Распахнув калитку загородного участка, Федор шумно втянул весенний воздух. Вокруг стояла та особенная майская тишина, когда природа уже проснулась, но дачники еще не заполонили окрестности.
Цвели яблони, пригревало солнце, и Федор предвкушал, как будет приезжать сюда каждые выходные и в отпуск, наслаждаясь заслуженным одиночеством вдали от городской суеты.
«Моя дача — мое личное убежище, которое я построил своими руками». По крайней мере, так думал Федор, пока не услышал хруст гравия под колесами знакомой машины сестры.
За ней, как по команде, подтянулись еще автомобиль с родственниками. Федор ощутил, как внутри нарастает тревога. Его тихое убежище оказалось под угрозой.
— Федя! Открывай ворота шире! — Сестра Нина высунулась из окна машины. — Мы к тебе в гости!
Федор поморщился. В багажнике виднелись сумки, явно не на один день. У Нины на заднем сидении маячили две детские головы.
— Надолго? — спросил он, заранее боясь ответа.
— До воскресенья, — Нина широко улыбнулась. — Может, до следующего! Я взяла отпуск на работе, а у тебя тут такое чудесное место, нельзя упускать возможность отдохнуть!
***
Я никогда не планировал делиться своим домом. Когда пять лет назад купил этот участок, все крутили пальцем у виска. Что взять с заросшего бурьяном поля? Но у меня была мечта и руки, которые, как оказалось, растут, как надо.
После сложного развода три года назад, я остался без собственного жилья. Квартира, в которой мы жили с бывшей женой, была оформлена на её родителей, поэтому при разводе я не имел на неё никаких прав.
Сейчас я снимаю небольшую однокомнатную квартиру в городе — там живу в будни, когда работаю, а все свободные средства вкладываю в строительство дачи. Детей у нас не было, и это, возможно, единственное, о чем я не жалел в той ситуации. Загородный дом стал моим новым началом, местом, где я мог восстановить силы и найти себя заново.
Сначала был маленький вагончик для инструментов. Потом появился фундамент. За ним — стены, крыша. Каждый выходной я приезжал сюда и работал. Вместо отпусков — стройка. Вместо развлечений — пыль и мозоли.
Дом рос как живой организм — медленно, с ошибками и победами. Первую ночь под собственной крышей я проспал на полу, завернувшись в спальный мешок. И это было счастье, которое я заработал сам. Каждый гвоздь, каждую доску — своими руками.
А теперь сюда стекались родственники. И почему-то посчитали, что имеют полное право распоряжаться моим пространством.
***
— Федя, мы с Костиком раскладушку в гостиной поставим, ладно? — Сестра уже хозяйничала на кухне, переставляя кружки и перебирая контейнеры с крупами.
— Нина, я планировал поработать, — я сидел за столом, наблюдая, как мой идеальный порядок превращается в хаос. — У меня там чертежи разложены.
— Так убери на час, мы быстро разместимся и не будем мешать, — отмахнулась она. — Ой, а соль у тебя где? И сковородка большая есть? Я плов хочу сделать, всем хватит.
Я не хотел плов. Я хотел тишины.
В дверь снова постучали. На пороге стоял двоюродный брат Степан с женой и дочкой-подростком.
— Федька! Принимай пополнение! — Степан хлопнул меня по плечу. — Мы тут на выходные, валяться и ничего не делать. У Алины экзамены закончились, надо мозги проветрить.
Алина, не поднимая глаз от телефона, пробормотала что-то, отдаленно напоминающее приветствие.
— Степан, я не…
— Да ладно тебе, ты же один тут. Зачем тебе столько места? Делиться надо! — он потянулся к холодильнику. — Есть что-нибудь прохладительное? А то мы только шашлык привезли.
Я оглянулся. В моем доме, который я строил пять лет, уже хозяйничали чужие люди. И самое страшное — они искренне не понимали, что делают что-то не так.
***
К вечеру во дворе жарили шашлык, в доме играла музыка, а с веранды доносился громкий смех. Родственники привезли с собой еду, напитки и веселье. Они наслаждались отдыхом, и только я ходил как в воду опущенный.
— Федь, ты чего такой хмурый? — Степан протянул мне тарелку с мясом. — Давай, расслабься. Мы же семья.
— Именно поэтому вы могли бы спросить, прежде чем приезжать, — тихо сказал я.
— Да ладно тебе, — отмахнулся он. — Что, тебе жалко, что ли? Не обеднеешь.
Вот так просто. Жалко. Это слово повисло в воздухе, и я почувствовал себя мелочным и эгоистичным. Но почему я должен оправдываться за желание побыть в тишине в своем собственном доме?
— Стёпа, дело не в жадности, — начал я. — Просто я…
— Федя! Иди сюда, тост за хозяина! — перебила меня Нина, размахивая стаканом сока.
Хозяина. Какая ирония. Я был хозяином только номинально.
К концу недели я понял, что это не разовая акция, а новая реальность. Нина с детьми уехала в воскресенье, но на смену ей приехали тётя Клава с дядей. Потом снова Степан, но уже с друзьями. Потом кто-то еще из родственников, кого я едва помнил по семейным праздникам.
Мой холодильник опустошался и наполнялся без моего участия. Мои полотенца стирались и развешивались кем-то. В моей ванной появились чужие шампуни и гели для душа. А я все пытался найти момент, чтобы сказать: «Стоп».
В пятницу вечером, приехав на дачу пораньше перед выходными, я обнаружил на веранде незнакомую пару средних лет.
— А вы кто? — не выдержал я.
— Мы друзья Клавы, — женщина приветливо улыбнулась. — Она сказала, что можно заглянуть. У вас тут такая красота!
Я молча развернулся и пошел искать телефон. Набрал номер тёти.
— Клава, ты пригласила своих друзей в мой дом?
— Ой, Федя, они проездом, всего на пару дней. Тебе что, сложно? Места же много.
— Дело не в этом. Ты хотя бы спросила?
— Да что спрашивать-то? — удивилась она. — Мы же семья! Что мое — то твое.
— Но это не твое, Клава. Это мой дом.
В трубке повисла пауза.
— Ты что, жадничаешь? — в ее голосе появились обиженные нотки. — Не ожидала от тебя.
И снова это слово. Жадность. Словно моя потребность контролировать доступ к тому, что я создал своими руками, была пороком.
***
Выходные принесли новую волну родственников. Двор превратился в палаточный лагерь, потому что всем в доме места уже не хватало. Меня перестали спрашивать — просто ставили перед фактом: «Мы приехали, Федя!»
В субботу вечером я сидел на крыльце заднего двора — единственном месте, где еще не было людей — и смотрел на закат. Рядом присел Степан.
— Хорошо потрудился, — кивнул он. — Всем нам дом для отдыха построил.
Я повернулся к нему.
— Степа, я строил этот дом для себя. Пять лет.
— Ну да, и что? Теперь наслаждайся, что всем нравится. Знаешь, как моя мама в городе всем соседкам хвастается, какой у нее племянник молодец! Говорит: «У нас теперь родовое гнездо есть!»
У нас. Не у меня. У нас.
— Это не родовое гнездо, — я старался говорить спокойно. — Это мой дом. Который я построил. Один. Без вашей помощи и совета.
Степан нахмурился.
— Ты чего? Мы что, чужие? Семья должна держаться вместе.
— Семья — да. Но это не значит, что у меня нет права на личное пространство.
— Пространство, пространство, — передразнил Степан. — Все вы, айтишники, помешаны на этом личном пространстве. Как будто мы тебе мешаем.
— Вы мне мешаете. Я работаю всю неделю и хочу отдохнуть здесь в тишине. А не приезжать в дом, полный людей.
— Эгоист, — припечатал Степан и встал. — Ладно, понял я всё. Не нужны мы тебе.
Он ушел, а я почувствовал себя загнанным в угол. Почему я должен оправдываться?
В воскресенье утром я собрал всех на веранде. Нина с мужем и детьми, Степан с семьей, тетя Клава с дядей, их друзья, еще какие-то люди, которых я не знал.
— Я хочу поговорить, — начал я.
— Ого, семейный совет! — Степан подмигнул кому-то. — Слушайте, что скажет хозяин родового гнезда.
— В том-то и дело, Степа, — я старался говорить твердо. — Это не родовое гнездо. Это мой дом. Я его строил, я плачу налоги и я сажаю деревья. Я всегда рад видеть семью, но…
— Но только по предварительной записи! — Степан рассмеялся.
— Не перебивай, — я посмотрел на него. — Я хочу, чтобы вы спрашивали, прежде чем приезжать. И уважали мое желание иногда побыть одному.
Повисла тишина. Потом тетя Клава встала.
— Федя, я не думала, что ты такой, — ее голос дрожал. — Мы-то считали тебя семейным человеком. А ты нас прогоняешь.
— Я не прогоняю…
— Нет, прогоняешь! — Нина поднялась со своего места. — Тебе что, сложно поделиться с родными? Это так мелочно с твоей стороны!
— Мелочно? — я почувствовал, как закипаю. — Я пять лет строил этот дом! Каждую доску, каждый кирпич — своими руками! А вы приезжаете, как на курорт, и считаете, что это нормально?
— Да, нормально! — вмешался Степан. — Потому что семья! Потому что у нас так принято — делиться! А ты… ты просто скряга! Жадина!
Слово «жадина» ударило как пощечина.
— Жадина? — тихо переспросил я. — А кто из вас хоть раз предложил помочь с ремонтом? Кто принес хоть один гвоздь, когда я строил? Кто спросил, нужна ли мне помощь с оплатой участка?
— А ты просил? — парировала Нина.
— А должен был? Вы же семья! Разве не так это работает? Или семейные узы действуют только в одну сторону — когда вам что-то нужно от меня?
Все замолчали.
— Знаете что, — я выдохнул. — Я хочу провести эти выходные один. Прошу всех собрать вещи.
Они уехали. Молча, обиженно, с осуждающими взглядами. Дом опустел, и я наконец смог вздохнуть полной грудью. Включил тихую музыку, заварил чай и сел на веранду.
Мой телефон начал разрываться от сообщений уже через час после отъезда родственников. Нина писала, что я «совсем очерствел». Степа — что «зазнался». Тетя Клава просто отправила грустный смайлик.
А я сидел и думал: почему так сложно донести простую мысль? Почему желание иметь контроль над собственным имуществом воспринимается как жадность? И почему так сложно понять, что можно любить семью, но при этом иметь право на личное время и уединение?
Вечером позвонила мама.
— Федя, что случилось? Мне Нина обрывает телефон, говорит, ты всех выгнал.
Я вздохнул.
— Мам, я никого не выгонял. Я просто попросил предупреждать о приездах. И не приглашать посторонних людей.
— Но они же родные, Федюша.
— Родные — да. Но это не дает им права распоряжаться моим домом. Пойми, я не против видеть семью, но хочу, чтобы уважали мои желания тоже.
Мама долго молчала.
— Знаешь, — наконец сказала она, — твой дед, когда построил дом в деревне, тоже сначала пускал всех подряд. А потом заболел, и никто даже дров не привез. Все взяли, а отдавать не спешили.
Я удивился. Этой истории я не знал.
— И что он сделал?
— Установил правила. Кто приезжает — привозит продукты на всех. Кто остается больше двух дней — помогает по дому. И никто не приезжает без предупреждения.
— И сработало?
— Поначалу обижались, конечно. Но потом привыкли. Дед говорил: «Забота должна быть взаимной. Не только мне о вас, но и вам обо мне».
Я улыбнулся.
— Спасибо, мам.
— Не за что, сынок. Я в эти выходные приеду, ладно? Только на день, пирогов привезу.
— Конечно, мам. Буду ждать.
Следующие выходные я провел один. И еще одни. Телефон молчал. Никто не приезжал. Было тихо и спокойно — именно то, чего я хотел.
***
К концу лета мы нашли баланс. Родственники приезжали, но теперь всегда предупреждали заранее. Иногда я проводил выходные в одиночестве, иногда — в шумной семейной компании. И каждый вариант по-своему радовал меня.
В последние теплые сентябрьские выходные мы устроили большое семейное барбекю. Двор был полон родных — но теперь все понимали, что приехали в гости, а не в «общий» дом.
Степан присел рядом со стаканом лимонада.
— Федь, я тут подумал… Может, поможешь мне с моим участком? Я тоже решил строиться.
Я приподнял бровь.
— Серьезно? А говорил, что я эгоист, потому что хочу свой собственный дом.
— Ну, — он усмехнулся, — на чужом опыте учатся умные. Я все понял. И теперь тоже хочу свое место. Поможешь?
— Конечно, — я пожал его руку.
Вечером, когда все разъехались, я вышел на веранду с чашкой чая. Дом снова был только моим. Тихий, спокойный, уютный. Но теперь я знал, что завтра могу позвонить любому из родных и пригласить в гости — и они придут. По правилам, с уважением, как и должно быть в настоящей семье.
Я построил дом. И сохранил семью. И то, и другое теперь принадлежало мне — в правильном, здоровом смысле этого слова.
