Папа умер в апреле, когда черёмуха только зацвела. Тихо, во сне — врачи потом сказали, что сердце просто не выдержало. Инфаркт обширный, мгновенная смерть. «Не мучился», — утешали они. А какое утешение, когда человека нет?
Мама три дня не отходила от его кровати в больнице. Даже когда его уже увезли в морг, всё сидела рядом с пустой койкой, держала в руках его очки и шептала что-то своё.
— Мам, ну пойдём домой, — уговаривал Денис, младший. Голос дрожал, сам еле держался.
— Тебе отдохнуть надо. Поесть хоть что-то.
— Не могу я его одного оставить, Денька, — всхлипывала она, качаясь из стороны в сторону.
— Понимаешь? Сорок лет вместе прожили. Сорок! Как я без него? Как?
— Не одного, мам. С нами он. Всегда с нами будет.
— Что ты понимаешь? — вскрикнула она вдруг.
— Что ты можешь понимать? Ты даже не женат толком!
Денис сжал зубы. Не время сейчас объяснять, что с Оксаной они уже полгода как врозь живут. Не время.
***
Елена, старшая дочь, прилетела из Москвы только к отпеванию. В аэропорту самолёт задержали на четыре часа — она рыдала в телефон, умоляла Дениса: «Подожди меня! Я должна с папой попрощаться!»
Попрощалась. Суетилась на похоронах, всё организовывала, распоряжалась. Цветы заказывала, с батюшкой договаривалась, поминки накрывала.
— Мам, держись, — говорила она, коротко обнимая мать после отпевания.
— Всё будет хорошо. Папа бы не хотел, чтобы ты убивалась.
— Откуда ты знаешь, чего он хотел? — огрызнулась мама.
— Месяцами с ним не разговаривала!
— Мам, ну что ты… Я же работаю. Звонила каждую неделю.
— Звонила! По пять минут! «Как дела, мам? Что папа? Ладно, мне пора».
Елена покраснела, но промолчала. А через три дня снова улетела.
— Мне работать надо, — оправдывалась она перед отъездом.
— Проект горит. Понимаешь, там миллионы крутятся. Я обязательно приеду. На майские или летом.
— Конечно, — сухо ответила мама.
— Миллионы важнее.
***
Денис остался. Сначала взял отпуск за свой счёт, потом ещё две недели выпросил. А в июне вообще заявление написал.
— Ты что, совсем рехнулся? — орала в телефон Елена.
— У тебя же ипотека висит! Дети растут! Максим в институт поступать собирается!
— А что мне делать? — крикнул Денис в ответ.
— Маму одну бросить? Ты видела, в каком она состоянии?
— Так пускай лечится! К психологу пусть идёт!
— Она и к врачам-то идти не хочет. Говорит: «Зачем мне жить? Всё равно без смысла».
— И что, ты теперь будешь няней при ней? До конца жизни?
— Не знаю, — честно ответил Денис. — Посмотрим.
И правда плохая была мама после папиных похорон. Словно душу из неё выдернули. То целый день молчит, сидит у окна и смотрит в никуда. То начинает плакать без остановки — час, два, пока не обессилит совсем.
Денис готовил — она не ела. «Не хочу, не могу». Убирал — она не замечала. В больницу возил каждую неделю, когда маме совсем худо становилось и давление под двести подскакивало.
— Мам, ну поешь хоть суп, — уговаривал он. — Совсем худая стала.
— Зачем? — отвечала она. — Всё равно помру скоро.
— Не говори так.
— А что говорить? Правду? Жить не хочу, Денька. Понимаешь? Утром просыпаюсь и думаю: «Господи, ещё один день тянуть».
Денис садился рядом, обнимал её за плечи.
— Мам, а как же мы? Как же внуки?
— А вы молодые. Без меня обойдётесь.
Оксана, его бывшая жена, звонила первое время, ругалась:
— Ты семью на старуху поменял! Детей бросил!
— Не бросил я детей. Они ко мне приезжают.
— По выходным! А должны каждый день отца видеть!
— Оксана, пойми, мне некого оставить с мамой. Она в таком состоянии…
— Не моя мама! Твоя! И твои проблемы! А я что, должна одна детей тянуть?
Потом перестала звонить. На развод подала. Квартиру через суд отсудила.
***
Через полгода мама вдруг попросила:
— Денис, вызови нотариуса.
— Зачем это, мам? — удивился он.
— Надо, сынок. Пока жива, пока разум ясный. А то мало ли что…
— Мам, что за глупости? Ты ещё сто лет проживёшь.
— Сто не проживу, а лет десять — может быть. Если ты рядом будешь.
Завещание составила простое: дом в деревне — Денису. Дача — тоже ему. Сбережения на книжке — ему же.
— Мам, а как же Лена? — спросил Денис.
— А Лена далеко. У неё своя жизнь, свой дом. А ты… ты всё ради меня бросил. Честно будет.
***
Елена приехала на новогодние праздники. Привезла подарки, продукты, как всегда суетилась. Дом к празднику украсила, ёлку поставила.
— Хоть живой дом стал, — сказала мама за ужином. — А то мы с Денисом как в склепе живём.
— Да ладно вам, — улыбнулась Елена.
— Нормально вы живёте. Денис молодец, конечно. Как мужчина в доме.
Третьего января мама и рассказала про завещание. За чаем, спокойно так.
— Что значит «всё Денису»? — Елена так и замерла с чашкой в руках, потом аккуратно поставила её на стол.
— Мам, я не поняла. А я что, не дочь тебе?
— Доченька, ты же в Москве живёшь, — начала мама.
— Квартира у тебя хорошая, трёхкомнатная. Работа денежная…
— При чём тут это? — голос Елены становился всё выше и резче.
— Мы оба твои дети! По закону наследство делится поровну! Это справедливо!
— Лена, не кричи на маму, — попросил Денис.
— А ты молчи! — набросилась на него Елена.
— Ты что, не знал? Втихаря всё обделал?
— Знал. Но я же не просил…
— Ага, не просил! Сидел тут, в глаза заглядывал, и не просил!
— Елена! — строго сказала мама.
— Не смей так с братом разговаривать!
— С каким братом? — Елена встала из-за стола.
— С тем, который меня обокрал? Мам, ты понимаешь, что творишь? Мы же семья! А ты нас делишь!
— Никого я не делю, — мама тоже встала, лицо покраснело.
— Я решила честно. Денис всё это время со мной был. Работу бросил, от Оксаны ушёл, детей реже видит — всё ради меня. А ты…
— А я что? — Елена села обратно, глаза заблестели.
— Я плохая дочь, да? Потому что в Москве работаю?
— Не плохая. Но когда папа умирал в больнице, тебя не было. Когда мне плохо было после похорон, кто рядом сидел? Кто руку держал? Кто врачей вызывал? Денис!
— А кто деньги присылал каждый месяц? — вскрикнула Елена.
— Кто лекарства покупал? Кто за ремонт крыши платил? Я! Я, между прочим!
— Деньги — это хорошо, — кивнула мама.
— Но когда человеку плохо, деньги не помогут. Душа нужна рядом.
— Значит, любовь измеряется километрами? — Елена говорила уже тише, но голос дрожал.
— Я что, виновата, что работаю далеко? Что семью содержу? Детей в институт отправила? Максим на бюджет поступил, знаешь? А Настя медалистка! А ты решила, что я плохая дочь…
— Не плохая, милая, — мама протянула руку к дочери, но та отдёрнулась.
— Просто… другая у нас жизнь. Ты там, мы тут.
— Понятно, — Елена встала.
— Раз так, то я поеду в гостиницу. Не буду мешать вашей особенной близости.
— Лена, не уезжай, — попросил Денис. — Мы обсудим всё спокойно.
— Что обсуждать? — она уже одевалась в прихожей. — Всё уже решено. Без меня решено.
Хлопнула дверь. Мама заплакала.
— Я правильно сделала? — спросила она у Дениса.
— Не знаю, мам. Честно не знаю.
Началась настоящая война. Елена звонила каждый день, иногда по несколько раз. То плакала в трубку, то кричала, то угрожала.
— Мам, ты меня унизила! — рыдала она.
— Понимаешь? При Денисе сказала, что я плохая дочь!
— Я не говорила, что плохая…
— А что говорила? Что он хороший, а я далеко живу? Что он жертвует всем, а я только деньги присылаю?
— Лена, успокойся, пожалуйста…
— Не успокоюсь! Я тоже жертвовала! Ты думаешь, мне легко было каждый месяц по тридцать тысяч отправлять? У меня ипотека тоже висела! Дети в школу ходят, их одевать надо, кормить!
На маму эти звонки действовали хуже любого лекарства. После каждого разговора с дочерью она ложилась, закрывалась одеялом и лежала до вечера.
— Может, и правда поделить всё? — сомневался Денис.
— Нет, — твёрдо отвечала мама.
— Я не для того решение принимала. Ты свою долю в московской квартире Лене отдал тогда, помнишь? Когда папа продавал бабушкину квартиру в городе, тебе по закону полагалось. А ты сказал: «Пусть сестре достанется, у неё дети маленькие, им места больше нужно». Забыла она, что ли?
— Мам, это было давно…
— Давно! А теперь что? Теперь она справедливости требует?
В феврале Елена подала в суд. Иск принесла заказным письмом. «Завещание составлено под давлением», — было написано в заявлении.
— Мам, читай, — дрожащими руками подал ей документы Денис.
Мама читала долго, губы шевелились. Потом сказала:
— Под давлением… Интересно, кто на меня давил? Ты, что ли?
— Мам, а может всё-таки…
— Что «может»? — вспыхнула мама.
— Пусть судится, раз хочет. Только вот что странно: раньше-то дом её не интересовал. Когда крыша текла три года назад, я ей звонила — «разберись сама», сказала. Ты тогда отпуск потратил, сюда приехал, кровлю латал. А она даже денег не прислала на материалы.
— Мам, не вспоминай…
— Буду вспоминать! Когда печку чистить надо было, кого звала? Тебя! Когда снег с крыши убирать — тебя! А теперь вдруг дом нужен стал!
***
К суду готовились основательно. Елена наняла адвоката, женщину злую и настырную. Та приезжала, соседей опрашивала, справки какие-то собирала.
— Говорят, мать псих, — рассказывала соседка тётя Клава.
— Что завещание недействительное, раз она после мужниной смерти того… помешанная была.
— Что помешанная? — возмутился Денис. — Горевала она!
— А адвокатша говорит — всё равно что помешанная. Раз депрессия была.
Суд назначили на май. Мама к тому времени совсем плохо стала выглядеть — похудела килограммов на двадцать, осунулась, поседела. Руки тряслись постоянно.
— Из-за нас с Леной, — мучился Денис. — Мам, может, я от всего откажусь? Пусть забирает.
— Не смей! — мама аж подскочила в кресле.
— Слышишь? Не смей! Я не для того всю жизнь горбатилась, не для того решение принимала!
— Но ты же болеешь из-за этого…
— Болею из-за того, что дочь родная в суд подала! На собственную мать! Это нормально, по-твоему?
А в апреле, ровно год после папиной смерти, маму увезли в реанимацию. Среди ночи скорую вызывали — сердце схватило так, что она в обморок упала.
— Инфаркт? — спросил Денис у врача.
— Нет, пока не инфаркт. Но близко. Нервы, говорите? Переживания?
— Суд у нас, — признался Денис. — Семейный.
Врач покачал головой:
— В её возрасте такие стрессы смертельно опасны. Поберегите женщину. Что может быть важнее жизни?
Елена примчалась в тот же день. Бледная, заплаканная, с огромным букетом цветов.
— Как она? — спросила, вбегая в больничный коридор. — Денис, как мама?
— Плохо, — ответил он. — Врачи в реанимации колдуют. Говорят, нервы не выдержали.
— Из-за суда? — прошептала Елена.
— Из-за чего ещё?
Они сидели на жёстких больничных стульях, молчали. В коридоре пахло хлоркой и чем-то лекарственным. Время тянулось мучительно медленно.
— Я не хотела, чтобы так вышло, — сказала наконец Елена.
— Знаю.
— Просто… так обидно было, понимаешь? Будто я чужая стала. Будто всё, что я делала для семьи, не считается.
— Ты не чужая. Просто я здесь был всё время, а ты — там, далеко.
— А знаешь, что меня больше всего бесило? — Елена посмотрела на брата красными от слёз глазами.
— То, что ты правильно поступил. А я — нет. Работа, карьера, деньги… А мама умирала от горя одна.
— Лен, ты не виновата. У каждого своя жизнь, свои обстоятельства.
— Виновата! — всхлипнула она.
— Я же знала, какая она после папиной смерти стала. Могла отпуск взять, приехать хотя бы на месяц. Могла рядом побыть, как ты. А я… Я думала только о том, как бы работу не потерять.
— Лена…
— И ещё вот что… — она утёрла слёзы рукавом. — Помнишь московскую квартиру? Когда дедушка умер, папа её продавал. Ты тогда действительно свою долю мне отдал. Сказал: «У Лены дети, им нужнее». А сейчас я жадная какая-то…
Денис помолчал, потом тихо сказал:
— Слушай, а давай так сделаем. Если мама поправится, дом останется мне, но ты в нём всегда прописана. И если когда продавать буду — половину тебе отдам. Честное слово.
— Зачем тебе это?
— Затем, что мы брат с сестрой. И маме нужно, чтобы мы дружили, не ссорились. Ей и так тяжело без папы.
— Денис… — Елена заплакала. — Прости меня. Я дура, да?
— Не дура. Просто… человек. Со своими слабостями.
В реанимации маму продержали пять дней. Елена всё это время была рядом, помогала, дежурила по ночам. Купила хорошие лекарства, которые врачи советовали.
— Вот что значит дочкина рука, — говорили медсёстры. — Сразу видно — любят родители, заботятся.
Когда маму перевели в обычную палату, она первым делом спросила:
— Дети мои здесь? Оба?
— Здесь, мам, — ответил Денис. — И никуда не денемся.
— Мам, — сказала Елена, взяв её за руку. — Прости меня, пожалуйста. Я была не права. Совсем не права.
— Доченька… — мама заплакала, но слёзы были другие — не горькие, а облегчённые.
— Я думала, вы из-за меня навсегда поссоритесь. Я же вас обоих люблю одинаково!
— Знаем, мам, — сказал Денис.
— И мы друг друга любим. Правда, Лен?
— Правда, — кивнула Елена.
— Только объясни мне честно, почему ты так решила насчёт завещания. Без обид — хочу понять.
Мама тяжело вздохнула, потом заговорила медленно, подбирая слова:
— Понимаешь, доченька, справедливо — не всегда значит поровну. Ты в Москве хорошо устроилась, работаешь на солидной должности, муж у тебя надёжный, дети выросли умные. А Денис… Он ради меня всё бросил. Работу хорошую, семью. Жену потерял, детей реже видит. Как я могу его ни с чем оставить? Он свою жизнь на меня потратил.
— Не потратил, мам, — возразил Денис.
— Я не жалею ни о чём.
— А я жалею, — сказала мама твёрдо.
— Молодой ещё, красивый. Должен жить для себя, семью новую создавать. А не при старухе сидеть.
— Мам, ну что ты говоришь…
— Говорю правду. Но другого выхода не было. Я же не могла тебя бросить — совсем плохая была после папиной смерти. А теперь полегче стало. Привыкла немного. Ты понимаешь, Лена, почему я так решила?
***
Елена поняла. На следующий день поехала к адвокату, суд отозвала. Документы все подписала, от претензий отказалась.
— Только одно условие, — сказала она Денису, когда они везли маму домой из больницы. — Как мама окрепнет, ты работу себе найди. Нормальную, не халтуру. И девушку найди. Хорошую, не как та стерва Оксана.
— Найду, — пообещал он. — Уже присматриваю кое-кого.
— Да ну? И кого же?
— Валю, медсестру из поликлиники. Хорошая женщина, добрая. Детей любит.
— Вот и отлично! — обрадовалась Елена.
— Мне её покажешь, когда приеду в следующий раз.
— А ты будешь приезжать? — спросила мама.
— Конечно буду! И не на три дня, а надолго. Летом возьму отпуск, приеду на месяц. С внуками. Максим в институт поступил, кстати. На бюджет, как ты и предсказывала.
— Умный мальчик, — улыбнулась мама. — В дедушку пошёл.
— И ещё вот что, — продолжала Елена.
— Дом этот наш общий теперь. Семейный. Я буду приезжать с детьми, внуки должны бабушку видеть, деревню знать. А когда… — она запнулась.
— Ну, когда ты… того… когда нас не станет, дом всё равно в семье останется. Для правнуков.
— Правнуков ещё нет, — засмеялся Денис.
— Будут! Обязательно будут!
Мама слушала их разговор и тихо плакала от счастья.
— Вы у меня такие хорошие дети, — шептала она.
— Просто разные. Но хорошие. Папа бы радовался, видел бы, как вы друг друга любите…
Летом Елена действительно приехала на целый месяц. С детьми, с внуками. Дом ожил — детский смех, беготня, шум. Денис к тому времени устроился работать в районную больницу фельдшером — как в молодости, до женитьбы. И Валю познакомил с семьёй.
— Хорошая девочка, — одобрила мама, когда Валя первый раз пришла в гости.
— Простая, работящая. И тебя любит — по глазам вижу.
— Мам, мы ещё не решили ничего…
— А что решать? Жизнь коротка. Любовь — это редкость. Не упускай.
***
Дом остался за младшим сыном. Но теперь это было не важно. Важно было то, что семья снова стала целой, что дети помирились, что в доме снова звучал смех.
— Знаешь, — сказала мама как-то вечером, когда они с Денисом сидели на крыльце и смотрели на звёзды, — я правильно сделала тогда.
— С завещанием?
— Не с завещанием. С тем, что правду сказала. Лене больно было, но она поняла. А если бы я молчала, копила обиду — хуже было бы. Семьи разрушаются не от споров, а от недосказанности.
— Мудрая ты у меня, — улыбнулся Денис.
— Не мудрая. Просто старая. А старость — она ума прибавляет. Жаль только, что поздно.
