Четвертое кафе за месяц. И снова — «Слушай, я деньги и карту дома оставила. Можешь оплатить?». Я молча достала кошелёк и расплатилась. А потом спросила: «Василис, а когда ты мне переведёшь за свою половину?». Она надула губы и сказала: «Ты всегда такой была — считаешь каждую копейку». Зато теперь я умею ценить себя.
Василиса заказала салат цезарь с креветками и айс-кофе с десертом. Я — суп-пюре из тыквы и чай. Разница в цене была ощутимой, но я молчала. Как всегда.
— Ты такая скучная стала, — протянула Василиса, помешивая свой кофе серебристой ложечкой. — Раньше мы могли часами болтать, а теперь ты какая-то зажатая.
Я посмотрела на неё внимательно. Когда мы познакомились пять лет назад в спортзале, Василиса казалась мне воплощением лёгкости. Она работала менеджером по продажам мебели, носила яркие платья и всегда знала, где проходят самые интересные мероприятия в городе.
А я была обычным бухгалтером в небольшой транспортной компании. Серые будни, цифры, отчёты. Василиса привнесла в мою жизнь красок — мы ходили в театры, на выставки, пробовали новые кафе.
Только вот платила за это всё почему-то всегда я.
— Не зажатая, — ответила я, откладывая ложку. — Просто стала более внимательной к деталям.
— К каким ещё деталям? — Василиса подняла бровь.
Я молча достала телефон и открыла калькулятор.
— За последний месяц мы встречались семь раза. Первый раз мы поели на две тысячи. Я заплатила, ты забыла карту дома. Второй раз — три с половиной тысячи, у тебя заблокировали карту. Третий раз мы ходили в кинотеатр — билеты и попкорн. Полторы тысячи, ты оставила кошелёк в другой сумке.
Я продолжала считать, а Василиса молчала.
— Театр — четыре тысячи за два билета, потому что «нельзя же пропустить эту премьеру». Снова оплатила я, потому что приложение на твоём телефоне «глючило». Суши-бар — две тысячи восемьсот…
— СТОП! — Василиса стукнула ладонью по столу. — Что ты делаешь? Ведёшь какую-то отчётность по нашей дружбе?
— Семнадцать тысяч триста рублей за месяц, — закончила я. — Это больше трети моей зарплаты.
Василиса отпила кофе и посмотрела на меня с недоумением.
— Света, ну серьёзно? Мы же подруги! Между подругами не считают деньги. Я думала, тебе нравится наше общение.
— Нравится. Но почему оно всегда за мой счёт?
— Да не всегда же! — возмутилась Василиса. — Помнишь, в прошлом году я угостила тебя тортом на день рождения? И мороженое летом покупала.
Торт за сто пятьдесят рублей и мороженое за семьдесят против семнадцати тысяч в месяц. Отличный расклад.
— А ещё помнишь, как я тебе помогала с переездом? Целый день таскала коробки!
Я вспомнила тот день. Василиса действительно пришла помочь. Правда, через час у неё заболела спина, и она села руководить процессом, пока я и нанятые грузчики переносили мебель. А вечером мы поехали в ресторан «отметить переезд» — естественно, за мой счёт.
— Вася, я не против помочь подруге, — сказала я как можно спокойнее. — Но у меня складывается ощущение, что наша дружба существует только когда нужно куда-то сходить и кто-то должен заплатить.
— Как ты можешь такое говорить? — Василиса возмутилась так, что соседний столик обернулся. — Я тебе звоню, интересуюсь, как дела, рассказываю новости…
— Ты звонишь, когда тебе скучно или когда хочешь куда-то пойти.
— Неправда!
— Хорошо. Когда ты в последний раз спросила, как у меня дела на работе? Как моя мама после операции? Знаешь ли ты, что я уже полгода коплю на отпуск?
Василиса моргнула.
— Ну… мы же не каждый день общаемся, чтобы все подробности…
— Зато ты отлично помнишь, в каком ресторане хочешь отметить повышение на работе. И кстати, о повышении — поздравляю. Зарплата у тебя выросла почти вдвое, ты сама рассказывала. А платить за кафе всё равно забываешь.
По лицу Василисы скользнула тень раздражения.
— Слушай, если тебе так тяжело тратить деньги на подругу, может, нам вообще не стоит встречаться?
Вот оно. Классическая манипуляция. Сначала ты делаешь человека виноватым, а потом угрожаешь разрывом отношений.
— Не нужно переворачивать всё с ног на голову, — ответила я. — Я предлагаю просто честно делить расходы. Заказала креветки за восемьсот рублей — плати за креветки. Заказала суп за двести — плачу за суп.
— Какая же ты стала мелочная! — Василиса театрально закатила глаза. — Раньше ты была нормальной, а теперь превратилась в какого-то скрягу. Знаешь, что скажу? Деньги меняют людей. И не в лучшую сторону.
Я почувствовала, как внутри всё сжалось от обиды. Но на этот раз решила не молчать.
— А знаешь, что ещё меняет людей? — я наклонилась к ней через стол. — Когда понимаешь, что тебя используют.
— Что?! Как ты смеешь!
— Смею. Потому что это правда. Пять лет дружбы, и за всё это время ты ни разу — НИ РАЗУ — не предложила заплатить первой. Всегда находился повод: забыла карту, заблокировали счёт, приложение не работает, переводила родителям деньги, покупала подарок сестре…
Василиса открыла рот, чтобы возразить, но я продолжила:
— Знаешь, что самое обидное? Я действительно думала, что мы подруги. Что тебе интересно со мной общаться. А оказывается, я просто удобный человек, который готов платить за твои развлечения.
— Ты сошла с ума! — Василиса вскочила из-за стола. — Я к тебе с душой, а ты мне такие вещи говоришь!
— С какой душой? — я тоже встала. — Когда в последний раз ты поинтересовалась, как я себя чувствую? А знаешь ли ты, что я полгода хожу к врачу из-за проблем с давлением? Что переживаю из-за сокращений на работе? Что мама плохо восстанавливается после операции?
Василиса стояла и молчала.
— А я всё это знаю про тебя. Знаю про твоего начальника и про парня, который не хочет серьёзных отношений. Про твою диету и про то, что ты не можешь решиться на короткую стрижку. Потому что я слушаю.
— Света, успокойся…
— Я спокойна. Впервые за долгое время.
Я достала кошелёк и положила на стол тысячу рублей.
— Это за мой суп и чай. Свои креветки оплати сама.
— Ты не можешь так поступить! — голос Василисы стал пронзительным. — Мы же вместе пришли!
— Да, пришли вместе. Но платить будем порознь. Как равные взрослые люди.
Я направилась к выходу, но Василиса догнала меня у входной двери.
— Постой! — Василиса порылась в сумке. — Хорошо, хорошо, я нашла другую карту, заплачу за себя. Но зачем ты устраиваешь такую ситуацию на ровном месте?
— На ровном месте? — я обернулась. — Вася, семнадцать тысяч в месяц — это не ровное место. Это моя еда, коммунальные платежи, проезд на работу.
— Но я же не специально! Я просто… забываю иногда…
— Семь раз за месяц забыла. Удивительная забывчивость, которая проявляется исключительно когда нужно расплачиваться.
Василиса прикусила губу. Впервые за весь разговор она выглядела неуверенно.
— А что теперь? Мы больше не будем общаться?
Я задумалась. Действительно, что теперь? Пять лет дружбы — это много. Но были ли это годы настоящей дружбы?
— Знаешь, давай проверим, — сказала я наконец. — Предлагаю месяц общаться так: каждый платит за себя. Никаких исключений, никаких форс-мажоров. И посмотрим, останется ли между нами что-то кроме привычки ходить по ресторанам.
— Это какой-то эксперимент что ли?
— Нет. Это попытка понять, дружим мы или я просто спонсирую твой досуг.
Василиса долго молчала, разглядывая свои ногти.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Попробуем.
Через неделю Василиса прислала сообщение: «Как дела? Хочется встретиться!»
Я предложила кофейню рядом с моим домом — простое место, где чашка кофе стоит сто пятьдесят рублей, а не четыреста.
«Там невкусно,» — написала она. — «Лучше в то кафе возле метро, у них новое меню.»
«Возле метро средний чек пятьсот рублей. Помнишь нашу договорённость?»
Долгая пауза. Потом: «А давайте лучше просто прогуляемся в парке?»
Интересно. За пять лет дружбы Василиса ни разу не предлагала бесплатные развлечения. Мы встретились у входа в Центральный парк. Василиса выглядела как-то скованно, без своей обычной лёгкости.
— Ну как дела? — спросила она, и в её голосе чувствовалось напряжение.
— Нормально. А у тебя?
— Тоже… нормально.
Мы шли по аллее, и между нами повисала неловкая тишина. Раньше Василиса всегда была полна историй — про работу, про знакомых, про планы на выходные. Теперь она молчала.
— А как твоя мама? — вдруг спросила она.
Я удивилась. Василиса впервые за много месяцев поинтересовалась мамой.
— Лучше. Врач сказал, что восстановление идёт хорошо.
— Это здорово, — кивнула Василиса. — А работа?
— Сокращения отменили. Пока что.
— Хорошо.
Мы дошли до фонтана и сели на скамейку. Василиса теребила сумочку.
— Слушай, — сказала она наконец, — а помнишь, мы хотели сходить на спектакль?
— Помню.
— Билеты ещё продаются. Может, сходим на выходных?
— Сколько стоят билеты?
— Полторы тысячи за место.
— Значит, три тысячи на двоих. По полторы с каждой.
Василиса кивнула, но я заметила, как у неё дрогнул уголок губы.
— Конечно, — сказала она тихо. — По полторы.
Мы просидели на скамейке ещё полчаса, но разговор не клеился. Василиса то и дело поглядывала на время.
— Мне нужно ехать, — сказала она наконец. — Встречаюсь с девочками из работы в кафе.
В кафе. Интересно, с кем из подруг она будет делить счёт сегодня?
***
Второй раз подруга позвонила через две недели.
— Привет! — голос Василисы звучал подчёркнуто радостно. — Как настроение? Может, встретимся?
— Где?
— Да где угодно! Хоть дома у тебя посидим.
Дома. За пять лет дружбы Василиса была у меня дома ровно два раза. И оба раза когда ей нужно было где-то переждать время между встречами.
— Хорошо. Приезжай часа в четыре, чай попьём.
Василиса приехала с тортом из дорогой кондитерской.
— Угощаю! — объявила она, ставя коробку на стол.
Я приготовила чай, и мы сели на кухне. Василиса рассказывала про работу, но как-то вяло, без обычного энтузиазма.
— А у тебя есть новости? — спросила она, когда её истории закончились.
Я рассказала про курсы повышения квалификации, на которые записалась, про новый проект на работе. Василиса слушала и кивала, но я видела, что её мысли где-то далеко.
— Слушай, — сказала она вдруг, — а давай всё-таки сходим куда-нибудь? Дома как-то скучно.
— Куда?
— Ну… в кино, например. Или в торговый центр прогуляемся.
— В кино билеты по четыреста рублей.
— Ага. По четыреста.
Мы допили чай в полной тишине.
***
Третий раз мы встретились случайно. Я шла из спортзала, а Василиса выходила из дорогого салона красоты в том же торговом центре.
— О, привет! — обрадовалась она. — Как дела?
— Хорошо. А ты что здесь делаешь?
— Ногти делала, — Василиса продемонстрировала маникюр. — Полторы тысячи, но зато какая красота!
Полторы тысячи. Ровно столько, сколько стоили два билета в театр, от которых она в итоге отказалась.
— Красиво, — согласилась я.
— Слушай, раз встретились, может, кофе выпьем? Тут кафе рядом есть.
— Сколько там кофе стоит?
— Ну… рублей триста наверное.
— Значит, шестьсот на двоих. По триста с каждой.
Василиса помолчала.
— А давай лучше просто так поговорим? Вон там скамейки есть.
Мы сели на скамейку в торговом центре. Василиса была какая-то нервная, крутила в руках телефон.
— Света, — сказала она наконец, — а может, хватит этой ерунды с разделением счетов? Ну серьёзно, мы же подруги! Между подругами не должно быть такой мелочности.
— Мелочности?
— Ну да! Считать каждый рубль — это не нормально. Раньше нам же хорошо было!
— Мне не было хорошо. Мне было дорого.
— Но ты же никогда не говорила!
— Говорила. Много раз. Только ты не слушала.
Василиса вздохнула.
— Хорошо, допустим, я не слушала. Но теперь я поняла! Теперь я буду внимательнее. Давай вернёмся к нормальному общению?
— А что такое «нормальное общение» в твоём понимании?
— Ну… как раньше. Встречаемся, ходим в кафе, в театры…
— За чей счёт?
Василиса замолчала.
— Понятно, — сказала я. — Значит, нормальное общение — это когда я плачу.
— Да не в этом дело! — вспылила Василиса. — Дело в том, что ты стала какой-то… холодной. Расчётливой. Раньше ты была душевной!
— Раньше я была удобной.
— Вот именно это мне и не нравится! — Василиса вскочила со скамейки. — Ты стала смотреть на нашу дружбу как на бизнес! Всё считаешь, всё взвешиваешь!
— А ты никогда не считала. Потому что считала я.
— Света, ну хватит! Давай просто забудем эту глупость и…
— Нет, — перебила я. — Не давай.
Василиса стояла передо мной, и в её глазах читалось недоумение.
— То есть как «нет»?
— А так. Я больше не хочу дружить на твоих условиях. Когда моя роль — только платить и слушать твои жалобы. А когда у меня проблемы, ты вечно занята.
Василиса молчала.
— Знаешь, в чём твоя проблема? — продолжила я. — Ты считаешь, что дружба — это когда другие должны тебе. Должны платить за твои развлечения, слушать твои истории, быть рядом, когда тебе плохо. А что должна ты — об этом как-то не думаешь.
— Я… я ведь тоже…
— Что ты? Что ты даёшь взамен?
Василиса открыла рот, но ничего не сказала.
— Именно. Ты даже не знаешь, что ответить.
Я встала со скамейки.
— Знаешь, месяц эксперимента оказался очень полезным. Я поняла главное: когда из наших отношений убрали мой кошелёк, ничего не осталось. Мне нечего с тобой обсуждать, тебе неинтересно со мной проводить время. Оказывается, я была не подругой, а спонсором.
— Ты жестокая, — тихо сказала Василиса.
— Нет. Я честная. Впервые за пять лет.
***
Прошло два месяца. Я привыкла к тому, что по вечерам больше не звонит телефон с предложениями «сходить куда-нибудь». Зато в кошельке стало больше денег, а в голове — меньше раздражения.
На деньги, которые раньше тратила на наши встречи с Василисой, я купила путёвку. Наконец-то!
Иногда я думала: может, зря я так поступила? Может, стоило просто объяснить спокойнее?
Но потом вспоминала тот взгляд полного непонимания в её глазах, когда я спросила, что она даёт взамен. И понимала: объяснять бесполезно человеку, который не хочет понимать.
Настоящая дружба — это когда оба готовы отдавать, а не только один. Когда интересно общаться, даже если не тратить деньги. Когда помнят не только твой кошелёк, но и твои проблемы.
А я думала, что быть щедрой — значит быть хорошей подругой. А я думала, что быть щедрой — значит быть хорошей подругой.
Оказывается, излишняя щедрость — это способ позволить другим пользоваться твоей добротой. Теперь я умею считать не только деньги. Теперь я умею ценить себя.
