— Да кому ты нужна в твоём возрасте? – усмехнулся он.
Прошло полгода. Теперь он звонит мне каждый день.
***
Я смотрю на экран телефона и не отвечаю. Очередной звонок от Платона Сергеевича. Сбрасываю. Через минуту – сообщение: «Нонна, нам нужно поговорить».
Откладываю телефон и возвращаюсь к распаковке оставшихся коробок. Мой новый дом. Мой дом. Эти слова до сих пор звучат непривычно, но каждый раз, когда я их произношу, внутри что-то теплеет.
Когда я объявила о разводе, Платон лишь рассмеялся. Его самоуверенность, эта вечная черта, которая когда-то казалась такой привлекательной, вызвала во мне только отвращение.
— Нонночка, ты же несерьезно, — он даже не поднял глаз от планшета. — Куда ты пойдешь? Что будешь делать? Дай-ка вспомню, когда ты в последний раз работала… Ах да, НИКОГДА.
Он был прав. Тридцать пять лет брака, двое взрослых сыновей, и ни дня официального трудового стажа. Я была «хранительницей домашнего очага», как любил говорить Платон Сергеевич на корпоративах.
«Моя Нонна – настоящая женщина, не то что нынешние карьеристки». А за закрытыми дверями нашей спальни я была никем – без своих денег, без своего голоса, без права на собственное мнение.
Телефон снова загудел. На этот раз звонил Саша, наш старший.
— Привет, мам, — его голос звучал устало. — Ты как?
— Отлично!
— Отец опять звонил мне. Говорит, ты трубку не берешь.
Я вздохнула.
— Саша, мы все обсудили полгода назад. Мне нечего ему сказать.
— Знаю-знаю, — он замялся. — Просто… он совсем расклеился. Андрей говорит, что отец даже готовить начал сам. Представляешь?
Я фыркнула. Платон Сергеевич и кухня – вещи несовместимые. За тридцать пять лет брака он не удосужился выяснить, где у нас хранится соль.
— Чудеса случаются, — сухо ответила я.
— Мам, — Саша понизил голос, — я понимаю, что у вас с отцом все сложно, но может… может, стоит дать ему шанс? Вы столько лет вместе…
Столько лет вместе. Эта фраза преследовала меня с момента подачи заявления на развод. Как будто количество прожитых рядом лет автоматически делало брак успешным.
— Саша, — я старалась говорить мягко, — ты уже взрослый, и я не хочу втягивать тебя и Андрея в наши с отцом отношения. Но поверь, для меня это решение не было спонтанным.
После звонка я села на единственный стул посреди полупустой гостиной. Моя новая квартира была крошечной по сравнению с нашим – теперь уже его – домом. Однокомнатная, в спальном районе, на первом этаже. Но она была моей. Но она была моей. Точнее, будет моей — официально она оформлена на Сашу и Андрея.
Мои мальчики. Настояли на том, чтобы взять ипотеку на себя.
Поначалу я отказывалась — куда это годится, чтобы дети содержали мать? Но они были непреклонны. «Считай это нашей инвестицией в твое счастье», — сказал тогда Андрей, и я расплакалась.
И страх. Бесконечный, парализующий страх.
Звонок в дверь вырвал меня из размышлений. На пороге стоял Андрей, наш младший, с огромной коробкой в руках.
— Привет, мам! — он протиснулся в дверь. — Я привез твои книги. Отец хотел их выбросить.
— Выбросить? — я похолодела. Моя коллекция классической литературы, которую я собирала всю жизнь!
— Не переживай, я их спас, — Андрей поставил коробку на пол. — Хотя пришлось поругаться. Он в последнее время… странный.
— В каком смысле?
— Ну, знаешь… — Андрей замялся. — То орет на всех, то вдруг сидит тихий, фотографии старые рассматривает. А вчера застал его на кухне – он пытался пирог испечь. ПИРОГ, мам! По твоему рецепту!
Я не смогла сдержать смешок. Бывший муж за столько лет совместной жизни не проявлял ни малейшего интереса к кулинарии.
— И как пирог?
— Сгорел, конечно, — Андрей улыбнулся, но потом его лицо стало серьезным. — Мам, он правда страдает.
— А я? — вопрос вырвался сам собой, и я тут же пожалела о нем. — Прости, милый. Не хочу нагружать тебя нашими взрослыми проблемами.
Андрей подошел и обнял меня.
— Ты выглядишь счастливее, чем раньше, — тихо сказал он. — И я рад за тебя. Просто… сложно видеть, как родители расходятся.
Когда Андрей ушел, я долго стояла у окна. За эти полгода после подачи заявления на развод я столько раз сомневалась в своем решении. Дети, пусть и взрослые, переживали разрыв тяжело. Финансовая неопределенность давила. Но каждый раз, когда я думала о возвращении, перед глазами вставала сцена, которая и стала последней каплей.
Это случилось на мой пятьдесят пятый день рождения. Я готовилась к нему особенно тщательно: заказала торт в лучшей кондитерской, пригласила близких друзей и, конечно, наших мальчиков с их семьями.
Платон Сергеевич был в курсе, но, как обычно, отмахнулся от подготовки – «Нонна, это же твой праздник, вот и занимайся».
Гости должны были прийти к шести, и к пяти я была полностью готова. Новое платье, прическа из салона, легкий макияж. Глядя в зеркало, я думала, что для своих лет выгляжу неплохо. Морщинки у глаз, немного поплывший овал лица – но в целом я себе нравилась. Впервые за долгое время.
Платон Сергеевич вернулся с работы в начале шестого. Шагнул в гостиную, окинул взглядом праздничный стол и меня, замершую в ожидании комплимента.
— Ты бы лучше салаты доделала, чем наряжаться, — бросил он, направляясь в ванную. — И это платье тебе не идет. В твоем возрасте уже не стоит открывать плечи.
Я улыбнулась, проглотив обиду. Привычная реакция. Но что-то было не так. Что-то изменилось.
Вечер шел своим чередом. Пришли дети с невестками, друзья с подарками. Все поздравляли, восхищались столом, говорили, как я хорошо выгляжу. А я ловила себя на мысли, что жду одобрения только от одного человека – и не получаю его.
После третьего тоста Платон Сергеевич взял слово.
— Дорогие друзья! Хочу поздравить мою Нонночку с юбилеем. Пятьдесят пять лет – серьезная дата для женщины. Уже не молодость, но еще и не старость, — он усмехнулся, и мне стало не по себе от этой усмешки. — Тридцать пять лет мы вместе, и все эти годы она была для меня надежным тылом. Настоящей женой, которая знает свое место и не лезет, куда не следует.
Я видела, как напряглись Саша и Андрей. Как переглянулись гости.
— Сейчас многие женщины в таком возрасте пытаются изобразить вторую молодость: карьера, увлечения, новая жизнь… — Платон Сергеевич покачал головой. — Но моя Нонна – женщина разумная. Она понимает, что кому ты нужна после пятидесяти пяти, кроме собственной семьи? Правильно – никому! — он рассмеялся, ожидая поддержки.
Комната погрузилась в неловкое молчание.
— А по-моему, женщина в любом возрасте имеет право на счастье, — неожиданно заговорила Кристина, жена Андрея. — И на пятом, и на шестом, и на седьмом десятке.
— Конечно-конечно, — отмахнулся Платон Сергеевич. — Теоретически. Но будем реалистами – кому нужна женщина, когда ей за пятьдесят? Особенно если у нее нет ни образования, ни опыта работы? — он посмотрел на меня с насмешливой нежностью. — Хорошо, что моей Нонночке не нужно об этом беспокоиться. У нее есть я.
В тот момент что-то сломалось внутри. Трещина, которая образовывалась годами, превратилась в пропасть. Я улыбалась, принимала подарки, разрезала торт – но решение уже было принято.
На следующее утро я подала на развод.
Воспоминания прервал звонок телефона. Опять Платон Сергеевич. Но в этот раз я решила ответить.
— Да?
— Нонна, — его голос звучал непривычно тихо. — Нам нужно поговорить.
— Мы уже все обсудили, Платон. Развод оформлен, имущество поделено.
— Пожалуйста. Я… я не узнаю свою жизнь без тебя.
Я молчала. За тридцать лет брака он ни разу не говорил со мной таким тоном.
— Я был неправ, — продолжил он после паузы. — Насчет того, что ты никому не нужна. Ты нужна мне. Очень нужна. Я только сейчас это понял.
— Поздно, Платон Сергеевич.
— Нонночка…
— Не называй меня так, — я старалась говорить твердо. — Мы больше не муж и жена.
— Но мы можем начать сначала! — в его голосе появились умоляющие нотки. — Я изменился. Правда. Приезжай, просто поговорим.
— Нет.
— Ты… ты встретила кого-то? — его голос дрогнул.
Я невольно улыбнулась. Действительно ли он думает, что единственная причина моего отказа – другой мужчина?
— Нет, Платон. Я встретила себя. И знаешь что? Мне нравится эта женщина.
После разговора я долго сидела, глядя на телефон. Пятьдесят пять лет. Возраст, когда, по мнению бывшего мужа, женщина должна смириться со своей ненужностью. А я только начинаю жить.
***
Прошло три месяца. Новая работа в архиве библиотеки выматывала меня гораздо больше, чем я ожидала. Опыта у меня не было, но моя школьная подруга Зоя, заведующая отделом, помогла устроиться.
Разбирать и систематизировать старые документы оказалось неожиданно интересным занятием, хоть и не слишком прибыльным.
— Мам, ты как? — Саша заглянул ко мне после работы. — Не жалеешь?
Я с теплотой посмотрела на сына. Он волновался за меня больше всех.
— Тяжеловато, конечно. Восемь часов на ногах, постоянная пыль. Но знаешь что? Ни секунды не жалею.
— И правильно, — он улыбнулся, устраиваясь в моём единственном кресле. — Как коллеги?
— Замечательные! Большинство женщины моего возраста и старше. Никакого напряжения, никакого соперничества. Просто спокойная, размеренная работа.
Саша внимательно посмотрел на меня.
— А как твои отношения с папой?
Я вздохнула.
— Честно? Никак.
— А он… ну, пытается жить сам. Готовит, убирается. Но видно, что это все не его. И он скучает по тебе, мам. Очень.
Я промолчала. Новости о бывшем муже вызывали смешанные чувства. С одной стороны, я больше не злилась на него. С другой – возвращаться в прошлое не хотелось.
— Кстати, я тут подумал… — Саша замялся. — Может, пригласим его на день рождения? Все-таки семья…
Я покачала головой.
— Сейчас не лучшее время для таких встреч. Пусть каждый идет своей дорогой.
Саша не стал настаивать, и я была благодарна ему за это. Мои дети повзрослели не только по паспорту – они научились уважать мои решения.
***
Вечером, возвращаясь с работы, я заметила знакомую фигуру возле подъезда. Платон Сергеевич стоял, опершись на перила, явно поджидая меня. Он сильно похудел, одежда висела на нем мешком. Заметив меня, он неуверенно улыбнулся.
— Нонна, здравствуй. Можно тебя на минутку?
Я кивнула, чувствуя, как внутри все сжимается.
— Как ты? — спросил он, внимательно глядя мне в глаза. — Дети говорят, ты работаешь в библиотеке?
— В архиве, — поправила я. — Все хорошо, спасибо.
— Тяжело, наверное, после домашней жизни?
Я пожала плечами.
— Непривычно. Но интересно. И я справляюсь.
Он переступил с ноги на ногу.
— Я тут подумал… может, поужинаем вместе? Поговорим?
Я покачала головой.
— Платон, не надо. Мы всё уже сказали друг другу.
— Нонна, я изменился, — он сделал шаг ко мне. — Я понял, как много ты для меня значишь. Вернись. Пожалуйста.
Я посмотрела на человека, с которым прожила тридцать пять лет, и вдруг поняла – я больше не чувствую к нему ничего. Ни любви, ни ненависти. Просто… ничего.
— Прости, — тихо сказала я. — Я не вернусь.
В его глазах мелькнула боль.
Год спустя
— С днем рождения, бабуля! — Сашины близнецы ворвались в мою квартиру с букетом цветов и самодельной открыткой.
— Спасибо, мои дорогие, — я обняла внуков, вдыхая запах их шампуня и детства.
Праздник решили отмечать у меня – квартира была маленькой, но после ремонта стала уютной и светлой. Пришли оба сына с семьями, пара подруг и Платон Сергеевич.
— Нонна, ты прекрасно выглядишь, — сказал он, вручая мне коробку конфет и маленький сверток. — Это тебе. Открой, когда будешь одна.
В суете праздника я отложила подарок и вспомнила о нем только поздно вечером, когда гости разошлись. В свертке оказалась брошь – изящная, серебряная, в форме птицы с расправленными крыльями. А еще – записка.
«Нонна, сегодня тебе 56. Год назад я сказал, что никому не нужна женщина в таком возрасте. Я ошибался. Ты нужна детям, внукам, друзьям, коллегам. И, несмотря ни на что, ты по-прежнему нужна мне. Платон»
Я приколола брошь к блузке и подошла к зеркалу.
Женщина, которая смотрела на меня, была не похожа на ту Нонну, что год назад решилась на развод. Уверенный взгляд, прямая спина, легкая улыбка. Женщина, которая знает себе цену.
— Спасибо и тебе, Платон Сергеевич, — прошептала я своему отражению. — За то, что показал мне, чего я стою на самом деле.
Пятьдесят шесть лет – не конец, а только начало.
И столько всего еще впереди.
