Ольга стояла на кухне, помешивая суп. Кастрюля тихо побулькивала, за окном моросил сентябрьский дождь. Она устала. Не просто устала — вымоталась так, что руки дрожали, когда она чистила картошку. Маленькая Маша, их с Андреем двухлетняя дочка, спала в соседней комнате, и это был единственный час тишины за весь день. Но даже сейчас Ольга не могла расслабиться. Она ждала. Ждала, когда откроется дверь и войдёт свекровь, Галина Ивановна, с очередной порцией «советов».
Галина Ивановна жила с ними. Квартира была её — трёхкомнатная, просторная, в старом доме с высокими потолками. Когда Андрей и Ольга поженились, свекровь сама предложила: «Переезжайте ко мне, зачем вам съёмное жильё? Денег сэкономите, да и мне веселее».
Тогда это казалось хорошей идеей. Ольга, выросшая в маленьком городке, мечтала о Москве, а Андрей уверял, что мама у него «золотая». Но спустя три года совместной жизни Ольга поняла: золото это тускнеет с каждым днём.
— Оля, ты опять картошку не так нарезала, — раздался голос Галины Ивановны. Она вошла на кухню, даже не сняв пальто. В руках — пакет с продуктами. — Я же тебе сто раз говорила: кубики надо, и мельче, а ты всё соломкой. Кто так суп варит?
Ольга сжала губы. Ей хотелось ответить, что суп она варит так, как ей нравится, но вместо этого она только кивнула.
— Я учту, Галина Ивановна.
— Учту, учту, — передразнила свекровь, ставя пакет на стол. — А толку? Ты вот вчера Маше кашу сварила — сплошное молоко, крупы почти нет. Ребёнок голодный, наверное, остался.
— Маша всё съела, — тихо сказала Ольга, стараясь не сорваться, — и ей понравилось.
— Понравилось! — фыркнула Галина Ивановна. — Она маленькая, что ей там понравится? Ты мать, должна думать, что полезно, а не что нравится.
Ольга отвернулась к плите. Спорить было бесполезно. Галина Ивановна всегда знала, как лучше. Как варить суп, как стирать бельё, как воспитывать Машу, как гладить рубашки Андрея. Она вмешивалась во всё, и её советы звучали не как советы, а как приказы. Ольга чувствовала себя гостьей в этом доме, хотя уже три года звала его своим.
Андрей пришёл с работы поздно. Усталый, но, как всегда, с улыбкой. Он обнял Ольгу, поцеловал в висок и спросил:
— Как дела, солнышко?
— Нормально, — буркнула она, не глядя на него. Она мыла посуду, хотя Галина Ивановна уже дважды намекнула, что «тарелки надо перемыть, а то жирные».
— Что-то ты не в настроении, — Андрей сел за стол, потянулся к хлебу. — Случилось что?
— Ничего, — Ольга пожала плечами. Она не хотела жаловаться. Знала, что Андрей любит свою мать и любое слово против неё воспринимает как личное оскорбление. Но внутри всё кипело. — Просто устала.
— Ну, отдыхай, — он улыбнулся. — Мам, а что у нас на ужин?
Галина Ивановна тут же появилась в дверях кухни, будто ждала этого вопроса.
— Я котлеты сделала, как ты любишь, Андрюша. И пюре. Оля, ты пюре-то не пересолила? А то в прошлый раз…
— Не пересаливала я, — резко ответила Ольга, не выдержав. — Всё нормально с пюре.
Галина Ивановна подняла брови, но промолчала. Андрей посмотрел на жену, потом на мать, но ничего не сказал. Ужин прошёл в тишине, только Маша, проснувшись, начала капризничать, и Ольга ушла её успокаивать.
Ночью, когда Андрей уже спал, Ольга сидела на кухне с чашкой чая. Ей хотелось плакать, но слёз не было. Она чувствовала себя чужой. Чужой в этой квартире, чужой в этой семье. Она вспоминала, как мечтала о жизни с Андреем, как они строили планы, как он обещал, что всё будет хорошо. Но теперь всё было не так. Галина Ивановна будто стояла между ними, и Андрей этого не замечал.
На следующий день всё стало ещё хуже. Ольга решила убраться в квартире, пока Маша была в садике. Она пылесосила, мыла полы, протирала пыль. Галина Ивановна, вернувшись с рынка, тут же начала осмотр.
— Оля, ты что, зеркало в ванной не протёрла? Там же пятна! И ковёр в гостиной криво лежит, я же тебе показывала, как его ровнять.
— Я всё протёрла, — устало ответила Ольга. — И ковёр выправляла.
— Выправляла она, — свекровь покачала головой. — Если бы я не следила, вы бы тут в грязи жили. Я Андрея вырастила, я знаю, как дом содержать.
Ольга сжала кулаки. Ей хотелось крикнуть, что это её дом, её семья, но вместо этого она просто ушла в спальню. Там, на тумбочке, лежал её дневник. Она вела его с юности — старенькая тетрадь, куда она записывала свои мысли, страхи, мечты. Это было её личное, то, что помогало справляться с эмоциями. Она открыла его, хотела написать пару строк, но заметила, что страницы выглядят иначе. Кто-то их листал. Некоторые уголки были загнуты, а на одной странице даже остался след от пальца — жирное пятно, которого она точно не оставляла.
Сердце заколотилось. Она поняла, кто это сделал. Галина Ивановна. Только она могла залезть в её вещи, пока Ольги не было дома. Дневник лежал в ящике, под стопкой белья, но свекровь, видимо, не постеснялась рыться.
Ольга сидела, глядя на испачканную страницу, и чувствовала, как внутри всё сжимается от обиды. Это было слишком. Она терпела замечания, терпела контроль, но это… Это было личное. Её мысли, её чувства. Она хотела поговорить с Андреем, но знала, что он опять скажет: «Маме просто одиноко, она хочет помочь».
***
Прошёл месяц. Напряжение в доме росло. Галина Ивановна не унималась. Она критиковала всё: как Ольга одевает Машу, как готовит, как разговаривает с Андреем. Однажды, когда они сидели за ужином, свекровь вдруг сказала:
— Оля, ты бы хоть спасибо мне сказала. Я тут за вас всё делаю, а ты только огрызаешься.
Ольга замерла с ложкой в руке. Андрей посмотрел на неё, ожидая реакции. Маша, сидевшая в своём стульчике, начала хныкать.
— За что спасибо? — тихо спросила Ольга. — За то, что вы каждый день мне указываете, что я делаю не так?
— Оля! — Андрей нахмурился. — Не начинай.
— Нет, пусть скажет, — Галина Ивановна поджала губы. — Я твоего мужа вырастила, я и вас буду жить учить! Без меня бы тут все развалилось. Ты неблагодарная, Оля. Думаешь, я не знаю, что ты в своём дневничке пишешь? Как я тебе мешаю, как ты устала? А кто тебе квартиру дал?
Ольга побледнела. Она посмотрела на Андрея, но он отвёл взгляд. Ей стало больно — не от слов свекрови, а от того, что муж молчал. Он всегда молчал.
— Вы читали мой дневник? — голос Ольги дрожал. — Вы рылись в моих вещах?
— А что мне делать, если ты всё скрываешь? — Галина Ивановна даже не смутилась. — Я должна знать, что в моём доме творится!
Ольга встала из-за стола, взяла Машу на руки и ушла в спальню. Она не плакала — не могла. Внутри была пустота. Она поняла, что так больше нельзя.
Ночью, когда Галина Ивановна ушла к себе, Ольга заговорила с Андреем.
— Нам надо съехать.
— Куда? — он удивился. — Оля, ты чего? У нас тут всё есть, Маше удобно, садик рядом…
— Я не могу так жить, — перебила она. — Твоя мама… Она меня душит. Она лезет во всё, Андрей. Она даже мой дневник читала! Это нормально, по-твоему?
Андрей молчал. Он смотрел в потолок, будто искал там ответ.
— Она просто хочет помочь, — наконец сказал он. — Ей одиноко, Оля. Она всю жизнь для меня пахала, а теперь…
— А я? — Ольга посмотрела на него. — Я твоя жена. Машина мать. Ты думаешь о нас? Или только о ней?
Он не ответил. Разговор закончился ничем. Ольга легла спать, но не спала. Она думала обо всём: о том, как устала, как боится за Машу, как хочет, чтобы их семья была их, а не чьей-то ещё.
***
Через неделю всё решилось само собой. Ольга вернулась домой раньше обычного — Маша заболела, и её надо было забрать из садика. Войдя в квартиру, Ольга услышала шаги в спальне. Она подумала, что это Андрей, но, открыв дверь, увидела Галину Ивановну. Свекровь стояла у тумбочки, с пультом от телевизора в одной руке и её дневником в другой. Она листала его, будто это был журнал.
— Что вы делаете? — голос Ольги был ледяным.
Галина Ивановна вздрогнула, но быстро оправилась.
— Пульт искала, — буркнула она. — А это… случайно нашла.
— Случайно? — Ольга шагнула к ней, забрала дневник. — Вы опять? Вы вообще понимаете, что это моё? Личное?
— Не кричи, — свекровь нахмурилась. — Я тут хозяйка, не забывай.
Ольга посмотрела на неё. В этот момент в ней что-то щёлкнуло. Она больше не хотела терпеть.
Вечером, когда Андрей вернулся, она встретила его в коридоре.
— Я ухожу, — сказала она. — С Машей. На съёмную квартиру. Если ты с нами — собирайся. Если нет — я не буду тебя уговаривать.
— Оля, подожди, — он попытался её остановить. — Давай поговорим.
— Я устала говорить, — она посмотрела ему в глаза. — Я хочу жить своей семьёй. Не с твоей мамой, а с тобой и Машей. Решай.
Андрей молчал. Он смотрел на неё, потом на дверь спальни, где Галина Ивановна что-то объясняла Маше. Ольга видела, как он колеблется. Но потом он кивнул.
— Хорошо. Я с вами.
Они сняли небольшую двушку на окраине. Денег было немного, но Ольга чувствовала себя свободнее. Впервые за долгое время она могла готовить, как хотела, убирать, как хотела, жить, как хотела. Андрей иногда звонил матери, но Галина Ивановна больше не лезла в их жизнь. Она обиделась, но Ольга знала: это было нужно.
Однажды вечером, сидя на новом диване, Ольга открыла свой дневник. Она написала: «Мы начинаем заново. И я верю, что у нас всё получится».
