— Я должен знать! — закричал он. — Я хочу сделать тест на отцовство!
Я опустила глаза. Я и сама боялась результата…
***
Всё началось с обычного воскресного утра. Инна заваривала чай на кухне, а я листал новости в телефоне. Наш сын — пятилетний Сашка — увлечённо собирал конструктор в гостиной. Обычное утро обычной семьи. Так я думал.
— Эдик, — голос жены звучал напряжённо. — Нам надо поговорить.
Я поднял глаза от экрана. Инна стояла, прислонившись к дверному косяку, будто ей трудно было удержаться на ногах.
— Что случилось?
— Звонил твой отец. Хочет прийти на ужин.
Я нахмурился. С отцом у нас всегда были сложные отношения. После того, как не стало мамы, он замкнулся в себе. Стал ещё более критичным и жёстким. Каждая встреча превращалась в испытание для всех нас.
— И что ты ответила?
— Согласилась, конечно. Он же твой отец.
Я вздохнул. В последнее время отец стал особенно придирчив к Инне.
— Ладно, — я пожал плечами. — Переживём как-нибудь.
***
Отец пришёл ровно в шесть, как всегда пунктуален до зубной боли. Высокий, подтянутый мужчина с военной выправкой и холодным взглядом. В свои шестьдесят пять он выглядел лучше многих сорокалетних.
— Здравствуй, сын, — он коротко обнял меня и протянул пакет с фруктами. — Внуку гостинец.
Сашка выбежал из детской, но замер на полпути, увидев деда. Они не очень ладили, и сын инстинктивно держался от него подальше.
— Здравствуйте, дедушка, — пробормотал Сашка и тут же скрылся за спиной матери.
Инна натянуто улыбнулась:
— Проходите, Антон Сергеевич. Ужин почти готов.
За столом повисла тяжёлая тишина. Отец медленно ел, внимательно разглядывая каждого из нас. Особенно Сашку — так смотрят следователи на подозреваемых.
— Как дела на работе, Эдик? — наконец спросил он.
— Нормально. Проект движется.
— А у тебя, Инна?
— Всё хорошо, спасибо, — она старалась говорить спокойно, но я видел, как дрожат её руки.
— А ты, Сашка, растёшь! — отец прищурился. — На кого ты похож, интересно?
Я напрягся. Этот вопрос задавался не впервые, и каждый раз с особой интонацией.
— Он похож на маму, — ответил я. — Те же глаза, тот же нос.
Антон Сергеевич хмыкнул:
— Действительно? А мне кажется, он вообще ни на кого из нас не похож.
Инна резко встала:
— Сашка, пойдём, я тебе мультфильм включу.
Когда они вышли, отец наклонился ко мне:
— Сынок, я хочу поговорить серьёзно. Ты не замечаешь ничего странного?
— О чём ты?
— О Сашке. Посмотри внимательно. В нашем роду таких никогда не было. Ни светлых волос, ни голубых глаз.
Я почувствовал, как кровь приливает к лицу:
— Папа, прекрати. У Инны в семье все светловолосые.
— Дело не только в этом, — он понизил голос. — Я навёл справки о её прошлом.
— Что?! — я едва сдержался, чтобы не закричать.
— Не горячись. Я делаю это ради тебя. Знаешь ли ты, что до вашей встречи она встречалась с каким-то музыкантом? Светловолосым, между прочим.
Я сжал кулаки под столом. Да, я знал об этом. Инна никогда не скрывала своё прошлое. Но что с того?
— И что? Это было до меня.
— Уверен? — отец поднял бровь. — А ты никогда не задумывался, почему она так настаивала на скорой свадьбе? Вы ведь были знакомы всего ничего.
— Потому что мы любили друг друга, — процедил я сквозь зубы.
— Любовь, — отец усмехнулся. — Странно, что эта любовь совпала с её беременностью, не находишь?
Я застыл. В голове вспыхнули воспоминания. Действительно, Инна сообщила о беременности через два месяца после нашего знакомства. Мы поженились спустя месяц. Я был счастлив и никогда не задавался вопросами о сроках. До этого момента.
— Что ты хочешь сказать?
— Только то, что тебе стоит проверить, твой ли это сын. Для твоего же блага.
После ухода отца я не мог успокоиться. Его слова, как ядовитые семена, проросли в моём сознании. Я смотрел на Сашку и пытался найти в нём свои черты. Инна чувствовала моё состояние, но молчала, лишь тревожно поглядывая в мою сторону.
Через неделю я не выдержал.
— Нам нужно поговорить, — сказал я, когда Сашка уже спал.
Инна села напротив меня, сложив руки на коленях. Она выглядела спокойной, но глаза выдавали её волнение.
— Я слушаю.
— Скажи мне правду. Сашка — мой сын?
Она побледнела:
— Что за вопрос? Конечно, твой.
— Ты уверена? — мой голос дрожал. — Вспомни, как всё было. Мы встречались всего два месяца, когда ты забеременела.
— И что с того? Такое случается.
— А как же тот музыкант? Вы ведь расстались незадолго до нашей встречи.
Её глаза расширились:
— Откуда ты…? Ах да, твой отец. Он всегда меня ненавидел.
— Ты не ответила на вопрос.
Инна встала и прошлась по комнате:
— Да, у меня были отношения до тебя. Но когда мы познакомились, я уже две недели как рассталась с ним. И с тех пор видела его только раз — случайно, в торговом центре. Мы даже не разговаривали.
— Поклянись, что Сашка мой, — я подошёл к ней вплотную.
Она посмотрела мне прямо в глаза:
— Клянусь.
Но что-то в её взгляде заставило меня усомниться. Или это просто отравляющее влияние отцовских слов?
— Я хочу тест на отцовство, — выпалил я.
Инна отшатнулась, словно я её ударил:
— Ты с ума сошёл? Пять лет воспитываешь ребёнка и вдруг решил проверить?
— Если тебе нечего скрывать, то что страшного в простом тесте?
— Дело не в этом! — её голос сорвался. — Дело в доверии! Ты ставишь под сомнение не только мою верность, но и всю нашу семью.
— Я должен знать! — закричал я. — Я хочу тест на отцовство!
Инна опустила глаза:
— Я и сама боялась результата…
Эти слова прозвучали как признание. Я почувствовал, как земля уходит из-под ног.
— Значит, это правда? Он не мой?
— Эдик, выслушай меня…
Но я уже не слышал. Ярость затопила меня. Пять лет жизни, пять лет любви к ребёнку, который мне даже не родной!
— Собирай вещи. И его вещи тоже. Чтобы утром вас здесь не было.
— Эдик, пожалуйста! — Инна схватила меня за руку. — Ты всё не так понял!
— Я всё прекрасно понял. Ты использовала меня. Нашла удобного глупца, который согласился жениться на тебе и воспитывать чужого ребёнка.
Инна расплакалась:
— Это не так! Дай мне объяснить!
Но я уже вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Утром я проснулся на диване с ужасной головной болью. События вчерашнего вечера обрушились на меня тяжёлым грузом. В квартире стояла тишина.
Неужели они действительно ушли?
Я поднялся и пошёл проверить спальню. Инна лежала на кровати, свернувшись калачиком. Её глаза были открыты — она не спала.
— Почему вы ещё здесь? — холодно спросил я.
— Куда мы пойдём? — тихо ответила она. — У нас нет другого дома.
Я хотел ответить что-то резкое, но в этот момент в комнату вбежал Сашка.
— Папа! — он бросился ко мне и обнял за ноги. — Доброе утро!
Я смотрел на его светлую макушку и не мог заставить себя оттолкнуть его. Какими бы ни были обстоятельства его появления на свет, он не виноват.
— Привет, малыш, — я погладил его по голове. — Иди, поиграй в своей комнате. Нам с мамой нужно поговорить.
Когда Сашка ушёл, я сел на край кровати:
— Я хочу знать всю правду. Сейчас.
Инна села, прислонившись к изголовью:
— Я никогда тебе не изменяла, — начала она. — Никогда.
— Тогда откуда твой страх перед тестом?
Она глубоко вздохнула:
— Помнишь, как мы познакомились? На той корпоративной вечеринке?
Я кивнул. Конечно, я помнил. Она была самой красивой женщиной в зале.
— За две недели до этого я рассталась с Павлом. Это был тяжёлый разрыв. Мы встречались почти год, и я… я думала, что люблю его.
Мне было больно слышать это, но я молчал.
— Когда мы познакомились с тобой, я ещё не отошла от тех отношений. Но ты был таким… настоящим. Заботливым. С тобой я почувствовала, что значит быть по-настоящему любимой.
— И?
— И когда я узнала, что беременна, я была в шоке. По срокам… по срокам ребёнок мог быть от Павла.
Я почувствовал, как во мне снова закипает злость:
— Так значит, я был прав!
— Нет! — Инна схватила меня за руку. — Выслушай до конца. Я не знала наверняка. Мы с Павлом расстались. А с тобой мы были вместе практически сразу после знакомства. Математически… было примерно пятьдесят на пятьдесят.
— И ты решила рискнуть? Использовать меня как страховку?
— Нет! Я решила, что хочу быть с тобой. Не из-за ребёнка. А потому что полюбила тебя. Я никогда не сомневалась, что Сашка твой. Я просто… боялась.
— Чего?
— Что ты подумаешь именно то, что подумал сейчас. Что уйдёшь, не дав мне шанса объяснить.
Я встал и подошёл к окну:
— Почему ты не рассказала мне всё сразу?
— А что бы ты сделал? — спросила она тихо. — Если бы я сказала: «Я беременна, но есть небольшой шанс, что не от тебя»? Ты бы остался?
Я не знал, что ответить. Возможно, нет. Но сейчас, после пяти лет совместной жизни, после того как я полюбил Сашку всем сердцем…
— Мы сделаем тест, — наконец сказал я. — И будь что будет.
Две недели ожидания результатов были настоящим испытанием. Мы жили как соседи — вежливо общались при Сашке и избегали друг друга, когда он засыпал. Я переселился на диван в гостиной, а Инна плакала по ночам, думая, что я не слышу.
Наконец, пришёл конверт с результатами. Я держал его в руках и не решался открыть.
— Давай вместе, — тихо предложила Инна.
Мы сели за кухонный стол. Руки дрожали, когда я разрывал конверт. Скользнул взглядом по строчкам текста, ища главное…
«Вероятность отцовства: 99,9998%»
Я перечитал строчку несколько раз, не веря своим глазам.
— Сашка мой… — прошептал я. — Действительно мой.
Инна беззвучно заплакала, закрыв лицо руками.
— Я же говорила тебе, — выдавила она сквозь слёзы. — Я никогда… никогда не сомневалась.
Но вместо облегчения я почувствовал странную пустоту. Столько дней сомнений, взаимных обвинений, боли — и всё впустую.
— Почему ты сказала, что боишься результата? — спросил я, всё ещё держа бумагу в руках. — Если была так уверена?
Инна подняла заплаканное лицо:
— Потому что боялась не теста, а того, что после него ты не сможешь мне простить сами сомнения. Что ты уже решил, что я тебя предала.
Она встала и отошла к окну:
— И я была права. Ты не поверил мне на слово. Тебе понадобилась бумажка, чтобы убедиться в моей верности. Пять лет брака, и всё перечеркнуто одним разговором с твоим отцом.
Я смотрел на её спину и понимал, что она права. Я позволил подозрениям отравить нашу жизнь.
— Сашка — твой сын, — она говорила тихо, но твёрдо. — Это хорошо. Для него. Но нам с тобой предстоит решить, сможем ли мы дальше быть семьёй после того, что произошло.
Я подошёл к ней:
— Инна, прости. Я был идиотом. Я позволил отцу посеять сомнения. Я…
— Дело не в отце, — она повернулась ко мне. — Он лишь озвучил то, что уже было в твоей голове. Ты никогда по-настоящему не доверял мне. Признай это.
Я хотел возразить, но не мог. Где-то глубоко внутри всегда жило сомнение. Может быть, из-за того, что она была слишком хороша для меня. Может быть, из-за того, что мы поженились так быстро. Неуверенность в себе превратилась в недоверие к ней.
— Ты права, — наконец сказал я. — Я не доверял полностью. Но не потому, что ты дала мне повод. А потому, что я сам себе не верил. Не верил, что заслуживаю такое счастье.
Инна смотрела на меня долгим взглядом:
— И что теперь?
— Теперь я прошу шанса всё исправить. Стать лучше. Научиться доверять.
Она покачала головой:
— Это так не работает, Эдик. Доверие — это не навык, которому можно научиться. Это выбор, который делаешь каждый день.
— Тогда я сделаю этот выбор. Сегодня. И завтра. И послезавтра. Каждый день, до конца жизни.
Инна молчала. Я видел, как в её глазах борются обида и любовь. Наконец она тихо сказала:
— Нам нужно время. Нам обоим. Я не могу просто взять и забыть, как ты не поверил мне. Но я не хочу разрушать нашу семью из-за этого. Особенно теперь, когда ты знаешь правду.
— Что ты предлагаешь?
— Давай ты поживёшь некоторое время отдельно. Будешь приходить, видеться с Сашкой. А мы с тобой… попробуем поговорить. По-настоящему. Без обвинений.
Это было больно, но справедливо. Я кивнул:
— Хорошо. Я согласен на твои условия.
***
Так прошёл месяц. Я снял квартиру неподалёку и каждый день приходил, чтобы провести время с сыном. Инна держалась отстранённо, но постепенно наши разговоры становились менее напряжёнными.
Однажды вечером, когда Сашка уже спал, она предложила мне остаться на чай.
— Как ты? — спросила она, когда мы сели на кухне.
— Скучаю по вам, — честно ответил я. — Каждую минуту.
Она помолчала, потом тихо сказала:
— Знаешь, я много думала обо всём. О нас. О том, что произошло.
— И к какому выводу пришла?
— Что все мы ошибаемся. Я должна была рассказать тебе о своих сомнениях тогда, в самом начале. Даже если бы это означало потерять тебя. А ты… ты должен был больше верить мне, чем своему отцу.
Я кивнул:
— Да. Мы оба ошиблись.
— Но есть разница, — она посмотрела мне в глаза. — Я скрыла правду, потому что боялась потерять тебя. А ты не поверил мне, потому что считал, что я на такое способна.
— Это не так, — я взял её руку. — Я просто… испугался. Испугался, что вся моя жизнь построена на лжи. Что ты могла использовать меня.
— А сейчас? Сейчас ты так думаешь?
— Нет, — твёрдо сказал я. — Теперь я знаю, что наша жизнь настоящая. И что самое важное в ней — не анализы и не справки, а то, что мы чувствуем друг к другу.
Инна долго смотрела на меня, потом неожиданно улыбнулась:
— Знаешь, Сашка вчера спросил, когда папа вернётся домой насовсем. Я не знала, что ответить.
— А что бы ты хотела ответить?
— Что очень скоро, — она сжала мою руку. — Если папа сам этого хочет.
Я притянул её к себе:
— Папа хочет. Больше всего на свете.
Инна обняла меня, и я почувствовал, как что-то внутри нас обоих исцеляется. Раны ещё болели, но мы были готовы двигаться дальше. Вместе.
— А что насчёт твоего отца? — спросила она, не отпуская меня. — Он ведь не успокоится.
— Я уже поговорил с ним, — ответил я. — Показал результаты теста. Знаешь, что он сказал? «Лаборатория могла ошибиться». Тогда я понял, что дело не в сомнениях. Он просто не хочет, чтобы я был счастлив с тобой.
— И что ты решил?
— Что мы — ты, я и Сашка — важнее его предубеждений. Если он не может принять нашу семью такой, какая она есть, это его проблема, не наша.
Инна положила голову мне на плечо:
— Ты изменился за этот месяц.
— Думаешь?
— Знаю. Раньше ты никогда не пошёл бы против его мнения.
Я улыбнулся:
— Потому что раньше у меня не было такого сильного повода. А сейчас есть. Вы — мой повод быть лучше.
Мы просидели так долго, просто обнимая друг друга и разговаривая. О прошлом и будущем. О том, что мы преодолели, и о том, что ещё предстоит. О Сашке и о нас самих.
Под утро я собрался уходить, но Инна остановила меня:
— Останься. Твой дом здесь.
И я остался. Вернулся домой — к жене и сыну. К семье, которую чуть не потерял из-за сомнений.
Теперь я точно знал: нет ничего важнее доверия. Его нельзя требовать — его можно только дарить. Каждый день, без гарантий, без доказательств. Просто потому, что любишь.
