Валентина Николаевна как раз заваривала себе ромашку на ночь, когда услышала это тихое, жалобное:
— Мяу-у-у.
Замерла с чайником в руках. Прислушалась.
Тишина.
— Померещилось, что ли? — пробормотала себе под нос и продолжила наливать кипяток в кувшин.
— Мя-а-ау, — снова. Уже громче. И явно под дверью.
Валентина Николаевна поставила чайник на стол и вздохнула. Знакомая история. То собака потеряется, то кошка прибьется. Особенно осенью, когда холода начинаются.
— Не буду открывать, — строго сказала она пустой кухне. — Приручишь — потом не отвяжется. А мне забот своих хватает.
Но мяуканье продолжалось. Тихое, надрывное. Будто кто-то очень вежливо просил, нет, не просил — умолял.
Валентина взяла чашку, пошла в комнату. Включила телевизор погромче. Новости. Экономика. Политика. Всё как обычно — плохо и скучно.
А за дверью — тишина.
«Ну вот, ушла. И правильно сделала, что не открывала».
Но через полчаса, когда она уже готовилась ко сну, мяуканье возобновилось. Еще тише. Еще жалобнее.
— Господи, да что ж это такое, — Валентина Николаевна накинула халат и всё-таки подошла к двери.
Заглянула в глазок.
На коврике сидела кошка. Серая, худющая, с запутавшейся шерстью. Смотрела прямо в глазок — будто знала, что её рассматривают.
— Мяу? — тихо спросила кошка.
И в этом «мяу» было столько надежды, что у Валентины что-то дрогнуло в груди.
«Нет, — одернула себя. — Накормишь раз — потом всю зиму проторчит под дверью. А весной котят принесет. Их что, тоже кормить?»
Отошла от двери. Легла в кровать. Накрылась одеялом с головой.
Но уснуть не могла.
Мяуканье стихло. Совсем. И почему-то от этого стало еще тревожнее.
«А вдруг замерзнет? Вдруг больная? Старая?»
В третьем часу ночи Валентина Николаевна сдалась. Встала, налила в мисочку молока, тихонько приоткрыла дверь.
Кошка сидела на том же месте. Не убежала, только благодарно заурчала.
— Только один раз, — строго сказала Валентина, ставя миску. — И чтоб больше не приходила.
Кошка осторожно подошла, стала лакать молоко. Пила долго, жадно.
— Голодная, значит, — вздохнула Валентина.
Когда миска опустела, кошка подняла голову, посмотрела на женщину внимательными желтыми глазами и снова:
— Мяу.
Спасибо, что ли?
Потом развернулась и ушла в темноту.
Валентина Николаевна закрыла дверь и наконец заснула.
А утром Валентина Николаевна проснулась с тяжелой головой. Всю ночь снились какие-то странные сны — то ли про кошек, то ли про детство в деревне у бабушки.
— Вот что значит по ночам молоко кошкам таскать, — проворчала она, натягивая халат.
Пошла на кухню ставить чайник. Глянула на часы — половина седьмого. Рано еще, но уже не заснешь.
За окном моросил мелкий октябрьский дождик. Серо. Уныло. Самое время для хандры.
— Хорошо хоть кошка не приходит больше, — пробормотала Валентина, доставая из холодильника творог.
И тут услышала знакомое:
— Мяу.
— Не может быть! — ахнула Валентина и распахнула дверь.
На пороге сидела вчерашняя кошка. Но не одна.
Рядом с ней, прижавшись к теплому боку, спал крошечный котенок. Серенький, пушистый, размером с ладонь.
Валентина Николаевна застыла, не веря глазам.
— Ты что же это, — начала было строго, но голос предательски дрогнул. — Ты что же это, милая, детей своих мне таскаешь?
Кошка посмотрела на неё спокойно, с достоинством. Будто говорила: «А куда мне было деваться? Он же замерзнет».
— Господи, — Валентина присела на корточки. — Да откуда ж вы взялись такие?
Котенок проснулся от голосов, зевнул микроскопической розовой пастью и жалобно пискнул. Мама-кошка тут же начала его вылизывать.
— Ну что ж мне с вами делать? — растерянно спросила Валентина. — Куда же вас девать?
А сама уже знала ответ. Потому что оставить их под дождем было просто невозможно.
— Заходите, что ли, — вздохнула она. — Только временно! Пока дождик не кончится.
Кошка аккуратно взяла котенка за загривок и внесла в прихожую. Огляделась, выбрала уголок потеплее и осторожно положила малыша на коврик.
— Умная какая, — невольно восхитилась Валентина. — Прямо как человек.
Пошла на кухню, достала из холодильника молоко, колбасу. Порезала колбасу мелкими кусочками, налила молока в две мисочки — одну побольше, другую совсем крошечную, для котенка.
— На, ешьте, — поставила еду в прихожей. — Только не привыкайте. Это всё временно.
Кошка осторожно лапой подтолкнула котенка к молоку. Тот неуклюже стал лакать, обляпывая мордочку и усы.
— Да ты ж совсем крошка! — умилилась Валентина.
Покормив гостей, она собралась было идти завтракать, но тут в дверь позвонили. Настойчиво, требовательно.
— Вот черт, — Валентина быстро заперла кошек на кухне и пошла открывать.
На пороге стояла соседка Зинаида Петровна — главная сплетница всего подъезда.
— Валя, а Валя! — защебетала она, заглядывая через плечо в квартиру. — Ты представляешь, что творится! В нашем подъезде кошки завелись! Я уж думала, может, это ты их подкармливаешь?
— Я? — возмутилась Валентина. — С чего это?
— Ну так говорят же люди — кто-то молоко выносил вчера поздно. Вот они и прибились.
— Молоко? — переспросила Валентина, чувствуя, как краснеют щеки. — Откуда такие сплетни?
— Да я сама видела – под твоими дверями мисочка стоит.
С кухни послышалось тихое мяуканье.
Зинаида Петровна насторожилась:
— А это что у тебя?
— Телевизор, — соврала Валентина. — Мультики показывают.
— А, ну да, — Зинаида явно не поверила, но настаивать не стала. — Ладно, я пойду. Только ты смотри — если действительно кто-то подкармливает, то скоро у нас тут целая кошачья коммуна будет!
Когда дверь закрылась, Валентина облегченно вздохнула.
— Ну что, слышали? — обратилась она к прихожей. — Из-за вас уже сплетни пошли.
В ответ раздалось довольное мурлыканье.
Валентина открыла дверь в кухню. Кошка лежала, обняв котенка лапами. Оба спали, сытые и теплые.
И вдруг Валентина Николаевна поняла — выгонять их она не будет. Не может.
Потому что впервые за много месяцев в доме было по-настоящему тепло.
К обеду дождь усилился. За окном хлестало так, что даже собачники не выводили своих питомцев. А Валентина Николаевна сидела на кухне и наблюдала удивительную картину.
Кошка — она уже мысленно назвала её Муркой — устроилась у батареи и методично вылизывала котенка. Тот блаженно подставлял пузико, лапки, мордочку. Время от времени довольно попискивал.
— Хорошая мамаша, — умилилась Валентина. — Заботливая.
Неделя пролетела как один день.
Валентина Николаевна носилась по ветклиникам, оформляла справки, делала прививки. Мурка с котенком — его назвали Тимошей — покорно терпели все процедуры.
— Мама и сын, — констатировал ветеринар. — Здоровые оба. Только подкормить надо.
— Буду кормить, — пообещала Валентина.
За эту неделю в её квартире многое изменилось. Появились лоток, когтеточка, игрушки. Тимоша уже бегал по всей квартире, гоняя мячик, а Мурка важно восседала на подоконнике, наблюдая за двором.
— Хозяйка теперь, — усмехалась Валентина.
Вечером она сидела у окна с чашкой чая. За окном снова моросил дождь, но теплый свет лампы делал квартиру уютной.
Мурка кормила Тимошу, тихо мурлыкая. Котенок сосредоточенно сопел.
— Знаете что, — сказала вдруг Валентина, — а хорошо, что вы ко мне пришли. Одной-то скучно было.
И это была правда. Впервые за долгое время дом стал по-настоящему живым.
Прошла неделя. Потом месяц.
Валентина Николаевна так и не выгнала своих постояльцев.
Зинаида Петровна, конечно, всё разузнала. Как-то подловила Валентину с пакетом кошачьего корма.
— А-а-а! — ткнула пальцем в пакет. — Так это ты их приютила! Я так и знала!
— Ну и что? — огрызнулась Валентина. — Мое дело.
— Да я не против! — замахала руками соседка. — Наоборот! Знаешь ведь примету-то?
— Какую примету?
Зинаида понизила голос, заговорщически наклонилась:
— Говорят, если кошка сама к дому прибилась — это к счастью. Особенно если с котенком. Значит, скоро в личной жизни перемены будут!
— Какие еще перемены? — фыркнула Валентина. — В моем возрасте!
— Да ну тебя! Еще не старушка. Может, кто познакомится.
— Ерунда всё это, — отмахнулась Валентина.
Но почему-то запомнила слова соседки.
Время шло. Мурка с Тимошкой стали полноправными хозяевами квартиры. Валентина даже не заметила, как привыкла к их мурлыканью, к теплым лапкам на одеяле по утрам, к встрече у порога вечером.
— Хорошо-то как с вами, — признавалась она, почесывая Мурку за ухом. — Не так одиноко.
А потом случилось то, чего никто не ждал.
В квартиру напротив въехал новый сосед.
Высокий, подтянутый мужчина лет шестидесяти. Седоватый, но статный. Военная выправка чувствовалась сразу.
— Борис Степанович, — представился он, встретив Валентину у лифта. — Полковник в отставке.
— Валентина Николаевна, — кивнула она. — Пенсионерка.
Улыбнулся. Приятная улыбка, добрая.
Несколько дней они здоровались при встрече, обменивались парой фраз о погоде. Обычное соседское общение.
А потом произошел инцидент.
Валентина возвращалась из магазина, поднималась по лестнице — лифт как назло сломался. На четвертом этаже остановилась перевести дух.
И вдруг слышит — за дверью Бориса Степановича настоящий переполох. Что-то грохочет, мужской голос ругается:
— Васька, ну куда ж ты, черт тебя дери!
Потом дверь распахнулась, и на лестничную клетку выскочил огромный рыжий кот. Пулей промчался мимо Валентины и скрылся где-то в недрах этажа.
— Васька! — крикнул вдогонку Борис Степанович, появляясь на пороге в домашних тапочках и майке. — Ну что ж ты…
Увидел Валентину, смутился:
— Извините. Кот сбежал. Первый раз в новой квартире, нервничает.
— Да ничего, — улыбнулась Валентина. — Бывает. У меня тоже кошка есть. Знаю, каково это.
— Помочь поймать не поможете? — попросил он почти умоляюще.
Валентина отложила сумки.
— Конечно помогу.
Искали Ваську полчаса. Обшарили весь этаж, заглядывали в каждый угол. Наконец обнаружили беглеца под лестницей — сидел, дрожал от страха.
— Васенька, родной, — ласково позвал Борис Степанович. — Иди ко мне.
Но Васька только жался к стене.
— Позвольте, — сказала Валентина и присела на корточки. — Васечка, котик. Не бойся, хороший.
И вдруг заговорила так, как разговаривала дома с Муркой — тихо, нежно, по-особенному. Васька прислушался, осторожно подошел.
— Вот умница, — похвалила Валентина, беря кота на руки. — Храбрый какой.
Борис Степанович смотрел во все глаза:
— Вы прямо волшебница! Он обычно к чужим не идет.
— Да что вы, — засмущалась Валентина. — Просто кошек понимаю.
Передала Ваську хозяину. Их руки на мгновение соприкоснулись.
— Спасибо вам огромное, — сказал Борис Степанович. — Я в долгу.
— Да ерунда! — отмахнулась Валентина.
— Нет, не ерунда. Васька — это всё, что у меня осталось после жены. Она год назад умерла.
Голос его дрогнул.
— Простите, — тихо сказала Валентина. — Знаю, каково это. Мой муж тоже. Правда, давно уже.
Посмотрели друг на друга. Поняли без слов.
— Слушайте, — вдруг сказал Борис Степанович. — А не хотите чаю? Или кофе? У меня есть хорошие конфеты — дочка из Москвы привезла.
Валентина хотела отказаться — неудобно как-то. Но Васька в это время заурчал, глядя на неё благодарными желтыми глазами.
— Хорошо, — согласилась она. — На полчасика.
Полчаса превратились в два часа. Потом в регулярные чаепития. Борис Степанович оказался интересным собеседником — много, где побывал, много чего видел. А еще он умел слушать.
— Знаете, — сказала как-то Валентина, наблюдая, как Васька играет с Тимошкой, а Мурка снисходительно наблюдает за мальчишескими забавами, — может, и правда есть в приметах что-то. Кошка к дому прибилась — счастье привела.
— Какое счастье? — не понял Борис Степанович.
— Вас, — просто ответила Валентина.
И покраснела, как девчонка.
А он улыбнулся той самой доброй улыбкой:
— Тогда и мне Васька счастье принес. Привел к вам.
За окном шел снег — тот самый, что год назад мочил серую кошку с котенком. Но теперь в квартире было тепло. И светло.
И совсем не одиноко.
Свадьбу сыграли тихо, без пышности. В загсе были только дети — дочка Бориса Степановича приехала из Москвы, сын Валентины — из Питера. И четверо хвостатых свидетелей дома.
— Мам, ты прямо светишься, — сказал сын, обнимая Валентину. — Давно тебя такой не видел.
— Это всё Мурка постаралась, — засмеялась Валентина. — Счастье в дом привела.
Борис Степанович продал свою квартиру, переехал к жене. Васька быстро освоился на новой территории, подружился с Муркой и Тимошкой. Правда, иногда они устраивали настоящие гонки по коридору, но молодые супруги только смеялись.
— Как в детском саду, — шутил Борис. — Один за всех и все за одного.
Мурка относилась к новым порядкам с королевским достоинством. Будто говорила: «Я же знала, что всё так и будет. Я же не зря тогда вечером именно под эту дверь пришла».
Тимошка вырос в солидного кота, но по-прежнему любил спать у Валентины в ногах. А Васька повсюду ходил хвостом за Борисом Степановичем.
— Знаешь, — сказала как-то вечером Валентина, уютно устроившись рядом с мужем на диване, — я всю жизнь думала, что счастье — это что-то большое, грандиозное. А оказалось — это когда рядом кто-то тепло дышит.
А рядом на диване лежала целая кошачья семья. Мурка, Тимошка и Васька — вместе, в тепле и сытости.
Зинаида Петровна при встрече только качала головой:
— Вот уж не думала, что примета сработает! И главное — через котов познакомились. Романтика!
— Не через котов, — поправляла её Валентина. — Благодаря котам.
И гладила Мурку, которая знала об этом с самого начала. Когда мяукала под дверью в тот дождливый вечер, она уже понимала — приведет счастье в этот дом.
Обязательно приведет.
Потому что некоторые кошки умеют видеть будущее. И знают, когда пора действовать.
