Я переступила порог маминой квартиры и сразу услышала тихий разговор на кухне. По звуку было понятно, что там сидит мой брат Антон и что-то терпеливо объясняет. Я машинально улыбнулась — мы давно не собирались всей семьёй. Обычно я навещаю маму почти каждую неделю, а Антон появляется гораздо реже. Я думала, что сейчас зайду и увижу, как они вместе раскладывают счета и квитанции, потому что у мамы с каждым месяцем прибавляется всяких справок и бумажек.
Но, переступив порог кухни, я заметила, что атмосфера напряжённая. Антон поднял на меня взгляд, коротко кивнул, а потом снова уткнулся в листы на столе. Мама сидела рядом, поглаживая ладонью потрёпанную клеёнчатую скатерть. По её лицу было видно, что она не до конца понимает, что происходит, но старается сохранять спокойствие.
– Привет, – сказала я, вешая жакет на спинку стула. – Чем занимаешься?
– Да вот, – брат постучал пальцем по толстой папке, – я тут разбираюсь… хочу помочь маме с документами.
Мама с облегчением повернулась ко мне.
– Он уже третий день копается в бумагах, – пожала она плечами. – Я сама не очень понимаю, что там такое. Но он говорит, что так будет лучше для меня.
Я усмехнулась, пытаясь разрядить обстановку:
– Ну, Антон – серьёзный человек. Если он что-то задумал, то сделает.
Брат лишь слегка улыбнулся, но его взгляд оставался холодным. Мне это не понравилось, хотя я постаралась не выдать своего беспокойства. В конце концов, Антон — мой брат. Может, он и правда решил помочь?
Вечером, когда Антон уже уехал к себе домой, мама вдруг попросила меня зайти к ней «на минутку». Мы прошли в гостиную, где посреди комнаты стоял обеденный стол — в детстве мы делали за ним уроки, а теперь мама складывала туда газеты и письма.
– Дочка, – начала мама, нервно теребя край скатерти, – ты же разбираешься в этих бумажных делах лучше меня? Посмотри, что Антон хочет оформить.
Я разложила перед собой папку. Там были распечатки, какие-то заявления, ксерокопии паспортов. Попадались непонятные мне юридические термины: «дарение», «объект недвижимости», «право собственности».
– Ты спрашивала у него подробнее? – осторожно уточнила я, проверяя, не обидится ли мама, что я вслух сомневаюсь в добрых намерениях брата.
– Он всё время говорит: «Мам, так тебе же будет проще, чтобы я мог оформлять бумаги за тебя, если что». Но я уже совсем ничего не понимаю… – Мама вздохнула и покачала головой. – Может, он просто хочет облегчить себе задачу с квартирой и дачей? Я знаю, ему всегда нравились наши шесть соток.
Я нахмурилась, чувствуя, как внутри нарастает нехорошее предчувствие.
– Мам, ты же знаешь Антона – он не станет объяснять, если считает, что всё продумано. Но ты имеешь право знать, что подписываешь.
Мы ещё немного поговорили, и я почувствовала, что мама колеблется между желанием довериться сыну и смутным беспокойством. Она ведь не так давно перенесла операцию, силы уже не те, поэтому любые «сложные дела», как она говорила, старается поручать детям. С одной стороны, хорошо, что Антон решил помочь, но почему-то не рассказал всего до конца?
На следующий день я решила прийти пораньше, чтобы застать брата, пока он снова не исчез по своим делам. Я застала его за столом с горой бумаг и запахом маминой свежеприготовленной гречневой каши.
– Привет, – поздоровалась я, стараясь говорить мягко. – Давай ты расскажешь, что именно оформляешь, а я помогу.
Антон отложил ручку в сторону и устало провёл рукой по лицу.
— Тут всё проще, чем кажется. Мама уже в возрасте. Постоянные поликлиники, счета. Я хочу оформить на себя некоторые вещи, чтобы ей не приходилось лишний раз бегать, — проговорил он таким тоном, словно я уже должна была со всем согласиться.
– Но что за «некоторые вещи»? – надавила я.
Он повернулся к ноутбуку и показал папку с заголовком «Договор дарения». Я почувствовала, как внутри у меня всё сжалось.
– Дарственная на дачу? – уточнила я.
– И на дачу, и на квартиру, – отрезал Антон, как будто это само собой разумеется. – Зато потом не придётся бегать по нотариусам, когда… ну, когда понадобятся другие документы.
Я заметила, что он запнулся перед фразой «когда мамы не станет». Мне стало не по себе, но я старалась держать себя в руках.
– Антон, – сказала я негромко, – конечно, это здорово, что мама сама хочет передать тебе имущество. Но она ведь не до конца понимает, что это значит.
– Зачем её лишний раз грузить? – вдруг резко бросил он. – Ей тяжело во всём этом разобраться.
Я вздохнула. Мама заглянула на кухню, улыбнулась, но в её взгляде читалась растерянность. Мне стало ясно, что нам нужно поговорить втроём.
Вечером, когда я снова приехала, Антон как раз собирался на встречу с нотариусом. Я предложила пойти вместе, но он быстро отшутился, мол, «зачем лишние люди». Мама сидела в своей комнате и перебирала лекарства, раскладывая таблетки по маленьким коробочкам на неделю вперёд.
– Мам, – позвала я, присев рядом с ней на кровать, – мы можем разобраться вместе. Только не бойся задавать вопросы.
– Я и не боюсь, доченька, – печально улыбнулась она. – Просто чувствую, что Антон настойчив, а сама не знаю, как ему возразить. Он ведь говорит, что всё для моего удобства.
К вечеру Антон вернулся с бумагами и выглядел взволнованным. Мы втроём сели за кухонный стол. Жёлтая лампа под потолком отбрасывала резкий свет на бумаги, и всё это напоминало мне какой-то следственный процесс.
– Ну что, подписываем? – начал он, выкладывая перед мамой несколько листов. – Здесь и здесь, плюс подпись вот здесь.
– Погоди, сынок, – мама взяла в руки очки. – Объясни чётко. Я хочу понять, на кого я оформляю и что именно.
Антон буквально на секунду напрягся.
– Мама, это дарственная на квартиру. И на дачу. В случае чего мне не придётся бегать с кучей бумаг, всё будет оформлено. Ты же не будешь всю жизнь ходить по инстанциям.
– А я тогда что? – тихо спросила мама. – Я сейчас подпишу… и всё станет твоим?
– По сути, да. Но мы же семья. Кто тебя выгонит? – Антон судорожно вздохнул. – Зато не придётся заморачиваться с наследством, налогами и прочим.
Я не выдержала:
– Антон, но мама должна понимать последствия. Ты ведь уже сейчас получаешь полное право распоряжаться её жильём. А вдруг она не согласна?
Он посмотрел на меня исподлобья, словно считал, что вмешательство сестры только всё усложняет.
– Послушайте, вы преувеличиваете. Если хотите, я могу всё отменить, – довольно резко произнёс он, – но это глупо.
– Не надо так, – вздохнула мама. – Давайте всё обсудим. Мало ли, может, стоит составить завещание или разделить имущество по долям.
Антон криво улыбнулся.
– Завещание? Да когда ещё оно понадобится…
Я чувствовала, как внутри меня закипает злость. Мама не до конца понимала все юридические тонкости. А брат, похоже, уже всё решил за нас.
В итоге мама отложила подписание. Сказала, что ей нужно время, чтобы «всё обдумать и проконсультироваться». Антон явно не ожидал, что она будет возражать, и помрачнел. Пару минут мы сидели в тягостном молчании, было слышно только, как тикают старые настенные часы в коридоре.
Я предложила компромисс:
– Может, ты оформишь дарственную только на дачу, раз она тебе так дорога, а квартиру оставим маме или разделим между нами двумя. Так будет справедливо.
Антон неопределённо пожал плечами, собираясь уходить.
– Я подумаю, – буркнул он, засовывая документы в папку. – Потом ещё раз созвонимся.
Когда дверь за ним закрылась, мама вздохнула с облегчением и попросила налить ей чаю. Мы пошли на кухню, и я впервые за несколько дней увидела, что она немного успокоилась.
– Доченька, – сказала она, помешивая сахар ложечкой, – ты извини, что я так… не сразу с тобой посоветовалась. Я думала, он правда просто помогает с квитанциями или с моей пенсией. А оказалось, что речь идёт обо всей собственности.
Я коснулась её руки:
— Мам, всё в порядке. Главное, что ты не подписала его наспех. Если Антон хочет как лучше, пусть объясняет понятными словами. Если же он просто хотел «под шумок» стать владельцем — что ж, значит, мы вовремя это поняли.
Она слабо улыбнулась.
– Мы всё равно семья. Надеюсь, конфликта не будет.
Я понимала, что брат вряд ли смирится без вопросов: ему всегда нравилась идея, что он «главный» и всё контролирует. Но в тот вечер мы решили, что самое важное — это безопасность и спокойствие мамы. Дарственную можно оформить позже, когда все стороны будут уверены, что это действительно необходимо.
Сидя на кухне, я смотрела, как мама убирает чистую кружку на полку. В глубине души я испытывала горечь и лёгкое чувство предательства: ведь я верила, что Антон приехал помочь по-человечески. Но, с другой стороны, жизнь продолжается. И, возможно, это просто семейная история, в которой нам ещё предстоит разобраться.
