— Марина, дорогая, ты куда собралась в такой роскошной кофточке? — Ольга Алексеевна вышла в коридор, словно из-за кулис, с приветливой, но холодной улыбкой.
Марина обернулась, держась за ручку двери:
— Хочу прогуляться в магазин, посмотреть ткань для новых дизайн-проектов. Мне заказали эскизы занавесок.
Свекровь нахмурилась, быстрым жестом поправила ворот свитера:
— Ткани?.. У нас и так полно бабушкиных отрезов на чердаке. Зачем деньги тратить?
Она говорила ровно, будто жонглируя интонацией: приветствие плюс лёгкий налёт недовольства. Марина выдохнула, сжала ручку сумки. И снова ощутила себя гостьей на чужой территории.
Ей было двадцать семь, и неделю назад она вышла замуж за Алексея. Светлые надежды на «быстрый переезд в собственное жильё» пока оставались мечтой: за обедом накануне свадьбы Алексей признался, что у него нет нужной суммы на первый взнос. Да и его родители так обрадовались, что «молодые побудут у них хоть недолго», что Марина в силу воспитания не смогла отказать. Уважение к старшим, как она думала, — это нормально.
Но, переехав к свекрови и свёкру, девушка тут же ощутила, что в этом доме всё подчинено строгим правилам. В гостиных царили музейная аккуратность и лёгкий полумрак, словно хозяева боялись, что яркий свет испортит старинные обои.
— Молодёжь нынче слабая, — будто невзначай пробросила Ольга Алексеевна, когда Марина присела за стол уставшая, неся в руках ноутбук. — Но ничего, у нас в семье не принято ссориться, мы просто делаем выводы.
Где-то неподалёку мелькнула другая женщина — Дина, вторая сноха, замужем за младшим сыном Ольги Алексеевны. На Дине был наглаженный фартук, а на губах — почти театральная улыбка. Казалось, она повсюду носит с собой шприцы и бинты, ведь работала в больнице и не упускала случая упомянуть, сколько жизней успела спасти за сутки.
Вечером того же дня Марину отвели в «комнату бабушки». В просторном доме было много комнат, но почему-то подготовили именно эту, со скрипучим паркетом и тяжёлым шкафом, в котором до сих пор висели бабушкины шали.
— Постарайся ничего не трогать, — предупредила свекровь, когда Марина предложила снять гигантский гобелен со стены, чтобы не пугаться по ночам. — Это память.
«Это словно музейная экспозиция», — подумала Марина, но вслух промолчала. Сразу не хотелось идти на конфликт.
Тем более Алексей успокаивал:
— Подожди чуть-чуть. Маме надо привыкнуть. Да и папа человек старой закалки, сразу не перестроится. Зато у нас тут тишина, забор, сад… Копим денежку на ипотеку и вуаля — своё жильё.
Марина улыбалась мужу, надеясь, что всё действительно сложится. Но в душе начала ворчать:
«Я тут больше не хозяйка, а временная квартирантка.
Ну ладно, это ведь ненадолго…»
На четвёртый день проживания она уже знала, что к посудомоечной машине лучше не притрагиваться: «У нас техника капризная, сломается», телевизор в гостиной «включать нежелательно, он экономит ресурс» и в сад выходить «без особой нужды не стоит, там Дина разводит свои цветы и травы».
— У меня всё по расписанию, — бесцеремонно говорила Дина, поправляя плечико фартука. — Так что не обижайся, просто у нас порядок.
При этом Дина улыбалась так, словно хотела получить медаль за доброжелательность. Она запросто рассказывала свекрови, как «Марина целый день просидела за компьютером, ничего не сделала». Но зачем что-то предпринимать, если Алексей подбадривал жену:
— Не обращай внимания. Просто с мамой и Диной лучше ладить, чем спорить.
Марина вздыхала, стараясь быть тактичной. Она понимала, что Ольга Алексеевна много лет жила по определённому укладу, и если его нарушить, в доме будто рушатся несущие стены.
Но всё усиливало чувство, что дом выталкивает её. Даже еду за завтраком свекровь ставила на стол с прохладным намёком:
— Чай остыл, а вы, молодёжь, поздно встаёте. Говорят, совы не такие работящие, как жаворонки.
Марина невольно краснела: она и впрямь ложилась поздно, поскольку работала над дизайном сайтов до глубокой ночи. Для неё это было нормой, но здесь «нормой» считался другой распорядок.
Однажды вечером, желая разбавить гнетущую атмосферу, она предложила Ольге Алексеевне приготовить вместе ужин:
— Может, я картошку по-своему потушу? Или салат какой-то фирменный сделаю?
— Ну, не знаю, — свекровь скептически сощурилась. — Мне же придётся потом всё домывать. Ты не против, если я сама?
«Просто откажи прямо…
Нет, она ведь тактичная.
Просто делает «выводы».»
Марина принялась помогать с нарезкой овощей, изо всех сил делая вид, что всё её устраивает. Но внутри появлялось ощущение: «Я здесь чужая, почти как нелегальная квартирантка».
И тут вмешалась Дина:
— Ой, не забудь, что ножи у нас только точёные — режь аккуратнее, а то ещё поранишься.
Прозвучало почти заботливо, но в голосе сквозил оттенок: «Ты несмышлёная, а у меня медицинский диплом».
Марина почувствовала, как смущение превращается в укол обиды. Однако старалась думать, что всё это временно.
На пятый вечер, оставшись в своей комнате, Марина взяла в руки старый бабушкин альбом. Она обнаружила его в глубоком ящике комода, заваленном всякой стариной. Решила посмотреть — возможно, там есть трогательные семейные снимки молодости свекрови или самого Алексея.
Листая страницы, она видела: дом когда-то был обжитым, вокруг смеялись люди, проводили застолья в саду. На одном из фото запечатлена молодая Ольга Алексеевна — широкая улыбка, волосы аккуратно уложены. Но взор Марины привлекла оборотная сторона снимка, где ручкой было выведено:
«Ты никогда не будешь ей дочерью».
Марина нахмурилась. Странная надпись. Кто и про кого это писал? Свекровь тогда была в роли невестки, а может, её свекровь обладала тяжёлым характером.
«Всё повторяется?
Какой-то замкнутый круг»,
подумала Марина.
Неожиданно альбом выскользнул из рук, упал на пол, и один снимок проскользнул под комод. Марина наклонилась и, пытаясь достать фото, услышала за стенкой, в соседней комнате, голос свекрови — та разговаривала по телефону. Звук шёл чётко, потому что стены в старом доме были тонкими.
— Жалко, что Алексей женился именно на ней, — произнесла Ольга Алексеевна негромко, но достаточно отчётливо. — Я бы всё отдала, чтобы он выбрал Дину… Ну, да что уж теперь.
Марина застыла, присев на корточки. В груди что-то неприятно сжалось. «Значит, его мать всерьёз хотела, чтобы Алексей женился на другой, на Дине?» — она была в замешательстве. Разве такое возможно?
«Ну и поворот…
Но почему?
И Дина замужем за младшим сыном.
Какая-то непонятная семейная драма».
Она встала, подошла к зеркалу с тяжёлой оправой и увидела собственное бледное лицо. Чужая мысль пробежала холодком: «В этом доме я и вправду не своя».
Следующие дни принесли ещё большее давление. Марине явно давали понять, что «она здесь лишняя».
За завтраком Дина между делом рассказывала всей семье, будто с ходу вспоминая:
— Вот Марина вчера пыталась включить посудомоечную машину. Хорошо, что я вовремя её остановила. Эта машинка у нас давно, могла сломаться… А ремонт сейчас дорогой.
— Да-да, — подхватила свекровь, скользя взглядом по Марине. — Тут всё требует бережного подхода.
Марина всё замечала, но старалась держаться спокойно. Куда более обидными были полунамёки свёкра, который включал телевизор ровно тогда, когда Марина пыталась поговорить с ним:
— Ну что там? Не слышу… — делал он громче звук. — Извини, передача интересная.
Алексея, кажется, вся эта атмосфера тоже напрягала, но он не решался перечить родителям. Он привык к их авторитету и каждый раз говорил жене:
— Дорогая, потерпи ещё чуть-чуть. Ну правда, зато без платы за аренду. Скоро я возьму подработку, и мы наконец сможем откладывать на ипотеку.
Но Марина видела, как свекровь кидает взгляд на её ноутбук в гостиной:
— Сомневаюсь, что при твоём «фрилансе» получится много отложить. Не удивлюсь, если ты вообще без стабильного дохода.
Прозвучало как очередной шипящий укол. При этом вроде бы никто не повышал голос. Все вели себя культурно, словно актёры на сцене интеллигентного театра.
«У нас в семье не принято ссориться,
мы просто делаем выводы»,
вспомнила Марина, и у неё внутри всё закипело.
И тут случилось нечто, что расставило всё по местам.
Поворот
Однажды вечером Марина возвращалась к себе, когда заметила, что дверь в кабинет свекрови чуть приоткрыта. Оттуда доносились голоса Ольги Алексеевны и младшего сына — мужа Дины. Они разговаривали тихо, но расслышать можно было.
— Надо, чтобы она сама ушла или отказалась от своей доли, — говорила свекровь. — Тогда мы сможем спокойно оформить документы.
— Думаешь, всё законно? Вдруг она узнает? — спросил младший сын.
— Главное, не подсказывать ей про эту долю и про особое условие завещания. Бабушка хотела, чтобы жёны внуков тоже имели гарантии. Но если она официально откажется, проблем не будет. А если подпишет дарственную в нашу пользу, мы, может, и поможем им с ипотекой.
Марина застыла.
«Значит, дело не просто в неприязни.
Речь о доле в наследстве, которая полагается жене внука».
Она начала догадываться, почему именно «комната бабушки» досталась ей. Вероятно, по какому-то пункту дарственной или по завещанию, там прописан особый статус супруги Алексея. Свекровь и не думала рассказывать, видимо, рассчитывая: «Когда невместная сноха не выдержит и уйдёт, доля просто вернётся нам».
— Сценарий-то понятен, — прошептала Марина, чувствуя, как обида и злость мешаются в душе. — Они нарочно держат меня в этом музее, чтобы я отступила.
Она тихо отошла, стараясь не выдать себя скрипом половиц. Затем поднялась к себе и долго сидела на краю кровати, прижимая к себе подушку.
На следующий день она позвонила знакомой юристке и попросила помочь разобраться, правда ли у неё может быть законная часть в наследстве. Оказалось, что при некоторых обстоятельствах и при наличии определённых бумаг подобное возможно. Марина решила пойти до конца.
Она вызвала нотариуса, заранее договорившись о встрече прямо в доме, чтобы всё разрулить на месте. Когда нотариус вошёл в прихожую, все присутствующие (включая Ольгу Алексеевну, свёкра, Дину и, по её просьбе, даже Алексея) посмотрели на Марину с изумлением.
— Это кто? — растерянно спросила свекровь.
Марина сделала вдох и заговорила твёрдым, ровным голосом:
— Это нотариус. Хочу проверить наследственную часть, которая полагается мне по завещанию бабушки.
Алексей перевёл взгляд с Марины на мать:
— Мама, что происходит? О какой части идёт речь?
Ольга Алексеевна запунцовела, впервые за всё время потеряв свою сдержанность:
— Милая, мы тебе дали крышу над головой, а ты теперь адвокатов нанимаешь, да? Это благодарность?
Марина ощутила, как Алексей сжимает её локоть, чтобы успокоить:
— Да скажи уже, почему ты молчала? Я ведь не знал о наличии какого-то завещания.
Свекровь замолчала, и Дина тут же вмешалась:
— Ну и зачем тебе эта доля? Без образования и без нормальной зарплаты ты всё равно дом не потянешь. Ты же дизайнер на фрилансе…
В глазах Марины вспыхнула решимость:
— Я не собираюсь отнимать у вас дом. Но я устала от ваших полуправд и намёков. Я видела фото с подписью «Ты никогда не будешь ей дочерью». Видела, как здесь вечно притесняли новую сноху, а теперь повторяют то же со мной. Хватит.
Алексей выступил вперёд:
— Мам, объяснись. Что за особое условие?
Ольга Алексеевна сжала губы:
— Бабушка прописала, что после свадьбы твоя жена становится совладельцем части дома, если вдруг возникнут обстоятельства… Но мы не думали, что она заинтересуется документами! Вообще-то это семейное дело.
Нотариус кашлянул, неловко переминаясь на месте. Марина подняла руку:
— Послушайте, я не хочу судиться. Мне не нужен этот дом со всеми вашими призраками. Я хочу лишь знать, что всё это время меня здесь держали специально. Чтобы выжить или заставить отказаться.
В наступившей тишине свёкор крякнул и начал что-то бормотать про старые семейные традиции. Дина схватила свекровь под руку, шипя ей на ухо, чтобы та не выдавала лишнего. Но момент уже настал.
— Так что дальше? — тихо спросил Алексей.
Марина посмотрела на него:
— Я ухожу, потому что жить так невозможно. Или мы вдвоём снимаем отдельную квартиру и начинаем с нуля, или… прости, Лёша, но без этого я не могу быть счастливой.
Ольга Алексеевна всплеснула руками:
— Как вы смеете уходить из нашего дома? Мы же вам всё приготовили…
Марина покачала головой:
— Комнату бабушки? С её выцветшим ковром и чужими воспоминаниями? Извините, но я больше не буду жить по чужому сценарию.
Она тихо вышла из комнаты, оставив присутствующих в потрясённом молчании.
Собрав чемодан и сумку с самыми нужными вещами, Марина быстро вызвала такси. Алексей стоял в дверях, не зная, что сказать. Ему придётся выбирать между женой и родительским домом, где царят строгие правила и тайные схемы.
— Прости, — только и выдавил он, стараясь заглянуть Марине в глаза. — Я не понимал, что происходит. Думал, мама просто осторожничает…
— Разберись сам, — ответила она тихо. — Я не могу больше жить в обстановке постоянного унижения.
Дина со своей стороны словно жадно впитывала эту сцену, высоко подняв подбородок. Свекровь, чуть прикусив губу, отвела взгляд. Свёкор, похоже, смирился, лишь махнул рукой:
— Ну, Алексей, если хочешь, можешь оставаться… Кто-то же должен помогать по хозяйству.
Марина, приподняв чемодан, прошла за ворота, села в подъехавшее такси и облегчённо выдохнула, когда старая калитка захлопнулась.
«Всё.
Закрыла дверь в прошлое — теперь смогу открыть дверь в будущее».
Прошла неделя, затем вторая. Жизнь Марины протекала под крышей подруги, где хотя бы никто не смотрел искоса на её ночную работу за ноутбуком. Алексей звонил всё чаще, говорил, как сожалеет. Выяснилось, что без Марины в доме обстановка стала ещё напряжённее — свекровь будто увеличила свою строгость. А Дина жаловалась, что теперь все претензии о плохом настроении Ольги Алексеевны обрушиваются на неё.
Спустя две недели Алексей внезапно объявился со своими вещами в руках. Сказал, что не может дальше жить под диктовку матери. И попросил у Марины прощения.
Ещё через месяц они нашли скромную однокомнатную квартиру, хоть и на другом конце города, зато вдали от критичных взглядов. Обстановка получилась самая простая: пара шкафов, диван, кухонный стол. Но Марина, переступая порог, каждый раз чувствовала, что её душа наконец-то на свободе. Здесь не было ни бабушкиных портретов на стене, ни намёков, что «ты кто-то лишний».
Как-то поздно вечером, уже после переезда, Марина вышла вынести мусор и столкнулась в подъезде с Диной. Та явно выслеживала момент, когда Алексей уйдёт в магазин. Дина сказала, криво улыбнувшись:
— Ольга Алексеевна на меня злится. Говорит, я могла бы сильнее давить на тебя, чтоб ты ушла по-тихому. Теперь свекровь считает, что я где-то недоработала, и без конца читает мне нотации.
Марина посмотрела на неё с сочувствием и тихой иронией:
— Ты так хотела быть любимой невесткой. Вот и пожинай плоды.
Дина насупилась и быстро ушла, словно у неё пропал всякий запал. Марина, вернувшись в квартиру, увидела Алексея, который сидел на краю дивана и перебирал газеты с объявлениями о работе. Он поднял на жену глаза:
— Прости, если сможешь. Я действительно поздно понял, что то, что творилось в нашем доме, ненормально.
Марина улыбнулась, коснувшись его плеча:
— Ты понял, и этого достаточно. Теперь у нас свой дом. И никаких призраков.
Она нащупала выключатель. В комнате зажёгся мягкий свет. Всё новое, пусть и не роскошное, но настоящее. Здесь она чувствовала себя счастливой, слышала стук своего сердца, а не приглушённые разговоры за стенкой.
«Когда за спиной закрывается старая дверь,
иногда распахивается новая.
И именно она даёт свободный вдох».
Так и произошло — теперь эту дверь за ней уже никто не откроет.
