Алла стояла посреди спальни, механически складывая одежду в картонные коробки. Каждое движение давалось с трудом – не физическим, а душевным. В соседней комнате слышался приглушенный смех детей: десятилетний Елисей и семилетняя Мия смотрели любимый мультфильм, не подозревая, как сильно изменится их жизнь в ближайшие дни.
«Может, я слишком тороплюсь?» – в который раз пронеслось в голове.
Она замерла, держа в руках детский свитер. В памяти всплыла картинка трехлетней давности: они всей семьей в парке развлечений, Стас несет уставшую Мию на плечах, Елисей увлеченно рассказывает про американские горки, а она идет рядом и думает – как же ей повезло с семьей.
Как безжалостно время меняет все вокруг.
– Мам, а что ты делаешь? – голос Елисея заставил её вздрогнуть.
– Просто… разбираю вещи, солнышко. – Алла постаралась улыбнуться как можно естественнее. – Давно пора было навести порядок.
Елисей нахмурился – в последнее время он стал удивительно проницательным. Совсем как отец когда-то. В его взгляде читалось столько вопросов, что у Аллы защемило сердце.
– Ты какая-то странная в последнее время. И папа тоже. – Он помолчал, теребя рукав свитера. – Вы больше не смеетесь вместе.
Детская интуиция порой острее любых взрослых догадок.
Алла присела на край кровати, похлопав рукой рядом с собой. Елисей забрался повыше, поджав под себя ноги – совсем как в детстве, когда они вели «серьезные разговоры».
– Знаешь, иногда взрослые… запутываются. – Она осторожно подбирала слова. – Как в твоем конструкторе – бывает, что детали не подходят друг к другу, хотя раньше прекрасно складывались.
– И что тогда?
– Тогда нужно собрать что-то новое. Может быть, даже лучше прежнего.
В дверях показалась растрепанная голова Мии:
– Мам, я есть хочу!
– Сейчас что-нибудь приготовлю, – Алла благодарно улыбнулась дочери за невольное спасение от сложного разговора.
На кухне она привычно загремела посудой, доставая сковородку. Готовка всегда была её способом медитации. А подумать было о чем.
Три года назад их семья казалась идеальной картинкой из глянцевого журнала. Уютная квартира, стабильная работа у обоих, дети, которые радовали успехами. Они со Стасом строили планы на будущее, мечтали о путешествиях, когда дети подрастут…
Память услужливо подбрасывала моменты былого счастья, словно дразня их недостижимостью.
Кухня стала её единоличной территорией – местом, где можно спрятаться от реальности за привычными действиями. Раньше они часто готовили вместе со Стасом, превращая обычный ужин в маленькое приключение. Он всегда добавлял что-то неожиданное в привычные блюда, экспериментировал со специями и соусами.
– Мам, расскажи, как вы с папой познакомились? – неожиданно попросила Мия, забираясь на высокий стул у кухонной стойки.
Этот невинный вопрос ударил прямо в сердце.
– Ну… – Она присела рядом, собираясь с мыслями. – Это было очень забавно. Я тогда работала в большой компании, только-только устроилась. И в первый же день перепутала этажи.
– Правда? – Мия захихикала, подперев подбородок ладошками.
– Представляешь! Вышла из лифта не на том этаже и пошла искать свой отдел. А там сидел такой серьезный молодой человек…
Воспоминания накатывали волнами, яркие и отчетливые, словно все случилось вчера.
Её новый костюм, купленный специально для работы, немного жал в плечах. Туфли, казавшиеся утром невероятно удобными, к приходу в офис превратились в настоящее испытание. И этот незнакомый этаж, где все двери выглядели одинаково.
– Простите, – робко спросила она тогда у молодого человека за компьютером. – А где здесь бухгалтерия?
Он поднял глаза от монитора – красивые, карие, и улыбнулся:
– Вы этажом ошиблись. Но можете заблудиться здесь ещё раз…
– И что было дальше? – нетерпеливо перебила Мия.
– А дальше твой папа стал «случайно» заходить в бухгалтерию каждый день. То документы какие-то принесет, то просто спросит, как дела…
– А ты?
– А я делала вид, что не замечаю, как он специально выбирает самый длинный путь до кофейного автомата – мимо моего стола.
Тогда это казалось таким романтичным. Теперь же воспоминания отдавали горечью.
Елисей, до этого молча наблюдавший за разговором, вдруг спросил:
– А почему сейчас все по-другому?
Детская прямота иногда ранит сильнее любых обвинений.
– Иногда… – Она запнулась, подбирая слова. – Иногда люди меняются. Как ты сам – помнишь, раньше обожал конструктор, а теперь больше любишь компьютерные игры. Это нормально.
– Но я же все равно иногда играю с конструктором! – возразил сын.
– Да, солнышко. Но уже не так, как раньше. И это нормально.
Вот только взрослые «меняются» гораздо больнее.
А потом начались изменения. Такие незаметные поначалу, что она списывала их на усталость, рабочий стресс, что угодно – лишь бы не видеть очевидного.
Мия спрыгнула со стула и побежала в свою комнату, откуда вскоре послышалось её звонкое пение. Алла невольно улыбнулась – дочка всегда умела находить радость в простых вещах.
Может быть, этому стоило поучиться у детей?
Стас изменился постепенно, почти незаметно. Сначала – новые интересы, потом – новые друзья. Задержки на работе становились все длиннее, разговоры – все короче. Появились какие-то странные звонки, во время которых он выходил в другую комнату.
КЛАССИЧЕСКИЕ ПРИЗНАКИ, КОТОРЫЕ ОНА УПОРНО ИГНОРИРОВАЛА.
Новая одежда, другой парфюм, внезапное увлечение спортзалом – все это складывалось в мозаику, которую она отказывалась собирать. Ведь признать очевидное означало разрушить тот уютный мир, который они строили столько лет.
Весь этот год превратился в американские горки эмоций. Они пытались начать все заново. Ходили в кино всей семьей, устраивали пикники в парке, даже записались на совместные занятия танцами – что-то новое для обоих.
Но прошлое не отпускало, цепляясь острыми когтями за настоящее.
Каждый раз, когда он задерживался с работы, она представляла самое худшее. Когда он брал телефон, чтобы ответить на сообщение, ей хотелось заглянуть через плечо.
День растягивался, как резиновый. Дети занимались своими делами – Елисей углубился в новую книгу про космос, Мия возилась с куклами, устраивая им импровизированный показ мод. А Алла продолжала собирать вещи, периодически останавливаясь, чтобы перевести дух.
Когда Елисей пошел в первый класс, они со Стасом все утро фотографировали его у школы. Стас даже опоздал на важное совещание, но ни разу не пожаловался. А теперь… Теперь он мог пропустить родительское собрание, потому что «много работы».
Когда у Мии был первый утренник, они репетировали её танец каждый вечер. Стас кружил дочку на руках, а она заливалась счастливым смехом. Теперь же… Теперь он часто говорил по телефону во время семейных ужинов.
И их жизнь напоминала разбитый калейдоскоп – все те же яркие кусочки, но узор уже никогда не будет прежним.
Тот вечер врезался в память, словно выжженное клеймо.
Стас вернулся поздно, непривычно взволнованный.
– Нам нужно поговорить, – сказал он тогда, и эти слова изменили все.
Дети уже спали. Они сидели на кухне, и каждое его слово било, как пощечина:
– Я встретил другую. Прости, но я не могу притворяться, – признался муж.
Земля ушла из-под ног.
Алла помнила, как механически кивала, слушая его объяснения про «чувства угасли» и «так будет лучше для всех».
Следующие месяцы превратились в бесконечную борьбу за сохранение нормальной жизни детей. Стас съехал к своей новой избраннице – молодой коллеге из соседнего отдела.
Елисей замкнулся в себе, а Мия начала плакать по ночам.
Дни сменялись днями. Алла училась жить по-новому: готовить на троих вместо четверых, отвечать на бесконечные детские вопросы «когда папа придет», справляться с домашними делами в одиночку.
Она старалась не показывать детям своей боли, но иногда маска давала трещину.
– Мамочка, почему ты не поешь больше? – спросила однажды Мия за завтраком.
– Что, солнышко?
– Ты раньше всегда пела, когда готовила. А теперь нет.
От детской наблюдательности не укрылось ничего.
А потом он вернулся. Появился на пороге – осунувшийся, потерянный:
– Я совершил ошибку. Можем мы попробовать все исправить?
И она согласилась. Ради детей, – убеждала она себя. Ради семьи. Ради тех счастливых лет, что у них были.
Но что-то безвозвратно изменилось. Каждый его звонок вызывал у неё приступ тревоги. Каждая задержка на работе – болезненные подозрения. Она пыталась бороться с этим, но недоверие разъедало их отношения изнутри, как ржавчина разъедает металл.
Вечером позвонил Стас:
– Я заеду завтра помочь с переездом.
– Хорошо, – просто ответила она. – Дети будут рады тебя видеть.
– Алла…
– Да?
– Ты уверена, что это правильное решение?
Она прикрыла глаза, сжимая телефон чуть сильнее нужного.
– А ты уверен, что правильным было возвращаться?
Тишина в трубке была красноречивее любых слов.
– Прости, – наконец сказал он. – Ты права. Я… я просто хотел все исправить.
– Знаю. Я тоже хотела. Но некоторые вещи нельзя исправить. Можно только создать что-то новое.
ИНОГДА НУЖНО ОТПУСТИТЬ ПРОШЛОЕ, ЧТОБЫ ПОСТРОИТЬ БУДУЩЕЕ.
Мия подошла неслышно, забралась под руку:
– Мамочка, не грусти.
– Я не грущу, солнышко. Просто думаю.
– О чем?
– О том, как сильно я вас люблю. И о том, что иногда нужно быть очень храброй, чтобы сделать правильный выбор.
Дочка прижалась крепче:
– Я тоже буду храброй! И Елисей тоже!
Теперь, складывая вещи в коробки, Алла чувствовала не горечь, а странное облегчение. Впереди была неизвестность, но она знала – это лучше, чем жить в тени прошлых обид.
Каждая вещь хранила свою историю, но теперь эти истории не причиняли боль.
Елисей помогал сестре собирать игрушки, бережно заворачивая каждую в мягкую бумагу. Они работали молча, но в этой тишине было больше понимания, чем в сотне слов.
– Мам, – Елисей появился в дверях с задумчивым видом. – А помнишь, ты говорила про конструктор? Что можно собрать что-то новое?
– Помню, солнышко.
– Я понял, что ты имела в виду. – Он помолчал. – Это как мой робот. Когда я его собрал неправильно, он все время падал. А потом я разобрал и собрал по-другому – и он получился даже лучше!
Из глаз Аллы покатились слезы, но впервые за долгое время это были не слезы горечи.
Она притянула сына к себе, крепко обняла:
– Ты у меня такой умный.
В комнату вбежала Мия:
– А меня? Я тоже хочу обниматься!
Они стояли втроем, крепко прижавшись друг к другу. Маленькая, но уже совсем другая семья.
Впереди был новый день. День, который принесет перемены.
«Мы справимся,» – подумала Алла, целуя детей в макушки. – «Мы обязательно справимся.»
И впервые за долгое время она действительно в это верила.
