Я шла туда, думая, что всё уже в прошлом. Помочь с вещами, забрать документы и уйти.
Но на стене в прихожей у зеркала висела фото — наше. Отпечатанное, в рамке. Такое не забывают случайно.
Квартира Кирилла сильно изменилась за тот год, что я в ней не была. Раньше это была наша общая территория — просторная двушка на третьем этаже старого дома в центре. Кирилл купил её ещё до нашего знакомства, после продажи родительского дома в пригороде. Он всегда мечтал жить в центре города.
После расставания я съехала в маленькую съёмную однушку на окраине. А Кирилл остался в своей квартире, но, похоже, многое в ней переделал. Новая мебель, другая планировка, даже цвет стен изменился. И эта фотография — её раньше точно не было. За три года нашей совместной жизни здесь я бы запомнила.
***
Я никогда бы не пришла сюда, если бы не Галя, его сестра.
— Нина, пожалуйста, — умоляла она по телефону. — Я в другом городе на конференции. А мама просила меня заехать к Кириллу и забрать документы на дачу, которые он подготовил. Кирилл не может их отвезти сам — он уже договорился с благотворительным фондом, что сегодня привезет вещи. Ему нужно успеть рассортировать и упаковать все, а потом сразу везти в пункт приема на другом конце города.
Ты не могла бы забрать документы и заодно помочь ему с сортировкой? Я уже созвонилась с ним, он в курсе, что ты придёшь. У тебя же остались ключи?
Ключи действительно остались. Он никогда не просил их вернуть после того, как мы расстались год назад. Возможно, забыл. А я не напоминала — глупо цеплялась за эту маленькую связь между нами, за символический ключ к дому, где когда-то была счастлива.
***
Зачем я согласилась? Может, хотела увидеть, как он живет теперь. Без меня. Или просто не смогла отказать Гале — она всегда была добра ко мне, даже когда мы с Кириллом расстались.
Когда я открыла дверь его новой квартиры, меня ударил запах — его одеколон смешивался с чем-то новым, незнакомым. Я стояла в прихожей, не решаясь пройти дальше. Это было странно — находиться в пространстве, где всё принадлежало ему, но ничего не напоминало о нас. Ничего, кроме этой фотографии.
Я сняла рамку со стены и взяла в руки. Снимок был сделан два года назад, на дне рождения его матери. Я в зеленом платье, которое так нравилось Кириллу, он обнимает меня за плечи, и мы оба улыбаемся. Счастливые. Тогда ещё счастливые.
Почему эта фотография здесь? Почему не убрана в ящик с прошлым, не стёрта из памяти телефона, не выброшена вместе с другими напоминаниями?
— Ты рано.
Его голос заставил меня вздрогнуть. Я резко обернулась, всё ещё держа рамку с фотографией.
— Кирилл? — я вздрогнула, не ожидая увидеть его так внезапно.
Он стоял в дверном проёме, высокий, в тёмно-синей рубашке, с немного отросшими волосами. Похудел.
— Я был на кухне, услышал, как открылась дверь, — он прошёл в комнату, не глядя на меня. — Спасибо, что пришла помочь с вещами для фонда. Галя сказала, что ты заедешь.
Мы молчали. Я сжимала рамку, не зная, что сказать.
— Документы для мамы на столе на кухне, — кивнул он. — А коробки для благотворительных вещей в коридоре. Спасибо, что согласилась помочь. Я бы сам отвез маме документы, но сегодня последний день сдачи вещей для благотворительности, а пункт приема закрывается через три часа.
— Почему она у тебя? — я показала на фотографию.
Он посмотрел на снимок и пожал плечами, словно это было что-то незначительное.
— Забыл убрать.
— Год прошёл, Кирилл.
— И что? Нужно сжигать все напоминания?
В его голосе появилась знакомая нотка раздражения. Так начинались наши ссоры — с раздражения, переходящего в бессмысленные упрёки.
— Нет, просто… — я замялась. — Странно видеть нашу фотографию здесь после нашего расставания. Не думала, что ты сохранил такие вещи.
— Это просто фото, Нина, — он устало потёр лоб. — Не придавай этому значения.
***
Но я не могла не придавать. Меня бросило в жар, когда я заметила, что фотография была не просто поставлена где-то. Она висела на самом видном месте. На стене у зеркала, там, где каждое утро, собираясь на работу, он неизбежно должен был её видеть.
Я прошла на кухню, стараясь успокоиться. Квартира сильно изменилась после моего ухода — мебель переставлена, на стенах новые обои.
Кирилл явно вложил много сил в эти перемены. В нашей старой версии этой квартиры — где мы прожили вместе три года — всегда был творческий беспорядок. Кирилл смеялся над моей привычкой расставлять везде мелочи: сувениры из поездок, книги с загнутыми страницами, магниты на холодильнике.
— Симпатичная квартира, — сказала я, просто чтобы заполнить тишину.
— Слишком большая для одного.
Эти слова повисли между нами. Я взяла папку с документами, стараясь не смотреть на него.
— Как ты? — спросил он тихо.
— Нормально. Работаю в той же компании. А ты?
— Сменил работу. Теперь в строительной фирме, руководителем проектов.
— Повышение? Поздравляю.
Мы говорили как чужие люди. Формально, вежливо, осторожно. А ведь было время, когда мы могли разговаривать часами, перебивая друг друга от избытка мыслей и чувств.
— Давай приступим к сортировке вещей, — предложил Кирилл после паузы. — У нас не так много времени.
— Что нужно делать? — спросила я, пытаясь вернуться к цели моего визита.
— Соседка передала коробки с вещами родственников, — объяснил он. — Семья Коршуновых переезжает и отдала много взрослой одежды, а Даша с пятого этажа принесла вещи, из которых ее дети выросли.
Следующий час прошел в молчаливой работе. Я помогала сортировать взрослую одежду в одну коробку, детские вещи — в другую, книги — в третью.
Наши руки иногда случайно соприкасались, и мы оба отдергивали их, будто обжигаясь. Странно было находиться так близко к человеку, которого когда-то знала лучше, чем саму себя, и чувствовать такую пропасть между нами.
— Спасибо за помощь, — сказал Кирилл, когда мы закончили с последней коробкой. — Я бы не успел один.
— Не за что, — я посмотрела на часы. — Мне уже пора. Документы я заберу.
— Нина, я…
Я направилась к выходу, сжимая папку с документами в руках.
— Завезу их твоей маме сегодня вечером.
— Мама будет благодарна, — кивнул он. — У нее артрит обострился, тяжело ей сейчас добираться до города. А документы нужны срочно. Спасибо за помощь!
В прихожей я на секунду остановилась. Проходя мимо стены, я на автомате сняла ту самую фотографию, которая так удивила меня в начале.
— Извини, — я повесила её обратно.
— Оставь её себе, если хочешь.
— Зачем мне? — удивилась я.
— Не знаю, — он пожал плечами. — Я сделал копию.
— То есть эта… не единственная?
Он помолчал, глядя куда-то мимо меня.
— У меня их несколько. В разных размерах.
Я не знала, что сказать. Что-то сжалось внутри. Этот человек, который сейчас стоял передо мной, был одновременно таким знакомым и таким чужим.
С ним я проводила каждый день в течение трёх лет. С ним мы строили планы, спорили до хрипоты, мирились, снова ссорились. С ним было сложно — но никогда не скучно.
До того самого дня, когда всё закончилось.
— Ты всё-таки хранишь наши фотографии, — произнесла я тихо.
— А ты — нет?
Я посмотрела на него.
— Я удалила всё, Кирилл. Всё. Это был единственный способ… двигаться дальше.
Это была правда. Я стёрла все наши совместные фотографии из телефона, удалила переписку, отписалась от него в социальных сетях.
Пыталась стереть его из своей жизни так же решительно, как стирают ненужные файлы с компьютера. Но некоторые вещи не поддаются цифровому удалению. Они остаются где-то глубоко внутри, как заноза, о которой забываешь, пока не наступишь на больное место.
— А я попытался, — сказал он. — Не смог.
Мы стояли в прихожей его квартиры, в которой я была чужой. Между нами было расстояние в несколько шагов, но казалось, что нас разделяет пропасть.
— Почему ты ушла, Нина?
Этот вопрос ударил меня под дых. Я посмотрела на него с недоумением.
— Ты сам меня выгнал.
— Что? — он нахмурился. — Я никогда тебя не выгонял.
— А как это ещё назвать? — мой голос дрогнул. — «Ты не умеешь уступать», «Ты слишком давишь», «Я не могу так больше». Это твои слова, Кирилл.
— Я говорил, что нам нужно научиться уступать друг другу, а не только тебе! — он повысил голос. — Я никогда не говорил, что ты должна уйти!
— А что я должна была делать? Ждать, пока ты соберёшь мои вещи?
— Я просил тебя остаться и поговорить! — он сделал шаг ко мне. — Но ты просто собрала вещи и съехала, даже не выслушав меня до конца!
Я замерла. Неужели мы настолько по-разному запомнили тот день? Для меня он был чётким, как эта фотография: наша последняя ссора, его слова о том, что ему нужно пространство, моё осознание, что всё кончено.
— Ты сказал, что тебе нужно пространство, — тихо произнесла я.
— Да, нам нужно было пространство, чтобы подумать, — его голос стал мягче. — Я не говорил, что нам нужно расстаться.
Я покачала головой.
— Почему ты не остановил меня?
— Я пытался! — он сжал кулаки. — Я звонил тебе три дня подряд. Ты не брала трубку. Я приходил к тебе на работу — ты отказалась выйти. Я писал сообщения — ты не отвечала.
Это было правдой. Я игнорировала его звонки и сообщения, потому что боялась услышать финальное «прощай». Боялась, что он скажет — это действительно конец. И я просто… перестала отвечать. А через две недели он тоже перестал звонить.
— Я думала, ты звонишь, чтобы… обсудить детали расставания, — мой голос звучал не громче шёпота.
— Детали? — он горько усмехнулся. — Ты правда так думала?
Я не ответила. В комнате стало тихо, только где-то на кухне капала вода из крана.
— Год прошёл, — наконец сказала я. — Почему ты не нашёл другую?
Он смотрел на меня долгим взглядом.
— А ты?
— Я… пыталась, — это была не совсем правда. Я ходила на свидания, но каждый раз сравнивала новых мужчин с ним. И каждый раз они проигрывали это сравнение.
— Я тоже, — он слабо улыбнулся. — Не получилось.
Снова тишина. Я не знала, что делать с этой информацией. Что делать с тем фактом, что на полке в его квартире стоит наша совместная фотография — напоминание о прошлом, которое мы оба не смогли отпустить.
— Ты поэтому согласилась прийти? — спросил он вдруг. — Хотела посмотреть, как я живу?
Я покраснела. Он всегда умел читать мои мысли.
— Галя сказала, что это срочно.
— Галя, — он покачал головой. — Моя сестра всегда была твоей большой поклонницей. Знаешь, она до сих пор говорит, что я глупый, раз отпустил тебя.
— А ты что думаешь? — спросила я, сама удивляясь своей смелости.
Он подошёл ко мне ближе.
— Я думаю, что мы оба глупые. Я не должен был говорить все те вещи, которые сказал. А ты не должна была уходить, не выслушав меня.
Он был так близко, что я могла почувствовать его запах — тот самый, знакомый запах одеколона, от которого у меня всегда кружилась голова.
— Нам нужно было просто поговорить, — продолжил он. — По-настоящему поговорить, а не кричать друг на друга.
— Мы всегда были хороши в криках, но не в разговорах, — я слабо улыбнулась.
— Возможно, в этом и была проблема.
Я посмотрела на фотографию. На ней мы выглядели как люди, у которых всё хорошо. Как люди, которые знают, чего хотят. Как люди, которые будут вместе всегда.
— Галя знала, что ты будешь дома? — спросила я вдруг, осенённая догадкой.
Он виновато улыбнулся.
— Она звонила мне перед тем, как позвонить тебе. Сказала, что если я не поговорю с тобой сейчас, то буду жалеть об этом всю жизнь.
— И ты согласился на эту… встречу?
— Я согласился на шанс, — он посмотрел мне прямо в глаза. — Шанс всё исправить.
Моё сердце забилось чаще. Я не знала, что сказать. Часть меня хотела убежать как можно дальше, защититься от возможной боли. Другая часть хотела обнять его и никогда не отпускать.
— А что, если у нас снова ничего не получится? — спросила я тихо. — Что, если мы опять начнём ссориться?
— Тогда мы будем учиться разговаривать, а не кричать, — он осторожно взял меня за руку. — Слушать, а не только говорить. Уступать, а не только требовать.
Его рука была тёплой и знакомой. Я не отняла свою.
— Я не знаю, Кирилл, — честно сказала я. — Я боюсь.
— Я тоже, — он сжал мою руку сильнее. — Но знаешь что? Я больше боюсь прожить жизнь, так и не узнав, что могло бы у нас получиться, если бы мы просто… попробовали ещё раз.
В этот момент у меня зазвонил телефон. Это была Галя.
— Привет, — сказала я, отвечая на звонок. — Да, я забрала документы.
— И? — её голос звучал нетерпеливо. — Он там?
Я посмотрела на Кирилла, который всё ещё держал меня за руку.
— Да, он здесь.
— Ура! — воскликнула она. — Эти два упрямца наконец-то поговорят! Нина, скажи честно — ты видела фотографию?
— Да, — улыбнулась я. — Видела. И документы забрала, отвезу их маме сегодня вечером.
— Он её специально там повесил, — быстро проговорила Галя. — Говорил, что это напоминание о его ошибке. Он скучает по тебе, Нина. Очень.
Я снова посмотрела на Кирилла. Он ждал, не зная, о чём мы говорим.
— Мне пора, Галя, — сказала я. — Я позвоню тебе позже.
Я повесила трубку и повернулась к Кириллу.
— Твоя сестра — ужасная сводница, — сказала я, покачав головой. — Но, возможно, она права.
— В чём?
— В том, что нам стоит попробовать, — я сделала глубокий вдох. — Поговорить. По-настоящему.
Он улыбнулся — той самой улыбкой, которая когда-то заставила меня влюбиться в него.
— Может, останешься на ужин? — спросил он. — Я готовлю намного лучше, чем раньше.
Я рассмеялась, вспомнив его кулинарные эксперименты, которые обычно заканчивались заказом пиццы.
— Это не так уж сложно, — поддразнила я. — Хуже, чем раньше, готовить просто невозможно.
Он тоже рассмеялся, и на мгновение мы снова стали теми людьми, которыми были до всех ссор и обид. Просто парень и девушка, которым хорошо вместе.
— Что ж, — сказал он. — Давай начнём с начала?
Я кивнула, чувствуя, как внутри меня что-то оттаивает. Что-то, что было заморожено целый год.
— Только на этот раз, — сказала я, — давай будем слушать друг друга. По-настоящему.
Он крепко сжал мою руку.
— Обещаю.
И я поверила ему. Несмотря на все наши прошлые ошибки, несмотря на боль и обиды, я поверила, что этот момент — в его квартире, рядом с нашей старой фотографией — может стать началом чего-то нового. Чего-то лучшего.
И всё благодаря одной фотографии, которая появилась в этой квартире уже после того, как я её покинула.
***
Месяц спустя
Я сидела на кухне в квартире Кирилла — нашей квартире, как я теперь начинала о ней думать — и смотрела, как он готовит завтрак. За прошедший месяц многое изменилось. Мы начали заново узнавать друг друга, учиться разговаривать без криков, находить компромиссы.
Было не просто, конечно. Иногда старые обиды всплывали на поверхность, иногда мы срывались и повышали голос. Но теперь было главное отличие — мы не убегали от проблем. Мы говорили о них.
— О чём задумалась? — спросил Кирилл, ставя передо мной тарелку с омлетом.
— О том, как всё изменилось за этот месяц, — я улыбнулась.
Он сел напротив меня.
— К лучшему?
— Определённо к лучшему.
Мы ели молча, наслаждаясь тишиной и обществом друг друга. За окном начинался новый день.
— Я думал о том, чтобы сдать эту квартиру, — вдруг сказал он.
Я замерла с вилкой в руке.
— Почему?
— Слишком много воспоминаний о том времени, когда мы были порознь, — он пожал плечами. — Может быть, нам стоит найти что-то новое? Что-то наше. С самого начала.
Наше. Это слово звучало так правильно.
— Я думала, мы уже нашли наше, — я огляделась вокруг. Квартира теперь не выглядела безликой. На холодильнике появились магниты, на полках — мои книги, на стенах — новые фотографии. Наши, совместные, сделанные за последний месяц.
— Да, но… — он замялся. — Я хочу, чтобы всё было по-настоящему. Квартира, которую мы выберем вместе. Я хочу, чтобы мы жили вместе, — он серьёзно посмотрел на меня. — В нашей общей квартире или доме. Не в моей, не в твоей, а в нашей.
— Это серьёзный шаг, — заметила я.
— Я знаю, — он взял меня за руку. — И я готов к нему. А ты?
Я задумалась. Мы поклялись быть честными друг с другом, какой бы неудобной ни была правда.
— Я боюсь, — призналась я. — Боюсь, что всё повторится.
Он кивнул, понимая.
— Это нормально, — сказал он. — Я тоже боюсь. Но я готов рискнуть. Потому что альтернатива — жить без тебя — хуже.
Я сжала его руку.
— Давай попробуем, — решилась я.
В этот момент раздался звонок в дверь.
— Это Галя, — Кирилл посмотрел на часы.
Он пошёл открывать, а я осталась за столом, глядя на фотографию, которая теперь стояла на кухонном столе. Ту самую, из-за которой всё началось заново.
— Нина! — Галя влетела в кухню, сияя улыбкой. — Ты выглядишь потрясающе! Счастье тебе идёт.
Она обняла меня, а затем заговорщически подмигнула.
— Мой план сработал, да?
— Какой план? — я сделала вид, что не понимаю.
— Брось, — она села рядом со мной. — Никаких срочных документов не было. Я просто знала, что вы двое слишком упрямы, чтобы сделать первый шаг.
Кирилл, вошедший на кухню, покачал головой.
— Я так и знал, — сказал он.
Мы с Кириллом переглянулись и рассмеялись.
— Спасибо, — искренне сказала я.
— За что? — она подмигнула.
Кирилл закатил глаза, но улыбка не покидала его лица.
— Хочешь позавтракать с нами? — спросил он сестру.
— Нет, я пойду, — она встала. — У вас тут своя атмосфера, не хочу мешать. Только скажите… — она посмотрела на нас обоих. — У вас же всё хорошо, правда?
Я переглянулась с Кириллом. Он подошёл ко мне и положил руку мне на плечо — простой, но такой значимый жест.
— Да, — сказала я, накрывая его руку своей. — У нас всё хорошо.
И это была правда. Несмотря на все страхи и сомнения, на все прошлые ошибки. У нас всё было хорошо. Мы наконец-то научились главному — говорить и слушать.
Когда Галя ушла, Кирилл присел рядом со мной.
— Она права, знаешь.
— В чём?
— Счастье тебе идёт, — он нежно коснулся моей щеки. — Ты сияешь.
Я улыбнулась, чувствуя, как внутри разливается тепло.
— Как думаешь, у нас получится? — спросила я, всё ещё не до конца уверенная.
— У нас получится всё, что мы захотим, — уверенно сказал он. — Если мы будем делать это вместе.
И в этот момент я поверила ему полностью. Поверила нам. Поверила, что иногда достаточно одной фотографии, одного звонка, одного разговора, чтобы изменить всё.
И иногда — только иногда — у историй бывает счастливый конец.
***
Полгода спустя
Мы сидели на полу в нашей новой квартире, окруженные коробками с вещами. Переезд — это всегда хаос, но приятный хаос, когда делаешь его с правильным человеком. Кирилл распаковывал книги, а я разбирала кухонную утварь.
— Нина, смотри, что я нашёл, — он протянул мне небольшую коробочку, которую я никогда раньше не видела.
— Что это?
— Открой, — его глаза загадочно блестели.
Я открыла коробочку и замерла. Внутри лежало кольцо — простое, элегантное, с небольшим бриллиантом.
— Кирилл… — у меня перехватило дыхание.
— Я купил его год назад, — тихо сказал он. — Прямо перед нашей последней ссорой. Хотел сделать предложение.
Я не могла поверить своим ушам.
— Но почему…
— Почему не сделал? — он грустно улыбнулся. — Я планировал особенный вечер. Хотел, чтобы всё было идеально. А потом мы поссорились, и ты ушла. И кольцо осталось лежать в ящике.
Я смотрела на украшение, не зная, что сказать.
— Я не избавился от него, — продолжил он. — Не мог. Оно напоминало мне не только о том, что я потерял, но и о том, что могло бы быть.
Мои глаза наполнились слезами.
— И что теперь? — спросила я, боясь услышать ответ.
Он взял кольцо из коробочки и посмотрел мне в глаза.
— Я не хочу торопить события, — мягко сказал он. — Мы прошли через многое. И я знаю, что мы оба изменились за этот год.
Я кивнула, не в силах произнести ни слова.
— Это кольцо… я храню его как напоминание, — он вертел его в пальцах, и бриллиант ловил свет из окна. — Напоминание о том, что нельзя принимать любовь как должное. Что за неё нужно бороться каждый день.
Я смотрела на его лицо — такое родное, с едва заметными морщинками у глаз, с упрямой складкой губ. Лицо человека, которого я так любила. И продолжала любить, несмотря ни на что.
— И что ты предлагаешь? — тихо спросила я.
Он глубоко вздохнул и взял меня за руку.
— Нина, я хочу, чтобы ты знала — когда мы будем готовы, это кольцо будет ждать. Без спешки, без давления. Когда мы оба будем уверены, что это правильный шаг.
Я сжала его руку и улыбнулась сквозь слёзы.
— Может быть, мы уже готовы, — сказала я тихо. — Может быть, это год порознь был нужен, чтобы понять самое главное.
Он улыбнулся и аккуратно надел кольцо мне на палец. Оно сидело идеально, словно было создано для меня.
— Ты выйдешь за меня, Нина? — просил он просто, без пафоса и лишних слов.
В этот момент я поняла, что всё, что случилось с нами, имело смысл. Каждая ссора, каждая слеза, каждый день разлуки — всё это привело нас к этому моменту, когда мы наконец стали теми людьми, которые способны по-настоящему любить друг друга.
— Да, — ответила я, и моё сердце наполнилось спокойной, уверенной радостью. — Да, Кирилл.
Он обнял меня, и мы сидели так, среди коробок с вещами, в нашей новой квартире — в начале нашей новой жизни.
