвечает свекровь. — Её нужно собрать, пока не перезрела.
Настя вздыхает.
— Я могу помочь, — говорит она, удивляясь сама себе. — Но только час. Потом я хочу почитать.
Варвара Николаевна поднимает на неё удивлённый взгляд.
— Правда?
— Правда. Один час. Не больше.
Свекровь улыбается — впервые за всё время искренне.
— Хорошо.
После завтрака они идут на участок, где растёт малина — крупная, спелая, ароматная. Варвара Николаевна даёт Насте корзинку и показывает, какие ягоды лучше собирать.
— Настя, не могла бы ты помочь мне с этой техникой? — вдруг просит Варвара Николаевна, указывая на свой телефон. — Хочу научиться фотографии отправлять подругам, а то всё не получается.
Настя с удивлением соглашается. И пока они возятся с настройками мессенджера, между ними словно рушится невидимая стена. Варвара Николаевна расспрашивает о работе, о планах на отпуск, делится историями из своей молодости. И в этих разговорах Настя вдруг видит её иначе — не как властную свекровь, а как женщину со своим прошлым, своими радостями и разочарованиями.
После обеда Настя действительно идёт на веранду с книгой, а Варвара Николаевна уходит к своим грядкам. Но теперь это не выглядит как противостояние. Каждая просто занимается тем, что ей по душе.
А потом они собирают малину в молчании. Но теперь это не напряжённая тишина, а скорее… уютная. Настя с удивлением обнаруживает, что час пролетает незаметно.
— Всё, моё время вышло, — говорит она, показывая на часы.
— Но ты только половину собрала, — Варвара Николаевна указывает на куст.
— Мы договаривались на час.
— Ну хотя бы закончи этот куст!
— Варвара Николаевна, — Настя старается говорить спокойно, — мы договорились на час. Час прошёл. Я иду отдыхать.
Она отдаёт корзинку с ягодами свекрови и уходит на веранду, чувствуя, как та сверлит взглядом её спину. На веранде Настя устраивается с книгой, но не может сосредоточиться. Буквы расплываются перед глазами, мысли возвращаются к неприятному разговору.
Через полчаса приходит Данила. Садится рядом, вытирая потные руки о джинсы.
— Мама говорит, ты ей помогала с малиной?
— Да, час, как договаривались.
— И бросила на полпути?
Настя закрывает книгу.
— Не бросила, а закончила ровно через час, как мы условились.
— Знаешь, — Данила качает головой, — иногда ты бываешь такой… принципиальной.
— А как ещё мне быть? Если я уступлю сейчас, потом придётся уступать каждый раз.
— Что плохого в том, чтобы иногда уступать близким?
— Ничего, если это работает в обе стороны. А твоя мама не уступает никогда.
Данила вздыхает.
— Она просто из другого поколения, Настя. Для неё важны другие ценности.
— Для меня тоже важны мои ценности, Дань. И моё время. И мой отдых.
Он встаёт.
— Знаешь, мне кажется, ты слишком зациклена на себе. Семья — это когда все помогают друг другу.
— Но не односторонне! — Настя тоже поднимается. — Я помогаю — готовлю, убираю, хожу за продуктами. Но я не хочу тратить выходные на огород. Это так сложно понять?
— Для мамы — да, — он разводит руками. — Может, просто сделаешь это ради меня? Чтобы не было напряжения?
Настя смотрит на мужа и видит в его глазах то, что видела уже много раз: он не готов её поддержать. Проще надавить на неё, чем спорить с матерью.
— Знаешь что, — говорит она, сдерживая раздражение, — если тебе так проще давить на меня, чем поговорить с матерью, то у нас серьёзные проблемы. Я не буду это делать. Ни сейчас, ни в следующий раз.
Данила смотрит на неё с недоумением.
— То есть ты отказываешься помочь моей маме из принципа?
— Я отказываюсь делать то, чего не хочу, только потому, что кто-то на меня давит. Я имею право на свой выбор, Данила. И если ты этого не понимаешь, мне очень жаль.
Данила отступает, его лицо выражает смесь удивления и раздражения.
— Настя, это просто малина. Почему ты делаешь из этого такую проблему?
— Это не просто малина. Это вопрос уважения. К моему времени, к моим желаниям, к моему праву отдыхать так, как я хочу.
Данила качает головой.
— Ладно. Я сам помогу маме.
Он уходит, оставляя Настю с книгой на веранде. Она пытается читать, но не может сосредоточиться. Не из-за чувства вины — из-за обиды. Почему её муж не может её понять? Почему всегда принимает сторону матери?
***
Вечером за ужином атмосфера напряжённая. Варвара Николаевна демонстративно хвалит сына:
— Данила так помог мне сегодня! Всю малину собрали, весь урожай спасли.
И ни слова о том, что Настя тоже помогала. Настя молча ест, не поднимая глаз от тарелки. Данила бросает на неё виноватые взгляды, но ничего не говорит.
После ужина, когда Настя моет посуду, к ней подходит Варвара Николаевна.
— Знаешь, невестка, — говорит она тихо, чтобы никто не слышал, — в моё время девушки ценили семью. А не только себя.
— В ваше время женщины не имели выбора, — так же тихо отвечает Настя. — А у меня он есть.
Свекровь фыркает и отходит. Настя заканчивает с посудой и выходит на веранду подышать воздухом. Через несколько минут к ней присоединяется Данила.
— Обиделась? — спрашивает он.
— Нет, — качает головой Настя. — Просто поняла кое-что важное.
— Что именно?
— Что между нами всегда будет стоять твоя мать. И что ты всегда будешь выбирать её сторону.
— Неправда! — возражает Данила. — Я просто хочу, чтобы все были довольны.
— Все — это кто? Ты и твоя мама? А я?
Он молчит, не зная, что ответить.
— Данила, — говорит Настя, глядя ему в глаза, — я больше не поеду на дачу.
— Что? — он удивлённо смотрит на неё. — Почему?
— Потому что не хочу. Потому что для меня это не отдых.
— Из-за какой-то малины устраиваешь драму?
— Не из-за малины. Из-за отношения. Твоего, твоей мамы. Для вас моё время и мои желания ничего не значат.
— Неправда! — Данила повышает голос. — Мы любим тебя.
— Тогда уважайте моё право самой решать, как мне проводить свободное время.
Он отходит к перилам веранды и долго молчит.
— То есть ты просто так взяла и решила? — наконец говорит он. — А я? Мои чувства тебя не волнуют?
— А я? — спрашивает Настя. — Разве я не твоя семья?
— Конечно, ты моя семья. Поэтому я и не понимаю, почему ты не можешь немного потерпеть ради меня.
— Почему я должна терпеть? Почему не твоя мать? Почему не ты сам?
Данила хмурится.
— Потому что она старше. Потому что это её дача. Потому что так всегда было.
— А если я не хочу продолжать так, как «всегда было»?
— Значит, ты эгоистка, — резко отвечает он.
Настя смотрит на мужа, и внезапно ей становится всё ясно. Этот конфликт не решить. Никогда. Потому что Данила не видит проблемы. Он вырос в семье, где мнение матери — закон. И ждёт того же от жены.
— Знаешь, — говорит она тихо, — мне кажется, нам нужно серьёзно поговорить о нашем будущем. Но не здесь и не сейчас.
Они ложатся спать в разных комнатах. Утром Настя сообщает, что хочет вернуться в город. Одна.
— Я вызову такси, — говорит она.
— Не глупи, — хмурится Данила. — Я отвезу тебя.
— Нет, останься с родителями. Мне нужно побыть одной и всё обдумать.
Варвара Николаевна, конечно, пытается вмешаться.
— Что значит — уезжаешь? Мы же планировали заготовки делать!
— Извините, Варвара Николаевна, но у меня другие планы.
— Какие могут быть планы важнее семьи? — свекровь всплескивает руками.
— Моя жизнь, — просто отвечает Настя.
Такси приезжает через полчаса. Настя уезжает, оставляя ошеломлённую семью на веранде. Данила даже не выходит её проводить.
***
Дома она долго сидит у окна, глядя на улицу. Что делать дальше? Как жить с человеком, который не уважает твои желания? Который всегда будет выбирать маму, а не жену?
Когда Данила возвращается в воскресенье вечером, Настя уже приняла решение.
— Нам нужно поговорить, — говорит она.
Они садятся на кухне. Настя спокойна — не потому, что ей всё равно, а потому, что она перегорела.
— Я больше так не могу, — говорит она. — Каждый раз, когда дело касается твоей матери, ты выбираешь её сторону. Я для тебя на втором месте. Всегда была и всегда буду.
— Это не так! — возражает Данила. — Просто ты не хочешь понять…
— Нет, это ты не хочешь понять. И никогда не хотел. Я три года пыталась найти компромисс. Три года! А ты? Ты хоть раз поддержал меня по-настоящему?
Данила молчит, потому что нечего ответить. Он знает, что она права.
— Я думаю, нам нужно расстаться, — говорит Настя.
— Из-за дачи? — он смотрит на неё с недоверием. — Ты хочешь разрушить брак из-за какого-то огорода?
— Не из-за огорода. Из-за отношения. Твоего, твоей мамы. Из-за того, что вы оба не уважаете меня как человека с собственными желаниями и потребностями.
— Это неправда, — Данила качает головой. — Мы любим тебя.
— Любовь — это уважение, Дань. А его нет.
Он не спорит. Просто встаёт и уходит в другую комнату. Тогда Настя собирает вещи и съезжает к подруге. Ещё через неделю они подают на развод.
Прошло два года. Настя давно не вспоминает о даче, о Варваре Николаевне и о бесконечных спорах. Она переехала в новую квартиру, сменила работу, завела кота. Жизнь идёт своим чередом.
Однажды в супермаркете она сталкивается с Олегом Андреевичем. Он постарел, осунулся, но глаза остались такими же добрыми.
— Настя! Какая встреча, — он улыбается ей. — Как ты?
— Хорошо, спасибо, — отвечает она. — А вы? Как Варвара Николаевна? Данила?
— Варя всё такая же, — он усмехается. — Командует всеми. А Данила… женился снова.
Настя чувствует укол где-то внутри, но не ревность — скорее удивление.
— Правда? Рада за него.
— Да вот только… — Олег Андреевич замолкает на мгновение. — Не задалось у них. Его новая жена оказалась очень похожа на тебя. Тоже не захотела на даче работать. А Варя… ты же знаешь Варю.
Настя кивает. Она действительно знает Варвару Николаевну.
— И чем всё закончилось?
— Данила с женой купили дом у озера. Без огорода, представляешь? — Олег Андреевич качает головой. — Приезжают туда отдыхать, купаться, жарить шашлыки. А к нам на дачу — раз в месяц, не чаще. Заедут на пару часов и уезжают.
— А Варвара Николаевна?
— Обижается, конечно. Говорит, что невестка настроила сына против родителей. А я думаю… — он вздыхает. — Я думаю, что мы сами виноваты. Вы, молодые, по-другому смотрите на жизнь. Для вас отдых — это отдых, а не работа на земле. А мы всё пытались вас под себя подстроить.
Они прощаются, обещая как-нибудь созвониться (хотя оба понимают, что этого не будет), и расходятся. Настя идёт домой, думая о странных поворотах судьбы.
О том, что, возможно, она была всего лишь первой, кто показал Даниле другой путь. Что её уход заставил его задуматься и принять иное решение уже во втором браке. Что она проложила дорогу, по которой он теперь идёт с другой женщиной.
Это немного грустно. Ведь она не отступила, не прогнулась, не стала жертвовать своими принципами ради чужих представлений о семье. Она выбрала свободу — и пусть этот путь оказался поначалу одиноким, зато он искренний и по-настоящему её.
В конце концов, не так уж важно — дача это или городская квартира. Важно, чтобы ты сам решал, как проводить своё время. Чтобы никто не навязывал тебе свои правила и ценности. Чтобы ты сам был хозяином своей жизни.
Только своей.
