Её звали Валентина Павловна, но на рынке все звали просто — баба Валя. Такая, знаешь, бабушка «как с картинки»: в сером пальто, платке, с сумкой-клеткой и неспешной походкой, которая говорит миру: я никому не мешаю, но и торопиться мне некуда.
Каждый день она проходила по рынку вдоль овощных ларьков, покупала одно и то же: морковь, картошку, яблоки, хлеб. Иногда бананы — «для внуков», хотя все уже давно догадывались, что никаких внуков к ней не приезжают. Просто звучит теплее, когда покупаешь бананы «для кого-то».
И вот где-то полгода назад у неё появился спутник. Рыжий, плотный, с весёлой мордой и обрубком хвоста. Сначала все думали, что он просто ходит за едой — у бабы Вали всегда в кармане были кусочки колбасы. Но со временем стало ясно: он не еду искал. Он её охранял.
Он ждал её у входа, шёл строго сбоку, по левой стороне, иногда останавливался, если она замедлялась. Когда она заходила в подъезд — он садился у двери и ждал, пока свет в её окне не зажжётся.
Так было каждый день. Осень, зима, весна. Снег по уши — сидит. Дождь — прячется под козырёк, но не уходит. Соседи привыкли. Назвали его Гриша. Никто не знал, откуда он пришёл, чей был, и был ли вообще чей-то.
Иногда баба Валя с ним разговаривала. Кто проходил мимо, мог услышать:
— Ну что, Гришенька, купим сегодня рыбки? Или опять доктор ругать будет?
Рыжий мяукал, как будто соглашался.
Однажды утром рынок зашевелился раньше обычного. Местные продавцы — народ внимательный. И вот, у мясника Фомы первый забил тревогу:
— А где кот? Он же всегда тут с утра.
Действительно, Гриши не было. Никто не видел его ни у ларьков, ни у магазина.
К обеду появились слухи. Кто-то сказал, что видел, как он царапал дверь у бабы Вали. Кто-то — что слышал его громкое мяуканье ещё с утра. Никто не придал значения. Кот и кот, мало ли.
Вечером Гриша всё ещё сидел у её двери. Мяукал, царапал, не отходил.
Соседка сверху, молодая женщина с ребёнком, пошла вниз — ей надоело слушать этот концерт. Подошла, постучала. Тишина. Кот обернулся на неё — глаза стеклянные, как будто просит.
Она позвонила в дверь. Тишина.
Позвала сантехника, открыли запасным ключом.
Баба Валя лежала на полу в коридоре. Упала. Сосуды. Без сознания.
Гриша забился в угол, но не убежал.
Скорая приехала быстро. Увезли. Бабушка выжила. Вовремя. Если бы пролежала ещё пару часов — было бы уже поздно.
Через две недели она вернулась домой. С палочкой, чуть медленнее, чуть слабее. И первым делом — спросила у соседа:
— А Гриша? Где он?
Гриша, между прочим, всё это время никуда не уходил. Его подкармливали, он ночевал в подъезде. Спал на старом коврике у её двери, как будто считал себя ответственным за происходящее.
Когда она поднялась по лестнице и открыла дверь — он зашёл, как будто всегда здесь жил. И больше не ушёл.
С тех пор они живут вместе. У неё теперь два лекарства — одно от давления, другое — мурлыкающее. В аптеках не продаётся, но помогает лучше всего.
Иногда её видят на лавочке у подъезда. Она сидит с Гришей на коленях, гладит его, и тихо говорит:
— Вот и не верь потом в чудеса. Хотя какое это чудо? Просто кот — умный, хороший. Как люди. Только честнее.
А мимо идут прохожие. Кто-то улыбается. Кто-то машет рукой. Кто-то идёт дальше, не замечая.
Но если приглядеться — у бабы Вали на лице всегда спокойствие. Как будто она теперь точно знает: даже если ты одна, даже если уже не молода, даже если кажется, что никому не нужна — может прийти Гриша. Или просто кто-то, кто не даст тебе упасть совсем.
