Февральским вечером телефон Максима завибрировал. Ирина заметила это, укладывая шестилетнего Кирюшу. Муж чинил смеситель на кухне, и дребезжание гаджета прозвучало неуместно громко.
В обычное время Ирина не стала бы проверять чужие сообщения, но было почти одиннадцать, а поздние звонки редко несут хорошие новости. Она взглянула на экран.
«Анна Б. (Лизина мама)»
Что-то оборвалось внутри. Анна — бывшая жена Максима, о которой он говорил редко. Семь лет назад их развод с разделом имущества стал темой для обсуждений. Максим тогда замкнулся, сменил работу и переехал из Зеленограда в Москву, где через год познакомился с Ириной.
Телефон снова ожил от входящего сообщения: «Макс, нам нужно серьезно поговорить о Лизе. У неё проблемы в школе, дома она неуправляемая. Мне кажется, ей нужно пожить у тебя. Не навсегда. Хотя бы пару месяцев».
Ирина перечитала текст. Елизавета — пятнадцатилетняя дочь Максима, которую Ирина видела лишь на нескольких фотографиях. После переезда Максим встречался с дочерью раз в квартал, а последние два года общался только по видеосвязи. «Так сложилось», — объяснял он, и Ирина не лезла в эти отношения, хотя чувствовала, что за этой формулировкой скрывается клубок проблем.
— Что там? — Максим вошел в комнату, вытирая руки.
— Твоя бывшая, — Ирина протянула телефон. — Что-то с Лизой.
Максим прочитал сообщение, и его лицо изменилось — черты заострились, между бровей пролегла складка. За три года брака Ирина так и не научилась читать это выражение. Максим будто закрывался изнутри.
— Перезвоню ей завтра, — сказал он, убирая телефон.
— Но что случилось? — Ирина коснулась его локтя.
— Не знаю точно. Лиза всегда была сложным ребенком, но…
Телефон зазвонил, прерывая разговор. Максим взглянул на экран и вышел в коридор.
Ирина вернулась к Кирюше, но мальчик уже заснул, обняв плюшевого дракона. Она накрыла его одеялом и прикрыла дверь. Из коридора доносились обрывки разговора:
— …в прошлый раз ты говорила то же самое… — …какие именно проблемы?… — …от психолога отказывается?… — …сейчас не самое удачное время… — …у меня тоже есть обязательства, Аня…
Когда Максим вернулся на кухню, где Ирина раскладывала посуду, его лицо осунулось.
— У Лизы серьезные проблемы, — сказал он, садясь. — В новой школе она не прижилась, связалась с сомнительной компанией. Учителя жалуются. Дома скандалы. У Анны новый муж, они ждут ребенка, и она говорит, что сейчас не может справиться…
«С последствиями твоего ухода», — мысленно закончила Ирина, но промолчала.
— И что теперь? — спросила она.
— Анна считает, что смена обстановки пойдет Лизе на пользу. Что ей нужно пожить со мной.
— Здесь? — Ирина кивнула в сторону их тесной двушки в Бутово, которую они снимали уже второй год, пытаясь накопить на ипотеку.
— А где еще? — в голосе Максима появились защитные нотки. — Это мой ребенок, Ира.
— Но у нас же нет места. Она подросток, ей нужно личное пространство. У нас даже комнаты отдельной нет.
— Мы что-нибудь придумаем. Кирюша может перебраться к нам…
— На два месяца? Он только-только научился засыпать один, у него своя комната, игрушки…
— Можем купить раскладушку в гостиную.
— Максим, послушай, — Ирина вздохнула. — Я не против помочь твоей дочери. Правда. Но у меня есть вопросы. Почему именно сейчас? Почему не прошлым летом, когда у нас была трешка на Речном? Зачем этот внезапный переезд к человеку, с которым она толком не общалась три года?
Максим потер переносицу.
— Я не виделся с Лизой не потому, что не хотел. Ты же знаешь, как всё было.
Ирина знала часть истории. После развода Анна осталась с квартирой, но потеряла работу и влезла в долги. Она винила бывшего мужа, который «сбежал, оставив её с проблемами». Встречи с дочерью превращались в упреки. В какой-то момент Максим сдался, ограничившись алиментами и редкими звонками.
— Но она твоя дочь, — напомнила Ирина. — И, возможно, сейчас ты действительно ей нужен.
Максим сжал её руку.
— Только давай всё обдумаем, — продолжила она. — У нас маленький ребенок, ты работаешь допоздна, я на полставки с дедлайнами… Всем придется перестраиваться. И я не уверена, что Лиза сама этого хочет.
— Я поговорю с ней завтра, — кивнул Максим. — Если она не против, то… я хотел бы помочь.
Они смотрели друг на друга через кухонный стол, заваленный счетами и детскими рисунками. Ирина видела в глазах мужа смесь вины, надежды и страха. Он искал поддержки, но впервые за их совместную жизнь она не была уверена, что может её дать.
Через неделю Елизавета переступила порог их квартиры.
Лиза оказалась копией своей матери — те же прямые темные волосы до плеч, тот же упрямый подбородок. Только глаза выдавали в ней дочь Максима — зеленовато-карие, как у Кирюши. Однако если у мальчика они лучились любопытством, то у Лизы были настороженными.
За день до её приезда они переставили мебель. Диван в гостиной освободил место для раскладушки, а игрушки Кирюши перекочевали в родительскую спальню. Мальчик отнесся к этому спокойно — всю неделю он ждал «настоящую большую сестру» и заранее выбрал для неё своего лучшего динозавра со светящимися кнопками.
— Привет, — буркнула Лиза, войдя в квартиру. На ней были черная толстовка, рваные джинсы и тяжелые ботинки. Из-под челки поблескивал пирсинг в брови.
— Привет, — Максим шагнул вперед, но остановился. — Ты… выросла.
Лиза пожала плечами: — Три года прошло.
В её голосе прозвучал упрек, и Максим отвел глаза.
— Здравствуй, Лиза, — вмешалась Ирина. — Я Ирина. Мы виделись на видеозвонках, но…
— Да, я помню, — оборвала девушка. — Где моя комната?
— Вообще-то у нас маленькая квартира, так что… — Ирина запнулась. — Ты будешь спать в гостиной, мы подготовили для тебя…
— Ясно, — Лиза бросила рюкзак на пол. — Собственная комната не предусмотрена.
— Лиза… — начал Максим, но тут в коридор выглянул Кирюша.
— Ты моя сестра? — спросил он, разглядывая девушку. — А почему у тебя штучка в брови? Это больно? А ты будешь со мной играть? Я тебе своего динозавра дам, он светится!
Лиза окинула мальчика взглядом.
— Привет, малявка, — сказала она. — Динозавры это круто, но я уже большая для таких игрушек.
Кирюша задумался: — А ты в чем тогда играешь?
— В жизнь, — хмыкнула Лиза. — Паршивая игра без правил.
Первые дни прошли в напряженной вежливости. Лиза почти все время проводила в наушниках, сидя в углу дивана. В школу она уходила раньше всех и возвращалась поздно. На вопросы о том, как прошел день, отвечала односложно: «Нормально», «Так себе», «Отстой».
Максим пытался наладить отношения — брал отгулы, водил её в кино и пиццерию, расспрашивал об увлечениях. Лиза оттаивала рядом с ним, но только когда они оставались вдвоем. При появлении Ирины или Кирюши снова замыкалась.
— Ей нужно время, — говорил Максим по вечерам. — Представь, каково ей. Новый город, новая школа, чужая квартира…
— Я понимаю, — отвечала Ирина. — Но и ты пойми — Кирюша не понимает, почему сестра его игнорирует. Вчера он спросил, не обидел ли он её.
Она не стала добавлять, что сама чувствует растущую неловкость. Лиза не грубила, но её молчание раздражало сильнее любых слов. Она как будто говорила: «Вы все мне чужие».
Чтобы наладить контакт, Ирина пошла на маленькие хитрости. От Максима она узнала, что Лиза обожает корейскую кухню и научилась готовить самые простые блюда. Заметив, что у девушки сломались наушники, купила ей новые.
— Спасибо, — сказала Лиза, когда Ирина положила коробку рядом с её подушкой. — Необязательно было.
— Мне нетрудно, — ответила Ирина. — Максим говорил, что ты любишь музыку.
— Он так сказал? — Лиза хмыкнула. — Забавно.
— В смысле?
— В смысле, что он понятия не имеет, что я люблю, а что нет. Ему просто мама рассказала, — в голосе девушки звучала горечь.
— Лиза, ты несправедлива, — начала Ирина. — Твой отец…
— Отец? Серьезно? Он вспомнил о том, что он отец, только когда у мамы начались проблемы с отчимом и ей понадобилась передышка.
Она встала, забрала наушники и ушла в ванную, оставив Ирину в замешательстве. «Проблемы с отчимом?» Максим ничего не говорил об этом.
Вечером, когда Лиза уснула, Ирина спросила мужа: — Что за проблемы у Анны с новым мужем?
Максим оторвался от ноутбука: — О чем ты?
— Лиза сказала, что её отправили сюда, потому что у Анны проблемы с отчимом.
Максим нахмурился: — Впервые слышу. Анна говорила только о трудностях с учебой и о своей беременности. Может, Лиза что-то недопоняла?
— Или не всё так просто, как кажется.
— Ты о чем?
Ирина помедлила: — Просто… все это очень странно. Три года Анна и слышать не хотела о том, чтобы Лиза проводила с тобой больше времени. А теперь вдруг настаивает. В середине учебного года. Когда у нас нет нормальных условий.
— Ты думаешь, за этим что-то кроется?
— Не знаю, — ответила Ирина. — Просто… мне кажется, нам не всё рассказали. Ни Анна, ни Лиза.
Подозрения Ирины подтвердились через две недели, когда с Лизой впервые случился «приступ», как они стали это называть. Максим задержался на работе — его IT-компания запускала новый проект. Ирина уже уложила Кирюшу и занималась срочным переводом, когда услышала странные звуки из ванной.
Прислушавшись, она различила рыдания. Постучав и не получив ответа, она осторожно приоткрыла дверь.
Лиза сидела на бортике ванны, обхватив себя руками. На предплечье виднелись красные полосы — следы ногтей.
— Лиза! — Ирина опустилась рядом. — Что случилось?
— Уйди, — ответила девушка. — Не трогай меня.
— Тебе плохо? Может, скорую?
— Не надо никого! Просто оставь меня в покое!
Но Ирина видела, что девушка с трудом дышит.
— Послушай, — сказала она. — Я никуда не уйду, пока не пойму, что с тобой все в порядке. Это похоже на панический приступ. У тебя такое раньше бывало?
Лиза не ответила, но и не оттолкнула руку Ирины.
— Хорошо, — продолжила Ирина. — Давай просто посидим. И подышим вместе. Медленно, вот так…
Она начала считать вдохи и выдохи. Постепенно дыхание Лизы выровнялось.
— Они постоянно ссорились, — вдруг сказала девушка. — Мама и Олег. Из-за меня.
— Олег — это…?
— Её муж. Отчим. Он говорил, что я порчу их семью. Что я специально всё делаю назло. А я просто… — она запнулась. — Я просто хотела, чтобы кто-нибудь заметил, как мне плохо.
Ирина молчала, боясь спугнуть внезапную откровенность.
— Я пыталась сказать маме, что у меня проблемы. Что в школе травят, что мне страшно. А она только о своей беременности говорила, — Лиза усмехнулась. — Знаешь, как она объяснила мой переезд сюда? «Тебе будет полезно провести время с отцом». Как будто я в лагерь еду. А на самом деле им просто нужно пространство для нового ребенка.
— Ты говорила об этом с папой?
— Зачем? Чтобы он чувствовал себя виноватым? Или чтобы вернул меня обратно?
— А ты хочешь вернуться?
— Я не знаю, чего я хочу, понимаешь? Там меня ненавидят, здесь я лишняя. Как будто нигде нет места.
После этого разговора что-то изменилось. Лиза не стала более открытой, но перестала отворачиваться, когда Ирина входила в комнату. Иногда они даже говорили — о школе, о музыке, о фильмах.
Проблемы начались в середине марта, когда в квартире появилась социальный педагог из школы. Лиза, проучившись месяц в новой школе, умудрилась нахватать замечаний и прогулов.
— Мы обеспокоены поведением Елизаветы, — сказала женщина с усталыми глазами. — Она конфликтует с одноклассниками, не выполняет задания. На этой неделе она не сдала ни одной работы.
— Может, ей нужно больше времени на адаптацию? — предположил Максим. — Все-таки новая школа…
— Дело не только в этом. Лиза была замечена с электронной сигаретой на территории школы. А еще есть подозрения, что она… употребляет.
— Что употребляет? — растерялся Максим.
— У нас нет доказательств. Но состояние на некоторых уроках, зрачки, резкие перепады настроения… Вам стоит проверить её вещи.
Когда соцпедагог ушла, Максим вызвал Лизу на разговор.
— Ты куришь? — спросил он. — И не юли. Мне звонили из школы.
Лиза прислонилась к стене: — И что теперь? Отправишь меня обратно?
— Отвечай на вопрос. Ты куришь?
— Иногда. Вейп. Но не в школе — они врут.
— А что насчет… Соцпедагог сказала, что у тебя бывает странное состояние на уроках. Что ты принимаешь?
— Ничего я не принимаю! Можешь обыскать мои вещи, если не веришь!
— Не паясничай. Я просто хочу знать, что происходит. Потому что мне кажется, что ты…
— Разочаровываю тебя? Ну извини, что не соответствую твоим ожиданиям! Только вот какие у тебя были ожидания, папа? Ты бросил нас с мамой, когда мне было двенадцать. Три года вспоминал обо мне только по праздникам, а теперь хочешь, чтобы я была удобной дочкой? Не мешала твоей новой идеальной семье?
— Лиза, я никогда вас не бросал. Мы с твоей мамой расстались. Это другое.
— Да? А где ты был, когда мама плакала ночами? Когда у нас отключали свет за неуплату? Когда надо мной издевались в старой школе? Тебе было плевать!
— Я присылал деньги…
— Деньги! Еще скажи про алименты. Знаешь, что мне говорила мама? Что ты платишь минимум, потому что большую часть зарплаты скрываешь. Что ты судился за каждый рубль.
Максим побледнел: — Это неправда. Я отдавал всё, что мог…
— Лиза, прекрати, — вмешалась Ирина. — Твой отец всегда старался помочь вам. Я знаю, что он отправлял больше, чем требовалось по суду.
Лиза перевела взгляд на Ирину: — А ты вообще кто такая? Моя мачеха? Что ты знаешь о нашей семье? Думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь? Как ты шепчешься с ним по ночам? «Боже, когда же это закончится?»
Ирина отступила. Они действительно говорили о Лизе по ночам — о том, как ей помочь. Но почему-то сейчас она почувствовала себя виноватой.
— Лиза, хватит, — сказал Максим. — Я понимаю, что ты злишься. Но мы на твоей стороне. Мы хотим помочь.
— Тогда оставьте меня в покое. Всё, что от вас требуется — это крыша над головой на пару месяцев. Потом я вернусь к маме, и вы сможете жить своей чудесной жизнью дальше.
Она развернулась и выскочила из квартиры. Ирина бросилась следом, но Максим остановил её: — Пусть проветрится. Сейчас бесполезно говорить.
Вечером Ирина нашла Максима на балконе. Он курил — привычка, от которой отказался до рождения Кирюши.
— Анна действительно говорила Лизе, что я уклонялся от алиментов, — сказал он. — Миша, её брат, рассказал мне. Я тогда чуть с ума не сошёл. Хотел опровергнуть, писал Лизе длинные письма, а потом… решил, что не стоит втягивать ребенка в эти разборки.
— И просто отстранился.
— Да. Думал, что так будет лучше. Что не буду давить, а просто буду посылать деньги, открыл ей накопительный счёт. Всё ждал, когда она подрастёт, поймёт… А теперь смотрю на неё и вижу, сколько времени упущено.
Он затушил сигарету: — Ты была права. Нам не всё рассказали. Я связался с Мишей. Ситуация там сложнее, чем Анна описывала. У них с Олегом давние проблемы. Он пил, они ссорились. Лиза попала между двух огней.
— Почему ты мне раньше не сказал?
— Не хотел тебя нагружать. Хотел разобраться сам. Я и так чувствую, что моё прошлое разрушает нашу жизнь.
Ирина обняла его.
Лиза вернулась поздно, без обычного вызова во взгляде. Она молча прошла в ванную. Ирина, успевшая переволноваться, не стала устраивать допрос — просто поставила на стол тарелку с ужином.
— Я не голодна.
— Хорошо. Но еда здесь, если передумаешь.
Ночью Ирина проснулась от звука. Прислушавшись, она различила всхлипы из гостиной. Она вышла из спальни.
Лиза лежала на раскладушке, уткнувшись в подушку. Рядом мерцал экран телефона — на нём было открыто фото, где улыбались Максим, Анна и маленькая Лиза с косичками.
— Эй, не спится?
Лиза вздрогнула и вытерла глаза: — Всё нормально.
— Я просто воды попить, — Ирина прошла на кухню, давая девушке время. Вернувшись, она присела на край дивана: — Только не говори, что это аллергия или что-то в глаз попало. Я уже слышала все эти отговорки от Максима.
Лиза улыбнулась: — Он до сих пор так делает? Когда я была маленькой, он всегда утверждал, что не плачет, а «проверяет, работают ли слёзные каналы».
— Да. Когда мы смотрели «Хатико», он провёл очень тщательную проверку.
Они засмеялись, и напряжение отступило.
— Я скучаю по нему, — сказала Лиза. — По папе из детства. Он был… настоящим. А сейчас у меня ощущение, что он играет роль. Пытается наверстать упущенное, но сам не верит, что это возможно.
Ирина внимательно посмотрела на неё: — Он очень старается. Просто не знает, с какой стороны подойти.
— А я не знаю, как его впустить обратно. Столько всего произошло. И я наговорила столько гадостей…
— Он поймёт.
— А ты? Я ведь и тебе много гадостей наговорила. А ты всё равно… здесь.
— Потому что я тоже когда-то была подростком, — ответила Ирина. — И знаю, как это — чувствовать, что весь мир против тебя.
Они проговорили до глубокой ночи. Лиза рассказала о травле в школе, о ссорах матери с отчимом, о том, как её отправили к отцу «проветриться», пока ситуация не уляжется. О панических атаках, которые начались год назад. О том, как ей хочется, чтобы кто-то просто выслушал.
— Я ничего не принимаю. Только снотворное иногда, когда не могу уснуть. У меня в рюкзаке обычный мелатонин. А на уроках мне плохо из-за приступов. Паника.
Утром Максим нашел их спящими в гостиной — Ирина так и уснула на диване, а Лиза — на раскладушке, держа её за руку.
Отношения начали налаживаться, но медленно, со срывами. Лиза всё ещё закрывалась, когда чувствовала себя уязвимой, но уже не убегала из квартиры. У неё появились подружки в новой школе, а с Кирюшей она иногда играла — в основном в настольные игры, которые Максим нашел в своих вещах.
Проблемы начались в середине апреля, когда Ирина обнаружила пропажу. Исчезли новые духи, подарок Максима на годовщину свадьбы.
— Ты не видела мои духи? — спросила она у Лизы.
— Нет. А что?
— Они исчезли из моей косметички. И я точно помню, что они там были.
— Может, Кирюша играл?
— Ему шесть, и ему неинтересны духи. К тому же они стояли высоко.
— Не знаю тогда, — ответила Лиза и ушла в ванную. Через минуту оттуда потянуло знакомым ароматом сандала.
Ирина постучала в дверь: — Лиза, мы можем поговорить?
— Я в душе.
— Это займёт минуту.
Лиза открыла дверь. От неё исходил аромат «пропавших» духов.
— Я хотела их просто попробовать. И забыла вернуть.
— Лиза, если тебе нравятся духи, ты можешь просто спросить. Я бы разрешила.
— Я не думала…
— В этом и проблема. Ты не подумала. Это неуважение, Лиза. К моим вещам, к моему личному пространству.
Девушка прикусила губу: — Прости. Я верну их.
— Дело не в духах. А в том, что ты взяла чужое, а потом соврала. Это… ранит.
В глазах Лизы вспыхнула обида: — Вот как. Значит, мы снова начинаем войну. Я уже не «хорошая Лиза», которая открылась. Я снова воровка и лгунья.
— Лиза, перестань. Никто тебя так не называет. Я просто говорю, что…
— Да понятно всё. Только и ждёте, когда я оступлюсь. Чтобы было о чём доложить маме, да? «Лиза ворует, верните её обратно?»
Когда вечером Ирина рассказала об этом Максиму, тот развел руками: — Поговорю с ней. Но я правда не понимаю, что на неё нашло. Мы же вроде нашли общий язык.
— Дело не в духах, — сказала Ирина. — Мне кажется, ей страшно. Она прижилась здесь, а через месяц должна будет вернуться. И она не знает, что там её ждёт. Вот и проверяет — вдруг мы откажемся от неё раньше времени? Сами отправим обратно?
Максим покачал головой: — Я не знал, что у неё такие страхи. Нужно поговорить.
Но едва он поднялся, как зазвонил телефон — его срочно вызывали в офис из-за сбоя системы.
— Поговори с ней завтра, — сказала Ирина. — Никуда это не денется.
Но «завтра» всё изменилось.
Утром позвонила Анна. Её голос звучал странно: — Я хочу забрать Лизу в конце недели.
— Что? — опешил Максим. — Мы же договаривались на два месяца, а прошло всего полтора. Только-только начали налаживать отношения.
— Обстоятельства изменились. У меня есть возможность переехать. В Минск. Предложили работу в международной компании — хорошие деньги, перспективы. Мы с Олегом решили, что это шанс начать с чистого листа.
— А Лиза? Ты с ней это обсуждала?
— Конечно. Ей понравилась идея. Новая школа, новый город. Всё новое.
Максим нахмурился: — Странно. Она ничего не говорила об этом.
— Я сказала ей только вчера. Позвонила, когда тебя не было дома. Она была в восторге.
— И когда вы планируете переезд?
— Через две недели. Поэтому я хочу, чтобы Лиза вернулась в выходные. Нужно готовиться, собирать вещи…
Максим помолчал, обдумывая услышанное.
— Я поговорю с Лизой. Перезвоню тебе вечером.
Повесив трубку, он застыл. Ирина коснулась его плеча: — Что случилось?
Максим пересказал разговор: — Не понимаю. Лиза говорила, что ей у нас нравится. Что в школе стало получше. С тобой она наконец-то нашла общий язык. И вдруг — срочный переезд в другую страну?
— Может, ей просто неловко признаться, что она хочет к маме?
— Нет, тут что-то не так. Анна говорит, они с Олегом решили «начать с чистого листа». Но ещё месяц назад она жаловалась, что он пьёт и срывается на Лизу. Люди так быстро не меняются.
Ирина вспомнила ночной разговор с Лизой, её рассказ о скандалах и претензиях отчима.
— Ты думаешь, Анна врёт?
— Не знаю. Но я хочу услышать, что скажет Лиза.
Вечером Максим и Лиза долго разговаривали. Когда муж вышел из кухни, его лицо побледнело.
— Она не хочет уезжать, — сказал он, когда они остались одни. — Ни в Минск, ни вообще куда-либо. Говорит, мать выдумала переезд, чтобы вернуть её. Что Олег поставил ультиматум — или Лиза, или он.
— И ты ей веришь?
— Не знаю. В этой истории все что-то недоговаривают. Но она плакала, Ира. По-настоящему. Умоляла меня не отправлять её обратно.
— И что ты ответил?
— Что я её отец. Что не брошу снова.
Ирина смотрела на мужа, чувствуя нарастающий холодок.
— Я сказал ей, что она может остаться. Здесь. С нами. Если хочет.
— Насовсем?
— Пока не знаю. Сначала нужно разобраться с Анной, с опекой… Но я не могу просто отпустить её, когда она впервые за долгое время мне доверилась.
— А ты подумал, каково будет Кирюше? Или мне? У нас крошечная квартира, Максим. Мы и так все измучены этим странным соседством, а ты предлагаешь сделать его постоянным?
— Мы что-нибудь придумаем. Может, снимем квартиру побольше…
— На какие деньги? Мы едва сводим концы с концами! Ты целый год откладывал на первый взнос за ипотеку, чтобы у Кирюши наконец появилась своя комната. И что теперь? Всё ради Лизы?
— Не говори так. Я просто хочу поступить правильно. Не бросать своего ребёнка.
— А что насчёт нас? Мы тоже твоя семья. Но ты думаешь только о ней.
— Это неправда.
— Правда, Максим. С тех пор, как появилась Лиза, ты только о ней и думаешь. И я понимаю, почему. Правда. Но у тебя есть и другие обязательства. Перед Кирюшей. Перед нами.
— Ты просишь меня выбирать между моими детьми?
— Нет. Я прошу тебя выбрать, с кем ты хочешь жить. И где. Я прошу тебя подумать о последствиях. О том, что будет с нашим сыном, если мы погрузимся в борьбу за опеку над Лизой. О том, сможем ли мы выплывать финансово. О том, что…
Договорить она не успела. Из гостиной раздался грохот. Они выбежали из спальни.
Лиза стояла посреди комнаты. У её ног лежала разбитая фоторамка с их семейной фотографией — Максим, Ирина и Кирюша на фоне ёлки.
— Я всё слышала, — сказала она. — Всё. Про деньги, про обязательства, про то, что я — обуза.
— Лиза, никто так не говорил, — Ирина шагнула к ней, но девушка отпрянула.
— Я знала, что так будет. Знала, что вы… что ты… не захочешь меня. Что я лишняя.
— Лиза, пожалуйста, — Максим сделал шаг вперёд. — Мы просто обсуждали варианты. Ирина не это имела в виду.
— А что она имела в виду? Что ей плевать на меня? Что я разрушаю вашу идеальную семью? Что мне лучше вернуться к маме, которая даже не хочет меня видеть?
Она обхватила себя руками, и Ирина заметила на тонких запястьях девушки белые шрамы. Старые, уже затянувшиеся.
«Начать с чистого листа», — вспомнила она слова Анны. И всё встало на свои места.
Ирина подошла к Лизе и обняла её. Девушка замерла, но не оттолкнула.
— Я не говорила, что ты лишняя. Я просто боюсь, что мы не справимся. Что тебе будет плохо с нами. Что мы не сможем дать тебе то, что нужно.
Лиза подняла лицо: — Мне просто нужен дом, где меня не ненавидят.
И в этот момент, глядя в глаза падчерицы — такие же, как у Кирюши, — Ирина поняла, что уже не сможет её отпустить. Не потому, что любит — до любви им всем ещё далеко. А потому, что иначе они никогда себе не простят.
— Нам будет непросто, — сказала она. — Очень непросто. Нам придётся многое изменить. Научиться жить вместе. Научиться доверять. Но мы справимся.
Максим обнял их обеих: — Мы разберёмся с Анной. С деньгами. Со всем.
Из комнаты вышел Кирюша — шум разбудил его.
— Что случилось? Почему все плачут?
— Иди сюда, малыш, — позвала Ирина. — Лиза теперь будет жить с нами. Насовсем.
— Правда? — мальчик просиял. — И она будет моей настоящей сестрой? И мы будем вместе играть? И я смогу показывать ей своих динозавров?
— Если она захочет.
Лиза опустилась перед мальчиком: — Мне бы очень хотелось посмотреть на твоих динозавров. Особенно на того, который светится в темноте.
Кирюша взял её за руку: — Пойдём, я покажу. У него есть секретная кнопка. Если нажать, он рычит.
Ирина проводила их взглядом. Что-то надломленное внутри начинало срастаться.
— Мы справимся, — повторила она. И впервые за долгое время по-настоящему в это поверила.
За окном начинался дождь, смывая остатки снега, оживляя землю. Как чужое прошлое, которое больше не пугало, а стало началом их общего будущего.
