Анна медленно глотала картофельное пюре, стараясь не смотреть на свекровь. Валентина Петровна, как всегда, сидела за столом с царственным видом, будто это была её квартира, а не та самая однушка, которую Анна и Максим снимали уже третий год.
— Вкусно готовишь, Анечка, — протянула свекровь, но в голосе слышалась привычная снисходительность. — Правда, соли маловато. Максим, ты же любишь посолёнее.
Максим кивнул, не отрываясь от телефона.
— Мам, нормально всё, — пробормотал он.
Анна сжала губы. Каждое воскресенье одно и то же. Валентина Петровна приезжала «навестить деточку», приносила с собой критику и советы о том, как правильно вести хозяйство.
— А квартиру-то когда покупать будете? — продолжила свекровь, откладывая вилку. — Максимке уже тридцать, пора бы и своё жильё иметь.
Анна почувствовала, как внутри всё сжалось. Эта тема всплывала регулярно, как больной зуб.
— Мы копим, Валентина Петровна, — тихо сказала она. — Ипотеку тоже рассматриваем.
— Ипотеку! — фыркнула свекровь. — Зачем банкам переплачивать? У Анечки же родители есть. Квартира у них трёхкомнатная, в центре. Вот бы оформила на Максима долю какую-нибудь.
Анна поперхнулась водой.
— Что?
— Ну что «что»? — Валентина Петровна смотрела на неё с искренним недоумением. — Хорошая жена оформила бы квартиру на мужа! Или хотя бы часть. Родители твои уже немолодые, им жильё такое ни к чему. А вы молодые, детей планируете.
Максим наконец оторвался от телефона.
— Мам, ну что ты говоришь такое?
— А что такого? — возмутилась Валентина Петровна. — Я своему мужу когда-то всё наследство оставила! Правильно это, по-семейному.
Анна медленно поставила стакан на стол. Руки дрожали.
— Валентина Петровна, это квартира моих родителей. Они в ней живут.
— Живут-живут, — махнула рукой свекровь. — А документы можно и переоформить. Для порядка. Чтобы в семье всё было честно поделено.
— Честно поделено? — голос Анны стал тише. — А что нечестного в том, что родители живут в своей квартире?
— Анечка, ты не понимаешь, — свекровь наклонилась к ней через стол. — Семья — это единое целое. Если уж замуж вышла, то всё общее должно быть. А то получается, что у тебя квартира есть, а у моего сына нет. Это правильно?
Максим неловко откашлялся.
— Мам, у Ани нет квартиры. У её родителей есть.
— Будет её! — отрезала Валентина Петровна. — Наследство же получит. Вот и пусть сразу на Максима оформляет. Или пополам хотя бы.
Анна встала из-за стола так резко, что чашка с чаем подпрыгнула.
— Извините, мне нужно… — она не договорила и пошла в ванную.
Стоя перед зеркалом, Анна смотрела на своё бледное лицо. Четыре года замужества, и каждый месяц что-то новое. То свекровь намекала, что хорошая жена должна рожать не позднее двадцати пяти. То что готовить нужно так, как любит Максим, а не как привыкла сама. То что работать женщине необязательно, если муж обеспечивает.
А теперь вот это.
Когда она вернулась к столу, Валентина Петровна уже накладывала себе добавку.
— Анечка, ты не обижайся на меня, — сказала она примирительно. — Я же добра желаю. Просто думаю о будущем вашей семьи.
— О будущем? — Анна села на своё место. — А вы думали о том, что мои родители могут остаться без крыши над головой?
— Да кто их выгонять будет! — замахала руками свекровь. — Они же родители, их любить и уважать нужно. Просто документы переоформить, для порядка.
— А если Максим решит продать эту квартиру?
— Ну Анечка! — возмутилась Валентина Петровна. — Максим же не изверг какой-то! Он родителей твоих уважает.
Анна посмотрела на мужа. Тот изучал экран телефона с такой сосредоточенностью, будто там был зашифрован код от ядерного чемоданчика.
— Максим, — позвала она. — А ты что думаешь?
Он поднял глаза, виновато улыбнулся.
— Ну… в принципе мама права. То есть, теоретически. Когда люди создают семью, они же всё объединяют обычно.
— Всё? — переспросила Анна. — А твою зарплату мы тоже объединили?
— Это другое дело, — вмешалась свекровь. — Зарплата — это текучее. А недвижимость — это основа семьи.
— Понятно, — кивнула Анна. — А если мои родители заболеют и им понадобятся деньги на лечение? Если нужно будет продать квартиру?
— А зачем продавать? — удивилась Валентина Петровна. — Кредит можно взять под залог. Или Максим поможет, он же зарабатывает хорошо.
— Максим поможет, — повторила Анна. — Из своей квартиры.
— Ну да, из семейной квартиры.
Анна медленно встала и начала убирать со стола. Валентина Петровна проводила её взглядом.
— Что, обиделась? Анечка, ну что ты как маленькая! Я же не со зла. Просто хочу, чтобы у вас всё по-правильному было.
— А что правильно? — не оборачиваясь, спросила Анна. — Оставить родителей без жилья или обмануть мужа?
— При чём тут обман? — возмутилась свекровь. — Какой обман, если семья одна?
Анна повернулась к ней, держа в руках стопку тарелок.
— Валентина Петровна, а вы своему сыну квартиру подарили?
— Какую квартиру? — не поняла та.
— Свою. В которой живёте.
— Да что ты говоришь! — рассмеялась свекровь. — Я же ещё не старуха! Мне она самой нужна.
— А моим родителям не нужна?
— Ну… это другое дело.
— Чем другое?
Валентина Петровна задумалась, видимо, пытаясь сформулировать разницу.
— Максим — мужчина, — наконец сказала она. — Он глава семьи. А ты жена. Жена должна мужу доверять.
— Доверять, — повторила Анна. — А муж жене должен?
— Конечно! Но мужчина всё-таки главный.
Анна поставила тарелки в раковину и обернулась.
— Максим, — сказала она. — А ты готов оформить на меня свою долю в маминой квартире?
Максим чуть не подавился чаем.
— Какую долю? У мамы однушка.
— Ну и что? Половину можешь оформить. Для порядка. Чтобы в семье всё было честно поделено.
— Анечка! — возмутилась свекровь. — Это совсем другое дело!
— Чем другое?
— Это моя квартира! Я её сама заработала!
— А квартира моих родителей сама упала с неба?
Валентина Петровна открыла рот, потом закрыла. Максим неловко ёрзал на стуле.
— Слушай, Ань, — сказал он наконец. — Может, не будем из мухи слона делать? Мама же не настаивает.
— Не настаиваю! — подтвердила свекровь. — Просто думаю вслух. О вашем благе.
Анна села обратно за стол.
— Хорошо. Тогда я тоже думаю вслух. О нашем благе. Максим, а ты готов завести общий счёт в банке? Чтобы все доходы туда складывать?
— Зачем? — удивился он. — У нас и так всё нормально распределено.
— Как распределено?
— Ну… ты за коммуналку платишь, за продукты. А я за аренду, за машину.
— А отпуск?
— А что отпуск?
— Ты его оплачиваешь. Из своих денег. А если я захочу куда-то поехать одна?
— Зачем одна? — нахмурился Максим.
— Ну, к примеру, навестить подругу в другом городе.
— А, ну это… попросишь, я дам.
— Попрошу, — кивнула Анна. — А если не дашь?
— Почему не дам?
— Ну, решишь, что трата неразумная.
Максим пожал плечами.
— Ань, мы же взрослые люди. Договоримся.
— Договоримся, — согласилась Анна. — Как договорились о квартире родителей?
Повисла тишина. Валентина Петровна сердито двигала ложкой по дну пустой чашки.
— Анечка, — сказала она наконец. — Ты себя не так ведёшь.
— Как не так?
— Агрессивно. Нехорошо это. Семья должна быть дружной.
— Дружной, — повторила Анна. — А дружба — это когда один отдаёт всё, а другой берёт?
— При чём тут «один-другой»? Вы же муж и жена!
— Да, муж и жена. Равные партнёры.
— Какие равные? — фыркнула свекровь. — Мужчина зарабатывает, женщина дом ведёт. Каждый своё дело делает.
— А я не зарабатываю?
— Зарабатываешь, конечно. Но не основные деньги.
Анна посмотрела на Максима.
— А сколько я зарабатываю?
— Ну… — он задумался. — Тысяч тридцать?
— Сорок пять, — сказала Анна. — А ты?
— Пятьдесят.
— Разница в пять тысяч — это «не основные деньги»?
Максим неловко пожал плечами.
— Ань, ну ты же понимаешь. У мужчины ответственность больше.
— Какая ответственность?
— Ну… семью обеспечивать.
— А я что делаю?
— Ты помогаешь.
— Помогаю, — повторила Анна. — Понятно.
Она встала и пошла к окну. За стеклом моросил дождь, и серые многоэтажки выглядели особенно уныло.
— Знаете что, — сказала она, не оборачиваясь. — Я поговорю с родителями.
— Вот видишь! — обрадовалась свекровь. — Я же говорила, что ты умная девочка.
— Поговорю о том, чтобы они завещание оформили на благотворительность.
Валентина Петровна подавилась чаем.
— Что?!
— Ну а что? — обернулась Анна. — Если я всё равно должна всё мужу отдавать, зачем мне наследство? Пусть лучше детский дом получит.
— Анечка, ты что, с ума сошла?!
— Почему с ума? Логично же. Хорошая жена не должна ничего иметь своего. Значит, и наследство не нужно.
Максим встал из-за стола.
— Ань, хватит. Мама просто…
— Просто что? — перебила его Анна. — Просто хочет, чтобы моя семья осталась без крыши над головой? Или просто хочет, чтобы я была полностью от тебя зависима?
— Да о какой зависимости речь! — возмутилась свекровь. — Максим же любит тебя!
— Любит, — кивнула Анна. — Настолько, что даже зарплату мою не помнит.
— Ань, ну это мелочи, — попытался успокоить Максим. — Я просто цифры плохо запоминаю.
— Мелочи. А я каждую твою премию помню. Каждую прибавку. Потому что интересуюсь твоей жизнью.
— Я тоже интересуюсь!
— Правда? А где я работаю?
— В… — Максим запнулся. — В офисе каком-то.
— В маркетинговом агентстве. Уже два года. А до этого в банке работала.
— Ну да, в банке, помню.
— А как меня на работе зовут?
— Как зовут?
— Коллеги. Друзья.
Максим молчал.
— Аня, — подсказала свекровь.
— Нет, — покачала головой Анна. — Анна Игоревна. Потому что я там не чья-то жена. Я специалист. У меня есть имя, фамилия, профессия.
— Ну и что? — не поняла Валентина Петровна. — При чём тут работа?
— При том, что я живой человек. Со своими интересами, планами, мечтами. А не приложение к мужу.
— Анечка, что ты говоришь! — возмутилась свекровь. — Кто тебя приложением считает?
— А как иначе назвать? Я должна родить детей когда скажете. Готовить как нравится мужу. Зарабатывать, но не претендовать на главную роль. И теперь ещё родительскую квартиру отдать.
— Не отдать, а оформить правильно!
— А правильно — это как?
Валентина Петровна задумалась.
— По справедливости, — сказала она наконец.
— По справедливости, — повторила Анна. — Хорошо. Тогда по справедливости Максим должен оформить на меня половину всего, что у него есть. Машину, депозит в банке, долю в маминой квартире.
— Какую долю? — возмутилась свекровь. — У меня однушка!
— Ну и что? Половину комнаты можно выделить. Или половину санузла.
— Это глупости!
— А квартира родителей — не глупости?
Максим тяжело вздохнул.
— Девочки, ну хватит уже. Из-за чего спорим-то?
— Из-за справедливости, — сказала Анна. — Или её отсутствия.
— Какой справедливости? Мы же семья!
— Да, семья. И в семье все должны быть равны. А не так, что один всё получает, а другой всё отдаёт.
Валентина Петровна поджала губы.
— В моё время женщины понимали своё место.
— А какое моё место?
— Рядом с мужем. Поддерживать его, создавать уют.
— Я и создаю. Готовлю, убираю, зарабатываю. А что взамен получаю?
— Заботу! Защиту!
— Какую защиту? — рассмеялась Анна. — От кого? От вас?
— Анечка! — возмутилась свекровь.
— А что, не так? Кто меня сейчас заставляет отдать родительскую квартиру?
— Да никто не заставляет! Просто предлагаю!
— Предлагаете. А если я откажусь?
Валентина Петровна молчала.
— Скажете, что я плохая жена?
— Ну… хорошая жена семью на первое место ставит.
— Семью, — кивнула Анна. — А свою семью? Родителей?
— Это не твоя семья больше. Ты замужем.
— Понятно. То есть, выйдя замуж, я перестала быть дочерью?
— Не перестала, но приоритеты должны быть правильные.
— А у Максима какие приоритеты? Он перестал быть сыном?
— Это другое дело!
— Почему другое?
Валентина Петровна открыла рот, но ничего не сказала.
— Потому что он мужчина? — продолжила Анна. — А мужчинам можно любить родителей, а женщинам нельзя?
— Можно, но муж важнее!
— А почему жена не важнее мужа?
— Потому что… потому что так принято!
— Кем принято?
— Людьми! Обществом!
— А я что, не человек? Не часть общества?
Свекровь растерянно посмотрела на сына.
— Максим, ну скажи ей что-нибудь!
Максим неловко почесал затылок.
— Ань, ну ты же понимаешь. Мама старая, ей трудно менять взгляды.
— А мне легко менять жизнь?
— Какую жизнь? О чём ты?
Анна посмотрела на него долгим взглядом.
— Максим, ответь честно. Ты считаешь меня равной себе?
— Конечно! — быстро сказал он.
— Правда?
— Ну… да.
— Тогда почему я должна спрашивать у тебя разрешения на поездку к подруге?
— Ты не спрашиваешь разрешения. Ты спрашиваешь денег.
— А разве это не то же самое?
Максим задумался.
— Ну… не совсем.
— А как совсем?
— Ты же можешь своими деньгами поехать.
— Могу. А могу ли я тратить общие деньги без твоего согласия?
— Ну… это зависит от суммы.
— А ты можешь?
— Что?
— Тратить общие деньги без моего согласия.
— Мы же обычно обсуждаем крупные покупки.
— Обычно. А машину ты со мной обсуждал?
Максим покраснел.
— Это была необходимость.
— А телевизор на семьдесят тысяч?
— Ань, ну старый же сломался.
— Сломался. А почему ты решил, какой покупать?
— Я же в технике разбираюсь лучше.
— А в чём я разбираюсь лучше?
— Ну… в готовке. В уборке.
— В готовке и уборке, — повторила Анна. — А в финансах?
— В каких финансах?
— В семейном бюджете. В планировании трат.
— Ну… мы вместе планируем.
— Правда? А сколько мы тратим в месяц на продукты?
Максим пожал плечами.
— Тысяч десять?
— Пятнадцать. А на коммуналку?
— Тысяч пять?
— Семь. А на бензин?
— Тысячи три.
— Четыре с половиной. А ты говоришь, мы вместе планируем.
— Ань, ну я же на работе много, не до цифр.
— А я на работе мало?
— Нет, но…
— Но что?
— Ну, у тебя график свободнее.
— У меня такой же восьмичасовой рабочий день, как у тебя.
— Да, но ты же домой раньше приезжаешь.
— На полчаса. И это время трачу на готовку и уборку.
— Ну я же тоже помогаю!
— Помогаешь, — кивнула Анна. — Мусор выносишь раз в неделю.
— Не только! Я ещё посуду мою.
— Иногда. После того, как я попрошу.
— Ань, ну ты же сама всё делаешь. Не даёшь помочь.
— Не даю? А когда ты в последний раз предлагал помощь?
Максим задумался.
— Ну… недавно.
— Когда именно?
— Не помню точно.
— А я помню. Три недели назад. Когда у меня температура была, а к нам твои друзья должны были прийти.
— Ну вот, значит, предлагал!
— Предлагал. А в обычное время?
Максим молчал.
— В обычное время ты считаешь, что домашние дела — это моя обязанность, — продолжила Анна. — Как и забота о твоей маме. Как и экономия семейного бюджета. Как и планирование отпуска. А что твоя обязанность?
— Ну… деньги зарабатывать.
— Деньги зарабатываем мы оба. Что ещё?
— Машину обслуживать. Технику чинить.
— Это ты делаешь раз в месяц. А я каждый день готовлю, убираю, стираю. Это справедливо?
Максим неловко ёрзал.
— Ань, ну мы же можем перераспределить обязанности.
— Можем. А хочешь?
— Ну… если тебе тяжело.
— Мне не тяжело. Мне несправедливо.
— А в чём несправедливость?
— В том, что ты считаешь эти дела моими по умолчанию. А свои дела — важными.
— Я не считаю!
— Правда? Тогда почему, когда я прошу тебя помочь, ты говоришь «я устал на работе»?
— Ну… я действительно устаю.
— А я не устаю?
— Устаёшь, конечно.
— Тогда почему моя усталость не причина отказаться от домашних дел?
Максим растерянно посмотрел на маму. Та сидела с каменным лицом.
— Анечка, — сказала наконец Валентина Петровна. — Ты очень умная девочка. Но умничать с мужем нехорошо.
— Умничать? — удивилась Анна. — А как хорошо?
— Поддерживать. Вдохновлять.
— А кто меня будет поддерживать и вдохновлять?
— Муж!
— Правда? Максим, когда ты меня в последний раз поддерживал?
— Ну… всегда поддерживаю.
— Как именно?
— Говорю, что ты молодец.
— А когда говорил в последний раз?
Максим задумался.
— Не помню точно, но говорил.
— А когда я получила повышение на работе?
— Когда?
— Месяц назад. Ты сказал «молодец, теперь больше денег будет».
— Ну да, это же здорово!
— Здорово. А ты спросил, чему я рада? Какие у меня новые обязанности? Как себя чувствую?
— Ну… нет.
— А почему?
— Не подумал.
— Не подумал, — повторила Анна. — А когда ты получаешь повышение, я что делаю?
— Радуешься.
— И что ещё?
— Ну… расспрашиваешь.
— О чём расспрашиваю?
— О работе. О планах.
— А ещё?
— Ужин праздничный готовишь.
— А ты готовил мне праздничный ужин?
— Нет.
— Почему?
— Не додумался.
— Не додумался, — кивнула Анна. — А что это значит?
— Что?
— Что ты не додумался праздновать мой успех.
Максим неловко пожал плечами.
— Ань, ну я же не нарочно.
— Я знаю. Ты просто не считаешь мои успехи важными.
— Считаю!
— Правда? А помнишь, как меня зовут на работе?
— Анна Игоревна.
— А по отчеству?
— Игоревна.
— А полностью?
— Анна Игоревна… — он запнулся.
— Федорова. А помнишь мою девичью фамилию?
— Ну… Петрова?
— Сидорова. А помнишь, когда у меня день рождения?
— Седьмого марта.
— Восьмого. А любимый цвет?
— Красный.
— Синий. А любимый фильм?
Максим молчал.
— Не помнишь, — констатировала Анна. — А я помню, что твой любимый фильм — «Гладиатор». Любимая еда — плов. Любимый цвет — чёрный. День рождения — двадцать третье сентября.
— Ань, ну мужчины хуже запоминают такие вещи.
— Такие вещи, — повторила Анна. — То есть, информация обо мне — это «такие вещи»?
— Не в том смысле!
— А в каком?
— Ну… бытовые подробности.
— Моя личность — это бытовые подробности?
— Нет! Ань, ты меня не так понимаешь.
— А как правильно?
Максим растерянно молчал.
— Максим, — сказала Анна тихо. — Ты меня любишь?
— Конечно!
— За что?
Максим открыл рот, потом закрыл. Потом снова открыл.
— Ну… ты красивая. Добрая. Хорошо готовишь.
— Ещё?
— Умная.
— А что во мне умного?
— Ну… ты много читаешь.
— Что читаю?
— Книги.
— Какие книги?
Максим пожал плечами.
— Разные.
— Максим, — Анна села рядом с ним. — Я сейчас читаю роман Харуки Мураками «Норвежский лес». До этого читала Маргарет Этвуд «Рассказ служанки». А ещё раньше — сборник стихов Ахматовой.
— Ага, — кивнул Максим. — Классика.
— Мураками — не классика. Это современная японская литература. А что ты читаешь?
— Ну… я больше фильмы смотрю.
— Знаю. А я тебе когда-нибудь рассказывала о книгах, которые читаю?
— Рассказывала.
— И что ты отвечал?
— Ну… что интересно.
— А на самом деле было интересно?
Максим помолчал.
— Честно?
— Честно.
— Не очень.
— Понятно. А мне интересно, когда ты рассказываешь о футболе?
— Не знаю. А тебе интересно?
— Не очень. Но я слушаю. Потому что это важно для тебя.
— Ань, но мы же не можем интересоваться одним и тем же!
— Не можем. Но можем интересоваться друг другом.
Валентина Петровна, молчавшая всё это время, вдруг вмешалась:
— Анечка, ну к чему эти разговоры? Главное, что вы друг друга любите.
— Любим, — согласилась Анна. — Только по-разному.
— А как по-разному?
— Я люблю Максима как личность. Со всеми его особенностями, интересами, мнениями. А он любит меня как… как функцию.
— Какую функцию? — не поняла свекровь.
— Жены. Хозяйки. Матери будущих детей.
— Ну и что в этом плохого? — возмутилась Валентина Петровна. — Это же прекрасные роли!
— Роли, — повторила Анна. — Вот именно. А где я сама?
— Как где? Ты и есть жена!
— А если я не буду женой?
— Как не будешь? — ужаснулась свекровь.
— Ну, предположим, мы разведёмся. Кем я стану?
— Бывшей женой.
— А кем буду как личность?
Валентина Петровна растерянно моргала.
— Я буду Анной Игоревной Сидоровой, — продолжила Анна. — Маркетологом. Дочерью своих родителей. Человеком, который любит читать, ходить в театр и печь шарлотку по бабушкиному рецепту.
— Ну да, — неуверенно сказала свекровь.
— А Максим кем будет?
— Бывшим мужем.
— А как личность?
— Максимом.
— Вот именно. Он останется собой. А я четыре года была только женой.
— Анечка, но семья — это же хорошо!
— Семья — замечательно. Если в ней есть место для личности каждого.
— А у вас нет места?
Анна посмотрела на Максима.
— У меня нет. Максим, скажи честно — что ты знаешь о моих мечтах?
— О каких мечтах?
— О любых. О чём я мечтаю?
Максим задумался.
— О детях?
— Ещё.
— О квартире.
— А о чём ещё?
— Не знаю.
— А я мечтаю получить второе образование, — сказала Анна. — Выучиться на психолога. Мечтаю открыть свой центр семейной терапии. Мечтаю съездить в Японию и увидеть цветение сакуры.
— Серьёзно? — удивился Максим.
— Серьёзно. А ещё мечтаю, чтобы мой муж знал обо мне больше, чем размер бюстгальтера и любимое блюдо.
— Ань, ну это несправедливо!
— Что несправедливо?
— Я же не только это знаю!
— А что ещё?
Максим замолчал.
— Максим, — сказала Анна мягко. — Я не обвиняю тебя. Ты просто никогда не думал об этом.
— О чём?
— О том, что я отдельный человек. Со своими потребностями, планами, страхами.
— Какими страхами?
— А вот видишь? Ты даже не знаешь, чего я боюсь.
— Чего?
— Исчезнуть. Раствориться в роли жены настолько, что забуду, кто я такая.
— Ань, это глупости.
— Правда? А когда ты в последний раз интересовался моим мнением о чём-то важном?
— Интересовался.
— О чём?
— Ну… о ремонте.
— О ремонте. А о политике?
— Зачем? Ты же в политике не разбираешься.
— Откуда ты знаешь?
— Ну… ты никогда не высказывалась.
— Потому что ты никогда не спрашивал.
— А какое у тебя мнение?
— А теперь уже поздно спрашивать, — улыбнулась Анна. — Поезд ушёл.
Валентина Петровна нетерпеливо двинула плечами.
— Анечка, ну к чему все эти разговоры? Вы же живёте нормально.
— Нормально, — согласилась Анна. — Максим живёт нормально. А я существую.
— Какая разница?
— Жить — значит развиваться, мечтать, строить планы. А существовать — значит выполнять функции.
— Но ты же работаешь! Развиваешься!
— Работаю. И каждый день прихожу домой к мужу, который не интересуется моей работой. Который не помнит, что у меня вчера была важная презентация. Который не спросит, как прошёл день.
Максим виновато опустил голову.
— Ань, я не знал, что это так важно.
— Не знал. А теперь знаешь. И что дальше?
— Как что? Буду спрашивать.
— Из вежливости?
— Нет, по-настоящему.
— А если тебе будет неинтересно?
— Ну… постараюсь заинтересоваться.
— Зачем?
— Как зачем? Ты же моя жена.
— Вот именно, — кивнула Анна. — Жена. А не человек, который тебе интересен.
— Ты мне интересна!
— Правда? Тогда почему за четыре года ты ни разу не спросил о моих планах на будущее?
— Спрашивал! О детях спрашивал.
— О наших детях. А о моих личных планах?
— А какие у тебя личные планы?
— Вот именно. Ты считаешь, что у замужней женщины не может быть личных планов.
— Могут быть, но семья важнее.
— А у мужчины семья тоже важнее личных планов?
— Ну… мужчина же семью обеспечивает.
— Значит, мужчина имеет право на карьеру, а женщина нет?
— Имеет, но в разумных пределах.
— А кто определяет эти пределы?
— Ну… муж.
— Понятно. А жена имеет право определять пределы мужской карьеры?
Максим задумался.
— Ну… если это влияет на семью.
— А женская карьера не влияет?
— Влияет, но…
— Но что?
— Ну, у женщины материнский инстинкт. Ей семья важнее.
— А откуда ты знаешь, что мне важнее?
— Ну… ты же женщина.
— И что?
— У всех женщин материнский инстинкт.
— У всех? А если я скажу, что мне карьера важнее детей?
Максим растерянно посмотрел на неё.
— Ты так не скажешь.
— Откуда ты знаешь?
— Ну… потому что ты нормальная.
— А ненормальные женщины — это те, кто ставит карьеру выше семьи?
— Не ненормальные, но… странные.
— Понятно. А мужчины, которые ставят карьеру выше семьи?
— Это нормально. Мужчина должен добиваться успеха.
— Должен. А женщина должна что?
— Поддерживать мужчину.
— А кто должен поддерживать женщину?
— Муж.
— Как именно?
— Ну… обеспечивать. Защищать.
— А эмоционально поддерживать?
— Тоже.
— Как?
Максим замялся.
— Ну… говорить хорошие слова.
— Какие хорошие слова ты мне говорил в последний месяц?
— Говорил! Что красивая.
— Ещё?
— Что вкусно готовишь.
— А что я умная, талантливая, интересная?
— Ну… да, и это тоже.
— Когда говорил?
— Не помню точно.
— Не помню точно, — повторила Анна. — А я тебе говорю каждый день, какой ты умный, успешный, замечательный.
— Говоришь.
— И как ты думаешь, почему?
— Потому что любишь.
— А ты меня не любишь?
— Люблю!
— Тогда почему не говоришь?
— Ну… мужчины не такие эмоциональные.
— Не такие эмоциональные. А когда твоя команда проигрывает, ты эмоций не проявляешь?
— Проявляю.
— Какие?
— Ну… расстраиваюсь. Злюсь.
— А когда я расстраиваюсь, ты что делаешь?
— Стараюсь успокоить.
— Как?
— Говорю, что всё наладится.
— А интересуешься, почему я расстроена?
— Интересуюсь.
— Правда? А когда я в прошлый раз плакала, ты спросил, в чём дело?
— Когда ты плакала?
— Две недели назад. После разговора с мамой.
— А, да. Ну… я подумал, женские проблемы.
— Женские проблемы, — кивнула Анна. — А что это такое?
— Ну… эмоции разные.
— А у мужчин эмоций нет?
— Есть, но мы их контролируем.
— Понятно. А почему женщины должны контролировать меньше?
— Они более чувствительные.
— А чувствительность — это плохо?
— Не плохо, но… непрактично.
— Непрактично. А когда я чувствую, что ты расстроен, и стараюсь тебя поддержать — это непрактично?
— Нет, это хорошо.
— А когда ты не чувствуешь, что я расстроена — это практично?
Максим молчал.
— Максим, — сказала Анна. — Ты хочешь, чтобы наш брак был счастливым?
— Конечно.
— Тогда скажи мне честно — ты готов что-то изменить?
— А что изменить?
— Отношение ко мне. Интерес к моей жизни. Участие в домашних делах.
— Готов.
— Правда?
— Правда.
— Хорошо. Тогда давай попробуем. А что касается квартиры родителей — этот вопрос закрыт.
Валентина Петровна, молчавшая последние полчаса, вдруг ожила:
— Как закрыт?!
— Очень просто. Я не буду обсуждать с вами имущество моих родителей.
— Но мы же семья!
— Мы семья. А мои родители — отдельная семья.
— Анечка, но ты же не подумала о будущем!
— Подумала. И решила, что моё будущее — в равноправном браке. А не в том, где я должна всё отдавать, а взамен получать покровительство.
— Но Максим же тебя любит!
— Любит. И я его люблю. Но любовь без уважения — это не любовь, а привязанность.
— А разве Максим тебя не уважает?
— Валентина Петровна, человека, чьи интересы ты не знаешь, чьё мнение не спрашиваешь и чьи мечты игнорируешь, нельзя уважать. Можно любить как домашнее животное, но не уважать как личность.
Свекровь обиженно поджала губы.
— Ну, Анечка, зачем же так грубо.
— Грубо? А требовать чужую квартиру — это не грубо?
— Я не требовала! Я предлагала!
— Предлагали. А что было бы, если бы я отказалась?
— Ничего бы не было.
— Правда? Вы бы не сказали мужу, что я плохая жена?
Валентина Петровна молчала.
— Сказали бы, — констатировала Анна. — И это называется шантаж.
— Какой шантаж?!
— Эмоциональный. Делай как я хочу, или ты плохая жена.
— Я же добра желаю!
— Кому добра? Мне? Или своему сыну?
— Вам обоим!
— Мне добра — это оставить родителей без крыши над головой?
— Да не останутся они! Максим же не изверг!
— Но решение будет принимать он, а не они. И не я.
— Ну и что?
— А то, что люди имеют право распоряжаться своим имуществом самостоятельно.
— Имеют, но семья важнее!
— Чья семья? Ваша или моих родителей?
Валентина Петровна растерянно молчала.
— Видите? — сказала Анна. — Вы считаете, что ваша семья важнее. А моя — нет.
— Не так!
— А как?
— Ты же замужем! Ты теперь наша семья!
— Я часть двух семей. И у меня есть обязательства перед обеими.
— Но муж важнее родителей!
— Почему?
— Потому что с ним жизнь строишь!
— А родители мне жизнь подарили. Вырастили, выучили, поставили на ноги.
— Ну да, но теперь ты взрослая.
— Взрослая. И поэтому должна быть благодарной, а не равнодушной.
— Анечка, но мы же не просим их на улицу выгнать!
— А что просите?
— Просто оформить правильно!
— А если Максим захочет продать квартиру?
— Зачем ему её продавать?
— А если захочет?
— Он же не захочет!
— Откуда вы знаете?
Валентина Петровна посмотрела на сына.
— Максим, ты же не продашь квартиру Аниных родителей?
— Ну… нет, конечно.
— А если нам самим квартира понадобится? — спросила Анна. — Побольше, в другом районе?
— Ну… — Максим замялся. — Тогда можно было бы продать и купить другую.
— Вот видите? — обратилась Анна к свекрови. — Он даже не думает о том, что родители могут быть против.
— Но мы же их пристроим!
— Куда пристроите?
— Ну… снимем им квартиру.
— А если не снимете?
— Почему не снимем?
— А если денег не хватит? Или решите, что это лишняя трата?
— Анечка, ну что ты такое говоришь! — возмутилась свекровь.
— Говорю правду. Мои родители сейчас защищены законом. У них есть собственность. А если они её отдадут, то станут зависимыми от вашей доброй воли.
— От нашей доброй воли! Мы же семья!
— Семья. А семья может ссориться?
— Ну… может.
— А если поссоримся, кто останется без крыши?
Валентина Петровна молчала.
— Мои родители, — ответила сама Анна. — Потому что квартира будет оформлена на Максима.
— Но мы же не поссоримся!
— А если поссоримся?
— Не поссоримся!
— Валентина Петровна, — сказала Анна устало. — Мы ссоримся прямо сейчас.
Свекровь открыла рот, потом закрыла.
— Это не ссора, — сказала она наконец. — Это обсуждение.
— Обсуждение, в ходе которого вы требуете от меня отдать чужую собственность.
— Не требую, а предлагаю!
— Хорошо. Я выслушала предложение и отказалась. Тема закрыта.
— Но почему?!
— Потому что это неправильно.
— А что правильно?
— Правильно — когда каждый распоряжается своим имуществом самостоятельно.
— Но в семье всё должно быть общее!
— Хорошо. Тогда давайте сделаем всё общее. Максим оформляет на меня половину своих накоплений. Вы оформляете на меня долю в своей квартире. А родители оформляют на Максима долю в своей.
— Это глупости! — возмутилась Валентина Петровна.
— Почему глупости? Семья ведь единое целое.
— Моя квартира — это моя квартира!
— А квартира моих родителей — их квартира.
— Но ты же их дочь!
— А Максим ваш сын. И что?
Свекровь растерянно молчала.
— Понимаете теперь? — спросила Анна. — Вы хотите, чтобы я поделилась тем, что принадлежит не мне. А сами делиться не готовы.
— Это другое дело!
— Чем другое?
— Я старая, мне самой квартира нужна!
— А моим родителям не нужна?
— Нужна, но… они же могут с вами жить!
— С нами? В однушке?
— Ну… вы квартиру побольше купите.
— На какие деньги?
— На те, что от продажи их квартиры останутся!
— Понятно. То есть, родители продают свою трёхкомнатную квартиру в центре, отдают деньги нам, а сами живут в углу?
— Ну почему в углу! Комнату отдельную будут иметь!
— А если мы решим, что комната нам самим нужна? Детям, например?
— Анечка, ну что ты такое говоришь!
— Говорю то, что может случиться. Родители отдадут деньги, а распоряжаться ими будем мы. И если нам понадобится продать квартиру или выделить комнату детям, родители ничего не смогут сказать.
— Смогут! Вы же их послушаете!
— А если не послушаем?
— Почему не послушаете?
— А почему должны? По закону квартира будет наша.
Валентина Петровна задумалась.
— Но вы же порядочные люди!
— Порядочные. А порядочные люди отбирают у стариков жильё?
— Не отбирают! Объединяют!
— Объединяют, — повторила Анна. — А кто принимает решения в этом объединении?
— Семья.
— Кто именно в семье?
— Ну… муж и жена.
— А родители?
— Родители тоже участвуют.
— Как участвуют, если квартира не их?
— Ну… их мнение учитывается.
— А если мы решим его не учитывать?
Свекровь молчала.
— Вот именно, — кивнула Анна. — Поэтому мои родители останутся владельцами своей квартиры. А мы с Максимом будем копить на свою.
— Но это же глупо! — взорвалась Валентина Петровна. — Зачем ипотеку платить, когда квартира есть!
— Квартира есть, но не наша.
— Твоя! Ты же наследница!
— Я наследница. Но пока родители живы, квартира их.
— Но ты же можешь попросить!
— Могу. И они могут отказать.
— Не откажут!
— Откуда вы знаете?
— Ну… родители же детей любят!
— Любят. И поэтому не хотят быть обузой.
— Какой обузой?
— Если они отдадут квартиру, то станут зависимыми от нас. А в старости зависимость особенно тяжела.
— Анечка, но они же не чужие!
— Не чужие. Но и не наша собственность.
Валентина Петровна тяжело вздохнула.
— Ну что же… видно, времена другие стали.
— Другие, — согласилась Анна. — Люди стали больше думать о справедливости.
— А раньше что, о несправедливости думали?
— Раньше думали о выживании. А теперь можем думать о счастье.
— И в чём счастье?
— В том, чтобы быть собой. А не функцией.
Свекровь покачала головой.
— Не понимаю я вас, молодых.
— А мы не понимаем, как можно жить, не будучи собой, — улыбнулась Анна.
Она встала и начала убирать со стола. Максим тоже поднялся.
— Ань, я помогу.
— Спасибо.
Они молча мыли посуду. Валентина Петровна сидела за столом, глядя в окно.
— Максим, — сказала наконец Анна. — Ты правда готов что-то изменить?
— Готов.
— Тогда начнём с малого. Расскажи мне о своём дне.
— О дне? А что рассказывать?
— Что было интересного. Сложного. Радостного.
Максим задумался.
— Ну… была встреча с клиентами. Договор почти подписали.
— Расскажи подробнее.
И Максим рассказал. Впервые за долгое время — подробно, с деталями, с эмоциями. А Анна слушала, задавала вопросы, радовалась его успехам.
— А теперь я расскажу про свой день, — сказала она, когда он закончил.
И рассказала. О презентации, которая прошла удачно. О новом проекте, который ей предложили. О коллеге, который уходит в другую компанию.
Максим слушал внимательно. По-настоящему слушал, а не просто ждал, когда она закончит.
— Ань, — сказал он, когда она замолчала. — А почему ты раньше не рассказывала так подробно?
— Рассказывала. Но ты не слушал.
— Слушал!
— Ты кивал и говорил «ага». Это не слушание.
— А что такое слушание?
— То, что ты делал сейчас. Задавал вопросы, интересовался деталями.
Максим виновато улыбнулся.
— Извини.
— Не извиняйся. Просто запомни.
Валентина Петровна встала из-за стола.
— Ну что ж, — сказала она. — Мне пора домой.
— Провожу до остановки, — предложил Максим.
— Не надо. Я сама дойду.
Она надела пальто, взяла сумку.
— Анечка, — сказала она на прощание. — Я не со зла говорила про квартиру.
— Знаю, Валентина Петровна.
— Просто хотела как лучше.
— Понимаю.
— Может, и правда времена другие стали, — вздохнула свекровь. — Трудно привыкнуть.
— Привыкните, — улыбнулась Анна. — Главное — захотеть понять.
Когда дверь за свекровью закрылась, в квартире стало тихо.
— Ань, — сказал Максим. — А ты правда хочешь стать психологом?
— Правда.
— А когда?
— Планирую поступить в следующем году. На заочное отделение.
— А денег хватит?
— Хватит. Я уже два года копила.
— Сама?
— Сама.
Максим посмотрел на неё с удивлением.
— А почему не сказала?
— А ты бы разрешил?
— Ну… наверное.
— Наверное. А если бы не разрешил?
— Тогда бы мы обсудили.
— Обсудили. И ты бы решил, что семья важнее.
— Может быть, — честно признал Максим.
— Вот поэтому я и копила сама.
— А теперь скажешь?
— Уже сказала.
— И что дальше?
— Дальше будем учиться жить по-новому, — улыбнулась Анна.
