— Мама оставила квартиру мне, а не нам, — сказала Лена, глядя мужу прямо в глаза. — И я не собираюсь ее продавать.
— Но мы же семья! — возмутился Игорь. — Что твое, то и мое!
Все началось в тот четверг, когда позвонил нотариус. Я как раз готовила обед, резала морковку для супа, и тут телефон. Незнакомый номер, хотела не брать, но что-то заставило ответить.
— Елена Сергеевна? — спросил приятный мужской голос. — Это нотариус Воронов. По поводу наследства вашей матери…
Нож выпал из рук, морковка покатилась по полу. Мама умерла три месяца назад, и я думала, все формальности уже улажены.
— Что-то не так с документами? — спросила я, присев на табуретку.
— Напротив, все в порядке. Просто обнаружилось дополнение к завещанию. Ваша мама оставила вам квартиру на Тверской.
— Какую квартиру? — я чуть трубку не выронила. — У мамы же только однушка в Бирюлево была, мы ее уже оформили…
— Трехкомнатная квартира в центре, — спокойно пояснил нотариус. — Видимо, ваша мама не афишировала это приобретение. Можете подъехать завтра для оформления?
Я положила трубку и долго сидела, глядя в одну точку. Откуда у мамы квартира в центре? Она же всю жизнь учительницей проработала, копейки получала…
Вечером, когда Игорь пришел с работы, я рассказала ему новость. Реакция была предсказуемой — он аж подпрыгнул от радости.
— Трешка на Тверской? — глаза у него заблестели. — Лен, ты представляешь, сколько это стоит? Мы озолотимся!
— Подожди, — остановила я его. — Я еще ничего не решила.
— А что тут решать? — Игорь налил себе чаю, сел напротив. — Продаем, покупаем дом за городом, как мечтали. Машину новую возьмем, Ваське на учебу отложим…
— Игорь, это мамина квартира.
— Ну и что? Твоя мама умерла, царство ей небесное. А мы живые, нам деньги нужны.
Я смотрела на него и не узнавала. Где тот романтичный парень, который десять лет назад носил меня на руках? Который клялся в вечной любви?
— Может, сначала съездим, посмотрим? — предложила я.
— Конечно, посмотрим! — он потер руки. — Оценим, сколько стоит. Я уже риелтору знакомому позвоню…
На следующий день мы поехали к нотариусу, потом на Тверскую. Квартира оказалась в старом доме, с высокими потолками и лепниной. Паркет скрипел под ногами, окна выходили на тихий дворик.
— Да тут ремонт нужен капитальный! — заявил Игорь, осматривая облупившиеся стены. — Проводка старая, трубы менять надо… Легче продать как есть.
А я стояла посреди комнаты и вспоминала. Вот здесь, у окна, стояло мамино любимое кресло. А там, в углу, ее старое пианино…
— Лен, ты чего замерла? — Игорь тронул меня за плечо. — Пойдем другие комнаты посмотрим.
— Я здесь жила, — сказала я тихо. — До пяти лет. Потом родители развелись, и мама переехала в Бирюлево.
— Не знал, — пожал плечами муж. — Ну и что? Тем более незачем держаться за старье.
Мы обошли всю квартиру. В маленькой комнате я нашла свои детские рисунки на обоях, в ванной — ту же голубую плитку, которую помнила. А в кладовке…
— Игорь, иди сюда! — позвала я.
В кладовке стояли коробки, аккуратно подписанные маминым почерком. «Ленины игрушки», «Фотографии», «Документы».
— Мама хранила все это столько лет… — прошептала я, открывая коробку с игрушками.
— Хлам какой-то, — фыркнул Игорь. — На помойку все это.
Я достала плюшевого мишку, которого не видела больше тридцати лет. Он был потрепанный, с оторванным ухом, но такой родной…
— Я не буду продавать квартиру, — сказала я твердо.
— Что? — Игорь уставился на меня. — Лен, ты в своем уме? Это же миллионы!
— Мне все равно. Это память о маме, о моем детстве.
— Память? — он рассмеялся. — Память можно хранить в фотоальбоме, а не в трехкомнатной квартире!
Мы спорили всю дорогу домой. Игорь приводил разумные доводы — деньги нужны, Ваське скоро в институт, машина разваливается. А я упрямо твердила одно — не продам.
— Хорошо, — сказал он, когда мы подъехали к дому. — Не хочешь продавать — сдавай. Доход будет стабильный.
— И этого не буду делать.
— А что ты собираешься с ней делать? — взорвался Игорь. — Просто держать запертой?
— Возможно.
— Лена, это же глупость! У нас кредит за машину, ипотека…
— Мы справляемся, — перебила я. — Никто не голодает.
— Но мы могли бы жить лучше!
— Или ты мог бы, — сказала я тихо.
Игорь замолчал, потом произнес то, что, видимо, вертелось у него на языке:
— Квартира-то теперь общая. Мы в браке, значит, я тоже имею право голоса.
— Нет, — покачала головой я. — Это наследство, оно только мое. Закон на моей стороне.
Лицо у него стало каменным.
— Вот как? Значит, что мое — то наше, а что твое — то только твое?
— Игорь, не передергивай. Я же не претендую на твою дачу от деда.
— Дача — это шесть соток с покосившимся домиком! А тут — квартира в центре Москвы!
Неделю мы жили как на вулкане. Игорь дулся, демонстративно со мной не разговаривал. Васька, наш пятнадцатилетний сын, ходил как пришибленный.
— Мам, — спросил он однажды за ужином, — вы с папой что, разводиться собираетесь?
— С чего ты взял? — удивилась я.
— Ну вы же не разговариваете. И папа вчера сказал, что ты эгоистка.
— Папа погорячился, — сказала я, глянув на мужа. Тот уткнулся в тарелку.
— А правда, что бабушка квартиру оставила? — не унимался сын. — Папа говорит, мы могли бы на эти деньги…
— Вася, — перебил его Игорь, — не лезь не в свое дело.
— Но пап, если мы продадим квартиру, ты же обещал мне новый комп купить и…
— Васька! — рявкнул отец. — Сказал, не лезь!
Сын обиженно замолчал, а я поняла — Игорь уже все решил и сыну пообещал. Квартиру мою уже поделил, деньги потратил. В уме, конечно, но факт.
— Вася, — сказала я спокойно, — квартира остается в семье. Может, когда вырастешь, будешь там жить.
— Зачем мне старая квартира? — фыркнул подросток. — Лучше бы деньги дали, я бы курсы оплатил, в Европу съездил…
Вот тут меня как током ударило. Сын растет таким же, как отец. Для него память, история семьи — пустой звук. Только деньги имеют значение.
— А что для тебя важнее, — спросила я, — новый компьютер или фотографии бабушки?
— Мам, ну что за вопросы? — Вася пожал плечами. — Конечно, комп. От фотографий какой толк?
Игорь торжествующе на меня посмотрел, мол, видишь, даже сын считает тебя дурой.
В ту ночь я долго не могла заснуть. Лежала и думала о маме. Она ведь могла продать квартиру еще при жизни, купить себе что-то поближе, в хорошем районе. Но хранила все эти годы. Зачем?
Утром позвонила маминой подруге, тете Вере.
— Леночка, — всплеснула руками та, когда я спросила про квартиру. — Твоя мама души в ней не чаяла! Каждый месяц ездила, прибиралась, проветривала. Говорила, это для тебя, когда поймешь…
— Что пойму?
— Она не уточняла. Только грустно так улыбалась.
После разговора я приняла решение. Поехала на Тверскую одна, провела там целый день. Разбирала мамины коробки, читала письма, смотрела фотографии. И постепенно начала понимать.
Мама хранила не квартиру. Она хранила память о счастливом времени, когда наша семья была целой. Когда папа еще не ушел, когда мы были втроем.
Вечером вернулась домой. Игорь встретил меня в прихожей.
— Ну что, — спросил он с надеждой, — передумала?
— Да, — кивнула я. — Передумала.
Лицо его просияло.
— Я знал, что ты образумишься! Когда поедем к риелтору?
— Мы никуда не поедем, — сказала я, снимая пальто. — Я переезжаю в мамину квартиру.
— Что? — он опешил. — Как это переезжаешь?
— Вот так. Возьму самое необходимое и переезжаю. Вам с Васькой места больше будет.
— Лена, ты… ты серьезно? А как же мы?
— А что мы? — я прошла в комнату, начала собирать вещи. — Ты сам показал, что для тебя важнее деньги, чем отношения.
— Но я же… Я просто хотел, чтобы нам лучше жилось!
— Нет, Игорь. Ты хотел, чтобы тебе лучше жилось. За мой счет.
— Лен, не уходи, — он схватил меня за руку. — Давай поговорим спокойно. Может, найдем компромисс…
— Какой компромисс? Продать половину квартиры? — я высвободила руку. — Игорь, я устала. Устала от того, что ты видишь во всем только выгоду. Мама умерла, а ты уже считаешь барыши.
— Но это же нормально! Все так делают!
— Может, и нормально. Но не для меня.
Я собрала вещи за час. Васька выскочил из своей комнаты, когда я уже стояла в дверях с сумкой.
— Мам, ты куда? — испугался он.
— Поживу пока у бабушки, — сказала я, имея в виду квартиру на Тверской.
— А как же мы? Как же я?
Я погладила сына по голове. Мальчик мой, избалованный, эгоистичный, но все-таки мой.
— Я никуда не денусь. Буду приходить, готовить тебе обеды. А на выходные можешь ко мне приезжать. Если захочешь.
— Мам, — он вдруг обнял меня, — не уходи. Я буду хорошо себя вести, обещаю!
— Дело не в тебе, сынок. Просто иногда взрослым нужно побыть отдельно, чтобы понять что-то важное.
Прошло два месяца. Я обустроилась в маминой квартире, сделала косметический ремонт, но сохранила все, что было можно. Даже те самые детские рисунки на обоях в маленькой комнате.
Игорь сначала названивал, уговаривал вернуться. Потом начал угрожать разводом, разделом имущества. Я спокойно согласилась. Он опешил — не ожидал, видимо.
Вася приезжает ко мне каждые выходные. Сначала дулся, а потом… Потом начал меняться. Как-то нашел бабушкины фотоальбомы, засел на весь вечер.
— Мам, — сказал он недавно, — а бабушка красивая была. И на тебя похожа.
— Или я на нее, — улыбнулась я.
— А это кто? — он показал на фото мужчины с маленькой девочкой на руках.
— Это мой папа. И я.
— Дедушка? — удивился Вася. — А я думал, у тебя отца не было…
— Был. Просто ушел, когда мне пять лет исполнилось.
Вася долго смотрел на фотографию, потом спросил:
— Мам, а ты поэтому квартиру не продаешь? Потому что здесь ваши с дедушкой фотографии?
Я обняла сына.
— Не только поэтому. Понимаешь, Вась, деньги — это важно. Но есть вещи, которые за деньги не купишь. Память, например. История семьи. Место, где ты можешь прикоснуться к прошлому.
— Пап говорит, ты дура, — буркнул он.
— Может, и дура. Но счастливая дура.
А вчера случилось неожиданное. Позвонил Игорь.
— Лен, — сказал он тихо, — можно я приеду? Поговорить надо.
Он приехал вечером, с букетом моих любимых хризантем. Постоял в дверях, озираясь.
— Красиво у тебя, — сказал наконец. — Уютно.
— Спасибо. Чай будешь?
Мы сидели на кухне, пили чай, и Игорь вдруг заплакал. Крупный сорокалетний мужчина сидел и плакал, как ребенок.
— Прости меня, — сказал он сквозь слезы. — Я идиот. Думал только о деньгах, а потерял главное.
— Игорь…
— Нет, дай сказать. Я эти два месяца… Я понял, что дом без тебя — не дом. И деньги не помогут, если рядом нет человека, который тебя любит.
Я молчала, не зная, что ответить.
— Лен, давай попробуем сначала? — он взял меня за руку. — Я изменюсь, обещаю. Не буду больше о деньгах, о выгоде…
— Игорь, — вздохнула я, — дело не в обещаниях. Мы разные люди. У нас разные ценности.
— Но мы же любили друг друга!
— Любили. В прошедшем времени.
Он ушел поздно вечером. А я осталась сидеть на маминой кухне, в мамином доме. И думала о том, что иногда потерять что-то — не всегда плохо. Иногда это единственный способ найти себя.
