— Алло, Марин. Ну что, надумала? — голос тётки звучал сладко, как подтаявший зефир, от которого вот-вот заболят зубы.
Марина выругалась про себя, прижав телефон плечом к уху. Пакет в правой руке предательски тянул вниз, ключи в левой никак не хотели попадать в замочную скважину.
— Здравствуй, тёть Вер. Что именно надумала? — она наконец справилась с дверью и протиснулась в узкий коридор своей коммуналки.
— Как что? По поводу квартиры, конечно! Вадик уже риэлтора нашёл хорошего, говорит, за неделю всё оформят. И деньги сразу, прямо в руки. Не будешь с банками возиться.
Пакет всё-таки выскользнул из рук. Апельсины покатились по коридору, один юркнул под тумбочку. Марина мысленно сосчитала до пяти и положила телефон на тумбочку, включив громкую связь.
— Тёть Вер, мы же вроде это обсуждали. Не продаю я бабушкину комнату. Это мой… ну, дом, короче.
— Дом! — фырканье тётки из динамика напомнило рассерженного кота. — Двадцать квадратов в коммуналке с окнами во двор, куда солнце заглядывает раз в месяц! Вадик предлагает тебе нормальные деньги. Снимешь что-нибудь поприличнее, а остаток вложишь. Ты же вроде на экономиста училась, должна соображать.
Марина почувствовала, как от злости начинает печь в висках. Училась. Три курса экономического. Бросила, когда пришлось ухаживать за бабушкой — та отказалась переезжать в Калининград к родителям Марины, а тётя Вера с сыночком Вадиком наотрез отказались помогать. «У нас своих проблем по горло,» — отрезала тогда тётка. А теперь, когда бабушки нет уже полгода, они вдруг вспомнили о племяннице.
— У меня правда всё нормально, — Марина запихнула апельсины обратно в пакет. — Работу нашла, ремонт потихоньку делаю.
— Какой ремонт? — в голосе тётки появились металлические нотки. — В этих стенах? Да там капитальный нужен! У тебя что, клад нашёлся?
— Я не сразу всё, — буркнула Марина. — Постепенно.
— Вот упёртая, вся в бабку свою! — тётка не скрывала раздражения. — Вадик тебе позвонит на днях. Подумай хорошенько.
В трубке раздались короткие гудки.
Марина повесила куртку, разложила продукты и включила чайник. Маленькую кухонную зону в углу комнаты она оборудовала сама — электроплитка, холодильник размером с тумбочку, стол у окна. Санузел, конечно, общий в коридоре, но соседей всего двое — пожилой профессор-историк с вечно всклокоченными седыми бровями и молодая художница-фрилансерша, вечно пахнущая скипидаром.
Бабушкина комната в старом доме на Петроградке досталась ей по завещанию. Тётка знала об этом, бесилась, но сделать ничего не могла — документы были составлены грамотно. Вот и пыталась «выкупить долю племянницы», отправляя на переговоры своего сыночка.
Марина глянула в окно. До стены напротив было метров пять, не больше, но если задрать голову, то можно было увидеть кусочек неба цвета выцветших джинсов. Она закрыла глаза и почти физически ощутила присутствие бабушки — сухонькой, но крепкой, словно корень столетнего дерева.
«Эта комната, Мариночка, — говорила она, поправляя очки, — наша крепость. Тут жили ещё твои прадедушка с прабабушкой. Блокаду пережили, между прочим. Сюда твоя мама из роддома приехала. И ты тоже. Тут наши корни, понимаешь?»
Марина понимала. Эти стены помнили всё — и счастье, и горе. Здесь пахло старым деревом, книгами и почему-то корицей. И теперь это было её место.
Стук в дверь раздался, когда Марина заканчивала красить подоконник. Кисть замерла в воздухе.
— Марина Сергеевна, к вам гости, — раздался голос Николая Степановича, их соседа-профессора.
На пороге стоял Вадик — двоюродный брат, которого она не видела года три. Обзавёлся брюшком, в костюме, явно дорогом, с золотыми часами-кирпичом на запястье.
— Приветик, сестрёнка, — он протиснулся в комнату, не дожидаясь приглашения, обвёл взглядом пространство, будто оценивая товар. — О, да ты тут обжилась! Обои поклеила, смотрю.
— Здравствуй, Вадим, — Марина машинально начала оттирать руки тряпкой. Белая краска въелась в кожу.
— Слушай, давай по-быстрому решим с квартирой, — он плюхнулся в кресло, накрытое чехлом. — Я тебе бабла сразу отстегну, даже больше, чем мы с мамой планировали изначально. Сама понимаешь, район-то золотой, хоть и хрущёба.
Марина прислонилась к стене, разглядывая брата. Что-то с ним было не так. Под глазами круги, на лбу испарина, хотя в комнате прохладно.
— Вадик, я не продаю, — она покачала головой. — Я же ясно сказала твоей маме.
— Блин, Маринка, ну не тупи! — он раздражённо взмахнул рукой. — Ты посмотри на эту конуру! Туалет через коридор! Это даже не прошлый век, это позапрошлый! Ты хочешь всю молодость угробить на этот сарай?
— Мне нравится эта квартира, — ровно ответила Марина. — Да и вообще, если начистоту, это вообще не твоё дело.
Вадик вскочил. На секунду ей показалось, что он метнётся к ней.
— Ты не поняла, — пальцы его сжались в кулаки. — Мне нужно бабло, и срочно. Я уже пообещал клиенту эту недвижимость, взял задаток. Врубаешься?
Вот оно что. Марина ощутила странное облегчение — всё встало на свои места.
— То есть ты уже продал то, что тебе не принадлежит? — она усмехнулась. — Это, знаешь, даже статья.
— Да какая разница! — Вадик сорвался на крик. — Тебе-то что терять? Ты же просто… — он запнулся, подбирая слово, но Марина уже знала, что будет дальше.
— Просто кто? Нищебродка? Неудачница? Давай, договаривай.
— Сама всё понимаешь, — буркнул он. — Касса в супермаркете, съёмная конура, универ брошенный. Что ты будешь делать в этой дыре через пять лет? Плесень со стен соскребать?
Марина подошла к двери и распахнула её.
— Выметайся.
— Ты ещё пожалеешь, — процедил Вадик, протискиваясь мимо. — Думаешь, одна справишься? Да ты без мамкиной помощи загнёшься через месяц!
— Уже полгода как-то барахтаюсь, — она захлопнула дверь и привалилась к ней спиной.
— Здравствуйте! Вы Марина? — в дверях стоял незнакомый парень лет тридцати.
— Да, — она удивлённо разглядывала гостя: потёртая джинсовка, рабочие ботинки, лицо с лёгкой небритостью. — А вы кто?
— Стёпа, — он протянул руку. — Брат Ленки. Она сказала, вам тут ремонт нужен.
Марина растерянно пожала протянутую ладонь. Ну да, Лена как-то предлагала помощь с ремонтом, говорила, что у неё брат-строитель, но Марина как-то мимо ушей пропустила.
— Э-э-э, да, но я пока не готова, если честно…
— Я просто посмотреть, — он пожал плечами. — Прикинуть объёмы. Я сегодня мимо еду, Ленка попросила заскочить.
Марина замялась. Всё это было неожиданно и как-то не вовремя, но парень выглядел безобидно.
— Проходите, — она отступила в сторону. — Только у меня тут…
— Бардак? — он хмыкнул. — На рабочих объектах и не такое бывает.
Марина оглядела свою комнату глазами постороннего: недокрашенный подоконник, стремянка посреди комнаты, инструменты на полу, банки с краской.
— Понимаете, это коммуналка, — начала она неловко. — Мне бы хотелось сделать отдельный санузел, но боюсь, это нереально…
— Почему нереально? — Степан уже деловито мерил рулеткой стены. — Технически это возможно. Стояки рядом, места достаточно. Сложного ничего нет.
— Правда? — внутри Марины затеплилась надежда. — А сколько это будет стоить?
Степан назвал сумму. Головокружительную, но всё же гораздо меньшую, чем она ожидала.
— И когда это можно сделать? — спросила она, внутренне уже понимая, что эта встреча — знак судьбы.
— Да хоть завтра, — он пожал плечами. — У меня как раз пауза между объектами. Месяц свободен.
— А материалы? Они же дорогие…
— С материалами повезло, — Степан хитро прищурился. — Есть у меня остатки от последнего объекта. Хозяин заказал дорогую плитку, а потом решил другую. Ну и сантехника осталась — приличная, европейская. За копейки отдам, всё равно девать некуда.
Это было похоже на сказку. На волшебство. Марина смутилась.
— Звучит подозрительно хорошо. Обычно так не бывает.
— Бывает и не такое, — улыбнулся он. — Ленка говорит, вы тут одна ремонт пытаетесь осилить. Я таких упрямцев уважаю. Ну так что, договорились?
Марина кивнула, не веря своему счастью.
— Опять этот приходил, — Лена сморщила нос, ставя на стол две чашки с кофе. — Твой братец. С каким-то типом в сером костюме. Хорошо, что тебя не было.
Марина вздохнула. После визита Вадика прошло две недели. Она надеялась, что он отступился.
— Наверное, с риэлтором своим припёрся, — она отломила кусочек от пирога, принесённого Леной. — Не пустили же, надеюсь?
— Николай Степаныч их отшил, — Лена хихикнула. — Сказал, что вызовет полицию, если они без твоего разрешения сунутся. Они потоптались-потоптались и свалили. А братец твой такие угрозы бросал… Клялся, что ты ещё пожалеешь.
Марина покачала головой. Типичный Вадик — сначала угрозы, потом заискивания, потом снова угрозы. Ещё со школы так: то двойку за списывание влепит, то денег отнимет, то ябедничает.
— Спасибо, что предупредила. И Николаю Степанычу передай мою благодарность.
— Да он тебя как дочку опекает, — улыбнулась Лена. — Говорит, у тебя глаза такие же, как у твоей бабушки были. Кстати, братан мой от тебя в восторге!
— Что? — Марина чуть не поперхнулась кофе.
— Да ладно краснеть, — Лена ткнула её в плечо. — Стёпка нормальный мужик. У него жена три года назад умерла, с тех пор в работу с головой ушёл. А тут про тебя всё расспрашивал.
Марина смутилась, но в глубине души что-то дрогнуло. Странное, почти забытое чувство.
Ремонт шёл полным ходом. Степан работал один, но очень быстро, иногда задерживаясь допоздна. Марина, приходя с работы, часто заставала его склонённым над очередной трубой или кафельной плиткой. На предложения помочь он отмахивался:
— Не твоё это дело. Учись лучше, говоришь же, на финансиста доучиться хочешь.
Марина снова подала документы в вуз — решила закончить экономический на вечернем. Приходилось туго: работа в супермаркете, потом пары, потом домой, где пол в пыли и стены в штукатурке. Но одновременно с этим в её жизни появилось что-то новое — ощущение, что всё идёт правильно, своим чередом.
Денег, конечно, не хватало, и она взяла небольшой кредит — пришлось врать в банке, что нужно на лечение. Потом устроилась на подработку — два вечера в неделю сидела с соседскими детьми.
В один из вечеров, когда Степан доделывал проводку, а Марина корпела над конспектами, в дверь забарабанили так, словно собирались её вынести.
— Маринка, открывай! Знаю, что ты дома! — голос Вадика был каким-то надрывным, почти истеричным.
Марина открыла. На пороге стоял взъерошенный, бледный двоюродный брат. Один, без костюма, почти в домашнем — спортивки, растянутая футболка, щетина.
— Ты чего орёшь? — она оглянулась на соседские двери. — Людей перебудишь.
— Мне нужны деньги, — выпалил он. — Срочно. Завтра.
— Чего? — Марина решила, что ослышалась.
— Ты оглохла? Деньги! Много! — он дёрнул головой, как в нервном тике. — Мне капец полный, понимаешь? Полный!
Из комнаты появился Степан — в рабочей одежде, с инструментом в руке.
— Что случилось? — спросил он, подходя ближе.
— А ты ещё кто? — Вадик уставился на него, как на привидение. — Маринка, ты что, мужика себе нашла?
— Я мастер по ремонту, — спокойно ответил Степан. — Провожу работы в квартире Марины.
— Так ты реально ремонт затеяла? — Вадик сжал руками голову. — Твою мать… У меня кредиторы на хвосте, а ты тут в евроремонт деньги вбухиваешь?
— Вадик, ты пьяный что ли? — Марина принюхалась. — Иди проспись.
— Да не пьяный я! — заорал он. — Мне точка зрения нужна! Они мне пальцы грозятся отрезать, прикинь? И не шутят, суки!
— Кто? — не поняла Марина.
— Да долг у меня перед серьёзными людьми! — Вадик сполз по косяку двери на пол и вдруг разрыдался. — Я думал, квартиру твою продадим, я расплачусь. А теперь не знаю, что делать. Мамка квартиру заложила, но этого мало.
Марина стояла, оглушённая. Она никогда не видела брата таким — раздавленным, всхлипывающим, как ребёнок.
— Ты играл, что ли? — догадалась она. — В карты?
— Неважно, — буркнул он. — Помоги, а? По-родственному? Ты же всегда правильная была. Отличница. У тебя наверняка заначка есть.
Марина молчала. В голове крутились разные мысли. С одной стороны, Вадик всегда был сволочью, с другой — родная кровь как-никак.
— Сколько? — наконец спросила она.
— Двести тысяч, — прошептал он. — Хотя бы сто пятьдесят. Остальное мать наскребёт.
Марина прикрыла глаза. У неё было ровно сто тридцать — то, что она отложила на ремонт, плюс кредит.
— Сто тридцать могу дать, — сказала она ровно. — С условием.
— Каким? — Вадик поднял голову, в глазах мелькнул огонёк надежды.
— Расписку напишешь. И в течение года вернёшь. И больше никогда, слышишь, никогда не будешь лезть в мою жизнь и давить на меня с квартирой.
— Клянусь! — он вскочил на ноги, схватил её за руки. — Маринка, ты не представляешь… Ты меня спасаешь просто!
— И ещё, — она высвободила руки. — Завтра приедешь. Трезвый. И с твоей матерью тоже поговорим. Чтобы всё по-честному.
Когда Вадик ушёл, пообещав прийти завтра, Степан покачал головой:
— Ты уверена? Насчёт денег?
— Нет, — честно призналась Марина. — Но он всё-таки брат. Пусть и такой.
— А ремонт? — Степан обвёл глазами комнату. — Я-то работу закончу, не брошу. Но за материалы не расплатишься.
— Придумаю что-нибудь, — она пожала плечами. — Может, ещё один кредит возьму.
— Так нельзя, — нахмурился Степан. — Закредитуешься, потом не выберешься. Знаешь что, я тебе в долг дам. На материалы. Вернёшь, когда сможешь.
— Что? — Марина уставилась на него. — Да мы же едва знакомы!
— Ну так познакомимся лучше, — просто ответил он. — Мне кажется, из этого что-то хорошее получится.
Марина не нашлась, что ответить.
— Вот, держи, — тётя Вера положила на стол конверт. — Сто тридцать, как договаривались.
Марина недоверчиво взяла конверт. Прошло полгода с того вечера, когда Вадик приполз к ней за помощью. Она не ожидала, что они действительно вернут долг.
— Спасибо, — она спрятала конверт в сумку. — Как у вас дела?
— Нормально, — тётка выглядела постаревшей, осунувшейся. — Вадик теперь в завязке. Работает нормально. На стройке. Здесь, недалеко от тебя.
Марина вздрогнула:
— Не у Степана случайно?
— У него, — тётка невесело усмехнулась. — Тот ещё надзиратель твой Степан. Но Вадик говорит, справедливый. А ты-то как? Гнездо своё свила?
Марина улыбнулась:
— Приходите в гости, сами увидите.
Вечером, возвращаясь с дежурства в супермаркете, она нашла в почтовом ящике конверт. В нём был листок бумаги: «Приглашение на новоселье. Завтра. 19:00. Степан».
В подъезде вкусно пахло свежеиспечённым пирогом. Марина улыбнулась и пошла домой. К себе домой.
