Таня открыла дверь и застыла. На пороге — Аня. Родная сестра, не виделись года три. Или четыре? Аня заметно похудела, а под глазами залегли тени, которых раньше не было. Но глаза всё те же — зеленые, с настороженной внимательностью. И чемодан. Большой, с потертыми краями.
— Привет, Тань, — Аня переступила с ноги на ногу, держась за дверной косяк. — Впустишь?
Таня молча отошла, освобождая проход. В горле пересохло. Мысли путались. Почему Аня здесь? Почему сейчас?
— Я тоже здесь прописана, — тихо сказала Аня, словно отвечая на невысказанный вопрос, и опустила глаза. — У меня… проблемы.
Таня заметила, как дрогнули пальцы сестры на ручке чемодана. В коридоре появился отец — ковылял, опираясь на трость, которую недавно купила Таня. Не узнал Аню сразу, прищурился, потом просветлел лицом:
— Анюта? Ты приехала?
— Здравствуй, пап, — Аня обняла отца, на мгновение прижавшись щекой к его щеке. Таня уловила, как на секунду сестра задержала объятие дольше, чем нужно.
— Так куда мне вещи? — спросила Аня, обернувшись к Тане, и в этом вопросе сквозила неуверенность.
Таня вздохнула:
— Проходи на кухню. Чай будешь?
В кухне Таня привычно поставила чайник, достала печенье, чашки. Руки немного дрожали. Она старалась не смотреть на сестру, боясь, что та заметит противоречивые чувства во взгляде — и обиду за прошлое, и невольное сочувствие к ее потрепанному виду. Отец притащился следом, сел в своё кресло, разглядывал Аню, как диковинку.
— Как твои дела, дочка? — спросил он. — Давно тебя не видели.
Аня помедлила, крутя в руках ложку:
— Непросто, пап. Работала в Питере, в IT-компании. Думала, всё наладилось, а потом — массовые сокращения. Я держалась дольше многих, но… — она обвела взглядом кухню, — в итоге, вот она я.
В ее тоне Таня услышала то, что не звучало в словах — сестре было стыдно. Это оказалось неожиданностью.
— Могла бы и раньше приехать, — не удержалась Таня. — Хотя бы на похороны мамы.
Аня вздрогнула, как от удара:
— Я была в Праге на проекте. Когда узнала… уже всё закончилось, — она сглотнула. — Я звонила, но ты не брала трубку.
— У меня тогда другой номер был, — нахмурилась Таня, смутно припоминая пропущенные звонки с незнакомого номера.
Отец поднял голову:
— Правильно, что приехала. Дома и стены помогают, — он посмотрел на Таню с теплотой. — Она у нас теперь тут всем заправляет. С внуком моим. Славный парень, Никитка-то.
Аня обернулась к сестре:
— А где он? В школе?
— На подготовительных. У него завтра экзамен.
Объяснять было некогда. За последние полгода Таня привыкла жить в ритме вечной гонки. Утром — проводить Никиту, потом бегом на работу, в обед — перехватить сэндвич и проверить отца через видеозвонок, вечером — ужин, уроки с сыном, уборка и снова проверка, выпил ли отец лекарства. Бессонница, счета, очереди в поликлинику… А теперь еще и сестра.
— Слушай, — Таня поставила перед Аней чашку, — ты надолго?
Аня помешала чай и отвела взгляд:
— Честно? Не знаю. Собиралась только переждать, пока найду новую работу, но… — она запнулась. — Тань, я не буду врать. У меня всё сложно. Были долги, пришлось съехать из съемной квартиры.
Таня заметила, как сестра напряглась, ожидая отповеди. В их детстве Аня всегда была «перспективной», «яркой», «талантливой» — так считала мама. И вот теперь эта яркая звезда приехала домой, потерпев фиаско.
— Тут… не очень много места, — сказала Таня после паузы. — Сама видишь.
— Знаю, — кивнула Аня. — Но это и моя квартира тоже. По документам у нас с тобой по половине, так ведь?
Таня отвернулась к окну. В документах действительно значилось — по 1/2 доли. Мама оформила дарственную на обеих дочерей еще при жизни. Вот только осваивала эту долю только Таня. Она вложила все свои сбережения в ремонт, в лекарства для отца, в продукты, в коммуналку. Аня не дала ни копейки.
— Я раскладушку постелю, — сказала Таня тихо. — В гостиной.
Всю ночь Таня проворочалась, не в силах уснуть. Бюджет придется пересчитывать, а он и так трещал по швам. И так приходилось выкручиваться, чтобы денег хватало и на еду, и на лекарства отцу, и на репетитора для Никиты. После смерти мамы все расходы легли на её плечи.
Но дело было не только в деньгах. Аня всегда была вне системы — непредсказуемая, живущая для себя. Она не вписывалась в тот хрупкий порядок, который Таня выстраивала так старательно.
Утром, еще до будильника, Таня услышала шорох за стеной. На цыпочках прошла через гостиную, где на раскладушке спала Аня, и заглянула на кухню.
Отец сидел за столом и тихо плакал.
— Пап, ты чего? — Таня бросилась к нему, присела на корточки. — Тебе плохо?
— Таня, доченька, — он ухватил её за руку влажными пальцами. — Я всё думал… А вдруг это не Аня?
— В смысле?
— Понимаешь, — отец наклонился ниже, голос его дрогнул, — вчера перед сном мама заходила. Села вот здесь и спросила, как я тут. А потом сказала, что Аня скоро приедет, что готовиться надо.
Таня вздохнула. Приступы у отца участились. Он часто разговаривал с покойной женой, иногда рассказывал о странных гостях, которых никто не видел. Врачи говорили, это не опасно, просто последствия инсульта.
— Пап, это Аня. Просто она… изменилась. Мы все изменились.
— А вдруг это не она? — отец вцепился в край стола. — Вдруг это мошенница? С чего ей вдруг приезжать? Аня ведь даже на похороны к маме не пришла. И когда я в больнице был, тоже не приехала. Моя Анюта не такая.
Таня заметила, как дрогнула тень в дверном проеме. Аня стояла, прислонившись к косяку, и слушала. На лице ее мелькнуло что-то похожее на боль.
— Пап, всё нормально, — Таня обняла отца за плечи. — Я её узнала, точно. Это наша Аня. Давай-ка я тебе завтрак сделаю, а?
Аня выступила из тени, кашлянула негромко:
— Привет. Я не хотела подслушивать.
Отец вздрогнул, уставился на неё расширенными глазами.
— Па, это я, — Аня подошла ближе, неловко присела рядом. — Прости, что не приехала тогда. Я… часто думала об этом, — она запнулась. — И стыдно было возвращаться.
Таня увидела, как задрожали руки отца. Он неуверенно протянул ладонь, коснулся Аниного плеча:
— Анюта? Точно ты?
— Я, пап, — она попыталась улыбнуться. — Просто… повзрослела.
Таня отвернулась к плите, чувствуя, как перехватывает горло. Слишком интимный момент, не для её глаз. За Аней всегда было не угнаться — в школе, в университете, в карьере. А теперь вдруг оказалось, что и она может выглядеть потерянной.
— Есть чего поесть? — спросила Аня, когда напряжение немного спало. — Я со вчера голодная.
Таня молча достала яйца и хлеб. Аня помялась и предложила:
— Давай я помогу. Я, знаешь, научилась отличный омлет делать. С травами.
Отец странно посмотрел на дочерей, потом улыбнулся и вдруг сказал:
— А мама всегда говорила — вы как кошка с собакой. Никогда не уживетесь вместе.
Таня и Аня переглянулись. Аня первая отвела взгляд:
— Так ты на поезде приехала? — спросил отец.
— Да, пап. На поезде, — Аня кивнула, разбивая яйца в миску. — У тебя как здоровье-то?
— Бывало и лучше, — отец вздохнул. — Таня таблетки даёт, говорит, помогают.
— Таблетки нужно пить вовремя, пап, — мягко сказала Таня. — Иначе не будет толку.
Аня взглянула на сестру с новым интересом:
— А ты молодец. Всё тут наладила. Ремонт сделала.
— А ты будто не видела, — фыркнула Таня. — Знаю я, как тут было до этого.
— Да не сердись, я правда… Обои новые, плитка. Красиво.
В голосе Ани звучало что-то новое — искреннее удивление. Таня пожала плечами, не зная, как реагировать на похвалу.
— Делала что могла. Сама, потому что денег на рабочих не хватало.
— Да уж, — Аня отвела глаза, — цены в городе теперь… космические. Вчера зашла в магазин — чуть не упала. Всё дорого.
Таня кивнула:
— Поэтому приходится экономить. На всём.
В это время из комнаты вышел сонный Никита. Он направился в ванную, но увидел Аню и замер в дверях кухни.
— Доброе утро, — Аня повернулась к нему. — Ты, наверное, меня не помнишь совсем? Тётя Аня, мамина сестра.
Никита покосился на маму с немым вопросом. Таня мягко кивнула.
— Здрасьте, — буркнул он.
— Ты очень вырос, — сказала Аня, неловко улыбаясь. — Сколько тебе сейчас?
— Четырнадцать, — Никита отступил от двери, стесняясь своей пижамы с супергероями. — Я это… умываться пойду.
Когда он ушел, Таня заметила:
— Он немного стесняется незнакомых людей. И вообще, переходный возраст.
— Понимаю, — кивнула Аня. — У подруги сын такой же. Знаешь, я… я понимаю, что свалилась как снег на голову. Но я правда помогать буду. Не только жить.
Таня пристально посмотрела на сестру:
— У нас с Никитой сегодня допоздна, у меня прием у стоматолога после работы. Отца покормить нужно, и таблетки ему дать.
Аня немного помолчала, потом кивнула:
— Хорошо. Расскажи, что делать, я справлюсь.
— Ты уверена? — Таня не скрывала скептицизма. — Это не на пять минут.
— Я не бесполезная, — вдруг резко ответила Аня, и Таня увидела в ее глазах давнюю обиду. — Да, я не приехала, когда должна была. Но сейчас я здесь.
Таня не стала спорить:
— Ладно. Я повешу на холодильник инструкцию, что и когда ему давать. Постарайся не пропустить время.
Вернувшись с работы, Таня сразу заметила перемены. На кухне появились новые баночки со специями. Большая ваза переехала с подоконника на холодильник. А на столе стояли свежие розы в стакане.
— Вы уже вернулись? — Аня вышла из ванной с полотенцем на плечах. — А Никита где?
— Еще на занятиях, — Таня устало опустилась на стул. — Подготовка к экзамену.
— Я сделала ужин, — сказала Аня, кивнув на кастрюлю. — Ничего особенного, просто паста с овощами.
Таня удивленно подняла брови:
— Ты готовила?
— Да, представь себе, — Аня слегка улыбнулась. — Жила одна, научилась кое-чему. А еще пап таблетки принял, в расписании все отметила.
Таня устало потерла виски. После работы и стоматолога голова гудела.
— Спасибо. Как он?
— Спрашивал про маму. Дважды, — Аня помедлила. — Тебе нелегко с ним, да?
Таня прикрыла глаза. Это был первый раз, когда Аня заговорила о трудностях, с которыми приходилось справляться.
— Бывает по-разному. Иногда он полностью в сознании, помнит все. А иногда…
— Иногда думает, что мама еще жива, — закончила Аня. — Или разговаривает с ней. Я сегодня заметила.
Таня кивнула. Странно было делиться этим с сестрой, которая годами не интересовалась их жизнью.
— Я, знаешь, — Аня присела напротив, — переставила кое-что на кухне. Надеюсь, ты не против.
Таня заглянула в холодильник и нахмурилась:
— А где контейнер с салатом? Оранжевый такой, с морковью.
Аня потупилась:
— Прости, я не знала, что он кому-то нужен. Я была голодная и съела. Он вкусный, кстати.
— Это был ужин для Никиты, — вздохнула Таня. — Он любит морковь с яблоками, я специально делаю.
— Блин, — Аня поморщилась. — Я не подумала. Завтра сделаю новый, хорошо?
Таня пожала плечами и пошла проверить отца. Тот полусидел в кресле, листая старый фотоальбом.
— Пап, как ты? — она присела рядом, взяла его за руку.
— Хорошо, доченька, — он улыбнулся, но глаза были немного мутными. — Аня дала мне лекарства. Она сказала, что осталась только круглая таблетка, белая. А где остальные?
Таня нахмурилась:
— Какую именно таблетку она тебе дала? Помнишь?
— Кажется, от давления, — отец потер лоб. — Не помню точно. Она говорила, но я забыл.
Таня встала и вернулась на кухню. Аня читала что-то в телефоне.
— Аня, какие таблетки ты дала папе? — спросила она напряженно.
Аня подняла взгляд:
— Которые в расписании были — круглую белую от давления и прямоугольную с насечкой. Они на столе лежали, в пузырьках.
— Точно обе? — Таня недоверчиво посмотрела на сестру. — Он говорит, что только одну.
— Да, обе, — Аня отложила телефон. — Может, он забыл? Он немного… путается. То хорошо меня помнит, то спрашивает, где настоящая Аня.
Таня вздохнула и потерла виски:
— Возможно. Прости, я просто беспокоюсь. Эти лекарства жизненно важны для него.
Аня помолчала, потом неожиданно сказала:
— Это, наверное, тяжело — все время беспокоиться. Я раньше не думала об этом.
Таня удивленно посмотрела на сестру. В голосе Ани звучало что-то новое — понимание?
— Привыкаешь, — ответила она коротко. — Сначала было сложнее.
Никита вернулся через полчаса, уставший, но с горящими глазами.
— Мам, я, кажется, разобрался с этими логарифмами! — воскликнул он с порога, сбрасывая рюкзак. — Репетитор говорит, что шансы хорошие!
— Молодец! — Таня обняла сына. — Тогда поешь и еще позанимаемся?
— Привет, Никита, — Аня вышла из кухни. — Как подготовка?
— Нормально, — буркнул он, все еще стесняясь.
— Я, кстати, в математике неплохо разбираюсь, — осторожно предложила Аня. — Если нужна помощь…
Никита посмотрел на маму, ища поддержки. Таня мягко улыбнулась:
— У нас своя система. Но спасибо за предложение.
После ужина, когда Никита ушел решать задачи, Таня заметила еще одно изменение — ее любимая кружка теперь стояла на верхней полке шкафа, куда она едва доставала.
— Ань, а почему кружки не там, где были? — спросила она, пытаясь дотянуться.
— А, да, — Аня поднялась и достала кружку. — Я кофе варила и все переставила по привычке. У меня дома так было организовано.
— Но это не твой дом, — вырвалось у Тани.
Повисла пауза. Аня медленно опустила кружку на стол:
— Ты права, — сказала она тихо. — Не мой. Просто… я привыкла, что все вещи на своих местах. По моим правилам.
— У нас тоже все на своих местах, — Таня постаралась смягчить тон. — Просто на других.
— Извини, — неожиданно сказала Аня. — Я не подумала. Верну все как было.
Таня удивленно посмотрела на сестру — такого она точно не ожидала. Может, Аня действительно изменилась?
— Ладно, — вздохнула она. — Просто в следующий раз спрашивай, хорошо? У нас тут каждый сантиметр рассчитан. Мы трое на сорока квадратах живем.
На третий день за ужином Аня неожиданно спросила:
— Слушай, а как вы тут вообще справляетесь? Втроем, в такой тесноте?
Таня пожала плечами, накладывая отцу салат:
— Привыкли. После маминой смерти по-другому не получается.
— Но тебе же тяжело, — Аня внимательно посмотрела на сестру. — Работа, Никита, отец… Когда ты отдыхаешь?
— Когда сплю, — усмехнулась Таня. — А что?
Аня помолчала, размешивая чай:
— Знаешь, я много думала. Мне правда нужно свое пространство, чтобы не жить из чемодана. Но я понимаю, что ситуация сложная.
Таня насторожилась:
— И что ты предлагаешь?
— Можно мне как-то обустроить угол в гостиной? — спросила Аня. — Купить ширму, может? Чтобы было хоть какое-то подобие личного пространства.
Таня удивленно посмотрела на сестру — она ожидала претензий на комнату, а не такого разумного предложения.
— Думаю, это можно устроить, — кивнула она. — Если не будешь занимать всю гостиную.
— Спасибо, — Аня улыбнулась. — И кстати, я уже разослала резюме. Пара компаний даже ответили, назначили собеседования.
— Это хорошо, — Таня собирала посуду. — Только учти, мы сейчас очень стеснены в средствах. Из-за лекарств для отца и занятий Никиты. Так что пока не найдешь работу…
— Я понимаю, — кивнула Аня. — Буду экономить.
Отец, сидевший рядом, вдруг спросил:
— Девочки, а вы помните, как в детстве ширму делали? Из простыней?
Таня и Аня обменялись удивленными взглядами. Отец нечасто вспоминал такие детали из прошлого.
— Конечно, пап, — Аня улыбнулась. — Мы играли в театр. Таня всегда была режиссером.
— А ты — главной звездой, — добавила Таня.
На следующее утро Таня проснулась от странного шороха. Выйдя на кухню, она обнаружила, что ящик, где лежали деньги на коммуналку, открыт. Сорок три тысячи пропали.
Холодея от ужаса, она начала обыскивать все полки, заглянула под подушки, даже приподняла коврик. Деньги исчезли.
В гостиной на раскладушке спала Аня. Рядом стоял раскрытый чемодан, где виднелась новая косметичка и упаковка дорогих сигарет.
— Аня! — Таня встряхнула сестру за плечо. — Проснись!
— Что? — Аня сонно приподнялась. — Что случилось?
— Деньги пропали, — тихо, но жестко сказала Таня. — Из ящика. Сорок три тысячи на коммуналку.
Аня непонимающе моргнула:
— И ты думаешь, что я их взяла?
— А кто еще? — Таня скрестила руки. — У тебя откуда косметичка новая? И сигареты? Вчера их не было.
Аня нахмурилась:
— Так, подожди, — она села на раскладушке. — Я не брала твоих денег. Это мои последние сбережения. Я не настолько опустилась, чтобы воровать у родной сестры.
Таня смотрела на нее недоверчиво. Аня встала и взяла косметичку:
— Вот, смотри. Я купила ее еще в Питере, просто вчера распаковала. А сигареты… — она помедлила. — Это действительно новая пачка. Я купила ее на остаток своих денег.
— Тогда где наши деньги? — Таня все еще не верила. — Они не могли просто исчезнуть!
Из спальни Тани вышел сонный Никита:
— Мам, что случилось?
— Ничего, милый, — Таня постаралась успокоиться. — Иди умывайся.
Когда Никита ушел, Аня понизила голос:
— Может, отец? В его состоянии…
Таня задумалась. Отец иногда бывал рассеянным, забывал вещи, но чтобы взять деньги?
— Пойдем проверим, — сказала она.
В комнате отца было тихо. Он еще спал, посапывая. Таня осторожно осмотрела тумбочку, шкаф, проверила под матрасом. Ничего.
— Может, ты их переложила и забыла? — предположила Аня. — Бывает же такое.
— Я точно помню, что они были в ящике, — Таня покачала головой. — Я вчера еще проверяла.
Аня внезапно замерла:
— А когда к вам заходил кто-нибудь посторонний?
— Никто, — Таня растерянно обвела взглядом комнату. — Только репетитор Никиты вчера…
Она осеклась, вспомнив, что приходил и сантехник — менять прокладку в кране.
— У нас вчера сантехник был, — медленно сказала она. — Я впустила его и ушла на работу. Отец был дома.
Аня понимающе кивнула:
— Вот тебе и ответ. Проверь, может, еще что-то пропало?
Таня быстро осмотрела квартиру — старенький планшет был на месте, телевизор тоже. Только деньги исчезли.
— Нужно в полицию, — решительно сказала Аня. — Как его звали, этого сантехника?
Таня помедлила:
— Алексей, кажется… Он из ЖЭКа.
— У тебя его телефон есть? Или контакты управляющей компании?
— Есть, — Таня устало потерла глаза. — Только что это даст? Он всё равно не признается.
Аня задумчиво покусала губу:
— Слушай, у меня идея. Давай я позвоню ему, представлюсь кем-то из ЖЭКа. Скажу, что, мол, вчера в этой квартире оставили камеру наблюдения. Что мы всё видели.
— Думаешь, сработает? — Таня скептически посмотрела на сестру.
— Давай попробуем, — Аня пожала плечами. — Я знаю, как говорить с такими людьми. Кстати, — она виновато улыбнулась, — прости, что я сразу наехала. Нервы на пределе.
Таня удивленно подняла брови, но промолчала.
Они сразу же позвонили сантехнику. Аня говорила строго, напористо, не давая ему вставить ни слова. Через десять минут мужчина перезвонил сам и предложил вернуть деньги. Если они не пойдут в полицию.
— Видишь, — Аня победно улыбнулась, закончив разговор. — Сработало! Он через час подъедет.
Таня смотрела на сестру с новым выражением:
— Откуда ты знаешь, как…
— Как разговаривать с мошенниками? — Аня невесело усмехнулась. — В моей жизни было всякое, Тань. После того как меня обокрали в Питере, я немного… научилась защищаться.
Таня заметила тень, пробежавшую по лицу сестры. Что-то случилось с ней там, в Питере. Что-то, о чём она не хотела говорить.
Сантехник и правда вернул деньги. Извинялся, мямлил что-то про трудную жизнь. Аня стояла рядом с Таней, плечом к плечу, и отец, глядя на них из комнаты, вдруг улыбнулся в усы.
— Знаешь, — сказала Таня, когда они остались одни, — спасибо тебе.
— Не за что, — Аня пожала плечами. — Это меньшее, что я могла сделать. Я ведь понимаю, что свалилась как снег на голову. И создаю проблемы.
— Не только, — возразила Таня. — В этот раз ты помогла.
Вечером, после ужина, когда отец уже спал, а Никита сидел в своей комнате с учебниками, Аня вдруг спросила:
— Тань, а что будет дальше? Ну, с квартирой.
— В каком смысле? — Таня напряглась.
— Я не претендую на комнату, — быстро сказала Аня. — Я про ширму серьезно говорила. Мне просто нужно немного времени, чтобы встать на ноги. И… я бы хотела помогать. Как смогу.
Таня усмехнулась:
— Обычно такие разговоры заканчиваются тем, что ты предлагаешь великолепные идеи, которые никогда не воплощаются.
— Я знаю, — Аня опустила взгляд. — Я была не лучшей сестрой. И дочерью. Не приехала, когда была нужна.
В её голосе звучало что-то, похожее на раскаяние. Таня удивленно посмотрела на сестру:
— Что с тобой случилось в Питере? Что-то серьезное, да?
Аня долго молчала, теребя край салфетки.
— Я… потеряла всё, — сказала она наконец. — Работу, парня, квартиру. В какой-то момент даже жить не хотелось. Поверишь, я почти… — она осеклась и покачала головой. — Не важно. Но после этого я поняла, насколько была одинока. И как глупо было оттолкнуть семью.
Таня слушала, затаив дыхание. Аня никогда раньше не открывалась так.
— Когда я позвонила маме, мне сказали, что она умерла, — продолжила Аня тихо. — И я поняла, что даже не успела попрощаться. Что была плохой дочерью. Из-за своей гордости и обид.
— Каких обид? — нахмурилась Таня.
— Детских, глупых, — Аня пожала плечами. — Что мама тебя всегда больше любила. Что ты была правильной, а я — нет. Что… — она запнулась и вздохнула. — Не знаю, Тань. Мне кажется, я запуталась в своих обидах настолько, что забыла, с чего всё началось.
Они сидели в тишине, и Таня вдруг поняла, что впервые за много лет видит перед собой не соперницу, а просто уставшую женщину, свою младшую сестру.
— Знаешь, — сказала она наконец, — у нас тут всё непросто. Денег постоянно не хватает, отцу нужен уход… Но если ты действительно хочешь помочь, мы что-нибудь придумаем.
Аня подняла взгляд:
— Правда?
— Конечно, — кивнула Таня. — Мы же всё-таки семья.
Через неделю в их жизни многое изменилось. Аня нашла работу — не такую престижную, как в Питере, но с гибким графиком, что позволяло ей иногда оставаться с отцом. Она привыкла к распорядку приема лекарств, научилась готовить его любимый гуляш и даже умудрилась починить протекавший кран.
Гостиную разделили дизайнерской ширмой — Аня оказалась мастерицей в плане декора. За ширмой поместились небольшой комод для её вещей и узкий диванчик, который они нашли на распродаже.
Никита сначала держался настороженно, но после того, как Аня помогла ему разобраться с упрямой математической задачей, начал оттаивать. Оказалось, что она и правда хорошо разбирается в технических предметах.
Но главное — изменилась атмосфера в доме. Вместо напряжения появилось что-то вроде спокойного сотрудничества. Они все научились уважать пространство друг друга, договариваться о мелочах, идти на компромиссы.
Однажды вечером, когда Никита уже спал, а отец задремал под телевизор, Аня вдруг сказала:
— Знаешь, Тань, я тут подумала… Может, нам стоит продать квартиру?
Таня застыла:
— Что? Зачем?
— Эта квартира слишком тесная для нас четверых, — пояснила Аня. — Но если её продать и добавить мои сбережения, мы могли бы купить что-то побольше. Трёшку, например. Чтобы у Никиты была своя комната, у отца своя, и у нас двоих тоже.
Таня недоверчиво смотрела на сестру:
— Ты серьезно предлагаешь объединить наши доли?
— Да, — кивнула Аня. — Мы же семья. И вместе нам будет легче.
Таня почувствовала, как к горлу подступает ком. Столько лет она справлялась одна, несла этот груз заботы и ответственности. А теперь рядом появился человек, готовый разделить её ношу.
— Спасибо, — просто сказала она. — Я подумаю над этим.
В ту ночь Таня долго не могла уснуть. Перемены, которые произошли за эту неделю, казались ей почти чудом. Аня, которая годами была далеко и недоступна, вдруг оказалась такой близкой. Словно они вернулись в детство, когда были не просто сестрами, а лучшими подругами.
«Может, мама была права, — подумала Таня, засыпая. — Может, иногда просто нужно дать людям второй шанс».
Утром её разбудил аромат кофе и звонкий смех из кухни. Она вышла из комнаты и застыла в дверях. Отец сидел за столом, улыбаясь так, как не улыбался давно. Никита, обычно немногословный по утрам, что-то увлеченно рассказывал. А Аня, в фартуке и с венчиком в руке, слушала их обоих, готовя завтрак.
На мгновение Тане показалось, что она видит сон. Но потом Аня подняла взгляд и улыбнулась ей:
— Доброе утро, соня. Кофе?
— С удовольствием, — кивнула Таня и улыбнулась в ответ.
И, глядя, как отец подмигивает Никите, как Аня ловко управляется с блинами на сковородке, она вдруг почувствовала, что впервые за долгие годы по-настоящему дома.
И пусть за окном бушевала метель, а счета за коммуналку никуда не делись, и предстояло еще много трудных дней — здесь, в этой маленькой кухне, наконец наступил мир.
Их общий дом.
Через неделю Аня уехала, прихватив полотенце и микроволновку. Сказала, что будет «оформлять всё через юриста». Таня не плакала. Она закрыла за ней дверь, вернулась на кухню, села. Молча. Минут десять.
Поначалу волнение от конфликта не отпускало, пальцы подрагивали на столешнице. Но в глубине души Таня чувствовала странное облегчение. Лучше резкий разрыв, чем бесконечное напряжение и балансирование на грани скандала.
Аня не изменилась. За этой неделей взаимных попыток ужиться Таня отчетливо видела, что сестра осталась прежней — такой же эгоистичной, только научилась лучше маскировать это. Их пути давно разошлись, и никакие родственные связи не могли преодолеть образовавшуюся пропасть.
Решительно встав, Таня взяла большой мусорный мешок и начала вычищать всё, чего коснулась сестра. В корзину полетели салфетки, несколько оставленных Аней журналов, пустая пачка сигарет. Таня тщательно протерла столешницу в том месте, где Аня красила ногти, словно смывая последние следы её присутствия.
Никита принес чай, поставил перед мамой:
— Мам, а если суд? — спросил он, осторожно присаживаясь рядом. Его глаза, обычно по-детски беззаботные, сейчас выражали недетскую тревогу.
— Значит, встретимся в суде, — сказала Таня и впервые за две недели улыбнулась. — Я к этому готова.
В улыбке не было злорадства, только спокойная уверенность. Она больше не боялась Аниных угроз. В конце концов, что Аня могла предъявить? Требование выделить долю в натуре? В двухкомнатной хрущевке это практически невозможно без ущерба для остальных собственников. А доказать, что Таня чем-то ущемляет её права как собственника, и вовсе нереально.
Отец дремал за столом, почти незаметно посапывая. Спокойный, безмятежный. Как ни странно, именно он, с его затуманенным болезнью сознанием, оказался проницательнее всех. Он сразу не принял Аню, почувствовал, что с ней что-то не так.
— Мам, а я завтра сдам, — внезапно сказал Никита, и в его голосе звучала несвойственная ему твердость. — Я решил все задачи, которые репетитор дал. Я точно справлюсь.
Таня обняла сына, вдыхая родной запах его волос:
— Я знаю, что справишься. Ты сильный. Мы все сильные.
Они сидели втроем за столом, тихо, в уютной тишине. Просто пили чай с печеньем, нелепо оставленным Аней. Никто не включал телевизор, не говорил лишнего. В этом молчании было больше поддержки, чем в самых проникновенных словах.
Иногда, подумала Таня, семья — это не те люди, с которыми вы связаны кровью. Это те, кто рядом в трудную минуту. Кто делит с вами не только радость, но и тяготы. Кто уважает ваши границы и принимает вас такими, какие вы есть.
Ее настоящая семья сейчас сидела рядом с ней. И этого было достаточно.
Когда отец задремал, а Никита ушел в свою комнату готовиться к завтрашнему испытанию, Таня подошла к окну. Там, за стеклом, мигали огоньки ночного города, шли люди, каждый со своими проблемами, радостями, историями.
Где-то среди них была сейчас и Аня. Возможно, уже звонила юристу, планировала, как будет «бороться за справедливость». Но в этот момент Таня ощутила не гнев, а что-то похожее на жалость. Сестра так и не поняла главного — для чего нужен дом. Это не просто стены, не имущество, которое можно поделить. Это место, где тебя любят и принимают. Где ты можешь быть собой.
Таня перехватила мусорный мешок и понесла его к двери. Завтра новый день. Никита сдаст экзамен, она пойдет на работу, вечером они сходят за продуктами. Жизнь продолжится в своем размеренном ритме. Без потрясений, без скандалов, без незваных гостей.
И если Аня все же решится на суд, что ж, Таня будет готова. Она проконсультировалась с юристом еще до приезда сестры, знала свои права. И будет отстаивать их до конца — ради себя, ради сына, ради отца. Ради их маленькой, но крепкой семьи.
Закрывая входную дверь, она на мгновение задержала взгляд на семейной фотографии в коридоре. Они с Аней, еще маленькие, улыбаются, держась за руки. Мама между ними, счастливая, красивая. Отец обнимает их всех.
Таня осторожно сняла фотографию и убрала в ящик. Возможно, когда-нибудь, спустя годы, они с Аней снова найдут общий язык. Возможно, сестра повзрослеет, поймет что-то важное про жизнь, про семью, про ответственность.
Но пока Таня будет жить своей жизнью. Постепенно, день за днем, выстраивая то, что действительно важно — защищенный от бурь дом, где можно просто быть собой.
Каждый заслуживает такого места. Даже те, кто еще не понял его ценности.
