— Мам, ты точно уверена, что это сработает? — Лена нервно теребила край скатерти, сидя на кухне у матери.
— А куда он денется? — усмехнулась Галина Петровна, разливая чай по чашкам. — Двадцать лет в браке, квартира на тебя оформлена, дети взрослые. Самое время действовать.
— Но Миша же ничего не подозревает…
— Вот и прекрасно! — перебила мать. — Чем меньше подозревает, тем проще будет. Ты же помнишь план?
Лена кивнула. План они обсуждали уже месяц. Простой и эффективный: спровоцировать скандал, выставить Михаила из квартиры, подать на развод и алименты. А потом спокойно продать квартиру и купить две поменьше — себе и матери.
— Только смотри, не дрогни в последний момент, — предупредила Галина Петровна. — Помнишь, как я с твоим отцом разводилась? Тоже жалела сначала, а потом что? Остались мы с тобой ни с чем!
— Помню, мам. Не дрогну.
— Вот и умница. А Светка твоя готова свидетельствовать?
— Готова. Она подтвердит, что видела Мишу с какой-то женщиной в кафе.
— Отлично. Значит, завтра начинаем. Как только он с работы придёт — сразу в атаку. Главное — не давай ему слова вставить. Кричи, плачь, вещи его в коридор выкидывай. Соседи услышат — ещё лучше, свидетели будут.
Михаил пришёл домой как обычно — в половине восьмого. Устал после смены на заводе, думал только о душе и ужине. Но едва переступил порог, как на него обрушился шквал криков.
— Так вот где ты шляешься! — Лена выскочила из комнаты с красными от слёз глазами. — А я-то, дура, ждала! Верила!
— Лен, что случилось? — Михаил растерянно смотрел на жену.
— Не прикидывайся! Светка всё видела! Ты с какой-то шлюхой в кафе сидел!
— С какой шлюхой? Лен, ты о чём?
— Заткнись! — визжала Лена, швыряя в коридор его вещи из шкафа. — Двадцать лет я тебе жизнь отдала! Детей родила! А ты!
— Лена, остановись! Давай поговорим спокойно!
— Убирайся! Чтобы духу твоего здесь не было! — Лена распахнула входную дверь. — Вон отсюда!
Соседи уже выглядывали из своих квартир, привлечённые шумом. Михаил понимал, что сейчас бесполезно что-то объяснять. Подобрал сумку с вещами и вышел.
— И не смей возвращаться! — крикнула Лена вслед и с грохотом захлопнула дверь.
Три дня Михаил жил у друга Сергея. Пытался дозвониться жене, но та сбрасывала вызовы. На четвёртый день позвонила дочь Марина.
— Пап, что происходит? Мама сказала, что ты ей изменил!
— Марин, это какое-то недоразумение. Я никому не изменял.
— А мама говорит, тётя Света тебя с какой-то женщиной видела.
— Какая женщина? Марин, я вообще не понимаю, о чём речь!
— Пап, а можно я к тебе приеду? Поговорить надо.
Через час Марина сидела на кухне у Сергея. Выглядела она встревоженной.
— Пап, тут такое дело… Я случайно подслушала, как мама с бабушкой по телефону разговаривала. Они обсуждали какой-то план. Что-то про квартиру и развод.
Михаил нахмурился.
— И ещё, пап… Помнишь, мама говорила, что к подруге в Тверь на выходные ездила? Так вот, я в её телефоне переписку видела. Она не в Тверь ездила.
— А куда?
— К какому-то Игорю. Они уже полгода переписываются. И фотографии там есть… Ну, ты понимаешь, какие.
Михаил почувствовал, как земля уходит из-под ног. Двадцать лет брака, а он ничего не замечал.
— Марин, а ты можешь эту переписку как-то сохранить?
— Уже сохранила, пап. На флешку скинула. Я же не дура, понимаю, что мама задумала.
Адвокат внимательно изучал документы.
— Что ж, Михаил Петрович, дело у вас крепкое. Квартира хоть и на супругу оформлена, но куплена в браке на ваши деньги. Это доказать можно. Плюс измена с её стороны. Переписка — веское доказательство.
— А что мне делать сейчас? Она же домой не пускает.
— Идите домой. Это ваша квартира тоже. Если не пустит — вызывайте полицию. И сразу подавайте на развод. Встречный иск о разделе имущества мы тоже подготовим.
Вечером Михаил стоял у дверей собственной квартиры. Ключ не подходил — замок сменили. Он позвонил в дверь.
— Убирайся! — крикнула Лена из-за двери.
— Лена, открой. Нам нужно поговорить.
— Не о чем нам говорить! Жди повестку в суд!
Михаил набрал номер полиции.
Через полчаса приехал наряд. Сержант внимательно выслушал обе стороны.
— Так, граждане. Михаил Петрович, вы прописаны в этой квартире?
— Да, вот паспорт.
— Елена Сергеевна, на каком основании вы не пускаете супруга домой?
— Он мне изменил! Я не хочу с ним жить!
— Это ваши личные отношения. Но выгнать человека из места его регистрации вы не имеете права. Откройте дверь.
— Не открою!
— Тогда будем вскрывать. И составим протокол о незаконном ограничении права на жилище.
Лена нехотя открыла дверь. Михаил вошёл в квартиру.
— И что теперь? — зло спросила она.
— А теперь будем разводиться, — спокойно ответил Михаил. — Только не так, как ты планировала.
— Что ты несёшь?
— Лен, я знаю про Игоря. И про ваш с мамой план знаю. Марина всё слышала.
Лена побледнела.
— Марина? Она… она ничего не могла слышать!
— Могла и слышала. И не только слышала. Твою переписку с Игорем она тоже сохранила. Все фотографии, все сообщения за полгода.
— Ты врёшь!
— Завтра увидишь в суде. Я уже подал на развод. И на раздел имущества тоже. Адвокат говорит, при твоей измене у меня хорошие шансы.
Суд длился четыре месяца. Галина Петровна металась между дочерью и залом суда, пытаясь что-то придумать. Но доказательства были неопровержимы.
Переписка с Игорем, показания Марины, которая встала на сторону отца, свидетельство Сергея о том, что Михаил жил у него, потому что жена выгнала…
— Да она сама мне это подстроила! — кричала Лена на очередном заседании. — Это он со Светкой сговорился!
— Елена Сергеевна, — устало произнёс судья, — свидетельница Светлана Николаевна показала, что никакой женщины с вашим мужем не видела. Это вы попросили её солгать.
Светка сдала подругу при первом же допросе. Испугалась ответственности за лжесвидетельство.
В итоге квартиру разделили пополам. Лене пришлось выплачивать Михаилу компенсацию за его долю. Игорь, узнав о скандале и судах, быстро исчез из её жизни. Ему нужны были лёгкие отношения, а не проблемы с разведёнкой.
Галина Петровна получила инфаркт, когда узнала, что вместо двух квартир у них не будет ни одной. Денег от продажи хватило только на однокомнатную квартиру на окраине.
— Мам, мне стыдно за тебя, — сказала Марина на пороге новой квартиры матери. — Папа столько лет для семьи жил, а ты… Я к тебе больше не приду.
— Марина! Я же твоя мать!
— Была. Пока не решила папу обмануть. Знаешь, что самое противное? Ты даже не раскаиваешься. Всё ещё думаешь, что он виноват.
Сын Андрей тоже встал на сторону отца. В свои двадцать три года он прекрасно понимал, кто в семье был опорой.
Михаил остался в квартире. Через год встретил Ольгу — спокойную, домашнюю женщину, которая ценила простые вещи: семью, уют, честность.
Лена жила с матерью в тесной однокомнатной квартире. Галина Петровна не уставала попрекать дочь:
— Я же говорила — не дрогни! А ты что? Размякла! Надо было крепче стоять на своём!
— Мам, да что там стоять? У него доказательства были!
— Эх ты, неумёха! Я вот с твоим отцом без всяких доказательств развелась. И квартиру отсудила!
— И где та квартира, мам? Пропила с очередным ухажёром?
Они ругались каждый день. Две озлобленные женщины, запертые в четырёх стенах собственной лжи.
А по вечерам Лена смотрела на фотографии из семейного альбома. Вот они с Мишей молодые, вот свадьба, вот дети маленькие… Двадцать лет. Двадцать лет настоящей жизни она променяла на призрачную выгоду.
Хитрый план матери сработал. Только вот против кого?
Зеркало не врёт. И когда смотришь в него слишком долго, начинаешь видеть правду. Горькую, беспощадную правду о себе.
Лена отвернулась от зеркала. Смотреть было больно.
Через три года Марина вышла замуж. На свадьбу позвала отца с Ольгой. Лену не позвала.
— Может, всё-таки пригласишь маму? — спросил Михаил дочь. — Как-никак, она тебя родила.
— Пап, она сама всё разрушила. Я не могу её простить. Не за то, что вы развелись. А за то, как она это сделала. За ложь, за подлость.
Михаил вздохнул. Он давно простил бывшую жену. Злость ушла, осталась только грусть. Грусть о потерянных годах, о разрушенной семье.
А Лена в день свадьбы дочери сидела у окна и плакала. Галина Петровна дремала перед телевизором, изредка покашливая. Болезни одолевали её всё сильнее.
— Мам, — тихо позвала Лена.
— Что? — не открывая глаз, отозвалась мать.
— А если бы можно было всё вернуть… Ты бы стала разводиться с папой?
Галина Петровна открыла глаза, посмотрела на дочь долгим взглядом.
— Дура ты, Ленка. Какой там развод? Я б за него держалась руками и ногами. Хороший мужик был, работящий. Да только гордость мешала. Думала, сама справлюсь. Вон как справилась — еле концы с концами сводила, пока тебя растила.
— Так зачем же ты меня толкала?
— А затем, что не хотела, чтоб ты мои ошибки повторяла. Думала, ты умнее будешь. Хитрее. А ты… Эх, да что теперь говорить?
Мать снова закрыла глаза. Лена смотрела в окно на серый осенний день.
Капли дождя стекали по стеклу, как слёзы. И в каждой капле она видела отражение своей жизни. Разбитой, искажённой, потерянной.
Зеркальная ловушка захлопнулась. И выхода из неё не было.
