— Я его у тебя отcужу! Хватит его своим бабским воспитанием портить. Мужика из него делать надо, а не шута горохового!
— Олег… Ты сейчас серьёзно? Ты десять лет не интересовался сыном, — Вика устало вздохнула. — Ни разу не пришёл, не спросил, как у него дела, даже не писал. А теперь вдруг решил воспитывать?
— Да потому что я глянул на него и понял, что ты делаешь из него чёpт знает что! Ходит в этих тряпках ярких, как… Тьфу, даже говорить не хочу! Нaколки как у угoловникa. И слово ему не скажи. Чуть что — сразу дуется. Весь в тебя!
Вика вся съёжилась. Не из-за напирающего тона мужа. Из-за рефлекторного страха, который выветривался годами, но так и не ушёл до конца.
Вика боялась не за себя, а за сына. А что, если и правда oтcудит? А если он начнёт изводить Егора? Не закончится ли всё это дракой?
Страшнее всего было то, что она совершенно не понимала, почему Олег вообще всплыл в их жизни. Что его сподвигло? Накопившаяся задолженность по aлимeнтам? Страх остаться в одиночестве? Желание насолить? Быть может, он увидел фото Егора на её страничке, где тот стоит с наградой за турнир по боксу, и решил: вот он, мой сынок, буду пожинать чужие плоды трудов и гордиться им!
— Олег, поздно уже его воспитывать. Ты хоть знаешь, как зовут его классную руководительницу? Знаешь, чем он дышит, чем живёт? Ты для него чужой человек.
— Так, хватит! — гаркнул Олег. — Это ты разлучила нас с ним. Влила ему там в уши, понарассказывала, будто я мoнстр какой-то.
На этом моменте Вика уже не выдержала.
— А ты разве не мoнстр?..
…Когда-то Вика даже не могла представить, что всё обернётся именно так. Раньше она смотрела на Олега и думала, как же ей повезло. С ним было интересно. Он был обаятельным, уверенным в себе, решал все бытовые вопросы. Вике завидовали все подружки! Он громко признавался в любви, всегда интересовался её самочувствием и называл «своим солнышком».
Но ровно до тех пор, пока у них совпадало мнение. Если она вдруг не соглашалась с ним в чём-то, он сразу вспыхивал, закрывался в другой комнате, изводил Вику молчанием. Когда она пыталась сказать, что это ненормально, он отмахивался.
— Я такой, какой есть. Другим не буду. Если не любишь — давай рaсходиться.
И она даже ушла от него. Пару раз. Но Олег не отпускал. Он сначала мотал нервы, а потом так же пылко извинялся, вставал на колени, каялся в собственной глупости.
Она прощала, хотя разумнее было разойтись. Однако Вика понимала это лишь головой, а не сердцем. Быть может, дело было в том, что она и сама жила в семье, в которой отец был сплошным источником проблем.
— Ну и что? Я всю жизнь так живу, — говорила Вике мать, сочувственно вздыхая.
Мнение матери не изменилось даже тогда, когда Олег поднял руку на её дочь. Начинал он с посуды и разбитых телефонов. Потом стал хватать за руки. Но однажды он толкнул Вику, и та ударилась о стиральную машину.
— Викуль, ну ты же, наверное, сама виновата. Спровоцировала его чем-то, — мягко сказала мать, когда узнала об этом.
В детстве Вике казалось, что уж она-то никогда не вляпается в это. Не станет такой же, как её мать. Не будет замазывать синяки косметикой, не будет вечно ходить в солнцезащитных очках, не будет тащить на себе пьянoгo мужика в кровать, чтобы он не улёгся спать в ванне и не убился, пытаясь встать.
Когда Вика всё поняла, было уже поздно.
Красивое предложение руки и сердца, беременность, декрет — и вот она оказалась с младенцем на руках. Сначала Вика даже ничего не замечала. На первый план вышли эйфория, тoксикoз и домашние хлопоты. В декрете не было времени на психоанализ.
Но когда она привыкла к бесконечным подгузникам, смесям и бессонным ночам, стало очевидно: Олег не торопится домой. Сначала он просто не успевал к ужину. Потом стал чаще уходить к друзьям. А в последнее время — вовсе с ночёвкой.
— Где ты был? — однажды спросила Вика, когда он вернулся с пeрегаром.
— Я взрослый мужик и отчитываться перед тобой не должен. В отношениях нужно доверять.
Вика всё понимала, а потому не доверяла. Однако и не уходила, потому что на руках у неё был ребёнок. Потому что даже у Олега иногда были периоды «просветления», во время которых он был ласковым и нежным.
Но когда Олег поднял руку на Егора… Вика не выдержала.
В тот день мальчик не сделал домашнее задание, которое им выдали в садике. Он капризничал, убегал, а если и садился за прописи, то обводил их кое-как, не попадая в контуры. Олег пришёл домой пь яный, взялся «воспитывать» и в итоге разбил сыну губу.
Вика в тот момент вышла из себя, а потом — и из брака.
Рaзвод растянулся на год. Олег не хотел уходить с пустыми руками. Они спорили из-за телевизора, сковородок, даже из-за чашек. Но не из-за сына. Похоже, с точки зрения Олега, Егор по умолчанию должен был остаться с матерью.
Периодически муж снова пытался превратиться в героя любовного романа. Он приходил с букетами, а один раз устроил сцену во дворе: встал на одно колено с кольцом и сделал Вике предложение. Кольцо, правда, было из серебра.
Вика в тот момент стояла с тяжёлой сумкой с продуктами в руках и не испытывала к Олегу даже отвращения. Она вообще ничего не чувствовала, кроме острого желания поскорее вернуться домой.
— Спасибо, но нет, — коротко ответила она и поспешила заскочить в подъезд.
С тех пор он исчез.
Десять лет пролетели почти незаметно. Вика вернулась на работу в школу, зарабатывала мало, но стабильно. Егор вёл себя хорошо, неплохо учился, упорно тренировался. К Олегу он относился примерно как ко второстепенному персонажу дешёвой мелодрамы. Тот где-то был, что-то говорил, а потом пропал. И не появился даже в титрах.
Вика очень боялась, что у сына осталась трaвма, заочно винила себя в этом и пыталась поговорить, но он никак не реагировал.
— Мам, не переживай. Всё нормально. Всё позади.
Всё и правда было хорошо, пока они не столкнулись с Олегом возле школы.
В тот день Вика освободилась пораньше и хотела подвезти сына домой. Когда она подъехала, Олег уже наседал на Егора. Она вышла из машины и поспешила к ним.
— А ну не сутулься! — хмуро сказал бывший муж и хлопнул сына по спине. — Чё за уродские шмотки? Господи, а кто тебе тaтуировку-то разрешил набить? Мать, что ли?
Егор действительно ярко одевался. Цветастые молодёжные принты, кислотные оттенки. И тaтуировка у него была, на запястье, в виде пера.
Ему уже было четырнадцать. На тaтуировку он заработал сам. Вика не стала запрещать, только попросила хорошенько подумать. А что до одежды… ну, не он один так одевался.
Егор резко отпрянул от отца, зеркально нахмурившись.
— Ещё раз дотронешься — и я пойду в пoлицию, — пригрозил мальчик.
Он слишком уж хорошо помнил воспитательные меры папы.
Вика поспешила схватить сына за рукав и потащила его в сторону машины. На пару мгновений её даже охватила привычная паника. Инстинкт самосохранения требовал бежать.
— Вика! Ну куда ты его тащишь? Да стой же ты! Дай мне с сыном поговорить! — Олег сначала пошёл за ними, но потом махнул рукой. — Ой, ясно всё с тобой. Вычеркнула из домовой книги.
Вика ещё долго не могла отойти от этой встречи. Она боялась, что всё закончится рукоприкладством. К счастью, обошлось.
Но Олег ясно дал понять, что не намерен сдаваться. В субботу он позвонил бывшей жене и сообщил, что собирается забрать сына к себе.
— Не говори глупостей! Я нормальный мужик, — продолжал он. — Ну воспитывал тебя, было дело. Так ведь не просто так же.
— Вот я теперь не хочу, чтобы ты так же прикладывал руку к моему сыну.
— Ну не убивaть же я его собираюсь! Нежные какие. Сама баба и воспитала бабу, — проворчал Олег.
Вика только хотела ответить, как на кухню зашёл Егор. Сын, видимо, услышал разговор и всё понял. Он подошёл ближе, взял у матери трубку и прижал к уху.
— Привет. Это я, — спокойно сказал он отцу.
Олег растерянно замолчал.
— Ты десять лет обо мне не вспоминал. Вот и гуляй дальше. У меня хорошая жизнь благодаря маме. Она справилась одна.
— Да она избаловала тебя! Ты на себя посмотри. На кого ты похож?
— На человека, который не хочет, чтобы его мать беспокоили. Не звони маме больше. И мне не звони. Почитай лучше законы. Никто никуда меня не заберёт, пока я не дам согласие, — твёрдо сказал Егор и положил трубку.
Затем сын вернул матери телефон и стал наливать себе чай как ни в чём не бывало. Будто за чаем и пришёл.
Вика наконец выдохнула. Она положила смартфон на стол, подошла к Егору и обняла его.
— Спасибо, — только и вымолвила она.
— Спасибо тебе, что когда-то выгнала его, — ответил сын.
Сердце Вики сжалось от гордости и лёгкой тоски. Она поняла: её ребёнок стал взрослым. Может, даже в чём-то взрослее её.
