Светлана вышла на крыльцо — как обычно, по утрам. Тишина. Птицы. Туман над речкой.
Дача — это слово звучало для неё спасением после бесконечных московских пробок, офисных стен и в общем, после всего того, от чего хотелось сбежать. Вот они с Петром и сбежали. На всё лето.
— Свет, иди сюда! — муж махал рукой откуда-то из-за сарая. Голос странный какой-то. Взволнованный.
Она пошла через мокрую траву. Тапочки сразу промокли, но какая разница.
— Что случилось?
Петр стоял у самой кромки леса и смотрел куда-то в кусты. Не поворачиваясь, кивнул:
— Смотри. Только тихо.
Светлана замерла рядом.
И увидела собаку. Худая, грязная, с взъерошенной шерстью неопределённого серо-рыжего цвета. Лежит под ёлкой. А вокруг неё щенки. Маленькие комочки, копошатся, пищат, тычутся носами в мать.
— Господи.
— Тихо, — Петр взял её за руку. — Спугнёшь же.
Собака подняла голову. Посмотрела на них жёлтыми настороженными глазами.
Словно оценивала — опасны или нет эти двуногие?
— Сколько их там? — прошептала Светлана.
— Не знаю. Пять? Шесть? Не разобрать.
Они стояли так минуты три. Может, больше. Собака не двигалась. Щенки копошились. А потом мать встала — медленно, осторожно — подхватила одного малыша зубами за загривок и скрылась в чаще.
Остальные потянулись следом. Один за другим. Исчезли.
— Дикая, — сказал Петр. — Совсем дикая. Даже близко не подошла.
— Бедная. Как она их кормит? Сама-то кожа да кости.
— Не знаю. Мышей ловит, наверное.
Светлана вернулась на крыльцо. Она всё думала о собаке. О щенках. О том, как они смотрели на мир этими крошечными глазёнками-бусинками.
А что, если…
— Петь! — крикнула она в открытое окно. — У нас же вчера курица осталась!
— Ну и что?
— Я отнесу ей!
— Светка, ты с ума сошла? Она ж дикая!
— Ничего. Положу на опушке и уйду. Сама возьмёт.
Так и началось.
Курица. Потом каша. Потом хлеб с остатками супа. Светлана выходила каждое утро, оставляла миску у края леса и отступала назад.
А через час миска была пуста.
Собака не показывалась. Но еда исчезала.
— Может, лиса ест, — предположил Петр.
— Не лиса. Она. Я знаю.
Дни шли. И вот однажды утром, когда Светлана поставила миску на обычное место, она услышала возню за спиной.
Обернулась.
Собака стояла в десяти метрах. Смотрела. А рядом с ней — щенки. Их было много. Больше, чем казалось в тот первый раз.
— Семь, — прошептала Светлана. — Целых семь.
Она отошла. Села на крыльцо. Замерла.
И собака подошла к миске.
Прошла неделя. Потом ещё одна.
Собака больше не пряталась — она приходила. Каждое утро. Иногда со щенками, иногда одна. Светлана уже знала её повадки: как она сначала обнюхивает воздух, как оглядывается по сторонам, как только потом подходит к миске.
— Давай назовем ее как-нибудь, — сказал однажды Петр, наблюдая из окна.
— Зачем?
— Ну как зачем? Она же своя уже почти.
Светлана задумалась. Рыжая? Нет, банально. Лесная? Глупо.
— Верная, — выдохнула она. — Пусть будет Верная.
Петр хмыкнул:
— Романтично.
А щенки росли. И с каждым днём становились смелее.
Сначала один — самый наглый, рыженький, с белым пятном на груди — подбежал к крыльцу. Понюхал ступеньки. Отскочил. Вернулся. Лизнул доску.
— Эй, малыш! — Светлана присела на корточки. — Ты кто такой храбрый?
Щенок замер. Уши торчком. Хвост трубой.
А потом побежал к ней.
Просто так. Без страха. Ткнулся холодным носом в ладонь и завилял задом.
— Петь! Петь, иди сюда! Он меня не боится!
Муж вышел на крыльцо, присвистнул:
— Надо же. А остальные?
Остальные сидели на опушке. Смотрели. Верная тоже смотрела — настороженно, но без агрессии.
— Они придут, — уверенно сказала Светлана. — Все придут.
И они приходили.
День за днём. Один за другим.
К концу июня вся стайка уже носилась по участку. Грызла палки. Копала ямы под яблонями. Гонялась за бабочками. Ложилась спать прямо на траве, сбившись в тёплую кучу.
А Верная лежала рядом. Дремала. Но всегда начеку.
— Светка, у нас проблема, — сказал как-то вечером Петр.
— Какая?
— Их слишком много.
— Ну и что?
— Как что? Мы не можем их всех забрать в Москву. Да и здесь. Зима придёт. Что они будут делать зимой?
Светлана молчала. Она знала, что он прав. Но признавать это не хотелось.
— Надо строить будку, — сказала она наконец. — Большую. Тёплую. Чтобы все поместились.
— Светлана.
— Петь, пожалуйста. Хотя бы попробуем. Может, приручим их окончательно. Может, Верная останется. И щенкам найдём дом. Как-нибудь найдём.
Петр вздохнул. Посмотрел на неё долгим взглядом. Потом махнул рукой:
— Ладно. Завтра поеду за досками.
Будку строили три дня.
Петр пилил, сколачивал, ругался. Светлана подавала гвозди, держала доски, хвалила.
Щенки путались под ногами. Верная лежала в тени и наблюдала.
— Вот, готово! — Петр отступил, вытирая пот со лба. — Царский дворец для дворняжек.
Будка получилась добротная. С покатой крышей. С подстилкой из старых одеял. Светлана даже шторку на входе повесила — чтобы ветер не задувал.
— Теперь, — сказала она, — нужно их приучить.
Это оказалось проще, чем казалось. Щенки с любопытством исследовали новое жилище, залезали внутрь, вылезали обратно, снова залезали. А к вечеру вся стайка забралась в будку и уснула там, свернувшись клубком.
Верная осталась снаружи. Села рядом со входом. Легла. Положила морду на лапы.
Охраняла.
— Видишь? — Светлана обняла мужа за плечи. — Они остаются.
— Пока остаются, — буркнул Петр. Но на губах у него играла улыбка.
А потом началось самое странное.
Обитателей на дачном участке было человек двадцать — не больше. Народ разный: кто с детьми, кто на пенсии, кто просто приезжал на выходные. До этого Светлана почти ни с кем не общалась. Кивали друг другу — и всё.
Но щенки всё изменили.
Первой пришла Вера Николаевна — пожилая дама из соседнего дома. Постучалась в калитку, заглянула:
— Это правда, что у вас там целый питомник?
Светлана растерялась:
— Ну, не питомник. Просто собака со щенками.
— Сколько их?
— Семь.
— Семь?! — Вера Николаевна всплеснула руками. — Господи, да вы с ума сошли! Как вы их кормите?
— Как получается.
— А зимой что будете делать?
— Не знаю ещё. Думаем.
Вера Николаевна помолчала. Потом вдруг сказала:
— У меня крупы много осталось. Гречка, рис. Я вам принесу, ладно? Для собак сварите.
Светлана опешила:
— Вы серьёзно?
— А то! Жалко же зверьё. Пусть едят.
Она ушла. Вернулась через полчаса с двумя пакетами круп.
А через день пришёл Игорь Петрович — мужик лет пятидесяти, с вечным запахом табака и недовольным лицом. Светлана его побаивалась: всегда ругался на шум, на детей, на всё подряд.
— Слышал, собак подобрали, — буркнул он.
— Да. А что?
— У меня кот сдох недавно. Корм остался. Сухой. Полмешка. Заберёте?
— Заберём! Спасибо!
— Не за что. Всё равно выбрасывать.
Но на лице его мелькнула улыбка. Быстрая. Почти незаметная.
А потом подтянулись остальные.
Кто-то приносил миски. Кто-то — старые полотенца для подстилки. Молодая пара с ребёнком притащила игрушки — мягкие, пищащие.
— Это вам для щенков, — смущённо сказала девушка. — Наш Лёшка уже не играет. Пусть собачки повеселятся.
Щенки и правда веселились. Трепали игрушки. Носились с ними по участку. Лаяли.
Жители деревни стали частыми гостями. Приходили посмотреть. Посчитать щенков. Удивлялись:
— Как же их много!
— А тут точно семь? По-моему, больше.
— Да нет, семь. Я считала.
— А мне кажется, восемь.
Один раз даже спор вышел. Две соседки полчаса пересчитывали щенков, пока те носились туда-сюда.
— Так не считается! — возмущалась одна.
— Ну а как?! Они же не сидят на месте!
Петр наблюдал за этим цирком и тихо смеялся.
А Светлана думала: странно всё это. Раньше никто друг с другом не общался. А теперь
деревня словно ожила.
К середине июля стало ясно: будки мало. Щенки подросли. Верная тоже окрепла — шерсть заблестела, бока округлились.
— Надо раздавать, — снова сказал Петр.
— Знаю, — вздохнула Светлана. — Но кому?
Ответ пришёл сам собой.
Щенки носились по участку с высунутыми языками, Верная лежала в тени будки и тяжело дышала, а Светлана в сотый раз пересчитывала, сколько у них осталось корма.
Мало. Очень мало.
— Петь, нам хватит максимум на неделю, — сказала она, глядя на почти пустой мешок.
— Я знаю.
— И что делать?
Петр молчал. Сидел на крыльце, курил. Смотрел на щенков.
— Не знаю, Свет. Честно — не знаю.
Она присела рядом. Положила голову ему на плечо.
— Может, объявление дать? В интернете? Мол, отдаём щенков в добрые руки?
— Пробовали уже. Никто не отзывается. Лето. Все на дачах, все заняты. Осенью, говорят, может быть.
— Осенью поздно будет.
— Знаю.
Они сидели молча. А щенки играли. Беззаботно. Не понимая, что взрослые люди не знают, как их прокормить дальше.
На следующий день Светлана решилась.
Она обошла всех соседей. Постучалась в каждую калитку. Рассказала о ситуации. Честно. Без прикрас.
— Понимаете, — говорила она Вере Николаевне, — мы не справляемся. Корма не хватает. Щенков слишком много. Нам нужна помощь.
Вера Николаевна задумалась. Потом кивнула:
— Давайте созовём собрание. Сегодня вечером. У меня во дворе. Пусть все придут. Обсудим.
Вечером собрались почти все жители деревни.
Человек пятнадцать точно. Кто-то принёс складные стулья, кто-то просто стоял.
— Так, — начала Вера Николаевна, — все знают, зачем мы здесь. Светлана с Петром приютили собаку со щенками. Щенков семь. Собаке нужен дом. Щенкам нужны хозяева.
Повисла тишина.
— Сколько им сейчас? — спросил Игорь Петрович.
— Месяца полтора, — ответила Светлана. — Скоро можно будет отдавать.
— А прививки?
— Мы сделаем. Обязательно. Только нужно найти им дома сначала.
Снова тишина.
Потом заговорил молодой парень — Антон, программист, приезжал на выходные:
— Слушайте, а я возьму одного. Серьёзно. Я давно собаку хотел. Жена только против была, но я её уговорю.
— Правда? — Светлана не верила своим ушам.
— Правда. Того, рыжего, с белым пятном. Он мне понравился.
— Это Пират! — обрадовалась Светлана. — Самый смелый.
— Вот его и возьму.
Вера Николаевна кашлянула:
— А я тоже могу взять. Одного. Для внучки. Она всё лето просила собаку. Пусть будет сюрприз.
— Серьёзно?! — Петр не сдержал улыбки.
— Серьёзно.
Тут заговорила Ольга Семёновна — тихая женщина, всегда ходила в платке:
— А у моей сестры в городе дочка живёт. Недавно развелась. Одна осталась. Говорила, что собаку хочет завести. Для компании. Я ей позвоню. Может, заберёт?
— Было бы здорово! — выдохнула Светлана.
Игорь Петрович затушил сигарету:
— Ладно. Я тоже возьму. Чёрного. Того, который всё время лает. Пусть дом охраняет.
— Игорь Петрович, вы уверены?
— А то! Дом пустой. Жена померла три года назад. Дети в городе. Скучно одному. Пусть собака будет.
А соседи продолжали говорить.
— У меня племянник в области живёт. Я ему скажу.
— А я знаю одну женщину, она приют для собак держит. Может, она поможет пристроить оставшихся?
— Да и корм можно вскладчину покупать. Мне не жалко.
— И мне.
— Давайте так: каждый, кто может, скидывается. Сколько может. А Светлана с Петром следят за собаками до осени. А там видно будет.
Светлана вернулась домой поздно. Села на крыльцо. Смотрела на звёзды.
Петр вышел следом. Обнял её:
— Ну что, получилось?
— Получилось, — прошептала она. — Представляешь? Они все согласились помочь. Все!
— Я видел. Молодцы они.
Она прижалась к нему сильнее.
Из будки донеслось тихое сопение. Щенки спали. Верная дремала на пороге.
На следующий день начался переполох.
Антон приехал с женой — посмотреть на Пирата. Жена сначала морщилась:
— Антон, ну зачем нам собака? Мы же в квартире!
— Ну посмотри на него! Посмотри, какой он классный!
Пират подбежал к женщине, лизнул её руку, завилял хвостом.
— Ладно, — сдалась она. — Берём.
Вера Николаевна привела внучку — девочку лет восьми, с косичками. Та увидела щенков и завизжала от восторга:
— Бабушка! Можно я сама выберу?!
— Выбирай, внученька.
Девочка выбрала самого маленького — серенького, с грустными глазами.
— Его зовут Тишка, — сказала Светлана.
— Тишка, — девочка прижала щенка к себе. — Ты теперь мой.
Игорь Петрович забрал чёрного. Назвал Полканом. Сказал:
— Полкан — это серьёзно. Не какой-нибудь там Шарик.
К концу недели осталось всего три щенка.
И Верная.
Светлана смотрела на них и думала: а Верную кто возьмёт? Её же никто не хочет. Взрослую. Дикую.
Но тут позвонила Ольга Семёновна:
— Светлана! Моя сестра согласна! Она возьмёт собаку! И щенка заодно! Говорит, пусть вместе живут — мать и детёныш. Так им легче будет.
— Правда?! — Светлана не верила.
— Правда! Приедет в субботу. Заберёт.
Суббота наступила быстро.
Сестра Ольги Семёновны оказалась приятной женщиной лет сорока. Приехала на машине. Привезла поводки, корм.
— Я всё подготовила, — сказала она. — У меня дом большой. Двор есть. Им будет хорошо.
Верная насторожилась, когда чужая женщина подошла. Оскалилась.
— Тихо, тихо, — успокоила Светлана. — Всё хорошо. Это твой новый дом.
Верная посмотрела на Светлану. Долго. Внимательно.
А потом подошла к женщине. Понюхала её руку.
— Ну вот, — улыбнулась женщина. — Договорились.
Они уехали вместе — Верная и один из щенков. Остальных двух разобрали через пару дней.
И участок опустел.
Светлана вышла на крыльцо — как обычно, по утрам. Но теперь никто не бежал ей навстречу. Никто не лаял. Никто не крутился под ногами.
Пусто.
Она присела на ступеньки. Посмотрела на будку — такую добротную, тёплую. Пустую.
— Скучаешь? — Петр вышел следом, сел рядом.
— Немного.
— Врёшь. Сильно скучаешь.
Светлана усмехнулась:
— Ладно. Сильно.
Они сидели молча. Пили кофе. Слушали птиц.
— Знаешь, — сказал Петр, — я тут подумал… А что, если нам тут остаться?
— Как это — остаться?
— Ну насовсем. Переехать. Я могу на удалёнку перейти. Ты тоже. А здесь хорошо. И люди хорошие.
Светлана посмотрела на него удивлённо:
— Серьёзно?
— Серьёзно.
Она задумалась. Москва. Офис. Пробки. Суета. А здесь — лес, река, тишина. И соседи, которые стали почти друзьями.
— А давай, — улыбнулась она.
Сентябрь пришёл тихо. Листья начали желтеть. Но Светлана с Петром не уехали в Москву.
Они остались.
Купили эту дачу. Сделали ремонт. Завели кур. И, конечно, собаку — нового щенка, которого подобрали однажды на дороге.
