— Анна, ну мы же семья! — торжественно объявила Светлана Петровна, сверкая глазами, как будто она только что выиграла олимпийское золото по моральному давлению. — Разве это нормально, что у всех всё рушится, а ты сидишь, как сыр в масле катаешься?
— Какой сыр? — Анна прищурилась, откладывая вилку. — Я, между прочим, этот сыр сама на заводе выжала, сама упаковала и сама же довезла. Только на мой масляный кусок никто кроме меня не имеет права.
— Вот именно! — тут же встрял Алексей, брат Игоря, привычно жуя и разговаривая одновременно. — Никто кроме семьи. Ты же нам как родная… ну, почти.
— Почти, — холодно повторила Анна и поставила бокал с вином на стол.
Воскресный обед в доме свекрови обещал быть тяжёлым с самого начала. Стоило Анне переступить порог, как воздух наполнился удушливым ароматом дешёвых духов и ожидания — ожидания того, что она, «бездонный кошелёк», как они её про себя называли, снова распахнёт сумку и начнёт раздавать купюры направо и налево.
Игорь сидел рядом, уткнувшись в салат, словно искал там ответы на вопросы жизни. Его молчание раздражало больше всего.
— А что мы просим-то? — Светлана Петровна хлопнула ладонью по столу, от чего огурцы в хрустальной вазочке подпрыгнули, как солдаты на плацу. — Всего лишь помочь нам с ремонтом! Полы скрипят, потолок осыпается, кухня старее твоих обид. Ты же сама говоришь — порядок в доме, порядок в голове. Так вот, наведи нам порядок.
— Интересная логика, — Анна усмехнулась. — То есть я должна оплатить ремонт, чтобы у вас в голове не сыпался потолок?
— Ну не язви, — фыркнула свекровь, — ты же понимаешь, мы не из тех, кто сидит на шее.
— Ага, — пробормотала Анна. — Вы не сидите. Вы там уже дом построили.
Игорь попытался робко вмешаться:
— Мам, ну может, не сейчас…
— А когда?! — вспыхнула мать. — У Алексея ипотека, зарплата мизерная, у нас пенсия… Ты же знаешь, сынок. Мы ж не чужие друг другу!
— А я, значит, чужая? — Анна резко подняла глаза. — Вот интересно: когда у меня мама болела, я лечила её за свои деньги, никто не помог. Когда племянница поступала — я платила. Это мои люди. И я рада им помогать. Но с какой стати я должна оплачивать прихоти вашей семейки?
Светлана Петровна побагровела.
— Прихоти?! Да это необходимость!
— Необходимость — это лекарства и хлеб, — Анна наклонилась вперёд, глядя прямо в глаза свекрови. — А ремонт кухни — это прихоть.
Алексей нервно засмеялся, сгребая котлету в тарелку:
— Ну а что такого-то? Ты же предпринимательница. Для тебя сто тысяч — как мне на пиво сходить.
— Ты пиво за мои деньги тоже хочешь пить? — Анна улыбнулась ядовито. — Или у тебя отдельная статья бюджета?
— Ну зачем так грубо, — вмешался Игорь, поднимая голову наконец-то. — Мы же можем спокойно обсудить…
— Спокойно? — Анна повернулась к мужу, и голос её стал ледяным. — Ты видишь, что происходит? Они не просят, они требуют. Как будто я обязана.
Светлана Петровна приподнялась с кресла, её подбородок дрожал.
— Да хоть весь дом своим родителям отремонтируй, но нашей семье копейку жаль?
— Вот именно! — Анна встала, и стул скрипнул, словно подтверждая её слова. — Хоть весь дом своим родителям я и отремонтирую. Потому что они никогда не считали мои деньги своими. А вашей семейке — ни копейки.
В комнате повисла тишина. Даже ложка, случайно выскользнувшая из рук Алексея, казалась громче сердцебиения.
— Ты неблагодарная, — прошептала свекровь, почти плача. — Мы приняли тебя, а ты…
— Приняли? — Анна усмехнулась. — Как кошелёк с ногами приняли. Вот только ноги у этого кошелька — длинные. И сейчас они уйдут.
Она взяла сумку и направилась к двери.
— Анна, подожди, — догнал её Игорь. — Ну не так же…
— Так, Игорь. Только так. Потому что твоя семья решила, что я им что-то должна. А я — нет.
Она хлопнула дверью так, что стёкла дрогнули.
Вечером Анна сидела в своей квартире, на кухне, глядя на огни города. Внутри всё кипело. Хотелось закричать, ударить кулаком по столу. Но она просто наливала чай и делала вид, что у неё всё под контролем.
Телефон вибрировал: Игорь звонит.
Анна сжала губы. Внутри боролись два чувства — желание услышать его голос и раздражение от того, что он снова станет мямлить, уговаривать, искать компромисс.
Она сняла трубку.
— Ну?
— Ань… — его голос был уставшим. — Ты зря так. Мамы на сердце прихватило.
— Конечно, — сухо бросила она. — Я же виновата даже в том, что у вас кот уронил вазу.
— Ты несправедлива, — вздохнул он. — Ты знаешь, они просто… ну…
— Просто привыкли жить за чужой счёт, — оборвала Анна. — И ты молчишь. Ты всегда молчишь.
Он замолчал.
— Ладно, — наконец сказал он. — Я приеду завтра. Надо поговорить.
— Приезжай, — отрезала она. — Только знай: я уже всё решила.
Анна положила трубку и впервые за вечер позволила себе слёзы.
На следующий день Игорь пришёл в её офис.
— Зачем ты всё усложняешь? — устало сказал он, садясь напротив. — Я же между вами.
— Ты не между, — резко ответила Анна. — Ты за ними.
— Ань, я не могу бросить родителей.
— А я и не прошу бросать. — Она смотрела прямо в его глаза. — Я прошу поставить границы. Но у тебя кишка тонка.
— Ты несправедлива, — он сжал кулаки. — Я всегда был рядом!
— Рядом, — горько усмехнулась Анна. — Как мебель. Стоял и молчал.
Игорь поднялся, не выдержав.
— Может, нам стоит… — он замялся.
— Да, стоит, — перебила Анна. — Стоит решить, кто у тебя семья: жена или мама.
В его глазах мелькнула боль. Но ответить он так и не смог.
На этом месте их история только начинала раскручиваться в тугой клубок противоречий, обид и скрытых чувств.
Анна впервые в жизни сказала «нет» вслух. И назад дороги уже не было.
— Значит так, Анна, — начал Игорь, заходя в её кухню без приглашения, будто всё ещё имел на это право. — Ты вчера перегнула палку.
— Правда? — она подняла бровь, лениво размешивая сахар в кружке. — А я думала, это твоя мама вчера перегнула потолок своими требованиями.
— Опять язвишь, — он устало сел напротив, скинув куртку. — Но если по-честному, твой тон был оскорбительный.
— Тон? — Анна ударила ложкой о край кружки так, что чай брызнул на стол. — Ты про тон заговорил? Когда меня делают дойной коровой, это нормально. Но как только я вслух сказала «ни копейки», я сразу виновата. Удобная у вас математика.
Игорь развёл руками:
— Ты могла мягче. Это же мама. Ей тяжело, возраст, здоровье…
— Возраст — не оправдание хамству, — отрезала Анна. — И здоровье у неё как у лошади на скаку. Особенно когда дело доходит до подсчёта моих доходов.
Он вздохнул, опустив голову.
— Ань, я не знаю, как быть. Я между молотом и наковальней.
— Ошибаешься, — перебила она. — Ты не между. Ты на стороне молота. И каждый раз этим молотом меня колотишь.
Он резко поднял глаза, в них сверкнуло раздражение:
— Ну и что ты хочешь? Чтобы я выгнал родителей из своей жизни?
— Нет, — спокойно сказала она, хотя руки дрожали. — Я хочу, чтобы ты научился им говорить «нет».
— А если я не смогу? — почти выкрикнул он.
— Тогда у нас разные дороги, — отчеканила Анна.
Они замолчали. В комнате слышалось только тиканье часов.
Анна смотрела на мужа и понимала: он вроде бы всё тот же человек, которого она когда-то любила до безумия. Первый поцелуй, первая страсть, вся юность — всё было с ним. Но рядом с ним она чувствовала себя не женщиной, а банкоматом.
Господи, как же больно признаваться себе, что тот, кого ты любила больше жизни, оказался таким бесхребетным.
— Знаешь, — вдруг сказала она, — твоя мама вчера сказала, что я неблагодарная. Интересно, за что я должна быть благодарна? За то, что меня двадцать лет считали ходячим кошельком?
— Аня… — он тихо. — Не говори так. Они ведь правда считают тебя частью семьи.
— Семьи? — она горько рассмеялась. — В вашей семье любовь измеряется квадратными метрами кухни и стоимостью ремонта.
Игорь вскочил, стукнув кулаком по столу:
— Перестань! Ты всё переворачиваешь!
— Нет, — она посмотрела ему в глаза. — Это ты боишься признать, что я права.
Дверь распахнулась. На пороге стояла Светлана Петровна.
— Вот оно что! — воскликнула она, обводя взглядом комнату. — Я знала, что ты настроишь моего сына против меня!
Анна ахнула:
— А вы что, теперь за мной следите?
— Я мать! — взвилась свекровь. — Я имею право знать, что происходит с моим ребёнком!
— Ребёнком? — Анна саркастично прищурилась. — Вашему ребёнку сорок лет. Но он до сих пор боится вам сказать «мама, хватит».
— И правильно боится! — свекровь всплеснула руками. — А то ещё жену послушает и выкинет родных на улицу!
Анна медленно поднялась.
— Знаете что, Светлана Петровна. Я вас выкидывать не собираюсь. Но и спонсировать — тоже. Хотите ремонт? Берите кредит. Хотите отпуск? Идите работать. А я буду помогать только тем, кто не превращает помощь в обязанность.
Светлана Петровна побагровела, схватила со стола яблоко и со всей силы швырнула его в мусорное ведро.
— Вот и живите сама со своим бизнесом! У нас и без тебя всё будет! — выпалила она и хлопнула дверью.
Игорь побледнел.
— Ну и что теперь? — спросил он тихо.
Анна ответила жёстко:
— Теперь у тебя выбор. Или ты остаёшься мужем, или сыном. Но сидеть на двух стульях больше не выйдет.
Эта ночь была самой тяжёлой. Анна ворочалась, не в силах уснуть. Она вспоминала всё: как они с Игорем впервые сняли крошечную квартиру, как он приносил домой букетики ромашек, как мечтали о будущем.
И думала: а может, всё это давно умерло?
Телефон снова зазвонил. На экране — номер свекрови. Анна не взяла.
На следующий день ей позвонил брат.
— Слышь, — сказал он, — у тебя голос какой-то злой. Что случилось?
Анна коротко пересказала историю.
Брат рассмеялся:
— Ну ты молодец! Наконец-то поставила всех на место. А то думал, так и будешь их кормить до пенсии.
— Я думала, что это поможет отношениям… — вздохнула Анна.
— Поможет. Но не сразу. Ты им просто удобной быть перестала. А к этому привыкнуть трудно.
Прошла неделя. Игорь не ночевал у неё. Анна делала вид, что всё под контролем, но сердце болело.
Однажды вечером в дверь позвонили.
На пороге стоял Игорь. С чемоданом.
— Ты куда? — удивилась Анна.
— К тебе, — сказал он твёрдо. — Я выбрал.
Она смотрела на него, не веря.
— А мама?
— Мама… — он замялся, потом выдохнул. — Мама сказала, что я предатель. Но знаешь, я устал быть между вами. Я хочу быть с тобой.
Анна почувствовала, как в груди что-то оттаяло.
— Ты понимаешь, — тихо сказала она, — что теперь к вашим ремонтам и кредитам я не имею никакого отношения?
— Понимаю, — кивнул он. — И я им это сказал.
Она рассмеялась сквозь слёзы:
— Вот это чудо! Мужик нашёл голос!
Он подошёл, обнял её.
— Прости, что так долго молчал.
Она уткнулась в его плечо.
— Главное, что теперь мы говорим честно.
Через месяц Светлана Петровна всё-таки позвонила. Голос её был тихим, усталым.
— Анна… прости. Я не права была.
Анна слушала и думала: чудеса случаются.
— Я не обижаюсь, — ответила она. — Только впредь никаких денег. Хотите — приходите в гости. Но без разговоров о ремонтах.
— Договорились, — вздохнула свекровь. — Мы с отцом решили взять кредит.
— Вот и отлично, — улыбнулась Анна.
Эта история стала поворотным моментом. Анна научилась говорить «нет» — и почувствовала, что это самое вкусное слово в её жизни.
А Игорь впервые стал её настоящим партнёром, а не просто сыном своей мамы.
И, что самое удивительное, семья не развалилась. Она просто перестала быть банкоматом.
