— Почему ты опять пришла так поздно? — Дима стоял посреди кухни, скрестив руки на груди. — Ты хотя бы помнишь, что у нас сегодня годовщина свадьбы?
Аня устало опустила сумку на пол. Торопливая попытка прикрыть пальто папку с документами не удалась — несколько листов разлетелись по прихожей.
— Понимаешь, у нас срочный проект, я не могла… — она запнулась, увидев неубранный стол и одинокую свечу, наполовину оплавившуюся в причудливой стеклянной подставке.
Дима не стал дожидаться окончания её фразы.
— Да, конечно, твой проект. Снова. Как всегда, — он отвернулся и начал демонстративно перемывать посуду, которую вытаскивал из раковины с такой силой, что Аня поморщилась. — Ты возвращаешься домой, когда дочь уже спит. Свою дочь, которую не видела три дня!
— Три дня? — Аня нахмурилась, пытаясь собрать разлетевшиеся бумаги. — О чем ты говоришь? Сегодня среда, вчера я забрала её из садика и мы вместе…
— А в понедельник? А в воскресенье? — Дима резко развернулся, расплескав мыльную воду. — Твоя мать привела её к нам сама, потому что ты что-то там считала-пересчитывала в своих отчетах!
Рыбная котлета в тарелке была холодной и невкусной. Аня заставила себя проглотить несколько кусков, морщась от привкуса пережаренного масла.
— Прости, я действительно забыла про годовщину, — попыталась сгладить она. — Но ты же знаешь, какой шанс мне дали. Если этот проект выгорит, то повышение…
— Повышение! — передразнил Дима, раздражённо захлопывая дверцу шкафа. — Только об этом и думаешь. А как насчет второго ребёнка, о котором мы говорили? Машеньке скоро четыре, пора бы уже и братика ей…
— Мы решили подождать, помнишь? — Аня отодвинула тарелку. — Я только вернулась на работу после декрета. Дай мне хотя бы год, чтобы закрепиться в должности.
— Год уже прошёл! — Дима повысил голос, и где-то за стеной заплакала Маша. — Видишь, разбудил. Из-за твоих вечных задержек режим ребёнка летит к чертям.
Проснувшаяся дочь только усугубила ситуацию — весь оставшийся вечер ушёл на уговоры и попытки уложить капризничающую Машу. Когда Аня наконец вышла из детской, Дима уже спал, отвернувшись к стене и демонстративно закутавшись в одеяло с головой.
— Аня, отличная работа с проектом Западного филиала! — Андрей Витальевич, директор отдела, остановил её в коридоре. — Впервые за пять лет у нас такой рост в этом направлении.
— Спасибо, — Аня улыбнулась, чувствуя, как напряжение последних недель отступает перед искренней похвалой. — Я просто попробовала посмотреть на ситуацию с другой стороны.
— И это сработало, — он кивнул каким-то своим мыслям. — Загляните ко мне в кабинет после обеда. Есть разговор о вашем будущем в компании.
Весь день Аня не могла сосредоточиться. Повышение — это то, о чём она мечтала с момента возвращения из декрета. Больше денег, более гибкий график, собственный кабинет вместо тесного опенспейса. Может быть, тогда и Дима перестанет ворчать, увидев, насколько серьёзно к ней относятся.
— Анна Сергеевна, руководство рассмотрело вашу кандидатуру на должность заместителя начальника отдела, — Андрей Витальевич говорил официально, но глаза его улыбались. — Учитывая результаты последнего квартала и особенно ваш вклад в западный проект, решение принято положительное.
Аня сжала пальцы под столом.
— Конечно, это означает больше ответственности, — продолжил директор, — иногда придётся задерживаться допоздна, бывать в командировках. Вы справитесь с такой нагрузкой? У вас ведь маленький ребёнок, насколько я помню.
— Справлюсь, — твёрдо ответила Аня. — У меня хорошая поддержка. И дочь уже достаточно взрослая.
Это была ложь. Вся поддержка — мама, которая сама разрывалась между работой и больным отцом, да и то не всегда могла помочь. Дима категорически отказывался «сидеть с чужими детьми» — так он называл присмотр за Машей, когда Аня просила подстраховать. Свекровь, Татьяна Николаевна, на словах всегда горячо вызывалась помочь, но каждый раз находила десяток причин, почему именно сегодня никак не может. Но Аня не собиралась упускать такую возможность.
— Отлично, — Андрей Витальевич протянул ей папку с документами. — Ознакомьтесь с условиями, и ждём вас в новой должности с понедельника.
— Ты с ума сошла? — Дима сидел напротив, сжимая кулаки так, что побелели костяшки. — Какое повышение? Какие командировки? У тебя семья, ребёнок! Кто будет заниматься Машей, пока ты разъезжаешь по стране?
— Дима, я всё продумала, — Аня старалась говорить спокойно. — У меня будет гибкий график, я смогу иногда работать из дома. А в командировки редко…
— Редко — это сколько? — перебил он. — Раз в месяц? Раз в неделю?
— Не знаю точно, — она пожала плечами. — Может быть, раз в квартал на пару дней.
— И ты думаешь, я буду сидеть с Машкой, пока ты там… в своих командировках? — последние слова он произнес с таким презрением, словно говорил о чем-то неприличном.
— Нет, конечно, — устало ответила Аня. — Я попрошу маму.
— Твоя мать работает и ухаживает за отцом. Или ты собираешься бросить его на произвол судьбы?
— А твоя мать? — не выдержала Аня. — Татьяна Николаевна постоянно говорит, как скучает по внучке, как хочет проводить с ней больше времени.
— Ты же знаешь, у мамы давление, — мгновенно отреагировал Дима. — Машка такая активная, мама за ней просто не уследит.
Аня закрыла глаза, считая до десяти.
— Дима, повышение — это не только статус. Это ещё и деньги. Мы сможем нанять няню.
— Ещё чего! — вскочил Дима. — Чтобы какая-то посторонняя тётка воспитывала моего ребёнка? Нет уж, либо мать, либо жена должны заниматься детьми. А лучше — мать и жена.
— Дима, хватит, — Аня медленно поднялась. — Я принимаю это повышение. И если нужно, найму няню. Это не обсуждается.
— Как и второй ребёнок, да? — внезапно тихо спросил Дима. — Тоже не обсуждается?
Они смотрели друг на друга через стол, разделённые не столько мебелью, сколько двумя совершенно разными взглядами на жизнь.
— Мы договорились подождать, — медленно произнесла Аня.
— Ты решила подождать, — отрезал Дима. — А я хочу ещё детей. Сейчас, а не в твоей мифической перспективе, когда ты наиграешься в карьеру.
— Ну и с чем ты пришла? — Татьяна Николаевна поставила перед Аней чашку чая и села напротив. — Дима второй день сам не свой ходит.
Они сидели на кухне в квартире свекрови, куда Дима практически сбежал после их последней ссоры, прихватив с собой и Машу. «У меня дежурство», — только и бросил он, хлопнув дверью. Аня знала, что никакого дежурства нет — просто очередная попытка надавить, заставить почувствовать себя виноватой.
— Татьяна Николаевна, я пришла за дочерью, — Аня старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело от ярости. — И поговорить с мужем.
— С мужем? — свекровь демонстративно посмотрела на настенные часы. — Который работает, между прочим, пока его жена ходит по кабинетам начальников.
Аня сжала зубы. Инсинуации свекрови давно стали привычными, но сегодня у неё не было сил терпеть.
— Я знаю, что Дима здесь. Его машина стоит у подъезда.
Татьяна Николаевна всплеснула руками.
— И что ты хочешь? Чтобы он бросил дочь и бежал за тобой? У ребёнка режим! Она только заснула.
— В два часа дня? — недоверчиво переспросила Аня.
— Не всем детям нужно гулять в любую погоду, — отрезала свекровь. — Я лучше знаю, что нужно моей внучке.
В этот момент из комнаты выглянул встрёпанный Дима, державший за руку сонную Машу.
— Привет, мам, — устало произнесла Аня, глядя на дочь. — Ты готова ехать домой?
— Маме нужно поспать, — вмешалась Татьяна Николаевна, прежде чем девочка успела ответить. — Бабушка тебе блинчики приготовит, твои любимые.
— Мама, — не отпуская руки бабушки, Маша вопросительно посмотрела на Аню. — Ты снова уедешь на работу?
Аня почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Это было нечестно — настраивать ребёнка против неё. Использовать дочь как оружие в их с Димой конфликте.
— Нет, малыш, — она присела на корточки перед дочерью. — Сегодня мы поедем домой и будем вместе весь день. И завтра. У мамы выходные.
Глаза дочери загорелись, но Татьяна Николаевна тут же вмешалась:
— А как же твои повышения-понижения? Двоечники на контрольной? Снова бросишь ребёнка на бабушку?
— Мама, — тихо произнёс Дима, — не надо.
Он повернулся к Ане, и на мгновение ей показалось, что в его глазах промелькнуло что-то похожее на раскаяние. Но тут же его лицо снова стало холодным.
— Собирайтесь, — бросил он. — Я отвезу вас.
Таблетки Аня прятала в косметичке, в самом дальнем углу шкафа. Никогда не думала, что в семейной жизни придётся к такому прибегать, но последние месяцы не оставили выбора. Дима буквально помешался на идее второго ребёнка. И дело было даже не в самих детях — она тоже хотела братика или сестрёнку для Маши, но не сейчас. Сейчас, когда наконец появился шанс на нормальную карьеру, на финансовую независимость.
— Что это? — голос Димы, холодный и чужой, заставил её вздрогнуть. Он стоял в дверях ванной, держа в руках маленькую белую упаковку.
— Ты рылся в моих вещах? — вместо ответа спросила Аня.
— Случайно нашёл, когда искал запонки, — он повертел упаковку в руках. — Контрацептивы? Серьёзно? После всех наших разговоров, после того, как я ясно сказал, что хочу второго ребёнка?
— Дима, — Аня выпрямилась, чувствуя, как внутри поднимается волна решимости, — я тоже хочу второго ребёнка. Но не сейчас. Сейчас я только начинаю строить карьеру, Маше нужно внимание, а ты…
— А я что? — он шагнул ближе, нависая над ней. — Недостаточно зарабатываю? Недостаточно помогаю с ребёнком?
— Да! — неожиданно для себя выкрикнула Аня. — Ты не помогаешь! Ты играешь с дочерью, когда у тебя есть настроение, ты возишь её к своей маме, когда тебе удобно. Но ты не встаёшь к ней по ночам, не сидишь с ней, когда она болеет, не забираешь из садика в ущерб работе!
— Я мужчина! — рявкнул Дима, швыряя упаковку таблеток в стену. — Я должен зарабатывать, а не нянчиться с детьми! Это женская работа!
— Нет, — тихо, но твёрдо произнесла Аня. — Это родительская работа. А ты не родитель. Ты — воскресный папа, который требует второго ребёнка, даже не научившись заботиться о первом.
Дима побледнел.
— За кого ты меня принимаешь? Я люблю свою дочь!
— Любовь — это не только слова, — Аня почувствовала, как дрожат руки. — Это поступки, это помощь, это готовность жертвовать своим комфортом. Ты не готов. И потому я не готова заводить второго ребёнка.
Они стояли посреди спальни, глядя друг на друга, как чужие люди.
— Я не буду с этим мириться, — наконец произнёс Дима. — Либо ты прекращаешь предохраняться, либо…
— Либо что? — тихо спросила Аня. — Что ты сделаешь? Заставишь меня родить? Запретишь работать? Или снова сбежишь к мамочке?
Дима на мгновение опешил, потом его лицо исказилось.
— Ты сама всё разрушила, — процедил он. — Ты и твоя карьера. Знаешь что? Подавись своим повышением. Я забираю Машу и ухожу.
— Нет, — Аня встала между ним и дверью в детскую. — Дочь останется со мной. Ты можешь видеться с ней, когда захочешь, но жить она будет здесь.
— Это мы ещё посмотрим! — он отступил к двери. — Я докажу, что ты — плохая мать. Карьеристка, которая бросает ребёнка на стариков.
— Мама, папа больше не придёт? — Маша смотрела на неё своими огромными глазами, и Аня не знала, что ответить.
— Придёт, малыш, — она присела рядом с дочерью, обнимая её за плечи. — Просто не сегодня. Папа сейчас живёт у бабушки Тани.
— Почему? — требовательно спросила Маша. — Он на нас обиделся?
— Нет, — Аня покачала головой. — Просто иногда взрослые не могут жить вместе, даже если они очень любят своего ребёнка.
— Как Полина из садика? — Маша вдруг помрачнела. — У неё тоже папа в другом месте живёт. И она говорит, что это из-за неё. Потому что она плохо себя вела.
— Нет! — Аня порывисто обняла дочь. — Это никогда не бывает из-за детей. Слышишь? Никогда. Это взрослые иногда не могут договориться между собой.
— А вы с папой? Вы не смогли договориться?
Аня на мгновение задумалась.
— Да, малыш. Мы хотели разных вещей и не смогли прийти к согласию.
— А о чём вы спорили? — не унималась Маша.
— О том, как жить дальше, — уклончиво ответила Аня. — Папа хотел одного, я — другого.
— А я? — глаза девочки наполнились слезами. — Ты и папа хотели меня?
— Больше всего на свете, — Аня крепко обняла дочь. — И сейчас хотим. И всегда будем хотеть, чтобы ты была счастлива.
Кафе было почти пустым. Аня намеренно выбрала время после обеда, когда мало посетителей. Дима опаздывал. Они не виделись почти две недели — с того самого дня, когда он ушёл, хлопнув дверью и пообещав отсудить Машу. Потом были звонки адвокатов, бесконечные консультации, слёзы матери, требования свекрови. Но вчера вечером он неожиданно позвонил сам и предложил встретиться «просто поговорить».
Дима появился на пороге кафе, когда Аня уже выпила вторую чашку кофе. Он выглядел осунувшимся и каким-то потухшим.
— Привет, — он сел напротив, не снимая куртки.
— Привет, — Аня выпрямилась. — Ты хотел поговорить?
Дима достал из внутреннего кармана сложенные вдвое бумаги и положил на стол.
— Соглашение о разделе имущества. Я подпишу всё, как ты хочешь. И не буду оспаривать опеку над Машей.
Аня удивлённо подняла брови.
— Вот так просто? А как же все твои угрозы? Слова о том, что я плохая мать?
Дима поморщился.
— Я разговаривал с юристом. Он сказал, что у меня почти нет шансов. У тебя стабильный доход, повышение, хорошие бытовые условия… — он замолчал, потом тихо добавил: — И ещё я поговорил с Машей. Она очень скучала.
Аня молчала, не зная, что сказать. Она ожидала скандала, взаимных обвинений, угроз. Но не этого поражения в глазах супруга.
— Почему ты передумал? — наконец спросила она.
Дима криво усмехнулся.
— Знаешь, мать устроила мне настоящий ад. Пилила с утра до вечера — то я недостаточно стараюсь вернуть семью, то мало внимания уделяю Маше, то не так одел, не так накормил. И я понял, что… что, может быть, ты была права.
— В чём?
— В том, что я не помогал. Не поддерживал, — он нервно барабанил пальцами по столу. — Только требовал. Денег, внимания, заботы, ещё одного ребёнка. А сам…
Он замолчал, и Аня не стала его торопить.
— Ладно, — наконец продолжил Дима, — давай просто завершим всё цивилизованно. Я буду видеться с Машей, помогать финансово. Всё, как полагается.
— Хорошо, — Аня взяла бумаги. — Я посмотрю, и если всё в порядке, подпишу.
Дима кивнул, поднимаясь.
— Постой, — Аня удержала его за рукав. — Дима, я… я не хотела, чтобы всё так вышло. Я никогда не хотела лишать тебя семьи.
— Я знаю, — он впервые за весь разговор посмотрел ей в глаза. — Но иногда, чтобы действительно оценить то, что имеешь, нужно это потерять. Жаль, что для меня этот урок оказался таким болезненным.
Аня смотрела, как он выходит из кафе, и внутри неё боролись совершенно противоречивые чувства. Конец пятилетнего брака, конец отношениям, которые когда-то казались любовью всей жизни. Впереди — неизвестность, новая жизнь, которую придётся строить самой.
Но всё же где-то глубоко внутри тихо росло ощущение свободы. Свободы быть собой, принимать решения, растить дочь так, как считаешь правильным. Свободы, за которую пришлось заплатить очень высокую цену.
