Телефон зазвонил в половине первого ночи.
Ольга сначала подумала, что это что-то с мамой — сердце ёкнуло, руки сами потянулись к трубке. Но высветилось: Алла.
— Господи… — прошептала Ольга, сжав телефон. — Только не это.
Сергей во сне заворочался, пробурчал что-то нечленораздельное.
Ольга подняла трубку.
— Алло?
На том конце раздался всхлип, всхлипы перешли в крик:
— Оля, я больше не могу! Он выгнал нас! Мы с детьми на улице! Пожалуйста, спаси!
Ольга машинально села на край кровати. В голове тут же мелькнули все картины: Алла, её бесконечные жалобы, эти дети, которых та таскала по квартирам, слёзы, истерики.
— Подожди, успокойся, — сказала Ольга, стараясь не разбудить мужа. — Где ты?
— У подъезда, Оль! Я с Викой и Димой! На улице холод! Куда мне идти?!
Ольга прикрыла глаза рукой. Она знала: если сейчас скажет «приходи», то это не на ночь и не на «пару дней». Это будет надолго. Может быть — навсегда.
Она аккуратно толкнула Сергея в бок.
— Твоя сестра. Говорит, что её выгнали. С детьми. Стоит у подъезда.
Сергей открыл глаза, моргнул, потом сел, растирая лицо.
— Что? Сейчас? Ночью? — Он глянул на часы. — Ну а куда мы её денем? Пусть поднимется.
Ольга тяжело выдохнула. В груди уже копилось то самое чувство — смесь злости, жалости и обречённости.
Через десять минут в дверь позвонили.
Алла ворвалась, словно ураган. В руках — два огромных пакета, на шее сонный Дима, за руку тащит плачущую Вику.
— Он меня добил, Оля! — всхлипывала она. — Представляешь, выгнал! С детьми! Ночью! Без копейки!
Сергей приобнял сестру, усадил на диван. Дети тут же начали шарить по комнате, разбрасывая игрушки, которые Алла принесла в пакетах.
Ольга стояла у дверей кухни и смотрела на это.
Она знала: всё, их жизнь закончилась.
Первую неделю Ольга терпела.
Алла почти не выходила из спальни — часами сидела в телефоне, звоня то подруге, то маме, то бывшему мужу. На кухне копились грязные тарелки. Вика и Дима носились по квартире, рисуя ручками по обоям, роняя книги с полок.
Ольга каждый вечер оттирала, мыла, собирала. Молча.
— Она в шоке, — оправдывался Сергей. — Ты же знаешь, ей тяжело. Дай ей время.
Ольга кивала. Время. В её голове уже возникал календарь — сколько дней они выдержат, прежде чем всё рухнет.
На третий день утром Ольга собиралась на работу. Алла заняла ванную.
— Алла, мне нужно, я опаздываю! — постучала Ольга.
Из-за двери раздался раздражённый голос:
— Оля, ты что, не видишь? У меня дети, мне надо привести себя в порядок! Тебе-то торопиться некуда, у тебя своих забот меньше.
Ольга сжала кулаки. Потом вернулась на кухню, умылась в раковине, вытерлась полотенцем для посуды. И опоздала на работу.
Шеф скривился:
— Ольга Николаевна, вы что-то зачастили. Проблемы?
Она молча кивнула. Слова застревали в горле. Как объяснишь: «Меня своя золовка выгнала из ванной»?
Вечером они с Сергеем сели ужинать.
Алла ворвалась на кухню, включила телевизор, усадила детей прямо за их стол.
— У вас есть что поесть? — спросила она, уже накладывая детям макароны. — Я сегодня так нервничала, даже в магазин не дошла.
Ольга вцепилась в вилку.
— Алла, ты могла бы предупредить. Я готовила на нас с Сергеем.
— Господи, — закатила глаза та. — Ты что, жадничаешь? Это же дети. Они голодные.
Сергей неловко хмыкнул:
— Да ладно, Оль, не переживай. Я завтра докуплю.
Ольга почувствовала, как что-то внутри сжимается.
Она молчала. Но впервые за долгое время в её голове возникла мысль: «А что если она вообще не уйдёт?»
Через неделю Алла перестала делать вид, что ищет квартиру.
— В этом районе квартиры ужасные, — рассуждала она, листая объявления. — А там, где нормальные, слишком дорого. Мы же с детьми не можем жить где попало.
Ольга сжала губы:
— Но мы тоже не можем жить впятером в двухкомнатной.
Алла прищурилась:
— Оля, ну ты серьёзно? Ты сама говорила, что семья — это главное. А тут дети, твои племянники. Ты что, хочешь их выгнать?
Сергей сидел молча. Лицо у него было виноватое, как у школьника, которого застали с сигаретой.
Вечером, когда Алла уложила детей, Ольга подошла к мужу.
— Сергей, сколько это будет продолжаться?
— Оль, ну что я могу сделать? Она же сестра. Её реально выгнали. Ты хочешь, чтобы она с детьми на вокзале жила?
— Я хочу, чтобы она хотя бы искала выход. А не делала вид, что ей удобно здесь.
Сергей вздохнул, потер лицо руками.
— Дай ей время. Ну пожалуйста.
Ольга посмотрела на него. И впервые подумала: «Он боится её больше, чем потерять меня».
Ночью она долго не могла уснуть.
С кухни доносился смех — Алла снова кому-то звонила. В соседней комнате дети храпели. Сергей спал рядом, отвернувшись к стене.
***
Утро начиналось одинаково.
Ольга вставала в шесть, на цыпочках шла на кухню, чтобы сварить кофе и собрать себе бутерброд. Но ещё до того, как она успевала включить чайник, в комнату вваливалась Вика с криком:
— Тётя Оля, у вас есть шоколад?
За ней сонный Дима тащил одеяло, которое волочилось по полу, и требовал мультики.
Алла, как правило, появлялась ближе к десяти. Волосы растрёпанные, глаза опухшие, голос раздражённый. Она садилась за стол, отодвигала тарелку Ольги и начинала есть.
— У вас кофе нормальный есть? Этот какой-то кислый, — говорила она. — Я привыкла к другому.
Ольга молчала. Кофе покупала она. И зарабатывала на него — тоже она.
В квартире постепенно поселился хаос.
В ванной стояли бутылочки, флаконы, какие-то детские игрушки. Косметика Ольги оказалась заляпанной тональным кремом Аллы, тушь — сломанной.
На стене в комнате появилось жирное пятно от детских рук, а в прихожей Вика зачем-то разрисовала обои фломастером.
— Вика, нельзя! — резко сказала Ольга, увидев это.
Алла выглянула из комнаты и пожала плечами:
— Да ладно, что ты завелась? Дети же. У тебя своих нет, ты не понимаешь.
Эти слова ударили сильнее, чем все пятна и разрисованные стены вместе взятые.
Ольга почувствовала, как её лицо горит. Но ответить не смогла.
Она просто взяла тряпку и пошла оттирать.
На работе дела шли всё хуже. Ольга снова опоздала — Алла заняла ванную, а потом долго кричала на детей, которые не хотели одеваться.
Шеф вызвал её к себе.
— Ольга Николаевна, у вас третий выговор за месяц. Что происходит?
— Личные обстоятельства, — тихо сказала она.
— Личные обстоятельства — это ваши проблемы. — Он посмотрел поверх очков. — У нас отдел не может работать с человеком, который вечно опаздывает.
Ольга кивнула. В груди поднималась тяжесть.
Вечером она пришла домой и увидела: на её любимом кресле сидит Алла, ногти красит, а рядом — разбитая ваза.
Ваза была от бабушки. Та подарила её на свадьбу, сказав: «Храни, это наша семейная реликвия».
Ольга застыла.
— Это что?
Алла даже не подняла головы:
— Да дети уронили. Ты чего сразу взвилась? Ну подумаешь, старьё какое-то.
— Это не старьё, — тихо сказала Ольга. — Это было важно для меня.
Алла пожала плечами:
— Ну, извини. Не буду же я детей наказывать из-за какой-то банки.
Сергей, услышав шум, вышел из кухни. Увидел Ольгу, её глаза, вазу.
— Алла… могла бы хотя бы убрать за собой, — пробормотал он.
— А что, я виновата, что у вас всё хлипкое? — вспыхнула она. — У меня дети, они всё трогают. Нормальная мать поймёт.
Ольга резко повернулась и ушла в спальню. Закрыла дверь. Но плакать не стала. Просто сидела на кровати и смотрела в стену.
Через пару дней Ольга попыталась поговорить с мужем серьёзно.
— Сергей, это невозможно. У меня нет сил. Она разрушает нашу жизнь.
Он сидел, ковыряя вилкой макароны.
— Ну куда она пойдёт, Оль? С детьми? В приют?
— Пусть ищет квартиру. Работу. Что угодно. Но она сидит у нас, как королева.
— Ты несправедлива, — сказал он, не поднимая глаз. — Ей тяжело. Ты видишь только плохое.
— Я вижу, как она меня уничтожает! — сорвалась Ольга. — Ты не замечаешь, что мы с тобой больше не разговариваем? Что я прихожу домой и боюсь открыть дверь?
Сергей вздохнул:
— Оль, ну потерпи немного. Она всегда находит спасителей. Наверное, и в этот раз найдёт.
Ольга смотрела на него и понимала: он надеется, что всё решится само. Но ничего само не решится.
Вскоре случилась новая сцена.
Алла попросила денег.
— У меня закончились, а деткам нужно купить курточки. Я же не могу в старых таскать их.
Ольга прикусила губу:
— Алла, но у нас тоже не мешки с деньгами.
— Ты серьёзно? — приподняла брови та. — Ты работаешь, Сергей работает. А я что, хуже? Или мои дети тебе чужие?
Сергей полез в кошелёк, достал пять тысяч и положил на стол.
— На первое время.
Алла вздохнула, взяла.
— Спасибо, брат. Хоть ты понимаешь. А то твоя… — она посмотрела на Ольгу. — Она вечно считает копейки.
Ольга поднялась из-за стола.
— Я пойду. У меня сил нет слушать это.
— Конечно, — хмыкнула Алла. — Бездетная эгоистка, что с тебя взять.
Эта фраза прозвучала как удар. Сергей вскинул голову.
— Алла! — рявкнул он. — Ты совсем уже?
Алла пожала плечами.
— Что? Я правду сказала. У неё нет детей, она не понимает.
Ольга стояла с окаменевшим лицом.
Сердце билось так, будто выскочит.
— Ты перейдёшь все границы, — сказала она тихо. — А тогда я перестану молчать.
И ушла в спальню, закрыв за собой дверь.
Ночью Ольга лежала, глядя в потолок. Рядом спал Сергей.
В кухне скрипел стул — Алла снова сидела с телефоном.
Ольга впервые подумала о разводе.
«Если он не может меня защитить, если выбирает её, а не меня — зачем нам быть вместе?»
Эта мысль была страшной. Но в ней было и облегчение.
На следующий день Алла устроила скандал.
Она нашла платье Ольги — то самое, которое та берегла для особых случаев. И… на нём было пятно вина.
— Алла, ты вообще в своём уме?! — закричала Ольга.
Та равнодушно пожала плечами:
— Я случайно задела бокал. Что такого? У тебя всё равно поводов наряжаться нет.
Сергей вошёл в комнату. Увидел, что происходит. Его лицо изменилось.
— Алла, хватит! — крикнул он. — Ты ведёшь себя как хозяйка! Это наш дом, понялa? Наш с Ольгой!
Алла вскинула подбородок:
— Ты меня выгоняешь? С детьми?
— Я тебе сказал: хватит! — Сергей ударил кулаком по столу. — Если завтра не начнёшь искать квартиру, я сам отвезу тебя к маме!
Тишина повисла тяжёлая.
Ольга впервые увидела в его глазах решимость. Но было поздно — внутри неё уже что-то сломалось.
***
День рождения Сергея обычно проходил тихо: чай, тортик, максимум пара друзей. Но в этом году Алла решила «сделать праздник».
— Мы должны устроить ему сюрприз, — сказала она с утра, — он же такой замечательный брат.
И начала командовать: где поставить стол, какие продукты купить, кого пригласить.
Ольга смотрела на неё и чувствовала, как внутри закипает.
— Алла, это наш праздник, — тихо возразила она. — Я обычно сама готовлю, мы с Сергеем так привыкли.
— Господи, — закатила глаза та. — Ты вечная скука. Вот и живёте без детей, потому что у тебя душа каменная.
Ольга сжала губы. Но промолчала.
К вечеру пришли родственники. Валентина Ивановна, мать Сергея и Аллы, села во главе стола.
— Как хорошо, что Аллочка не одна, что брат с женой её приютили, — говорила она. — Семья всегда должна держаться вместе.
Ольга слушала и думала: «А про то, что мне приходится стирать за ними, работать за всех и терпеть оскорбления — никто не скажет?»
В какой-то момент Алла налила себе вина. Потом ещё. И ещё.
— Давайте выпьем за моего брата, — сказала она, чокнувшись со всеми. — Потому что если бы не он, я бы пропала.
Все зааплодировали. Сергей неловко улыбался.
Ольга поднялась, чтобы убрать со стола тарелки. В этот момент Алла ткнула в неё бокалом:
— А за Ольгу что пить? За то, что она чужих детей не любит?
Все переглянулись. Ольга замерла с тарелкой в руках.
— Алла, хватит, — сказал Сергей.
Но сестра не унималась:
— Да скажи честно, Серёга, она же бездетная эгоистка. Думает только о себе. Даже детей моих за людей не считает.
Тарелка выпала из рук Ольги и разбилась.
Все притихли.
— Повтори, — сказала она тихо. — Только глянь мне в глаза и повтори.
Алла ухмыльнулась:
— Ты бездетная. И ты всегда будешь одна, даже с мужем.
Сергей вскочил.
— Замолчи! — крикнул он так, что вздрогнули даже дети. — Ещё раз такое скажешь — и вылетишь отсюда немедленно!
Алла театрально развела руками:
— Ага! Вот оно что! Теперь жена против родной сестры настраивает! Серёжа, ты серьёзно? Ты ради неё детей на улицу выгонишь?
Валентина Ивановна вмешалась:
— Сергей, ты что, совсем? Родную сестру выгнать?! А Ольга… ну что, потерпеть не может?
Ольга посмотрела на свекровь и впервые не испугалась.
— Валентина Ивановна, у меня терпение закончилось. Или Алла с детьми завтра уходит, или я.
Сергей обернулся к ней. В его глазах мелькнула паника.
— Оль… не надо так.
— Нет, Серёжа, — перебила она. — Сейчас именно надо. Я не буду больше жить на помойке и слушать, что я никто.
Тишина была тяжёлой. Только Дима шмыгал носом.
И вдруг Сергей сказал:
— Мама, Алла… всё. Она права. Это наш дом. Мы не обязаны терпеть.
Алла вскочила, сбросила бокал на пол:
— Ах вот как! Значит, я всю жизнь жила ради вас, а теперь вы меня предали?!
— Ты сама всё сделала, — жёстко сказал Сергей. — Я дам тебе деньги на гостиницу. Дальше решай сама.
Алла закричала, что он неблагодарный, что Ольга его околдовала, что она умрёт под забором. Но он только стоял и смотрел. И было видно: впервые в жизни он выбрал сторону.
Когда гости разошлись, квартира опустела.
Алла хлопнула дверью так, что дрогнули стены. Дети плакали. Валентина Ивановна ушла молча, не попрощавшись.
Ольга сидела на диване. Руки дрожали.
Сергей подошёл и сел рядом.
— Прости, что так долго… — сказал он тихо.
Она посмотрела на него.
— Главное, что ты это сделал.
Они сидели в тишине. Впервые за много месяцев в квартире было тихо. Без криков, без хлопков дверей, без бесконечных претензий.
И в этой тишине Ольга почувствовала: жизнь начинается заново.
