Виталий проснулся от звонка, который снова заставил его мысленно взвыть. На экране — «Брат». Он снова застонал, это уже было невыносимо.
— Ну что, поднимешь трубку, или опять «случайно» пропустишь? — голос Николая вырвался из телефона с оттенком наглости, как всегда.
— Коля, шесть утра, ты серьезно? — Виталий протянул, сжимая веки, не в силах открыть глаза.
— Ну, что ты сразу, как бабушка, давай без нытья, дело не в этом. Мне срочно нужны деньги.
Виталий сел на кровати, его пальцы сжали подушку, будто она была единственным, что могло удержать его от того, чтобы разнести все вокруг.
— Опять? Ты что, с ума сошел? В прошлый раз ты клялся, что это в последний раз! — его голос сорвался от злости.
— Да ты что, успокойся. У меня ситуация. — Николай как всегда нахватался оправданий.
— Ситуация? Ты вообще хоть раз сам что-то решал? Или я тебе все время кошелек на ножках? — Виталий не мог остановиться. — Когда уже ты поймешь, что мне твои проблемы неинтересны?!
— Ты что, вообще охренел? Я твой брат! — Николай ответил, не в силах сдержать гнев.
— Брат? — Виталий рассмеялся. — Если бы ты был братом, ты бы мне не давил. Ты, Коля, просто паразит. Не хочу тебя больше слышать. Всё, ни копейки! — он рявкнул и тут же бросил трубку.
Телефон упал на кровать. Виталий замер, его сердце стучало в ушах, а в голове был полный хаос. В конце концов, он сдался, зарычал и закрыл глаза, как будто только так можно было избавиться от этого бесконечного беспокойства.
***
Друг, который не друг
Когда вечером Виталий сидел на диване, стараясь хоть немного расслабиться, раздался звонок в дверь. Он поднялся и открыл — на пороге стоял Сергей, с ухмылкой, будто ничего не случилось.
— Чего такой хмурый, Вит? — он похлопал Виталия по плечу, проходя в квартиру, будто здесь его дом.
— Не в настроении, Серёг, — буркнул Виталий, стараясь удержаться от того, чтобы не захлопнуть дверь прямо перед его носом.
— Да ладно, выпьем, развеселишься! — Сергей вытащил бутылку дешевого вина и поставил её на стол с такой заботой, как будто это было что-то особенное. — Жизнь боль, а ты всё выёживаешься!
— Ты мне ещё три тысячи должен, не забывай, — напомнил Виталий, пристально смотря на него.
— О, да ты вообще зануда, всё на деньгах! Ну ты ж пойми, Витя, я тебе верну! — Сергей захлопал в ладоши, пытаясь снять напряжение.
— Ты не вернул ещё ни одного долга! — Виталий уже не мог держать себя в руках. — Ты, Серёжа, не друг. Ты — дыра в бюджете!
Сергей, как только услышал это, напрягся. Его лицо побагровело от злости, но он попытался сгладить ситуацию:
— Ну и что? Ты что, совсем очумел? Из-за этих мелких денег!?
Виталий схватил бутылку и поставил её обратно в руки Сергея.
— Да, Серёжа, из-за денег. Потому что я не банкомат, а не дурак, чтобы кормить твою бездонную жопу! — он еле сдерживался, чтобы не накричать на него.
— Ты жмот! Просто жмот! — Сергей воскликнул, размахнувшись. Виталий не выдержал и толкнул его в грудь.
— Пошёл вон! В следующий раз, если ты перешагнешь через порог — я тебя выброшу через окно!
Сергей схватился за плечо, как будто ему сделали смертельное ранение, и швырнул бутылку в пол. Прямо перед дверью раздался страшный грохот. Соседи стали стучать по батареям.
***
Тётя Лиза и её бесконечные просьбы
В воскресенье Виталий, наконец, решил немного отдохнуть, надеясь, что хоть один день можно провести спокойно. Однако в дверь снова постучали. Он встал, вздохнув, и открыл. На пороге стояла тётя Лиза, с той самой улыбкой «я добрая и всегда готова помочь».
— Вить, родной, можно перфоратор взять? — она проникла в квартиру, как бы намереваясь забрать все её уголки.
— А старую дрель, которую ты год назад забрала, когда вернёшь? — Виталий сразу сообразил, что этот разговор — начало конца.
— Ой, да ты же не пользуешься, а я как раз… — она начала выкручиваться, как обычно.
— Я пользуюсь. Верни сначала старую, потом поговорим. — Виталий сжался в себе.
— Да что ты цепляешься? Я же не пропаду!
— Пропаду! С каждым твоим «не пропаду» у меня возникает желание спрятать все свои вещи в угол! Всё, Лизавета Петровна. Больше ничего не дам! — Виталий схватил за ручку двери.
— Ах ты жмот! Я тебе пирожки носила!
— Ты их сама съела, когда забирала дрель! — дверь захлопнулась с таким грохотом, что всё вокруг затряслось. Виталий стоял в коридоре, ощущая, как его нервы разрушаются по кусочкам.
***
Глава 4: «Последняя капля»
Виталий сидел за кухонным столом, чашка с горячим кофе парила перед ним. Он старался сосредоточиться на тишине, которая наконец настала. «Вот и всё, — думал он, — тишина. Что, черт возьми, может быть лучше?» Но эта тишина была обманчивой.
— Кто там? — его голос был резким, с оттенком усталости.
— Открывай, родной! — откликнулся голос матери.
В сердце что-то сжалось. Он встал, вздохнул и открыл дверь. Мать стояла на пороге, в руках сумка с продуктами, но её взгляд был таким, что его сердце ёкнуло. Внутри всё напряглось.
— Вить, Коля сказал, ты ему отказал в помощи! Ты что, брату в беде не помог? — голос её был неожиданно высоким, нервозным.
Виталий отступил назад, пропуская её в квартиру.
— Мама, он не в беде. Он просто ещё один наглый дармоед, который и так от меня всё получает! — рявкнул он, а глаза его сузились.
— Как ты можешь? — мать потрясла руками, будто всё происходящее было просто невозможным. — Он же семью кормит, ты что, не понимаешь?
— Я тоже семья! — выпалил Виталий. — Мне тоже надо как-то жить!
— Ты один! Тебе проще! — она уперла руки в бока, её губы были сжаты, а глаза метали молнии.
Виталий замер, не веря собственным ушам.
— Значит, я должен страдать, потому что у меня нет жены и детей? Так получается? — голос его дрогнул от напряжения.
Мать не моргнув ответила:
— Ну… да! Ты же мужчина! Это тебе проще!
Виталий не выдержал. Он расхохотался, но смех был горьким и злым, как уязвлённого зверя.
— Всё понятно. — Он сделал шаг к ней и вытолкнул её за дверь, как можно жёстче. — Уходите. Все.
***
Последняя черта
Дверь захлопнулась с таким грохотом, что стены словно задрожали. Виталий остался стоять на кухне, кулаки сжаты, дыхание сбивчивое. В висках стучало. «Хватит», — думал он. — «Всё. Я устал».
Но тишина была недолгой.
Минут десять спустя раздался дикий стук в дверь.
— Открывай, сука! — орёт Николай, его голос был хриплым, в нём пена от ярости. — Ты мать выгнал на улицу?!
Виталий вздохнул, но рванул дверь с такой силой, что она едва не вылетела с петель.
— А ты что, защитник теперь? — его взгляд встретился с взглядом брата, и в этом взгляде было что-то дикое и безумное.
Николай был пьян, глаза мутные, а дыхание — перегаром. За ним маячил Сергей, чьи глаза сверкали от возбуждения.
— Ты охренел совсем?! — Николай шагнул вперёд и тыкнул пальцем в грудь Виталию. — Мать в слезах!
— Она сама пришла сюда, чтобы меня прессовать! — Виталий отшвырнул его руку, а в глазах его сверкнуло что-то, похожее на пламя. — А ты, козёл, сидишь на шее, ничего не делаешь, а учишь меня жизни!
— Да пошёл ты! — Николай сделал шаг вперёд, но Виталий не отступил, и брат врезался в стену. Сергей сзади засмеялся.
— О, да вы тут прямо драться собрались, да? — с ехидцей протянул он.
— А ты чего тут, мразь? — Виталий повернулся к нему, глаза полыхали. — Ты вообще когда свои долги вернёшь? Или пришёл снова подлизываться?
Сергей плюнул на пол, глаза блеснули презрением.
— Заткнись, жадина, — прорычал он. — Уже все твои деньги просрал, дурак.
Виталий сдержаться не смог. Он схватил Николая за шиворот и вытолкнул его в подъезд, при этом Сергей попытался вставить плечо — получил локтем прямо в живот. Согнулся, закашлялся.
— Ты мне ребра сломал! — заорал он, покачиваясь на ногах.
— Ещё раз вернёшься — сломаю всё остальное, — Виталий прошипел, захлопнув дверь прямо перед носом.
Тишина.
Он опустился на пол, дрожа. Впервые за долгие годы почувствовал: он свободен. Но…
Через месяц.
Звонок в дверь.
Он открыл. Мать. Бледная, глаза красные.
***
Лечение — или новый обман?
Дверь открылась. Виталий стоял в прихожей, и его взгляд сразу упал на мать. Она была худой, с дрожащими руками. Глаза красные, будто только что плакала. От неё исходил какой-то странный холод, а в её взгляде, несмотря на все эти слёзы, было нечто такое, что заставило сердце Виталия ёкнуть. Это было… неискренне.
— Вить… у меня рак, — она произнесла эти слова так тихо, что Виталий едва расслышал.
Он на секунду застыл, но тут же собрался.
— Заходи, — буркнул он, отступая в сторону.
Она прошла в квартиру, опустилась на стул и вытащила из сумки несколько смятых бумаг: направления, анализы. Виталий взглянул на них. Вроде бы всё выглядело по-настоящему. Он быстро пролистал документы, и его взгляд замер на последней бумаге.
— Лечение дорогое. Врачи говорят, надо срочно… — она запнулась, подбирая слова.
— Сколько? — перебил её Виталий, не скрывая недовольства.
— Пятьсот тысяч… — выдохнула она.
Виталий не сдержал смеха, но это был смех без радости.
— Пятьсот? Ты что, золотыми таблетками лечиться собираешься? — он с сарказмом взглянул на неё.
— Вить, ну как ты можешь?! — мать вскочила, её лицо покраснело от возмущения. — Я же умираю, ты что, не понимаешь?!
Виталий тяжело вздохнул, но его взгляд уже был пустым.
— А Николай где? — спросил он резко, не отрывая глаз от бумаги.
— Он… он очень переживает… — мать отвела взгляд.
— Конечно, переживает. Особенно про деньги, — прошипел Виталий, заметив, как её лицо немного побледнело.
Мать опустила глаза, её губы задрожали.
— Он хотел сам с тобой поговорить, но боится… — её голос стал тихим, словно она говорила не о сыне, а о чужом человеке.
Виталий вздохнул, встал и подошёл к окну. За окном ночь, город, как всегда, суетлив. Он смотрел, но ничего не видел.
— Знаешь что? Я оплачу лечение. Но только напрямую в клинику, — его голос был твёрд, но в нём не было ни малейшего намёка на доброту.
Мать застыла, глаза её расширились.
— Как… напрямую? — она наконец подняла взгляд.
— Я сам схожу к твоим врачам, сам всё оформлю. Если, конечно, ты действительно больна. — Виталий повернулся к ней. В глазах его не было ни злости, ни жалости. Он говорил просто, как о простом деле.
Мать побледнела, её губы слегка дрогнули.
— Ты мне не веришь?! — её голос стал пронзительным.
— Нет, — выдохнул Виталий. Тишина, как тяжёлое покрывало, заполнила комнату. Неприятное чувство сжало грудь, но он знал, что поступает правильно.
Минуту спустя дверь распахнулась, и ввалился Николай. Он был весь красный, явно пьяный. И в этот момент его лицо было похоже на маску злости.
— Ну что, мать, он дал? — не удосужился даже поздороваться, рявкнул он.
Виталий посмотрел на него с ухмылкой. Невыносимо раздражённый, но спокойный.
— А вот и главный «переживающий» появился, — сказал он с такой иронией, что Николай даже замер на секунду.
— Заткнись! — Николай шагнул вперёд, тыкая пальцем в грудь Виталию. — Ты что, мать хоронить собрался?!
— Нет. А ты — на новую машину собрался? — его голос был ледяным, с яркой ноткой презрения.
Николай остолбенел, не понимая, что происходит. В глазах его пробежала тень недоумения.
— Чё… чё за бред?! — он выдохнул, растерянно пытаясь понять, что вообще происходит.
— Я же сказал, — Виталий снова насмешливо усмехнулся. — Оплачу лечение напрямую. Так что, Коля, твой план не сработал.
Лицо Николая побагровело, а кулаки сжались так сильно, что костяшки побелели.
— Ты… ты… — Николай начал пятиться, но не мог подобрать слов.
— Всё, Коля. Вали отсюда, — сказал Виталий, поворачиваясь к нему спиной. — И мать забери. А то вдруг я передумаю и позвоню в эту клинику… проверить твои «анализы».
Виталий услышал, как мать вскочила с места. Она схватила Николая за руку, пытаясь вытащить его из квартиры.
— Пошли, — произнесла она, будто в запой, и потянула его к выходу.
Николай рвался, как зверь, пытаясь вырваться. Он орал в ответ:
— Ты пожалеешь! Ты всё пожалеешь!
Дверь захлопнулась с таким грохотом, что Виталий даже вздрогнул. Но он ничего не чувствовал. Он стоял, как камень, уставившись в пустоту. Внезапно внутри как-то разом опустело. «Мать… всегда всё обманывает. А я… просто об этом не знал». Он встал и направился к телефону.
Он набрал номер.
— Алло? Это частная клиника «Медика»? Мне нужна информация об одной пациентке…
***
Мать делает выбор
Дождь барабанил по стеклу, но Виталий всё равно услышал стук в дверь. Он подошёл к глазку, и его сердце невольно сжалось: мать. Одна. Без Николая. Без всех этих театральных слёз и жалоб, без привычной притворной слабости. Всё как-то сразу стало ясно.
Он открыл дверь, не скрывая своего холодного недовольства.
— Забыла что-то? — сказал он, не скрывая в голосе раздражения.
Мать стояла в дверях с потрёпанной сумочкой в руках. Она не смотрела на него, будто не могла. В её глазах не было прежней бессильной игры, которая так надоедала Виталию. Только усталость, и ещё что-то… что-то глубже, что он не мог сразу понять. Стыд? Или это было просто ощущение поражения? Может быть, даже её собственная бессилие в той роли, которую она играла всю жизнь.
— Можно войти? — её голос был тихим, как шёпот, будто она боится нарушить тишину, которая между ними уже долго.
Он молча отступил и пропустил её внутрь. Мать шагнула в прихожую и направилась на кухню. Села за стол — не как раньше, с напускной жертвенностью, а как-то по-настоящему, тихо и неуверенно, как если бы боялась лишний раз пошевелиться.
— Я… — она обвела взглядом комнату, как будто впервые её видела, но по её лицу было видно, что она ищет не внешние перемены, а что-то внутри себя. — Я больше не могу.
Виталий налил ей чай, поставил перед ней кружку, но не сел рядом. Он остался стоять, вытягивая ноги в стороны, и ждал, что она скажет дальше.
— Что не можешь? — он вздохнул, но голос его не был мягким, он говорил скорее с отчуждённым интересом.
— Врать. Просить. Унижаться, — она подняла глаза, как если бы за этим взглядом скрывалось какое-то признание, которое она не хотела бы открывать. — Ты был прав. Николай… он хотел эти деньги на машину. А я…
— А ты согласилась, — перебил её Виталий. Его голос был резким, почти обрубленным, и он знал, что это было не справедливо, но сдержаться не мог.
— Да, — она промолвила это слово, как признание в чём-то постыдном.
Тишина. Неловкая. Неприятная.
За окном дождь продолжал лить, мелкие капли срывались с карниза и падали на подоконник, создавая ощущение, что мир снаружи не был таким же, как внутри этой квартиры.
— Почему? — наконец спросил Виталий, хотя уже знал ответ, и тем не менее, ему нужно было услышать это от неё.
— Я думала… если не помогу ему, он совсем пропадёт. А ты… ты сильный. Ты выживешь, — её голос стал тихим, почти невидимым.
Виталий сразу почувствовал, как его злость вновь накрывает его с головой. Сильный, выживу, да? Он хотел выпалить что-то резкое, но сдержался.
— Значит, я должен страдать, потому что «выживу»? — сказал он с явным сарказмом, и хотя слова звучали тяжело, он не мог не задаться вопросом, как она вообще могла так думать.
Мать сжала кружку так сильно, что её пальцы побелели.
— Нет, ты не должен, — она смотрела в пустоту, как будто не могла найти в себе сил ответить ему иначе. И в её глазах, где раньше было столько уверенности, сейчас не было ничего, кроме усталости.
Она достала из сумочки пачку бумаг, те самые «анализы», которые так давно её мучили.
— Они поддельные, — её голос стал чуть громче. — Николай купил их у какого-то врача…
Виталий молча взял листы, пробежал глазами по ним, и, конечно, сразу заметил, что это грубая фальшивка. Но для испуганного человека сойдёт. Он почувствовал, как ему становится ещё более отвратительно.
— И что теперь? — его вопрос был скорее из серии «что дальше?» и «что с этим делать?», хотя внутренне он знал, что ответ на него уже давно найден.
Мать опустила голову, будто она пыталась скрыться от своих собственных слов.
— Я не знаю. — её голос стал почти невнятным, как будто она сама не верила в то, что говорит. — Но я больше не буду просить у тебя денег. И… прости меня.
Он не ожидал этого. Никогда. Эти слова ударили по нему так, что он даже не знал, как на них реагировать.
— За что? — он не мог удержаться, чтобы не задать этот вопрос.
— За то, что считала тебя кошельком, — она не смотрела на него, её лицо было скрыто тенью. — За то, что не защищала тебя, когда Николай орал на тебя. За то, что… — её голос дрогнул, — что забыла, что ты тоже мой сын.
Виталий закрыл глаза. Всё, что он копил годами — злость, обида, разочарование — вдруг стало тяжёлым камнем, застрявшим где-то в груди. Он ощущал, как эти чувства, все эти долгие годы молчания и попыток понять её, начали сдавливать его, заполняя пространство между ними.
— Что ты хочешь от меня сейчас? — его голос был пустым, будто он разговаривал с собой.
— Ничего, — мать встала, взяла свою сумочку. — Я просто… хотела, чтобы ты знал. Что я поняла.
Она замерла у двери, её плечи тяжело опустились. Она кивнула и пошла.
— Подожди, — сказал Виталий, чувствуя, как он вдруг не хочет, чтобы всё закончилось так. Он не хотел, чтобы она ушла.
Мать остановилась, оглянувшись. В её глазах мелькнула слабая искорка, возможно, надежды, может быть, сожаления.
— Останься. Хоть до конца дождя, — сказал он, зная, что звучит странно, но в этот момент это было важно.
Она замерла, потом кивнула.
Они сидели на кухне, пили чай и молчали. Но в этой тишине было что-то новое. Что-то настоящее.
***
Через месяц Николай так и не пришёл извиняться. Он снова попытался выпросить деньги у матери, но она впервые сказала «нет». Этот ответ стал для него чем-то неожиданным, болезненным.
Сергей, узнав, что Виталий больше не даёт в долг, исчез из его жизни, как и тётя Лиза, которая перестала стучаться в дверь — видимо, поняла, что пирожки больше не сработают.
А Виталий… Он впервые за долгие годы вздохнул спокойно.
Границы были наконец установлены.
