Света открыла глаза. Шесть утра. Будильник ещё не прозвенел, но её внутренний, безотказный механизм уже работал. За окном ещё сумерки, и только редкие фонари бросали тусклый свет на мокрый асфальт.
Рядом мирно посапывал Игорь. Он спал всегда безмятежно, как младенец. У Светы же нервы всегда были на пределе, вот и просыпалась она до будильника.
Осторожно, чтобы не разбудить мужа, Света сползла с кровати. Первым делом — в ванную. Холодная вода на лицо, зубная щётка, несколько минут в тишине, глядя на своё отражение. Седые волосы, появившиеся совсем недавно, тонкими ниточками пробивались у висков. Морщинки вокруг глаз стали глубже. «Тридцать пять, — подумала она, — а такое ощущение, будто уже все пятьдесят».
На кухне было холодно. Света поставила чайник. Потом достала из холодильника вчерашние блины и банку сметаны. Завтрак для детей и для себя. Для Игоря она не готовила по утрам. Он вставал поздно, когда она уже уходила на работу.
Пока чайник закипал, Света открыла ноутбук. Счета, платежи, список продуктов на неделю, расписание кружков для старшей дочки, оплата садика для младшего сына. Цифры, цифры, цифры. Её зарплаты едва хватало на всё. Иногда приходилось занимать у родителей или у сестры. Игорь, когда она заводила речь о деньгах, отмахивался.
— Что ты всё ноешь, Света? Выкрутимся!
— Выкрутимся, Игорь? А выкручиваться-то кто будет? Опять только я? А ты?
— Ну, Света, я же ищу! Ищу! Просто сейчас кризис. Ты же видишь, что происходит в стране! Никто никому не нужен.
Его оправдания уже давно набили оскомину. Кризис был, конечно, но Света ведь работала. И все её знакомые тоже работали.
А Игорь сидел дома уже почти год. Целый год! Сначала он уволился, потому что ему «надоело, что его не ценят». Потом искал, но как-то вяло. Потом вовсе перестал. Лежал на диване, смотрел телевизор, играл в игры на телефоне и бесконечно жаловался на несправедливость мира.
Чайник закипел. Света сделала себе крепкий чай. Достала хлеб, сыр. Быстрый завтрак. Потом нужно было разбудить детей.
— Лиза, Егор, подъём! — мягко позвала она, заходя в детскую.
Лиза, старшая, двенадцатилетняя, тут же села в кровати, потирая глаза. Егор, шестилетний, лишь что-то пробормотал во сне и отвернулся.
— Егор, сыночек, вставай. Садик ждёт.
— Мама, ещё пять минуточек, — проныл он, зарываясь в одеяло.
— Нет никаких пяти минуточек. Лиза, помоги брату одеться, пожалуйста. Я пока завтрак накрою.
Пока дети копошились, Света проверила их рюкзаки. У Лизы сегодня физкультура, у Егора — рисование. Все ли карандаши на месте? Обычные утренние хлопоты, которые раньше они делили пополам с Игорем, а теперь это полностью лежало на её плечах.
К семи утра все уже сидели за столом. Лиза ела блины, Егор ковырялся в тарелке.
— Мам, а что сегодня вечером на ужин? — спросила Лиза.
— Ещё не знаю, доченька. Что-нибудь быстрое. Может, макароны с сосисками.
— Опять? — фыркнул Егор.
— Егор, не капризничай, — строго сказала Света. — Ешь.
В это время из спальни послышалось кряхтение. Игорь просыпался. Он всегда начинал утро с громкого стона, будто его мучили невыносимые боли.
— Ох, голова раскалывается, — послышался его голос.
Света даже не обернулась. Она знала, что за этим последует.
Игорь медленно вышел из спальни. В старых спортивных штанах и растянутой футболке. Небритый. Вид у него был, как всегда, помятый.
— Доброе утро, мои любимые, — хрипло сказал он, входя на кухню.
Дети лениво ответили. Света молчала.
— Что, Светик, завтрак готов? — Игорь подошёл к ней сзади и попытался обнять.
Света чуть отстранилась.
— Я детей собираю.
— Ну да, ну да. А я вот никак не высплюсь. Голова просто раскалывается. Наверное, давление.
Света продолжала молчать. Она уже знала, что за этим «голова раскалывается» последует целая тирада о том, как ему плохо, как его не ценят, как он старается найти работу, но её нет, и что он вообще, наверное, никому не нужен.
— Ты знаешь, Света, мне вчера звонил Ванька. Говорит, что у них там в конторе совсем беда. Сокращения пошли. Мне даже не верится. Я-то думал, может, он мне что-то предложит. А тут такое…
Света налила себе ещё чаю. Она уже опаздывала.
— Я же тебе говорил, что всё это дохлый номер. И вот, видишь, я был прав. Кругом обман и несправедливость.
Игорь подошёл к холодильнику, открыл его, закрыл. Снова открыл.
— Есть что-нибудь поесть? А то я жутко голодный.
— Блины на столе, — сказала Света.
— Блины? Опять? Света, ну сколько можно этих блинов?
— Я не успела приготовить что-то другое, — спокойно ответила она. — Завтрак для детей и для меня. А ты встал поздно.
— Ну да, конечно, — пробурчал Игорь. — Я всегда виноват. Всегда.
Он взял один блин, размазал по нему сметану. С отвращением откусил кусочек.
— И вообще, я не понимаю, почему ты меня всё время пилишь? Я что, сам не знаю, что мне нужно работу искать? Я ищу! Я обзваниваю! Но никто не берёт! Ты думаешь, мне легко, что ли? Сидеть дома, когда жена вкалывает? Да я себя последним ничтожеством чувствую!
Он говорил это так, будто Света должна была его пожалеть. Но жалости у неё не было. Была только усталость. И злость.
— Мам, мне пора, — сказала Лиза, беря свой рюкзак.
— И мне, — подхватил Егор.
Света поцеловала их обоих.
— Удачи вам, мои хорошие. Лиза, присмотри за Егором, пожалуйста.
— Конечно, мам, — улыбнулась Лиза.
Дети ушли. На кухне остались только Света и Игорь. И тишина, наполненная невысказанным напряжением.
Игорь сидел за столом, ковыряясь в блине.
— А знаешь, Света, что самое обидное? Что я пытаюсь, пытаюсь, а всё равно ничего не выходит. И ты меня не понимаешь. Ты думаешь, я лежу на диване и ничего не делаю? Да я целый день думаю, как нам выбраться из этой задницы!
— А может, ты просто не хочешь выбираться? — голос Светы был спокойным, но в нём слышалась скрытая сила.
Игорь поднял на неё глаза. В его взгляде промелькнуло удивление.
— Что ты такое говоришь, Света? Ты что, совсем с ума сошла? Как это «не хочу»?
— А вот так, Игорь. Ты уже год сидишь дома. Год! Я работаю на двух работах, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Дети растут, им нужно есть, одеваться, учиться. А ты? Ты только жалуешься. На мир, на людей, на меня. Ты винишь всех, кроме себя.
— Я виню себя! Я виню себя каждый день! Ты думаешь, мне приятно быть обузой?
— Ты не обуза, Игорь. Ты — мой муж. Отец моих детей. Но я устала. Устала тянуть всё на себе. Устала слушать твои бесконечные жалобы. Устала от того, что ты не хочешь брать на себя ответственность.
— Да я беру! Я же ищу работу!
— Ищешь? А как ты её ищешь? Лежа на диване с телефоном в руках? Ты хоть раз за последний месяц был на собеседовании? Хоть раз отправил резюме куда-то, кроме тех пяти контор, куда ты уже отправлял его сто раз?
Игорь замолчал. Его лицо побледнело.
— Ты… ты меня унижаешь, Света.
— Я тебя вытягиваю из болота, а ты туда снова лезешь! — голос Светы чуть повысился. — Всё, я устала! Я больше не могу.
Она сделала глубокий вдох. Чувствовала, как дрожат руки. Это был тот самый момент, которого она боялась, но которого ждала. Момент, когда терпение закончится.
— Игорь, — начала она, уже более спокойно, но твёрдо, — я больше не собираюсь тебя вытаскивать. Ты взрослый мужчина. У тебя есть две руки, две ноги, голова на плечах. Если ты хочешь изменить свою жизнь, ты это сделаешь. Без моих уговоров, без моего нытья, без моих постоянных подталкиваний. Если ты не хочешь, я не смогу тебя заставить.
— Ты что, меня бросаешь? — прошептал Игорь.
— Я бросаю то, что ты делаешь с нами. Я бросаю твою пассивность. Я бросаю твою безответственность. Я не могу больше жить так, будто у меня не двое, а трое детей. И один из них — сорокалетний мужчина, который только и умеет, что жаловаться.
Игорь встал из-за стола. Он был ошеломлён. Он никогда не видел Свету такой. Всегда спокойная, собранная, она сейчас горела изнутри.
— Света, ну что ты такое говоришь? Мы же семья!
— Семья, Игорь, — это когда двое взрослых тянут одну повозку. А не когда один сидит в повозке, а другой её тащит, а потом ещё и слушает, как тому, кто сидит, некомфортно.
— Но я же пытаюсь…
— Пытаешься? Я не вижу твоих попыток. Я вижу только твоё отчаяние и твою лень. И я больше не готова это терпеть.
Она подошла к нему. Её взгляд был прямым и пронзительным.
— Я не хочу разводиться, Игорь. Но я не могу жить с тем, кто не хочет жить сам. Я даю тебе последний шанс. Начни что-то делать. Начни искать работу. По-настоящему. Не для меня, не для детей, а для себя. Возьми на себя ответственность за свою жизнь. И если через месяц я не увижу реальных изменений, то…
— То что? — спросил Игорь.
— То нам придётся что-то решать. Кардинально. Я не могу больше тянуть.
Она развернулась и пошла к двери.
— Я опаздываю на работу. Удачи тебе. Подумай над моими словами.
Она вышла из квартиры, оставив Игоря одного на кухне. Он стоял посреди комнаты, всё ещё держа в руке надкусанный блин. Его мир, такой привычный и удобный, только что рухнул. Света, его тихая, покорная Света, вдруг стала сильной и непреклонной.
И он впервые за долгое время почувствовал не жалость к себе, а настоящий, обжигающий страх. Страх потерять её. Страх остаться одному. И это был страх, который, возможно, наконец-то заставит его действовать.
Света шла по улице, чувствуя, как с плеч свалился огромный груз. Ей было одновременно страшно и легко. Она не знала, что будет дальше, но знала одно: так, как раньше, она жить больше не будет. Хватит. Она устала. И теперь настала очередь Игоря брать на себя ответственность. Или они потеряют всё.
***
Прошёл месяц. Игорь, к удивлению Светы, действительно начал меняться. Сначала это было робко. Он начал вставать рано, вместе с ней, и даже готовить ей кофе. Света не верила своим глазам. Потом он стал активно искать работу. Он ходил на собеседования, отправлял резюме, обзванивал знакомых. И, что самое важное, он перестал жаловаться. Он стал более активным, более живым.
Однажды вечером, когда Света пришла с работы, она увидела, что Игорь убирается на кухне. Это было что-то из ряда вон выходящее.
— Света, привет! Я тут решил тебе помочь. Ты, наверное, устала?
— Устала, — улыбнулась она. — Спасибо.
— Я сегодня был на собеседовании, — сказал Игорь. — В одной крупной компании. Обещали перезвонить на следующей неделе. Кажется, всё прошло неплохо.
Голос его был полон надежды. Света смотрела на него и видела, как в нём что-то меняется. Что-то, что давно было потеряно.
— Это хорошо, Игорь, — сказала она. — Я рада.
Ещё через неделю Игорь нашёл работу. Не ту, о которой он мечтал, но всё же. Он стал менеджером по продажам в небольшой компании. Зарплата была невысокой, но это был первый шаг.
— Света, я так рад! — сказал он, обнимая её вечером. — Спасибо тебе. За то, что ты меня встряхнула. За то, что не бросила.
Света обняла его в ответ. Впервые за долгое время она почувствовала, что они снова вместе. Что они снова, как она сама сказала, тянут одну повозку.
Конечно, жизнь не стала идеальной. Проблемы с деньгами ещё были, дети иногда капризничали, бытовые ссоры случались. Но теперь Света чувствовала, что она не одна. У неё был партнёр. И это было главное.
Однажды утром, Света проснулась от запаха кофе. Она открыла глаза. Игорь уже был на кухне.
— Доброе утро, моя совушка! — сказал он, когда она вошла на кухню. — Кофе готов, завтрак на столе.
Света улыбнулась.
— Доброе утро.
Она села за стол. Он поставил перед ней чашку ароматного кофе и тарелку с яичницей.
— Знаешь, Света, — сказал он, глядя на неё. — Я понял одну вещь. Ты была права. Я действительно застрял в болоте. И ты меня вытянула. А я… я всё время сопротивлялся.
Света взяла его за руку.
— Главное, что ты это понял. И что ты сам захотел выбраться.
Игорь кивнул.
— Да. Я захотел. Для нас. Для детей. Для себя.
Он улыбнулся. И в его улыбке было что-то новое. Что-то, что Света не видела в нём уже очень давно. Надежда. И любовь.
