Санкт-Петербург встретил Лену промозглым ноябрьским дождем. Три года назад она сбежала из этого города, оставив здесь мужа, квартиру с недоплаченной ипотекой и осколки своего доверия к людям. Сейчас, стоя на платформе Московского вокзала, она ловила себя на мысли, что город словно и не заметил её отсутствия — те же серые фасады, то же низкое небо, те же хмурые лица прохожих.
Мать не одобрила её решения вернуться. — Ты себе жизнь в Казани наладила, какого черта тебя опять туда тянет? — причитала она по телефону. — После того как муж тебя предал, ты два года из дома не выходила. Забыла, что ли?
Лена помнила всё слишком хорошо. Ментальные шрамы, оставленные предательством Олега, затягивались медленно и болезненно. Семь лет брака, планы, разговоры о детях — и всё закончилось в один день, когда она случайно взяла его телефон и увидела сообщение: «Я сказала мужу, что уезжаю к родителям на неделю. Буду ждать тебя в нашей квартире». «Наша квартира» оказалась съемной однушкой на окраине города, где Олег уже два года жил с другой женщиной, время от времени возвращаясь к Лене «из командировок».
— Я еду на собеседование, мам, — соврала Лена. — В Питере зарплаты выше.
На самом деле у неё не было здесь ни собеседования, ни даже чёткого плана. Просто внезапно накатило желание вернуться, столкнуться со своими демонами лицом к лицу. Возможно, это была дурацкая затея. Но после трёх лет беспросветной апатии даже дурацкие затеи казались лучше, чем ничего.
Квартиру Лена сняла на неделю через приложение — крошечную студию в новостройке на Парнасе. «Человейник», как называли такие комплексы в сети — ряды одинаковых высоток, где из окна видишь только окна напротив. Но ей было всё равно. Главное — крыша над головой и возможность переварить свои мысли в одиночестве.
В первый же вечер она отправилась в старый район, где когда-то жила с Олегом. Их дом — сталинка недалеко от метро «Электросила» — выглядел все таким же внушительным и равнодушным. Лена долго стояла напротив, глядя на знакомые окна. В их бывшей квартире горел свет. Кто там живет сейчас? Семья с детьми? Молодая пара, строящая планы, как когда-то они с Олегом? Или такие же разбитые люди, как она сама?
— Лена? Ленка, ты что ли?
Она обернулась и увидела Катю — соседку по лестничной клетке, с которой когда-то вместе выгуливали собак.
— Привет, — Лена натянуто улыбнулась. — Как поживаешь?
— Да потихоньку, — Катя оглядела её с ног до головы. — А ты как? Слышала, ты из города уехала после развода?
— Да, в Казань, к маме.
— А сейчас что? Вернулась насовсем?
— Нет, на неделю. По делам, — Лена не хотела вдаваться в подробности. — А Олег… он как?
Катя помедлила, явно подбирая слова.
— Ты не знаешь? Он разбился два года назад. На мотоцикле по трассе гнал, в дождь. Умер на месте.
Земля словно ушла из-под ног. Олег мёртв? Два года? И она ничего не знала?
— Мне жаль, — выдавила Лена.
— Да, жуткая история. Особенно для Марины и малыша.
— Малыша?
— Ну да, у них ребёнок родился, за месяц до аварии. Олег как раз подарки вёз, когда разбился. Ты правда не знала?
Лена покачала головой. В горле стоял ком.
— Слушай, мне бежать надо, — торопливо сказала она. — Рада была увидеться.
Всю дорогу до съемной квартиры Лена шла как в тумане. Олег мертв. У него был ребенок от той женщины. И все эти три года, пока она медленно умирала от боли предательства, сам предатель давно лежал в земле. Какая ирония.
В квартире Лена достала бутылку вина, купленную по дороге. Хотелось напиться до беспамятства, но почему-то не получалось — вино казалось кислым и невкусным, а опьянение не приходило. Вместо этого накатили воспоминания — самые разные, не только плохие. Первая встреча с Олегом в университете. Их свадьба — скромная, на двадцать человек. Поездка в Грецию, когда они жили в крошечной комнатушке с видом на море и были абсолютно счастливы.
«Я любила его, — с удивлением поняла Лена. — Несмотря ни на что, я действительно его любила».
Утром она проснулась с головной болью и странным ощущением пустоты. Боль предательства, которая все эти годы была её постоянной спутницей, вдруг притупилась. На смену ей пришло другое чувство — глухая тоска по тому, что могло бы быть, но не случилось.
На третий день пребывания в Питере Лена решила отправиться в «Кофе на углу» — маленькую кофейню, где они с Олегом когда-то любили завтракать по выходным. Интересно, существует ли она до сих пор?
Кофейня не только существовала, но и, казалось, вовсе не изменилась — те же деревянные столики, те же винтажные постеры на стенах, даже баристу за стойкой Лена узнала — Макс, кажется, так его звали.
— Американо и черничный маффин, пожалуйста, — заказала она, усаживаясь за столик у окна — их столик, как когда-то называл его Олег.
— Лена? — Макс вгляделся в ее лицо. — Сколько лет, сколько зим! А я все гадал, куда вы с мужем пропали.
— Развелись мы, — коротко ответила она.
— Оу, прости, — он смутился. — Не знал.
— Все нормально.
Макс принес кофе и маффин, неловко потоптался рядом и вдруг спросил:
— Слушай, я давно хотел спросить. Помнишь, ты как-то оставила тут книгу? Еще с закладкой такой необычной, с засушенным цветком?
Лена нахмурилась, пытаясь вспомнить.
— Вроде да. «Невыносимая лёгкость бытия» Кундеры. А что?
— Приходил мужчина, спрашивал о тебе. Сказал, что вы договорились встретиться здесь, но ты не пришла. Он увидел книгу и сказал, что она твоя. Я и отдал. А потом как-то неуютно стало. Вдруг ты вернёшься за ней?
Лена непонимающе уставилась на баристу.
— Когда это было?
— Да года три назад, может, больше. Ты перестала приходить, я подумал, может, ты переехала. Просто, знаешь, совесть мучила. Вдруг ты искала эту книгу, а я её отдал непонятно кому.
— Я не договаривалась ни с кем о встрече здесь. По крайней мере, не помню такого.
Макс пожал плечами.
— Странно. Он был так уверен. Такой интеллигентный мужчина, лет сорока. Ещё сказал, что ты рекомендовала ему эту книгу.
Лена покачала головой — она точно не помнила никаких разговоров о книгах с незнакомцами.
— А как он выглядел?
— Высокий, худощавый. Волосы тёмные с сединой, очки. По виду — типичный преподаватель или журналист.
Описание никого не напоминало. Впрочем, какая теперь разница?
Весь день Лена бродила по городу, вспоминая места, связанные с прошлой жизнью. Невский проспект, где они с Олегом гуляли после работы. Набережная Фонтанки, где он сделал ей предложение. Везде были воспоминания, но они больше не жгли так больно, как раньше — скорее вызывали лёгкую ностальгическую грусть.
Вечером, проходя мимо книжного магазина, Лена внезапно решила зайти. Подойдя к полке с современной прозой, она нашла «Невыносимую лёгкость бытия» и купила. Почему-то разговор с Максом не шёл из головы. Кто был тот человек, забравший её книгу? И о какой встрече он говорил?
В квартире Лена уселась с книгой и бокалом вина. Читала урывками, отвлекаясь на собственные мысли. В прошлый раз она так и не дочитала роман — началась история с предательством Олега, и книга осталась в кофейне, забытая в суматохе разрушенной жизни.
Погруженная в чтение, она вздрогнула от звонка телефона. На экране высветилось: «Мама».
— Как твое собеседование? — без предисловий спросила мать.
— Все хорошо, — соврала Лена.
— Ты возвращаешься послезавтра? Я борщ приготовлю.
— Да, мам, как договаривались.
— Точно все хорошо? Голос какой-то странный.
Лена вздохнула. Мать всегда чувствовала её состояние — бесполезно было скрывать.
— Я узнала, что Олег погиб два года назад. В аварии.
На том конце повисла пауза.
— Я знала, — наконец произнесла мать.
— Что?!
— Мне Наташа звонила, соседка наша бывшая из Питера. Рассказала.
— И ты мне не сказала?!
— А зачем? — в голосе матери звучала сталь. — Ты только-только в себя приходить начала. Зачем бередить? Он тебе мужем уже не был, когда разбился.
— Это не тебе решать, мам!
— Да что изменилось бы? — мать повысила голос. — Ну узнала бы ты, что он погиб. И что? Вернулся бы он? Стал бы лучше от этого? Перестал бы быть предателем?
Лена молчала, сжимая телефон до боли в пальцах.
— Прости, что не сказала, — смягчилась мать. — Я думала, так будет лучше.
После разговора Лена долго сидела неподвижно. Все эти годы она жила с призраком предательства, а мать скрывала от неё правду, пытаясь защитить. Благими намерениями, как говорится… Но какое она имела право решать за неё?
Утром Лена проснулась с ощущением, что должна что-то сделать. После недолгих колебаний она нашла в интернете адрес кладбища, где, по словам Кати, похоронили Олега, и отправилась туда.
Могилу нашла не сразу — долго бродила между рядами однотипных надгробий. Наконец увидела фотографию Олега на черном граните. Молодой, улыбающийся — таким она его и помнила.
Рядом с могилой сидела женщина, ставившая в вазу свежие цветы. Она обернулась, и Лена узнала ее сразу — та самая «другая», ради которой Олег предал их брак. Кудрявые каштановые волосы, тонкое лицо с широко расставленными глазами. Женщина тоже узнала ее — в глазах промелькнуло удивление, смешанное с испугом.
— Здравствуйте, — Лена первой нарушила тишину, удивляясь собственному спокойствию.
— Здравствуйте, — женщина поднялась на ноги, отряхивая пальто. — Вы… вы его жена?
— Бывшая, — поправила Лена. — А вы, получается, Марина?
Женщина кивнула.
— Правильно, что ушли от него, — вдруг сказала она. — Он не стоил вас.
Лена опешила от такого начала разговора.
— Вы защищаете меня или оправдываете его?
— Ни то, ни другое, — Марина потупила взгляд. — Просто говорю, как есть. Сколько вы вместе прожили?
— Семь лет.
— А он обещал прожить с вами всю жизнь, да? — горько усмехнулась Марина. — Он и мне обещал. И выполнил, как видите. Вместе до гроба.
— У вас ребенок, я слышала, — Лена пыталась говорить ровно, хотя все внутри сжималось от странности ситуации. Стоять у могилы мужа и разговаривать с его любовницей — о таком даже в кошмарах не снилось.
— Сын, — кивнула Марина. — Олег его видел всего три недели. А потом погиб.
Лена хотела спросить что-то еще, но вдруг Марина заговорила сама — будто прорвало плотину.
— Знаете, я три года была счастлива с ним. Действительно счастлива. А потом начались звонки. С разных номеров. Женский голос рассказывал, что он изменяет мне. Что я не единственная. Когда я спрашивала Олега, он всё отрицал. Говорил, что это вы из мести пытаетесь нас поссорить. Я верила ему. А потом случайно увидела переписку в его телефоне. С какой-то Викой, — Марина невесело усмехнулась. — Оказалось, у него была ещё и третья. Мы с вами не единственные, кого он обманывал.
— Почему вы мне это рассказываете? — тихо спросила Лена.
— Не знаю, — Марина пожала плечами. — Наверное, хочу, чтобы вы поняли — дело было не в вас. И не во мне. А в нём. Такие мужчины не могут быть верными по природе своей. Это как наркоманы, только их наркотик — чужое восхищение, новые отношения, острые ощущения от обмана.
Лена смотрела на могилу и думала о том, как мало она на самом деле знала человека, с которым прожила семь лет. Как старательно не замечала тревожных знаков — его частых отлучек, странных звонков, внезапных командировок. Видела только то, что хотела видеть.
— Вам тяжело растить сына одной? — спросила она.
— Тяжело, — просто ответила Марина. — Но что делать? Вырастим как-нибудь. У меня мать помогает.
Лена кивнула. Странно, но она не чувствовала к этой женщине ни ненависти, ни даже неприязни — только лёгкую грусть.
— Мне, наверное, пора, — сказала она, неловко переминаясь с ноги на ногу.
— Подождите, — Марина порылась в сумке и достала маленькую фотографию. — Вот, возьмите. Это Костик, наш сын. Олег очень им гордился, хоть и мало успел с ним побыть.
Лена взяла фотографию и посмотрела на светловолосого малыша, нахмурившего брови — совсем как Олег, когда тот был чем-то недоволен.
— Спасибо. Он очень похож на отца.
— Да, иногда смотрю на него и вижу Олега, — Марина вздохнула. — Надеюсь только, характер не в него пойдёт.
Возвращаясь в съемную квартиру, Лена ловила себя на странном ощущении — будто сбросила тяжелый рюкзак, который тащила на себе все эти годы. Встреча с Мариной что-то изменила в ней. Чужая боль внезапно помогла осознать собственную историю в новом свете.
Вечером, лежа в постели с книгой, Лена вдруг вспомнила о загадочном мужчине, который забрал ее книгу в кофейне. Может, это был какой-то знакомый? Или коллега по работе? Она перебирала в памяти всех, с кем тогда общалась, но никто не подходил под описание.
На следующий день она снова отправилась в «Кофе на углу» — сама не зная зачем. Может, надеялась найти ответы на свои вопросы? Или просто хотела попрощаться с этим местом перед отъездом?
— Снова американо? — улыбнулся Макс за стойкой.
— Да, пожалуйста. И черничный маффин.
— Знаете, — заговорщически понизил голос бариста, — ваш загадочный поклонник всё ещё приходит сюда.
— Какой поклонник?
— Ну тот, который книгу забрал. Раз в несколько месяцев появляется, садится за ваш столик, заказывает кофе и просто сидит час-другой. Думаю, он вас ищет.
Лена нахмурилась.
— Я его не знаю.
— Он сказал, что вы познакомились в музее, — Макс пожал плечами. — Вроде как разговорились о книгах, и вы пригласили его сюда. Но почему-то не пришли на встречу.
Лена покачала головой — она не помнила никакого разговора о книгах в музее. Впрочем, тот период жизни был как в тумане — она только узнала о предательстве Олега, была на грани нервного срыва.
— Вот, собственно, и он, — вдруг сказал Макс, кивая на входную дверь.
В кофейню входил мужчина — высокий, худощавый, с аккуратной бородкой и легкой сединой на висках. Выглядел он именно так, как и описывал Макс — интеллигентно, чуть старомодно.
Заметив Лену, он на мгновение застыл у порога, потом медленно подошел к ее столику.
— Добрый день, — его голос звучал неуверенно. — Вы меня не помните?
Лена отрицательно покачала головой.
— Кунсткамера, отдел естественно-научных коллекций, — он говорил тихо, будто боялся спугнуть. — Вы стояли перед витриной с бабочками и плакали. Я спросил, могу ли чем-то помочь. Вы сказали, что все в порядке. Просто одна из бабочек напомнила вам о чем-то важном, что вы потеряли.
Лена нахмурилась, пытаясь вспомнить. В тот период, сразу после развода, она действительно часто посещала музеи — старалась занять себя хоть чем-то, лишь бы не сидеть дома наедине с болью. Кунсткамера? Возможно. Но этого человека она точно не помнила.
— Мы разговорились о коллекционировании, — продолжал незнакомец. — О бабочках, книгах, фотографиях. Вы рассказали, что работаете в библиотеке. Что больше всего на свете любите Кундеру.
— Я не помню этого разговора, — Лена покачала головой. — Извините.
— Это понятно, — он грустно улыбнулся. — Вы были в таком состоянии… Думаю, вы тогда вообще мало что воспринимали. Я предложил выпить кофе. Вы назвали это место и сказали, что будете здесь через неделю, в пятницу, около шести. Я пришел, но вас не было. Тут лежала книга — «Невыносимая легкость бытия». Бариста сказал, что она ваша. Я забрал, думал вернуть при следующей встрече. Но вы больше не появлялись.
Он замолчал, глядя на нее с каким-то странным выражением — сожаление, смешанное с робкой надеждой.
— Меня зовут Андрей, — наконец представился он. — Я старший научный сотрудник Кунсткамеры. Занимаюсь энтомологической коллекцией.
— Лена, — она машинально протянула руку. — Но вы, конечно, знаете.
— Да, — он осторожно пожал ее пальцы. — Кажется, ваша книга у меня дома. Там была закладка — засушенная незабудка. Я сохранил ее.
Что-то шевельнулось в памяти. Незабудка? Точно, у нее была такая закладка — малюсенький голубой цветок, найденный во время прогулки по Летнему саду. Олег тогда пошутил, что это знак — «не забывай меня».
— Я могу принести книгу, — предложил Андрей. — Или… может, поужинаем вместе? Я живу недалеко.
Лена замешкалась. Ужин с совершенно незнакомым человеком? С другой стороны, что ей терять? Завтра она уезжает в Казань. А этот странный визит в Петербург подходит к концу.
— Хорошо, — неожиданно для себя согласилась она. — Но только ужин и книга. Ничего больше.
— Конечно, — серьезно кивнул Андрей.
Квартира Андрея оказалась под стать хозяину — аккуратная, чуть старомодная. Книжные шкафы до потолка, старинный письменный стол, репродукции картин на стенах. И ни одной фотографии — ни семейной, ни личной.
— Вы живёте один? — спросила Лена, оглядываясь.
— Да, — он кивнул, снимая пальто. — Всегда один. Мебель досталась от бабушки, я почти ничего не менял.
Ужин был простым — паста с морепродуктами, салат, бутылка белого вина. Они говорили о разном — о книгах, о Петербурге, о работе Андрея в музее. Ни слова о личном — будто по негласному соглашению обходили эту тему стороной.
После ужина Андрей достал с полки книгу — потрёпанное издание Кундеры с выцветшим корешком.
— Вот, — он протянул её Лене. — Всё это время она стояла у меня, ждала хозяйку.
Лена взяла книгу, открыла — между страницами и правда лежала засушенная незабудка, хрупкая, потерявшая цвет, но всё ещё узнаваемая.
— Странно, — задумчиво произнесла она. — Я не помню, что оставляла книгу в кофейне. И не помню нашего разговора в музее. Как будто это было с другим человеком.
— Возможно, так и было, — Андрей слабо улыбнулся. — Травма иногда меняет нас до неузнаваемости. Вы в тот день казались… раздавленной. Будто внутри что-то сломалось. Я сам не знаю, почему заговорил с вами. Обычно я избегаю незнакомцев. Но вы выглядели такой потерянной.
Он помолчал, потом добавил:
— Знаете, я ведь тоже приходил в ту кофейню целый год после нашей несостоявшейся встречи. Каждую пятницу. Сам не понимаю зачем. Наверное, это глупо.
— Немного, — согласилась Лена, но в ее голосе не было насмешки. — Все это время я жила в Казани. Пыталась собрать себя заново. Не особо успешно, если честно.
— А сейчас? Вы вернулись насовсем?
Лена покачала головой.
— Нет, завтра уезжаю. Это был… своего рода экспериментальный визит. Хотела понять, смогу ли я снова жить здесь. Не уверена, что получила ответ.
Андрей кивнул, не пытаясь расспрашивать дальше. Что-то в его деликатности тронуло Лену — он словно видел ее насквозь, но не лез в душу, не пытался давать советы или утешать.
— Могу я проводить вас? — спросил он, когда Лена засобиралась домой. — Уже поздно.
— Спасибо, не нужно. Я вызову такси.
У двери она обернулась:
— Почему вы ждали меня все это время?
Он пожал плечами с легкой улыбкой.
— Наверное, потому что вы единственный человек, с которым я заговорил сам, а не по необходимости. Для интроверта вроде меня это… значимое событие.
Лена кивнула — эта причина казалась странной, но искренней.
— Что ж, прощайте, Андрей. И спасибо за книгу.
В поезде «Сапсан», несущем её обратно в Казань, Лена думала обо всём, что случилось за эту неделю. Встреча с Мариной, разговор на кладбище, странный ужин с ещё более странным человеком, хранившим её книгу три года. Жизнь иногда закручивает такие сюжеты, каких не придумаешь специально.
Глядя в окно на проносящиеся мимо поля, Лена поняла, что чувствует себя иначе. Не исцелённой — до этого ещё далеко. Но будто сделавшей важный шаг в верном направлении. Узнав о смерти Олега, встретившись с его другой женщиной, посетив его могилу, она словно закрыла гештальт, поставила точку в своей прошлой жизни.
Раньше она считала, что предательство мужа разрушило её способность доверять, сломало что-то важное внутри. Теперь же поняла — дело не только в Олеге, но и в ней самой. В её нежелании или неспособности видеть правду, в иллюзиях, которые она себе создавала. Может, она никогда по-настоящему не знала человека, с которым прожила семь лет?
Вернувшись в Казань, Лена рассказала матери правду — что не было никакого собеседования, что она ездила в Питер, чтобы встретиться со своими призраками.
— На кладбище ходила? — тихо спросила мать.
— Да. И с его женщиной разговаривала.
— И как?
Лена задумалась.
— Странно, но легче стало. Будто груз сбросила. Знаешь, когда отпускаешь чемодан, который долго тащила, и вдруг понимаешь, как натрудила руку?
Мать понимающе кивнула.
— Я должна была рассказать тебе о его смерти сразу же. Прости.
— Все хорошо, мам, — впервые за долгое время Лена действительно имела в виду то, что говорила. — Все правда хорошо.
Через месяц после возвращения из Петербурга Лена получила странное письмо. Обычный бумажный конверт, отправленный из Питера. Внутри — открытка с изображением бабочки из коллекции Кунсткамеры и короткая записка:
«Нашёл эту бабочку в экспозиции — ту самую, что напомнила Вам о чём-то утраченном. Подумал, может, теперь она напомнит о чём-то обретённом? Андрей».
И телефонный номер.
Лена долго смотрела на открытку. Что-то шевельнулось в памяти — смутное, как из сна. Музейный зал, стеклянные витрины, ряды бабочек на булавках. И синяя бабочка, похожая на незабудку. Кажется, она действительно стояла тогда перед этой витриной… и, кажется, плакала. Но разговора с музейным сотрудником она всё равно не помнила.
Вечером, после работы, Лена достала телефон и набрала номер с открытки. Сама не зная зачем.
— Андрей? Это Лена. Спасибо за открытку.
— Рад, что вы получили, — его голос звучал спокойно и немного отстранённо. — Как вы?
— Нормально. Работаю в библиотеке, как и раньше. Думаю… думаю, что могу вернуться в Петербург. Не сейчас, но когда-нибудь.
— Это хорошо, — в его голосе мелькнуло что-то похожее на надежду. — Я буду здесь. В музее или в кофейне.
— Почему вы так уверены, что мы встречались в музее? — вдруг спросила Лена. — У меня нет никаких воспоминаний об этом. Совсем.
Андрей помолчал.
— Потому что у меня есть воспоминания за двоих, — наконец ответил он. — Я помню каждое слово из нашего разговора. То, как вы улыбнулись, когда я сказал, что бабочки живут всего несколько дней, но успевают прожить целую жизнь. То, как вы рассказывали о своей работе в библиотеке, о любимых книгах. Я запомнил всё.
— Почему?
— Не знаю, — он замялся. — Наверное, потому что впервые за долгое время встретил человека, с которым хотел говорить. Такое не забывается.
Лена молчала, не зная, что ответить.
— Послушайте, — тихо сказал Андрей. — Я понимаю, как это выглядит со стороны. Странный мужчина, который уверяет, что вы встречались, хотя вы этого не помните. Звучит как завязка для триллера, — он невесело усмехнулся. — Просто… если вы когда-нибудь вернётесь в Петербург, дайте знать. Мы могли бы сходить в музей или выпить кофе. Начать с чистого листа. Без прошлого, только настоящее.
— Хорошо, — Лена улыбнулась, глядя на открытку с бабочкой. — Если я вернусь в Питер, я позвоню.
Через полгода Лене предложили работу в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге. Старшая библиотекарь отдела редких книг — именно то, о чём она когда-то мечтала.
— Езжай, — сказала мать, когда Лена позвонила ей, чтобы посоветоваться. — Хватит сидеть в нашей глуши. Ты молодая ещё, вся жизнь впереди.
— Ты будешь одна.
— Не переживай за меня, — отмахнулась мать. — У меня тут подруги, соседки. Скучать не буду. И к тебе приеду, будет повод Питер посмотреть.
В конце мая, когда Петербург расцвёл белыми ночами, Лена вернулась в город. Маленькая съёмная квартира в центре, новая работа, новые знакомства. Жизнь постепенно налаживалась.
Номер Андрея она хранила всё это время, но не решалась позвонить. Что-то останавливало — не страх, скорее неуверенность. Правильно ли начинать отношения (а это определённо были бы отношения, она не обманывала себя) с человеком, встречу с которым она даже не помнила?
Впрочем, судьба распорядилась по-своему. В один из первых рабочих дней в библиотеку пришла делегация из Кунсткамеры — обсудить совместный проект по оцифровке редких материалов. И среди них был Андрей.
Увидев Лену, он замер на мгновение, потом спокойно кивнул — будто они были шапочными знакомыми, не более.
После совещания, когда все расходились, он подошёл к ней.
— Здравствуйте, Лена. Вы не позвонили.
— Не успела, — она пожала плечами. — Только переехала, устраиваюсь на новом месте.
Он кивнул, принимая объяснение.
— Вы сходите со мной в музей? — спросил он напрямик. — Хочу показать вам ту самую бабочку. Может, она поможет вам вспомнить нашу первую встречу.
Лена задумалась. Почему бы и нет? Что ей терять?
— Хорошо, — согласилась она. — Но с условием.
— Каким?
— Если я не вспомню, мы начнем с чистого листа. Будем считать, что познакомились только сейчас.
Андрей улыбнулся — впервые за все их встречи она увидела его открытую, теплую улыбку.
— Договорились.
В Кунсткамере было тихо и прохладно. Они медленно шли по залам, пока не остановились перед витриной с бабочками.
— Вот она, — Андрей указал на экземпляр с синими крыльями. — Morpho didius. Одна из самых красивых бабочек в нашей коллекции.
Лена смотрела на бабочку — и внезапно что-то дрогнуло в памяти. Образ, ощущение, обрывки слов.
— Кажется, я вспоминаю, — тихо произнесла она. — Не всё, только фрагменты. Вы сказали что-то о том, что бабочки живут всего несколько дней…
— Но успевают прожить целую жизнь, — закончил за неё Андрей.
— И я плакала, да?
— Да, — он кивнул. — Вы сказали, что это несправедливо. Что кто-то получает целую жизнь за несколько дней, а кто-то за годы не успевает прожить и дня.
Лена задумчиво посмотрела на бабочку за стеклом.
— Знаете, я тогда действительно так думала. Что моя жизнь закончилась, что всё лучшее уже позади. Как же я ошибалась.
— А сейчас? — тихо спросил Андрей.
— А сейчас думаю, что жизнь только начинается. И неважно, помню я нашу первую встречу или нет. Важно то, что происходит сейчас.
Они вышли из музея в тёплый майский вечер. Город сиял в лучах закатного солнца, и Лена вдруг подумала, что впервые за долгое время чувствует себя по-настоящему счастливой. Не потому, что в её жизни появился мужчина — нет, дело было не в этом. А потому, что она наконец-то вернула себе способность доверять. Не только другим, но и самой себе.
