— Кто эта женщина? — Мария стояла у окна, сжимая в руке телефон мужа. Она не повышала голос, и это было страшнее крика.
Алексей замер в дверях спальни. Его лицо, только что расслабленное после душа, мгновенно напряглось.
— Ты копаешься в моем телефоне? — он сделал шаг вперед, но остановился, увидев выражение глаз жены.
— «Скучаю по тебе, мой любимый», — Мария медленно прочитала сообщение. — И сердечко. Мило. Кто она?
Алексей молчал, машинально протирая очки краем футболки. Этот жест — такой привычный и домашний — сейчас казался Марии невыносимым.
— Я случайно увидела уведомление, — она положила телефон на подоконник. — Не собиралась шпионить. Но, оказывается, стоило бы начать раньше.
Алексей наконец посмотрел на нее — быстрый, скользящий взгляд.
— Это не то, что ты думаешь. Просто коллега. Мы работаем над проектом вместе.
— Коллеги обычно не пишут «мой любимый».
— Маша, ты все преувеличиваешь. Она просто…
Мария подняла руку, прерывая его.
— Не надо. Только не ври мне в глаза.
За окном моросил мелкий дождь. Серый весенний вечер стекал каплями по стеклу. Девять лет брака размывались вместе с городским пейзажем.
— Мария Андреевна, вы меня слышите?
Голос начальницы вернул ее к реальности. Неделя прошла как в тумане. Мария механически выполняла работу, отвечала на звонки, оформляла документы. Но мысли постоянно возвращались к тому вечеру.
— Простите, Валентина Николаевна. Я немного… задумалась.
— Я вижу, — кивнула та. — Что-то случилось?
Мария покачала головой:
— Ничего, с чем я не справлюсь.
Вечером, возвращаясь домой в промозглой маршрутке, она думала о том, что сказала начальнице. «С чем я не справлюсь». Раньше Мария всегда справлялась. В двадцать три уехала из родного Ельца в Москву, работала и училась, взяла ипотеку на однушку в спальном районе. Познакомилась с Алексеем, влюбилась в его застенчивую улыбку, ум, спокойствие.
И теперь этот спокойный, рассудительный мужчина избегал серьезного разговора уже неделю. Словно ничего не произошло. Словно она не видела то сообщение.
Дома ее ждал сюрприз. В прихожей стояли женские ботильоны — дорогие, кожаные, с претензией на элегантность.
Из кухни доносились голоса. Алексей и его мать. Мария застыла на секунду, стиснув зубы. Татьяна Петровна обычно звонила перед визитом. Но не сегодня.
— Машенька! — свекровь вышла из кухни с чашкой чая. — А мы тебя ждем-ждем! Я тут пирог принесла.
И когда только успела испечь, подумала Мария. Пирог явно был куплен в кондитерской возле метро.
— Здравствуйте, Татьяна Петровна, — Мария разулась и прошла в кухню. — Какими судьбами?
Алексей сидел за столом, сосредоточенно размешивая чай.
— Да вот, мама решила заглянуть, — сказал он, не поднимая глаз.
— Что ж ты меня не предупредил? — Мария старалась говорить спокойно, но почувствовала, как подрагивает голос.
— А что, нужно предупреждать, если мать к сыну приходит? — Татьяна Петровна поставила чашку на стол. — Мне теперь записываться на прием?
Мария промолчала, считая до десяти. Свекровь это расценила как приглашение продолжить:
— Лешенька мне рассказал, что у вас… проблемы.
Мария перевела взгляд на мужа:
— Вот как? И что же он рассказал?
Алексей наконец оторвался от созерцания чашки:
— Маш, ну зачем…
— Нет, правда, интересно, — Мария скрестила руки на груди. — Что именно ты рассказал маме?
— Что ты устраиваешь скандалы из-за его коллеги, — вмешалась Татьяна Петровна. — Машенька, ты поаккуратнее с этими сценами ревности. Мужчины этого не любят.
Мария почувствовала, как к лицу приливает кровь. Сейчас она могла бы все выложить: и про сообщение, и про то, как Алексей неделю избегает разговора. Но что-то ее остановило. Может, усталость. Может, нежелание посвящать свекровь в их личную жизнь.
— Знаете, Татьяна Петровна, я с дороги, — сказала она. — Пойду приму душ.
Под горячими струями воды Мария наконец позволила себе заплакать. Беззвучно, сжав зубы, чтобы не услышали. Когда она вышла из ванной, Татьяна Петровна все еще была на кухне.
— Машенька, присядь, — свекровь похлопала по стулу рядом с собой. — Поговорить надо.
Алексей стоял у окна. В комнатном полумраке от его фигуры тянулась длинная тень.
— Я думаю, вам нужно переосмыслить свой подход к финансам, — начала Татьяна Петровна. — В семье должны быть равные права.
Мария непонимающе посмотрела на нее.
— О чем вы?
— О квартире, конечно. Леша мне все объяснил. Вы тут живете вместе уже столько лет, а квартира только на тебя оформлена. Это неправильно.
Мария почувствовала, как по спине пробежал холодок.
— Я купила эту квартиру до брака, — медленно произвела она. — И выплачиваю ипотеку. Причем тут равные права?
— Но Леша тоже вкладывался! — Татьяна Петровна подалась вперед. — Он ремонт делал, мебель покупал. И вообще, вы женаты девять лет. Все нажитое в браке — общее.
— Мам, — наконец вмешался Алексей. — Давай не сейчас.
— А когда? — Татьяна Петровна повысила голос. — Когда она тебя на улицу выставит? Я просто волнуюсь за тебя, сынок. Мне недолго осталось, хочу знать, что у тебя крыша над головой будет.
Мария застыла. Вот оно что. Не просто визит, а разведка боем. Пока она думала, что у них кризис из-за измены, свекровь с мужем уже обсуждали раздел имущества.
— Татьяна Петровна, — Мария поднялась со стула. — Уже поздно. Давайте продолжим этот разговор в другой раз.
Свекровь сузила глаза:
— Ты меня выгоняешь?
— Нет. Я говорю, что устала и хочу лечь спать.
Потом были неловкие сборы, натянутое прощание. Алексей вызвался проводить мать до метро. Когда дверь за ними закрылась, Мария опустилась на край дивана и закрыла лицо руками.
Это стало началом осады. Татьяна Петровна приходила теперь без предупреждения, в любой день недели. Она приносила еду, которую Мария не просила, перемывала посуду, которую Мария уже помыла, и постоянно заводила разговоры о «справедливом» разделе квартиры.
Алексей все больше молчал. Вечерами задерживался на работе. Возвращался поздно, от него пахло чужими духами.
Однажды утром, когда муж уже ушел на работу, в дверь позвонили. На пороге стояла Татьяна Петровна.
— Машенька, я тут мимо проходила, — защебетала она. — Дай, думаю, загляну к детям.
— Алексея нет дома, — ответила Мария, не отходя от двери.
— Ничего, я с тобой чайку попью.
И прошла в квартиру, бесцеремонно отодвинув Марию плечом.
— Татьяна Петровна, я на работу собираюсь, — Мария проследовала за ней на кухню.
— Да ты же только встала! Я вижу, что в халате, — свекровь открыла холодильник. — Господи, у вас даже молока нет. Как вы живете?
Мария стиснула зубы. Снова мысленно досчитала до десяти.
— У меня режим работы свободный. Но сегодня мне нужно быть в офисе к десяти.
— А я думала, ты на удаленке, — Татьяна Петровна прошла в комнату и села на диван. — Леша говорил, что ты дома работаешь.
— Иногда работаю дома. Сегодня — в офисе.
— Ну, ты собирайся-собирайся, я тут посижу, телевизор посмотрю.
Собираясь в ванной, Мария услышала какое-то подозрительное шуршание в комнате. Выйдя, она увидела, что свекровь роется в ящике письменного стола.
— Что вы делаете? — ее голос прозвучал резче, чем она намеревалась.
Татьяна Петровна вздрогнула, но тут же выпрямилась.
— Ищу документы на квартиру. Хочу посмотреть, сколько Леша вложил.
Что-то внутри Марии оборвалось. Все напряжение последних недель, боль от предательства мужа, усталость от вторжения свекрови — все это слилось в одну точку.
— Немедленно уберите руки от моих документов, — тихо сказала она.
— Это и Лешины документы тоже, — Татьяна Петровна скрестила руки на груди. — Я имею право знать…
— Вы ничего не имеете права, — перебила Мария. — Это моя квартира. Моя. Я ее купила до брака с вашим сыном.
— Но вы живете вместе девять лет! Все, что нажито…
— Выйдите. Из моей. Квартиры, — каждое слово Мария произносила отдельно, как удар.
Татьяна Петровна побледнела.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать? Я мать твоего мужа!
— Мужа, который мне изменяет. И чья мать лезет в мои документы. Уходите. Сейчас же.
Вечером разразилась буря. Алексей влетел в квартиру, хлопнув дверью так, что задребезжали стекла.
— Что ты наговорила маме? — он навис над Марией, сидевшей на диване. — Она рыдает уже второй час!
— Правду, — Мария подняла на него глаза. — Что ты мне изменяешь. И что твоя мать лезла в мои документы.
— Она беспокоится обо мне!
— Она лезет в нашу жизнь. И в мои документы.
Алексей прошелся по комнате.
— Ты все преувеличиваешь. И насчет этих сообщений…
— Хватит, — Мария покачала головой. — Просто хватит, Леша. Я больше не могу.
— Что это значит?
— Это значит, что я хочу, чтобы ты ушел.
Алексей замер.
— Ты меня выгоняешь?
— Да. Съезжай к маме. Или к своей любовнице. Мне все равно.
После долгой паузы он тихо спросил:
— А если я не уйду?
— Тогда я подам на развод, и мы будем делить квартиру через суд. Только учти: я докажу, что платила ипотеку одна. И что квартира была куплена до брака. И еще — измену твою докажу.
Мария сама не знала, откуда взялись эти слова. И эта твердость. Но она знала, что больше не может жить в этом треугольнике: она, муж и свекровь, манипулирующая ими обоими.
Алексей смотрел на нее, как на незнакомку:
— Ты изменилась.
— Да. Наконец-то.
Следующим утром Татьяна Петровна позвонила в дверь. Мария открыла, уже одетая для офиса.
— Леши нет, — сказала она, не приглашая свекровь войти.
— Я знаю, — Татьяна Петровна выглядела меньше, чем обычно. Плечи сутулились, под глазами залегли тени. — Он у меня. Можно войти?
Мария помедлила, но отступила.
— На пять минут. Я опаздываю.
В этот раз свекровь не бросилась хозяйничать. Она присела на край дивана, сцепив руки на коленях.
— Мария, мне нужно тебе кое-что объяснить.
— Не нужно…
— Нужно, — Татьяна Петровна подняла руку. — Я должна тебе объяснить. Про документы… Я действительно хотела найти договор на квартиру. Но не потому, что я такая жадная старуха.
Она глубоко вздохнула и достала из сумки сложенный лист бумаги. Протянула Марии.
— Что это? — Мария не взяла листок.
— Результаты моих анализов. У меня рак, Маша. Третья стадия.
Мария медленно опустилась в кресло.
— Я не хотела никому говорить, — продолжала Татьяна Петровна. — Особенно Леше. Ты же знаешь, какой он… Слабый. Всегда таким был. Но мне осталось не так много.
Она прерывисто вздохнула.
— Я хотела убедиться, что у него будет крыша над головой. После меня. Понимаешь? Моя квартира — это старая однушка в хрущевке. А тут хоть и тесно, но новый дом. И метро рядом.
Мария молчала, пытаясь осмыслить услышанное. Незваная жалость коснулась сердца, но тут же отступила. Болезнь свекрови не оправдывала ни ее вторжения в чужую жизнь, ни измены Алексея.
— Мне очень жаль, — наконец сказала она. — Но это ничего не меняет. Алексей мне изменил. И вы оба пытались манипулировать мной, чтобы получить мою квартиру.
— Я не…
— Да, именно это вы и делали, — Мария встала. — Повторяю: мне жаль, что вы больны. Но я не позволю использовать это как рычаг давления. Ни вам, ни Алексею.
Татьяна Петровна сидела неподвижно, глядя в одну точку.
— Он ведь действительно слабый, — тихо сказала она. — Всегда таким был. Любил комфорт, уют. Не умел бороться.
— Я знаю, — Мария подошла к двери. — Но это не моя проблема. Больше нет.
Вечером позвонил Алексей.
— Маш, можно я завтра заеду за вещами?
— Конечно, — она говорила спокойно, почти отстраненно. — После шести я буду дома.
Пауза. Потом:
— Мама сказала, что рассказала тебе… о своей ситуации.
— Да, — Мария не стала вдаваться в подробности.
— Ты понимаешь, почему я не мог ей отказать? — в его голосе звучала надежда на понимание. — Она всегда так за меня переживала. А теперь…
— Я понимаю, Леш. Но это не отменяет твоей измены. И того, как вы оба себя вели.
— Я не изменял! — его голос дрогнул. — Я просто… Просто хотел немного тепла. Она меня понимает.
Мария горько усмехнулась:
— А я, значит, нет?
— Ты всегда была сильной. Самостоятельной. Иногда мне казалось, что я тебе даже не нужен.
— Не перекладывай вину, — Мария почувствовала, что устала. Бесконечно устала от этого разговора. — Завтра после шести. Я буду ждать.
Алексей пришел ровно в шесть, с большой спортивной сумкой. Молча собрал свои вещи, книги, технику. Мария сидела на кухне, глядя в окно на моросящий дождь.
— Я все собрал, — он остановился в дверях кухни.
Она кивнула, не оборачиваясь:
— Хорошо.
— Маш, — он сделал шаг к ней. — Может, нам еще можно все исправить?
— Уже нет, — она покачала головой.
Он постоял еще минуту, потом тихо сказал:
— Мама говорит, что ты превратишь квартирный вопрос в месть. Что будешь тянуть с разводом…
Мария наконец повернулась к нему:
— А ты что думаешь?
Алексей опустил глаза:
— Не знаю. Наверное, имеешь право.
Она встала и подошла к плите, чтобы поставить чайник.
— Забирай свои вещи и уходи, Леша. Все документы на развод я подготовлю на следующей неделе. И квартиру делить не буду — она полностью моя. Даже твоя мать это признает, если дойдет до суда.
Он помедлил в дверях, словно хотел что-то сказать, но передумал. Потом ушел, тихо закрыв за собой входную дверь.
Мария стояла у окна, наблюдая, как фигура мужа удаляется по двору, становясь все меньше под моросящим дождем. Девять лет брака уходили вместе с ним.
Интересно, подумала она, было ли это когда-нибудь настоящей любовью? Или я просто влюбилась в идею о нем — тихом, спокойном, надежном?
Она вспомнила, как Татьяна Петровна назвала сына: «Слабый. Всегда таким был». Может, в этом все дело. Он был слабым, она — сильной. И в какой-то момент он устал от ее силы, а она — от его слабости.
Чайник закипел, возвращая ее к реальности. Мария заварила чай и села за стол. Впереди был развод, возможно, суд, если Татьяна Петровна все-таки решит бороться за долю квартиры для сына. Но странное спокойствие охватило ее. Впервые за долгие недели она почувствовала, что может дышать полной грудью.
Квартира была ее. Жизнь была ее. И теперь она точно знала, что сможет защитить и то, и другое.
