— Ты меня вообще слушаешь, нет? — голос у Людмилы Сергеевны был как наждачка — сухой, строгий, раздражённый.
— Слушаю, конечно… — Алиса ответила тихо, почти шёпотом, будто её только что выдернули из тяжелого сна.
Людмила Сергеевна резко дернула ворот своей блузки, привела его в «порядок» и уставилась на Алису с видом человека, который готов начать хирургическую операцию без наркоза.
— Говорить будем. Серьёзно, без соплей и сантиментов, — строго сказала она, усаживаясь на табурет с тем выражением лица, с каким обычно обсуждают похороны кого-то неблизкого, но очень богатого.
Алиса в этот момент резала огурец. Ужин, конечно, никто отменять не собирался, даже если на кухне сейчас начиналась третья мировая. Она сразу поняла — свекровь пришла с чем-то особенно жирным, потому что запахло угрозой ещё до того, как та успела сказать первое слово. Да и походка у неё была такая, будто она не к невестке на ужин, а в прокуратуру с заявлением.
— Что случилось, Людмила Сергеевна? — Алиса старалась держать лицо. Рука, правда, с ножом зависла в воздухе — где-то между морковкой и каплей холодного пота на виске.
— Про зарплату твою речь пойдёт. Я думала, как начать… но чего тянуть кота за хвост? Вот, смотри! — она достала из своей дамской сумки блокнот, исчерканный ручкой, — я тут прикинула. Ты, Алиса, получаешь слишком много. Непозволительно много. Для женщины.
— Пардон, что? — Алиса чуть не уронила нож. Вот честно — даже если бы ей в лоб прилетело объявление о третьей беременности, и то не так бы ошарашило.
— Ты что думаешь, мне приятно смотреть, как мой сын получает меньше, чем ты? — губы у Людмилы Сергеевны сжались в обиженную тонкую ниточку. — Это ненормально. В семье мужчина должен быть кормильцем, а не… этот… компаньон по ипотеке.
Алиса глубоко вздохнула. Ну, началось. Опять. Сначала были колкости — мол, Алиса слишком часто покупает рыбу «не на акции», потом — упрёки, что куртка у неё какая-то «слишком яркая для замужней женщины», а теперь вот — доходы пошли не по плану.
— Вы серьёзно считаете, что это ваше дело? — она аккуратно положила нож и повернулась. Голос у неё был ровный, но взгляд — как ледяная воронка.
— Самое прямое. Семья — это, между прочим, коллектив. А у нас что? Ты тут со своей карьерой в облаках летаешь, а Игорь… бедный мальчик… в твоей тени как растение комнатное сохнет.
— Он вообще-то не жаловался. А машину я купила на свои деньги, между прочим. Мечтала давно, и, слава богу, позволить себе могу.
— Вот! Вот именно! — Людмила Сергеевна взвилась, будто Алиса вбила ей гвоздь в любимый сервиз. — Ты вон всё «моя», «мои», а где «наше», «вместе», «семейное»?! Всё-то ты себе, всё под себя! А у меня, между прочим, опыт, я знаю, как надо. Вот номер карты — будешь переводить зарплату мне. А я уже сама всё разложу. По уму, а не как попало.
Алиса взяла бумажку, как будто это была повестка в суд. Прочитала. Пожала плечами.
— Вы это сейчас всерьёз?
— Вполне. С Игорем обсудили. Он согласен.
Вот тут Алису и перекосило. Сердце будто стеклянное стало — хрупкое, треснувшее. Когда? Где он с матерью успел это обсудить? И главное — почему она узнаёт об этом от Людмилы Сергеевны?
— А вот и Игорь! — радостно воскликнула свекровь, услышав хлопок двери. — Сейчас подтвердит. Мы тут уже почти всё решили.
Игорь зашёл на кухню, застыл в дверях, будто увидел сцену преступления. Глаза бегают, смотреть на жену боится. Видно сразу — в курсе, и да, трусливо молчит. Алиса почувствовала, как внутри всё падает. Не с грохотом, а тихо — как валится дохлая надежда.
— Ты с ней это обсуждал? — тихо, но с ноткой обречённости в голосе спросила Алиса.
— Ну… мама говорит… вроде как, логично… — промямлил он, виновато кося взгляд на батарею.
— Ага! Вот и я о том же! — торжествующе выкрикнула свекровь. — Всё расписала. Вот — квартплата, еда, одежда — но без излишеств. Шуба твоя, кстати, тоже слишком дорогая — не к лицу женщине, у которой в семье бюджет трещит по швам!
— Да не трещит он! — срываясь, сказала Алиса. — Он у вас в голове трещит. Всё, что я зарабатываю — я зарабатываю! Работой, мозгами, бессонными ночами!
— Вот и говорю — надо тебе работу поспокойнее найти. Женщине не к чему так упахиваться. Ближе к дому что-то, потише. И меньше этих твоих командировок!
В этот момент у Алисы завибрировал телефон. Она глянула — директор. Ну да, конечно. Если уж день катится в ад, то пусть уж сразу в ВИП-зал.
— Извините. Важный звонок, — она вышла из кухни, прикрыв дверь за собой. За спиной — тишина, натянутая, как резинка на трусах, которые вот-вот порвутся.
— Алиса Андреевна? — знакомый голос Виктора Павловича звучал тревожно. — Проблемы по московскому контракту. Срочно нужна ваша помощь…
— Да, конечно, Виктор Павлович. Расскажите, что случилось, — сказала она, уже нажимая пальцами на виски.
А про себя подумала: «Вот бы эта квартира была на меня оформлена. Хотя бы кухня. Хотя бы плитка».
***
Проблема, конечно, была не на два пальца — срывались сроки поставки, клиент уже по телефону изрыгал огнём, грозил штрафами и судами, а Алиса в это время час почти пыхтела в переговорке, как пожарный на дежурстве. Вернулась на кухню — а там, как в дурном сериале, заварка уже кипит.
Людмила Сергеевна, вся в драме и идеях, размахивала руками перед Игорем, как будто пыталась вызвать у него хоть каплю разума.
— А вот и наша бизнес-леди! — с прищуром и губами в ниточку протянула свекровь, словно Алиса пришла не домой, а на собрание акционеров с опозданием. — Мы тут как раз обсуждали, как Игорю открыть своё дело. Ну, раз уж ты у нас такая финансово независимая…
Алиса прищурилась.
— Что? — голос прозвучал, как хлопок по щеке. — Ты это серьёзно? — перевела взгляд на мужа. Тот уже ковырял ложечкой в пустой чашке, как первоклассник, пойманный на списывании.
— Ну, я давно думал об этом… — пробормотал Игорь и поправил очки, как будто дело в оправах. — Мама говорит, с твоими возможностями — это было бы просто… логично.
— С моими?! — внутри у Алисы всё сжалось в крепкий узел. — То есть вы уже распланировали, как потратить мои деньги? Без меня? Как мило.
— Доченька, ну ты не так всё понимаешь! — всплеснула руками свекровь, будто сейчас икону со стены уронит. — Это же не «тратить». Это — инвестиция в будущее! Он откроет бизнес, разбогатеет, и ты наконец перестанешь так надрываться в своей этой… офисной клетке.
— А ещё Коленьке помочь надо, — свекровь кивнула с важным видом, будто объявляла список дел правительства. — Он ведь только институт закончил. Мальчику нужна поддержка. А ты у нас такая успешная…
Алиса смотрела на них — этих двух родных друг другу людей, обсуждающих её деньги, как свои. Удивительно, как у кого-то хватает наглости так просто взять и забраться к тебе в кошелёк. Всё как-то незаметно превратилось из «мы — семья» в «мы тут посоветовались без тебя».
— Игорь, можешь выйти со мной на минутку? — она кивнула в сторону коридора, и голос у неё был ледяной.
Муж встал, потупившись, и виновато посмотрел на мать. Ну да, конечно, у мамы план, а у жены — истерика. В его мире всё по полочкам.
— Ты мне объясни, пожалуйста, — тихо сказала Алиса, когда они отошли, — почему ты обсуждаешь мои доходы с матерью, но не со мной? Это нормально вообще?
— Алис, ну не начинай, — Игорь поморщился, как от света в глаза. — Мама просто хочет помочь. У неё, между прочим, большой опыт в финансовых вопросах.
— Опыт? Серьёзно? В чём именно? В трате чужих денег или в организации семейных переворотов?
— Не надо так! Она всё делает из лучших побуждений. Она предлагает создать… ну, семейный фонд.
— Фонд?! — Алиса даже прислонилась к стене. — Ты это сейчас серьёзно сказал?
— Ну да, общий. Кассу. Туда бы поступали все доходы, а мама… ну, помогала бы распределять их. Она разбирается, правда.
— Ага. Особенно в том, как сунуть нос туда, куда её никто не звал. — Алиса прикрыла глаза. Хотелось выйти в окно, но максимум, что можно было — выдохнуть.
— Потому что в семье всё должно быть общим! — гаркнула из кухни Людмила Сергеевна. Слух у женщины был, как у кошки — никакие коридоры не спасают.
— И вообще, что за секреты? Идите сюда, я ещё не всё рассказала!
Алиса не хотела идти, но пошла. Упрямство — не про неё. Она просто хотела понять, насколько далеко у этих двоих уехала крыша.
Следующие полчаса были похожи на плохой сон, где свекровь, словно генеральный продюсер, раздавала роли и бюджеты: новая мебель для квартиры Игоря (твоя слишком современная, неуютная — у нас дома всегда были ковры и тюль!), помощь Коле с первым взносом за ипотеку, ремонт на даче, чтобы детям было куда приезжать летом. Каким детям, не уточнялось. Возможно, её имелись в виду.
— А ещё я присмотрела для тебя отличную должность! — воскликнула Людмила Сергеевна, расплывшись в лице. — Моя подруга заведует детсадом. Ей нужен бухгалтер. И зарплата нормальная, и коллектив женский, спокойный…
Алиса резко повернула голову.
— Вы серьёзно предлагаете мне уйти с должности финансового директора и пойти считать слоников на бумаге в детский сад?!
— Ну да! Зачем тебе такая нервотрёпка? А так — спокойствие, обед по расписанию и поближе к семье.
— К какой семье? — Алиса встала. — К вашей? К той, которая уже поделила мои деньги и решила, что я теперь бухгалтер с девяти до пяти?
— Алиса! — Игорь встрепенулся, но она подняла руку, останавливая его.
— Нет. Стоп. Хватит. Давай без блеяния. Вот сейчас, прямо здесь, говорим как взрослые. Без «мамина сказала» и «я не хотел». Твоя мать вваливается в наш дом, устраивает тут штаб, распоряжается моими деньгами, моей жизнью, и ты сидишь, киваешь. Ты даже «подожди, мама» не говоришь. Просто молчишь и гладишь по шерстке. Я что, спонсор вашей семейной ячейки? Или что-то пропустила?
Игорь смотрел на неё, как будто впервые видел. Людмила Сергеевна поджала губы, в голосе зазвенел металл.
— Ты неблагодарная, вот кто ты. Мать тебе плохого не посоветует. А ты только и умеешь, что считать, кто кому сколько должен!
— Знаете, что я умею? — Алиса выдохнула и усмехнулась. — Я умею закрывать счета. Особенно если в них слишком много пассажиров без билета.
***
Людмила Сергеевна скрестила руки на груди, губы сжала в нитку, как будто с лимоном поссорилась:
— Вот видишь, Игорёк? — сказала с укором, будто сын ей весь потолок в ванной испортил. — Я же говорила — она слишком самостоятельная. Это всё её работа, понимаешь? Она уже забыла, что у неё семья есть. Всё ей не так, всё она сама…
Алиса медленно встала из-за стола, как будто это не кухня, а допрос в ментовке. В воздухе повисла такая тишина, что даже чайник в углу, кажется, перестал шипеть.
— Знаете что? — голос у Алисы был странно спокойный, как у врача перед неприятным диагнозом. — Да, я независимая. И знаешь что? Я этим горжусь. Моя работа, моё образование, мои проекты — это всё не просто так, это я. И если вы думаете, что можете это у меня отжать, то очень ошибаетесь.
— Как ты смеешь… — начала Людмила Сергеевна, закатывая глаза, но Алиса её перебила резко, без сантиментов:
— Нет-нет, это вы как смеете? Приходить в мой дом, лезть в мою жизнь, в мои деньги, в мои решения? Я что, банкомат с ресницами или кто?
А потом она повернулась к мужу. Медленно. Почти театрально.
— А ты, Игорь? Что скажешь? Или опять будешь делать вид, что тебя тут вообще нет?
Игорь замер, как хомяк перед пылесосом. Мямлил глазами то на мать, то на жену. Как будто ему надо было выбрать, кого из них в огонь, а кого — в воду.
— Алиса, давай без кипиша, ладно?.. — попытался он примирительно, по-щенячьи.
— Без кипиша? — Алиса усмехнулась, горько, безрадостно. — Окей. Давай спокойно. Прямо. Честно. Либо ты сейчас защищаешь нас с тобой, нашу жизнь, либо… либо всё. С меня хватит.
— Ты что, шантажируешь моего сына? — ахнула Людмила Сергеевна, прижимая руку к груди так, будто у неё под кофточкой дефибриллятор.
— Нет. Я ставлю условия. Как взрослый — взрослому. Игорь, я жду. Только давай без этого твоего “мама просто хочет помочь”. Она мне уже «помогла», спасибо.
— Ну, может… может, она просто переживает… — начал было Игорь, но осёкся под её взглядом. Там был не взгляд, а ледяной укол между глаз. Всё стало понятно без слов.
Алиса кивнула, коротко, будто себе сказала: «Всё. Хватит». Развернулась и молча ушла из кухни. Через пару минут за стенкой зашуршали ящики — кто-то, судя по звуку, начинал новую жизнь.
— Что она делает?! — Людмила Сергеевна схватилась за подоконник, будто сейчас в омут прыгнет.
Игорь нашёл жену в спальне. Она стояла у шкафа, методично, с какой-то хищной сосредоточенностью, укладывала вещи в чемодан. Белая рубашка, чёрные брюки, пару толстовок — всё как по инструкции на случай экстренной эвакуации.
— Ты это серьёзно? — выдохнул он, глядя на неё, как на лунатика.
— Абсолютно. Я больше не собираюсь быть массовкой в вашем семейном театре.
— Ну мы же можем как-то… всё обсудить?
— Игорь. Мы уже обсудили. Только без меня. Вы с мамочкой, как обычно, всё решили. Где мне работать, сколько мне зарабатывать и куда потом эти деньги отдавать. Без меня. А теперь — без меня совсем.
К утру Алиса уже жила в новой квартире. Старая, но с балконом. Там на кухне пахло пылью и возможностями. На столе в «семейном» доме осталась короткая записка. Чёткая, лаконичная, как банковская смс:
Моё уважение к себе важнее, чем желание угодить твоей маме. Документы на развод — через адвоката.
На следующий день Людмила Сергеевна устроила спектакль хуже мексиканского сериала. Обзвонила всех родных — от тётки из Рыбинска до троюродного дяди, который половину жизни просидел в гараже. Рассказывала, как «эта Алиса» разрушила их идеальную семью и как «несчастный Игорёша» теперь страдает один, пьёт чай без сахара и забыл, как включается стиралка.
Алису это больше не трогало. Вообще. Ни одной дрожи в руках. Ни одной мысли: «а вдруг я не права». Наоборот — впервые за долгое время она дышала полной грудью. Без постоянного давления, без придирок, без «а чего это ты опять задержалась?».
На работе она теперь сияла. Настоящая бизнес-версия себя — собранная, спокойная, чуть дерзкая. Через месяц закрыла крупную сделку. Получила премию. Даже бухгалтерша Вера, которая обычно ни на кого не смотрела, как на людей, сказала:
— Ты прям светишься, Алис. Как лампочка на складе: видно издалека и трогать страшно.
— Спасибо, Вера. На складе — зато с охраной, — подмигнула Алиса.
Развод прошёл удивительно гладко. Игорь не спорил. Не цеплялся. Даже вещи не забрал — так и остались его кроссовки у входа, как напоминание о том, как можно всё просрать, если слушать только маму.
Может, он и сам понял, что всё. Тупик. Игра проиграна. А может — просто не хотел больше участвовать в этом марафоне семейной глухоты.
Спустя полгода Алиса случайно встретила Людмилу Сергеевну в торговом центре — та везла тележку с акцией на гречку и недовольным лицом. Увидела Алису, поджала губы (сюрприз) и демонстративно отвернулась, как будто не заметила.
Алиса даже не удивилась. Только подумала:
— Фу, как удобно. И не надо здороваться. Спасибо, Господи, что вывел.
Вечером она сидела на балконе своей новой квартиры. С чашкой чая — ароматного, чёрного, как совесть у хорошего юриста. Смотрела на вечерний город и думала.
Думала, как боялась тогда — остаться одной, потерять «семью». А теперь… теперь всё было иначе.
— Моя жизнь — моя. И только моя, — сказала она вслух. И улыбнулась. Тихо. Тепло. Без пафоса. Просто потому, что это была правда.
Телефон на столе завибрировал. Новый клиент. Хотел обсудить проект. Алиса взяла трубку с лёгким азартом — как будто это не работа, а свидание с самой собой. Умной, сильной, уверенной.
Впереди было много всего — звонков, встреч, решений, успехов. И главное — больше никто не говорил ей, что «женщинам такие задачи не по плечу».
Эта жизнь принадлежала ей. Со всеми кофе, проектами, ошибками и победами. И она собиралась наслаждаться каждым её моментом. Даже если иногда в суп попадёт лавровый лист.
