— Просто, когда ты в нём, всё спокойно. Я не знаю, как объяснить. — Он водил пальцами по ткани. Он хотел, чтобы я готовила как она. Говорила, как она. И теперь — выглядела. Как она.
Сначала я подумала, что это какая-то неудачная шутка. Петя стоял передо мной с огромной коробкой, перевязанной атласной лентой, и улыбался с таким воодушевлением, будто нашёл величайшее сокровище. Июльская жара наполняла нашу съёмную квартиру, а я смотрела на этот подарок и не знала, что сказать.
— Открывай же! — он нетерпеливо переминался с ноги на ногу. — Я специально заказал!
Я медленно развязала ленту. В коробке лежал тёмно-синий велюровый халат с мелкими цветочками. Точно такой же, какой носила Тамара Макаровна.
— Ну как? — Петя смотрел на меня щенячьими глазами. — Примеришь?
С Петей мы познакомились во время общегородского музыкального конкурса. Я выступала с хором, а он отвечал за звуковое оформление. После моего выступления он подошёл и сказал, что у меня прекрасный голос. Через полгода он сделал мне предложение, и мы поженились в небольшом ЗАГСе, пригласив только самых близких.
Его родители приехали из Воронежа в Москву специально на нашу свадьбу. Тамара Макаровна — учительница математики в школе с математическим уклоном, Максим Ильич — инженер-конструктор в проектном бюро. Они смотрели на меня, будто оценивали новую мебель: подойдёт ли к интерьеру их сына?
— Галочка, а готовить любишь? — спросила тогда Тамара Макаровна.
— Люблю экспериментировать с разными блюдами, — ответила я. — Недавно освоила тыквенный крем-суп.
Тамара Макаровна поджала губы.
— Ничего, научишься. Петенька с детства любит мои традиционные блюда.
Я только улыбнулась. Какая разница, что я умею готовить? Мы с Петей будем учиться жить вместе, создавать свои обычаи.
Через неделю после свадьбы Петя принёс домой папку с рецептами. Тамара Макаровна записала для меня все блюда, которые любит её сын.
— Мама составила специально для тебя, — сказал он, протягивая мне тетрадь. — Это всё мои любимые блюда.
Я положила папку на полку и забыла о ней. Петя не напоминал, и я думала, что всё в порядке. Мы готовили по очереди, иногда заказывали еду из ресторанов, иногда экспериментировали с новыми рецептами.
А потом начались странности.
— Знаешь, мама всегда ставила тапочки вот так, носками к выходу, — сказал как-то Петя, переставляя мои домашние туфли у двери.
— Галя, а почему ты не делаешь салфетки треугольником? Мама всегда складывала треугольником.
— Ты не так взбиваешь подушку. Нужно сначала с одной стороны, потом с другой. Мама всегда так делала.
Каждый раз я думала — это мелочи, не стоит придавать значения. Может, ему просто не хватает дома? Мы же всего три месяца женаты.
И вот теперь этот халат. Точная копия того, в котором Тамара Макаровна встретила нас, когда мы приезжали к ним на майские праздники.
— Примерь, — повторил Петя, и в его голосе появились просительные нотки. — Мне кажется, он будет тебе очень идти.
Я вытащила халат из коробки. Мягкий, тяжёлый, с запахом новой ткани. Петя смотрел на меня, и в его глазах было что-то такое… странное. Будто он ждал чуда.
— Примерю вечером, — сказала я и отложила коробку.
Весь день я не могла избавиться от неприятного чувства. Вечером Петя сам достал халат и протянул мне.
— Надень, пожалуйста. Я хочу увидеть.
Я накинула халат поверх домашней одежды. Петя подошёл ко мне и поправил воротник.
— Просто, когда ты в нём, всё спокойно. Я не знаю, как объяснить, — он гладил рукав, и его глаза были полны какого-то детского восторга.
И тут меня словно ударило током. Он не просто дарил мне халат. Он хотел видеть в нашем доме свою маму. Он хотел, чтобы я готовила как она. Говорила, как она. И теперь — выглядела. Как она.
— Петя, — я осторожно сняла халат. — Мне кажется, нам нужно поговорить.
— О чём? — он выглядел искренне удивлённым.
— О нас. О том, что происходит.
— А что происходит? — его брови поднялись.
— Ты не замечаешь? Эти постоянные сравнения с твоей мамой. То, как ты хочешь, чтобы я делала всё, как она. И теперь этот халат…
Петя отошёл к окну. Его плечи напряглись.
— Ты всё выдумываешь. Я просто хотел сделать тебе подарок.
— Подарок в виде халата твоей мамы?
— Он просто похожий! — его голос стал громче. — Что в этом такого?
— Дело не в халате, Петя. Дело в том, что ты, кажется, женился не на мне, а на образе своей мамы.
Он резко повернулся.
— Что за глупости! Я люблю тебя!
— Но хочешь, чтобы я была, как Тамара Макаровна.
— Неправда!
— Правда, Петь. Ты сам сказал — когда я в этом халате, тебе спокойно. Как дома в детстве.
Он замолчал. Я видела, как желваки заходили на его скулах.
— Что в этом плохого? — наконец произнёс он. — Я вырос в прекрасной семье. Мама создавала уют, папа обеспечивал. Всё было правильно.
— Но я — не твоя мама. И не хочу ею быть.
— Я и не прошу тебя быть моей мамой! — он почти кричал. — Я просто хочу, чтобы ты… чтобы у нас…
— Чтобы у нас было всё, как у твоих родителей?
Он не ответил. Я села на диван и похлопала рядом с собой.
— Иди сюда. Давай просто поговорим.
Петя нехотя сел рядом, но не близко.
— Петь, ты понимаешь, что я другой человек? Со своими привычками, вкусами, представлениями о жизни?
— Конечно, понимаю, — буркнул он.
— Правда? Тогда почему ты постоянно сравниваешь меня с мамой? Почему ты хочешь, чтобы я делала всё так, как она?
Он долго молчал. Потом вздохнул.
— Я не знаю. Наверное… так привычнее? Я просто знаю, что так — правильно. Так должно быть.
— Но это твоё «правильно», Петь. Не моё. И не наше общее. Мы должны найти своё «правильно».
Он посмотрел на меня с недоумением.
— А разве мы не можем просто… ну, взять за основу то, как было у моих родителей? Им же хорошо вместе.
— А мне хорошо с тобой? Когда ты заставляешь меня быть копией твоей мамы?
— Я не заставляю!
— Нет? А как это называется?
Петя встал и прошёлся по комнате.
— Галя, ты не понимаешь. Мама всегда всё делала идеально. У неё был порядок во всём. Я вырос в доме, где всё было… правильно.
— А у нас, значит, неправильно?
— Не то чтобы неправильно… Просто иначе. И мне трудно привыкнуть.
Я смотрела на него и видела мальчика, который опасается перемен. Который держится за привычное и понятное.
— Петь, — я подошла и взяла его за руки. — Я не твоя мама. И никогда ею не буду. Я — это я. Со своими привычками, недостатками, со своим способом любить тебя. И если ты женился на мне, то придётся принять меня такой, какая я есть. Или мы не сможем быть вместе.
Мы проговорили почти до утра. Петя рассказывал о своём детстве, о том, как мама умела создать уют. О том, как он тоскует по тому времени, когда всё было понятно.
Я рассказывала о своей семье, где не было идеального порядка, зато мы много смеялись и шутили друг над другом. Где мама могла увлечься книгой и забыть про ужин, а папа не сердился, а просто заказывал еду из кафе.
К утру мы оба были измотаны, но, кажется, начали лучше понимать друг друга.
— Знаешь, — сказал Петя, когда мы наконец легли спать, — я, наверное, действительно слишком много думаю о том, как было в родительском доме.
— Это нормально, — ответила я. — Главное — не пытаться сделать из меня копию своей мамы.
Он виновато улыбнулся и обнял меня.
— Постараюсь. Только… можешь иногда надевать этот халат? Он правда красивый.
Я рассмеялась.
— Могу. Но только как Галя. Не как Тамара Макаровна.
***
Прошло две недели. Халат висел в шкафу нетронутым. Петя не напоминал о нём, а я не спешила его надевать. Мы как будто заключили негласное перемирие.
А потом Петя сообщил, что его родители приезжают к нам на выходные.
— Они хотят посмотреть, как мы устроились, — сказал он. — И мама хочет научить тебя готовить мои любимые блюда.
Я замерла с чашкой в руке.
— И ты им позволил?
Петя развёл руками.
— Они уже купили билеты.
— Петя, мы же говорили об этом. Я не хочу становиться копией твоей мамы.
— Это просто визит, Галя. Они соскучились.
— Соскучились или хотят проверить, как я справляюсь с ролью твоей жены?
Петя начал нервничать.
— Почему ты всё усложняешь? Они просто родители, которые любят своего сына!
— Но я не хочу, чтобы твоя мама учила меня готовить! Это не её дело!
— А чьё это дело? — вспылил Петя. — Твоё? Тогда почему ты до сих пор не научилась готовить нормальный борщ?
Я поставила чашку на стол.
— Потому что я не хочу готовить борщ. Я хочу готовить то, что нравится мне. И тебе, между прочим, тоже нравится моя еда. Ты сам говорил.
— Но борщ — это традиция! Моя мама…
— Вот! — я перебила его. — Опять твоя мама! Пора решить, Петя: ты живёшь со мной или с воспоминаниями о своей маме?
Мы смотрели друг на друга через стол, и я видела, как в его глазах борются чувства.
— Я живу с тобой, — наконец сказал он. — Но почему я должен выбирать? Почему нельзя просто… соединить наши представления о семейной жизни?
— Потому что я не хочу быть второй Тамарой Макаровной. Я хочу быть первой и единственной Галей.
***
Родители Пети приехали в пятницу вечером. Тамара Макаровна сразу прошла на кухню и стала проверять шкафчики и холодильник.
— Петенька, у вас даже специй нормальных нет, — всплеснула она руками. — Как Галочка тебе готовит?
— Нормально готовит, мама, — ответил Петя, бросив на меня извиняющийся взгляд.
— Ну, не знаю, не знаю, — покачала головой Тамара Макаровна. — Завтра пойдём на рынок, купим всё необходимое. Я покажу Галочке, как правильно выбирать продукты.
Я сжала зубы и промолчала. Петя умоляюще смотрел на меня.
Вечером, когда мы легли спать (родителям мы уступили спальню, а сами устроились в гостиной на диване), Петя прошептал:
— Галя, пожалуйста, потерпи немного. Они уедут, и всё будет по-нашему.
— Правда? — я повернулась к нему. — А мне кажется, ты бы хотел, чтобы они остались. Чтобы мама показала мне, как быть «правильной» женой.
Петя не ответил. В темноте я не видела его лица, но чувствовала его замешательство.
Утром Тамара Макаровна разбудила нас в восемь.
— Вставайте, сони! На рынок пора, потом готовить будем!
Я с трудом открыла глаза. Петя уже вскочил и побежал в душ.
— Тамара Макаровна, я, пожалуй, останусь дома, — сказала я. — У меня дела.
— Какие дела в субботу утром? — удивилась она. — Нет уж, поедем вместе. Я тебе покажу, как выбирать мясо для борща.
Я встала с дивана и посмотрела ей в глаза.
— Тамара Макаровна, я ценю вашу заботу. Но я не буду готовить борщ. Ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо ещё.
Она замерла с открытым ртом. В этот момент из ванной вышел Петя.
— Что случилось? — спросил он, переводя взгляд с меня на мать.
— Твоя жена отказывается учиться готовить, — возмущённо сказала Тамара Макаровна. — Как ты будешь жить?
Петя замялся. Я видела, как он мечется между нами, не зная, чью сторону принять.
— Мама, Галя готовит другие блюда. Вкусные. Мне нравится.
— Какие блюда? Эти модные салатики? Петенька, тебе нужна нормальная еда!
— Мама…
— Да что с тобой такое? Ты раньше любил мою готовку! Говорил, что никто не готовит лучше меня!
— Я и сейчас так думаю, — тихо сказал Петя.
Тамара Макаровна с довольным видом взглянула на меня. А я вдруг поняла, что больше не могу молчать.
— Тамара Макаровна, — я заговорила спокойно, но твёрдо. — Петя действительно любит вашу готовку. И вообще всё, что связано с вами. Он даже купил мне точно такой же халат, как у вас. Хотите, покажу?
Я пошла к шкафу и достала тот самый халат. Тамара Макаровна уставилась на него с изумлением.
— Это… это как мой?
— Точно такой же, — кивнула я. — Петя хотел, чтобы я его носила. Чтобы ему было спокойно. Как дома в детстве.
Тамара Макаровна перевела взгляд на сына.
— Петя, это правда?
Петя стоял, опустив голову.
— Да, мам. Я просто… я хотел, чтобы у нас дома было так же хорошо, как у вас с папой.
Тамара Макаровна медленно опустилась на диван.
— Петенька, но это же… это неправильно.
Петя поднял на неё удивлённые глаза.
— Почему? Ты всегда говорила, что наша семья — идеальная. Что надо брать пример с тебя и папы.
— Да, но… — она замялась. — Но это не значит, что твоя жена должна быть моей копией. Она другой человек, у неё своя жизнь.
Я не верила своим ушам. Тамара Макаровна защищала меня?
— А как же борщ? — растерянно спросил Петя. — И пирожки? И домашние правила?
Тамара Макаровна встала и подошла к сыну. Взяла его за руки.
— Петенька, я, наверное, слишком давила на тебя. Хотела, чтобы у тебя всё было «правильно». По моим меркам. Но, знаешь… — она бросила взгляд на меня, — твоя жена права. Вы должны сами решать, как вам жить. Создавать свои традиции. А я… я буду просто мамой, которая иногда приезжает в гости.
Петя смотрел на неё так, словно видел впервые.
— Правда?
— Правда, сынок, — она погладила его по щеке. — И знаешь, что? Давай сегодня пойдём не на рынок, а в кафе. Пусть Галя покажет нам свои любимые места.
Вечером, когда родители Пети ушли в спальню, мы сидели в гостиной. Я была вымотана этим днём, этими разговорами, этим притворством.
— Устала? — спросил Петя, глядя на меня.
Я кивнула.
— Не ожидала, что твоя мама так отреагирует.
Петя пожал плечами.
— Она просто не хотела ссоры. Но знаешь… — он замялся, — завтра она всё равно покажет тебе, как готовить тефтели. Она уже купила фарш.
Я уставилась на него.
— Серьёзно? После всего, что было сегодня?
— А что такого? — он действительно не понимал. — Она же не настаивает на борще. Уже прогресс, разве нет?
Я молча смотрела на него. Вот оно. Ничего не изменилось.
— Петя, я не буду учиться готовить тефтели у твоей мамы.
— Но почему? — в его голосе появилось раздражение. — Это же просто рецепт! Не обязательно всё время готовить их. Просто научишься.
— Дело не в тефтелях, — устало сказала я. — Дело в том, что ты по-прежнему хочешь, чтобы я была как она.
— Неправда!
— Правда, Петь. И сегодняшний разговор ничего не изменил. Ты думаешь, что твоя мама поняла и приняла меня. А она просто сменила тактику.
Петя встал и прошёлся по комнате.
— Мне надоел этот разговор, Галя. Мы ходим по кругу. Я не понимаю, чего ты хочешь.
— Я хочу, чтобы ты выбрал — я или твоя мама.
— Это нечестно! — вспылил он. — Почему я должен выбирать? Она моя мать!
— А я твоя жена. И не хочу жить втроём.
Петя замолчал, затем подошёл к окну и долго смотрел в темноту.
— Знаешь, — наконец сказал он, не оборачиваясь, — может, нам стоит взять паузу.
Я сердце замерло.
— Паузу?
— Да. Пожить отдельно, подумать. Я мог бы переехать к родителям на пару недель.
— Или к маме в её халате, — тихо сказала я.
Он резко обернулся.
— Вот видишь? Ты всё время давишь на меня! Я не могу так!
— А я не могу быть копией твоей мамы!
Мы смотрели друг на друга, и между нами словно разверзлась пропасть.
— Ладно, — наконец сказал Петя. — Я уеду с родителями. А ты подумай над своим поведением.
— Над МОИМ поведением? — я не верила своим ушам.
— Да, Галя. Ты отказываешься идти на компромисс. Отказываешься принять мою семью.
— Я не отказываюсь принять твою семью. Я отказываюсь стать твоей мамой.
— Это всё в твоей голове, — устало сказал он. — Никто не просит тебя становиться моей мамой.
Я встала и пошла в спальню. Достала из шкафа тот самый халат и вернулась в гостиную.
— Тогда объясни мне, что это? — я бросила халат на диван. — Зачем ты купил его?
Петя смотрел на халат, и в его глазах мелькнуло что-то странное. Тоска? Вина? Я не могла понять.
— Я хотел… чтобы было как дома, — тихо сказал он.
— Вот именно, Петя. Как дома у твоих родителей. Но это наш дом. Наш. И здесь должны быть наши правила.
Он поднял глаза.
— А почему не могут быть правила, к которым я привык? Почему всегда должно быть по-твоему?
— Потому что «по-моему» — это не копировать чужую жизнь, а создавать свою!
Петя покачал головой.
— Знаешь, — сказал он после паузы, — я, пожалуй, действительно уеду завтра с родителями. И мы оба подумаем.
***
Прошла неделя. Петя жил у родителей, звонил каждый день, но разговоры наши были короткими и натянутыми. Ни он, ни я не хотели снова возвращаться к больной теме.
В следующую пятницу он приехал. Привёз продукты, какие-то вещи. Мы ужинали молча, словно чужие люди.
— Как ты? — наконец спросил он.
— Нормально, — я пожала плечами. — А ты?
— Тоже. Мама передаёт привет.
Я промолчала.
— Галь, — он отложил вилку, — я много думал. О нас, о моей маме, о моих ожиданиях.
Я подняла глаза.
— И?
— И… я понял, что, наверное, действительно слишком многого прошу. Ты права, ты не моя мама, и не должна ею быть.
Я почувствовала, как внутри разливается тепло. Неужели он понял?
— Но, — продолжил Петя, — мне важны семейные привычки. Мне важно, чтобы дома было… уютно. По-домашнему. Как я привык.
Тепло сменилось холодом.
— То есть, ты по-прежнему хочешь, чтобы я была похожа на твою маму?
— Нет! — он покачал головой. — Не похожа. Просто… чтобы ты переняла некоторые вещи. Не для меня, а для нас. Для нашей семьи.
Я смотрела на него и понимала: он не изменится. Никогда.
— Петя, — медленно сказала я, — есть разница между «перенять некоторые традиции» и «стать копией твоей мамы». И мне кажется, ты эту разницу не видишь.
— Вижу! — он почти кричал. — Вижу! Просто ты не хочешь меня понять!
— Я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь, — тихо сказала я. — И именно поэтому знаю: мы не сможем быть вместе.
Петя замер.
— Что ты говоришь?
— Я говорю, что нам нужно расстаться, Петя. Ты хочешь жить с образом своей мамы. А я хочу быть собой.
— Это неправда, — он покачал головой. — Ты выдумываешь.
— Петя, ты купил мне халат, как у твоей мамы. Ты хочешь, чтобы я готовила, как твоя мама. Ты хочешь, чтобы дома было, как у твоей мамы. Что тут выдумывать?
Он долго молчал, потом встал из-за стола.
— Хорошо. Если ты так решила, я не буду тебя удерживать.
Две недели мы занимались разделом имущества. Точнее, его не было — съёмная квартира, и вещи, которые мы легко поделили. Петя уехал к родителям, я осталась в квартире, которую вскоре сменила на другую, поменьше.
Иногда я думала: может, я действительно была слишком категорична? Может, нужно было найти компромисс? Но потом вспоминала его глаза, когда он смотрел на меня в том халате. И понимала: нет, я всё сделала правильно.
Через полгода узнала от общих знакомых: Петя встречается с девушкой, которая любит готовить его любимые блюда и печь пирожки. Похожа на его маму. Я не удивилась.
А халат так и остался у меня. Иногда я смотрю на него и думаю: что, если бы я его приняла? Что, если бы научилась готовить те самые блюда? Была бы я сейчас счастлива?
Но потом качаю головой и закрываю шкаф. Я — это я. И никто другой.
За окном шумит июльский вечер, такой же, как тогда. Я сижу в своей новой квартире, пью чай и думаю: может, это и не идеальный конец. Может, даже не счастливый. Но зато — мой собственный.
