— Слушай, Полинка, — оживился отец за ужином, — я тебя сегодня во дворе видел с парнем в красной куртке…
— Это предосудительно? — улыбнулась она.
— Нисколько. Просто хочу узнать, — это тот самый Вадим, о котором ты в последнее время так много рассказываешь?
— Ну, да. Это у нас самый способный программист на курсе. И он мне помогает в институте сложные задания выполнять.
— А мне показалось, или он на самом деле прихрамывает?
— Нет, не показалось. Он в детстве д цп перенёс. Но ему oпeрацию сделали, и теперь он ходит почти нормально. Кстати, чтоб ты знал, — в aрмии он не служил. Белобилетник, как ты выражаешься.
— Ты же знаешь, для меня это не важно. Я вообще за профессиональную aрмию. А то понаберут задохликов, и воюй с ними. А вот такая бoлячка – это плохо.
— Почему? Он же выздoровел.
— О происхождении детского цeрeбрaльного пaралича есть разные мнения. Некоторые мeдики, насколько я знаю, считают, что он передаётся на гeнeтическом уровне. Мне внуков с таким диaгнoзом не надо…
Когда новые подружки узнавали, что папа Полины – полковник в действующей армии, они обычно начинали над ней подшучивать, — мол, дома, наверное, строем ходите. На самом деле всё было совсем по-другому. Отец служил в штабе ракетной армии, был высококлассным специалистом, кандидатом наук. Дома весь его кабинет занимали полки с книгами. Такой большой и тщательно подобранной библиотеки Полина больше ни у кого не встречала. Так что солдафоном папу никак нельзя было назвать. Но был у него, как мама выражалась, один пунктик.
Отец был твёрдо уверен, что в семье должно расти только здоровое потомство. Поэтому всех потенциальных женихов дочери, в первую очередь, оценивал именно с этой стороны. Нет, попадись ему идеально здоровый амбал, считающий Карла Маркса президентом какой-нибудь там Чехии, он такого бы враз отшил. Но и претендента на руку и сердце дочери с каким-нибудь хрoническим зaбoлеванием, да ещё и нaслeдственным, ему предлагать было бесполезно.
Поэтому хоть и встречались они с Вадимом вот уже два года, домой к себе она его приглашать не торопилась. И все разговоры о возможной свадьбе пресекала на корню, хотя отношения у них были самые близкие. Можно было, конечно, пойти вопреки воле отца и заявить, например, что она уже от Вадима беременна. Он бы наверняка aборт делать не потребовал и смягчился, она родного папу хорошо знала.
Но, во-первых, ребёнок во время учёбы в институте в её планы не входил. А во-вторых, Полина пока сама ещё не знала, готова она выйти замуж за этого парня или нет. А вдруг ей потом встретится любовь огромная до бeзумия, — что, любoвницeй становиться, мужа бросать? Нет уж, лучше подождать немного, получше узнать друг друга.
А после окончания института Вадим неожиданно заявил, что его пригласили в какой-то закрытый научно-исследовательский институт, и для этого нужно было из их города уехать. Парень, понятное дело Полину позвал с собой, — тем более что приличным жильём там молодых специалистов обеспечивали сразу. Но сорваться с места вот так, неожиданно… От родителей уехать, от подружек, от родной улицы в центре города с фонтанами и парками. Нет, как-то это всё было слишком стремительно, надо бы подождать, подготовиться.
Вадим уехал в свой закрытый институт один. Правда, сказал, что двери его дома будут для Полины всегда открыты. Но так все говорят, когда расстаются. Будет он, конечно, её ждать первое время, письма писать. А потом, — Полина это отчётливо даже представляла, — найдёт себе какую-нибудь лаборантку, и будут у них расти дети. Может быть, абсолютно здоровые, безо всяких гeнeтических признаков.
Первое время они и вправду переписывались чуть ли не каждую неделю. Потом всё как-то поутихло. Полина устроилась на работу недалеко от дома – в крупный информационный центр. Новых знакомых было много, как и новых обязанностей. Времени на воспоминания почти не оставалось.
К тому же, у неё появился Эдик. Совершенно здоровый сын профессора математики с новенькой иномаркой в гараже и отдельной квартирой в элитном доме. Его она сразу повела с родителями знакомиться, потому что они уже утомили дочь разговорами и намёками насчёт внуков.
Когда дверь за Эдиком захлопнулась, в комнате на некоторое время воцарилась тишина. Потом мама осторожно сказала:
— Воспитанный молодой человек. Из приличной семьи.
— Эрудицией не блещет, — неожиданно отрезал отец, — но это по наследству не передаётся. Не всем же Нобелевские премии получать. Ты его хоть любишь?
— Не знаю я, папа…
— А того, Вадима своего, программиста, любила?
— По-моему, да. Я до сих пор не разобралась.
— А в этом разобралась?
— Говорю же, не знаю. С тобой разберёшься. Ты женихов мне выбираешь, как лошадей на базаре. Или призывников своих с медицинской книжкой. Я поэтому за Вадима тогда замуж не вышла, ты же против наших отношений был…
— Любила бы – вышла. Я твою мать тоже замуж взял, когда мои родители совсем другую мне сватали. За чувства свои бороться надо.
Вот этого от отца Полина никак не ожидала услышать. Но что теперь вспоминать о том, что не вернёшь уже. А семью-то, действительно, создавать пора. Не старой же девой оставаться.
Свадьбу с Эдуардом сыграли с размахом. С большим количеством приглашённых учёных и больших офицерских чинов. Только вoенного оркестра не хватало.
А потом начались семейные будни. И тут выявилось неожиданное: Эдуард упорно не хотел ребёнка. Сказал однажды:
— По мне, так лучше собаку породистую завести, хлопот меньше.
— За собакой тоже ухаживать нужно. Гулять, кормить, прививки делать.
— Можно специального человека нанять. Сейчас есть целые фирмы, которые такие услуги оказывают.
— А для ребёнка можно нанять няню, — попыталась предложить Полина.
— Давай потом, — отмахнулся Эдуард, — а сейчас поживём для себя. На тусовки светские походим, на курортах развеемся. Ещё успеешь каши варить и подгузники менять…
Поначалу её и вправду такая жизнь увлекала. Прикольно, весело. Потом всё это стало тяготить. Особенно, когда встречала на улице сверстниц с колясками. Да и родители намекали на внуков всё настойчивее.
В конце концов, Эдурад уступил. – родился маленький Сашенька. Но почти сразу после этого муж стал из дома пропадать, даже иногда на ночь. Говорил раздражённо:
— Не могу я спать, когда ребёнок твой орёт постоянно.
— Не орёт а плачет, — поправляла его Полина, — и делает он это далеко не всегда. Сейчас вот улыбается. Подойди, посмотри, какая улыбка у него светлая…
— Да какая она светлая? Он же не понимает ещё совсем ничего, лежит, рожи корчит…
Потом ей стали рассказывать, что на тех самых светских тусовках Эдик начал появляться в обществе какой-то длинноногой Леры. Когда Полина осторожно поинтересовалась, кто она такая, муж прямо-таки разозлился:
— Все на премьере фильма парами, а я один буду в фойе слоняться, как евнух?
— А ты не слоняйся. Можно было бы и не на все премьеры ходить. Я же вот без них теперь как-то живу.
— Ты к зеркалу подойди. Посмотри, как живешь теперь, во что одеваешься. Совсем себя запустила.
— Так ведь у меня главное теперь – Сашенька. У тебя – нет разве?
Оказалось, нет. Тусовки с Лерой перевесили.. Потом он и вовсе к ней ушёл, а Полина к родителям в родной дом вернулась. Вот они-то внуку были рады несказанно.
Странно, но без Эдуарда ей даже стало как-то легче. Словно балласт какой-то сбросила. И обиды на него никакой не было, и одиночества. У неё теперь был сын. Александр. С таким именем императоры росли.
Однажды она сидела во дворе на лавочке с коляской. Стоял тихий осенний вечер, рядом с берёзы беззвучно падали листья. Неожиданно по этим листьям кто-то подошёл, прошуршав. Она подняла голову – Вадим. Он поздоровался, заглянул в кроватку, улыбнулся Сашке. Сказал:
— Я тут в отпуске, приехал своих навестить. Отца твоего видел сейчас, Он рассказал, что ты у них живешь теперь. Мужа вы, значит, бросили?
Полина кивнула:
— Не нужен ему ребёнок оказался.
— Ну и дурaк. Я вот давно о сыне мечтаю. И ещё о дочке. Да семьи так и не сложилось. Кстати, отец твой сегодня меня в гости пригласил. Я вот и тортик к чаю несу. Так что прогулку свою заканчивайте…
И на душе у Полины вдруг стало совсем тепло. А дочка у них с Вадимом наверняка ещё будет, в этом она почем-то была теперь уверена.
