Алла вздрогнула от резкого звонка в дверь. Половина второго ночи. Кто это может быть? Накинула халат, подошла к двери.
— Кто там?
— Алла, открой. Это я, Егор.
Она замерла. Три месяца не виделись, с тех пор как разъехались. И вот явился среди ночи.
— Чего тебе?
— Поговорить надо. Срочно.
— Утром поговорим.
— Алла, пожалуйста. Это важно.
В голосе звучало отчаяние. Она вздохнула и открыла дверь. Егор стоял на пороге — небритый, в мятой куртке, глаза красные.
— Проходи, — буркнула она. — Только тихо, Настя спит.
На кухне включила чайник, села напротив. Егор нервно теребил молнию на куртке.
— Ну? Что случилось?
— Я облажался, Алла. По полной облажался.
— Это не новость.
— Нет, ты не понимаешь. Помнишь Светку?
Алла нахмурилась. Светка — бывшая одноклассница Егора. Та самая, из-за которой они постоянно ругались. Егор утверждал, что они просто друзья, но Алла видела, как та на него смотрит.
— Помню. И что?
— Она меня кинула. По-крупному кинула.
— В смысле?
Егор уткнулся лицом в ладони.
— После нашего разрыва я… в общем, стал с ней встречаться. Она предложила дело одно. Вместе. Сказала, верняк. Я продал машину, занял ещё…
— Дурак, — выдохнула Алла.
— Знаю. Сам знаю. Она деньги забрала и смылась. Телефон не берёт, дома её нет. Соседи говорят, уехала куда-то.
Алла молчала. Что тут скажешь? Сам виноват. Она его предупреждала про эту Светку.
— И что теперь?
— Не знаю. Долги отдавать надо. Работы нет. Я… я к тебе пришёл. Прости меня, Алла. Я идиот.
— Это точно.
— Можно я у вас поживу? Ненадолго. Пока на ноги не встану.
— С ума сошёл? Нет.
— Алла, мне некуда идти. Квартиру снимать не на что.
— К родителям езжай.
— Они в деревне. Там работы нет совсем.
Алла встала, прошлась по кухне. Вот влипла. С одной стороны — сам виноват, пусть расхлёбывает. С другой — Настя отца любит, спрашивает постоянно.
— Ладно, — сдалась она. — Две недели. Максимум. На диване в зале. И чтоб к Светке этой больше ни ногой.
— Спасибо! Алла, спасибо! Я всё верну, обещаю!
— Ничего мне не обещай. Лучше работу ищи.
Утром Настя обрадовалась, увидев отца.
— Папа! Ты вернулся?
— В гости пришёл, солнышко.
— Насовсем?
Егор глянул на Аллу. Та покачала головой.
— Пока не знаю. Как мама разрешит.
За завтраком Настя щебетала без умолку. Рассказывала про садик, про подружку Машу, про новую куклу. Егор слушал, кивал, но Алла видела — мысли его далеко.
— Пап, а почему ты раньше не приходил? — вдруг спросила девочка.
— Дела были, Настюш.
— Важные?
— Казалось, что важные.
Алла фыркнула. Егор покраснел.
Днём он ушёл искать работу. Вернулся к вечеру мрачный.
— Никто не берёт. Кризис, говорят.
— А ты не сдавайся. Ищи дальше.
— Легко сказать.
— А что, трудно? Раньше же работал.
— Раньше… раньше всё по-другому было.
Алла поджала губы. Знает она это «по-другому». Раньше он мог позволить себе выбирать. Нос воротил от простой работы. Всё мечтал своё дело открыть, большие деньги зарабатывать. Вот и дооткрывался.
Прошла неделя. Егор каждый день уходил на поиски, возвращался ни с чем. Алла начинала злиться.
— Может, не там ищешь?
— А где искать? Везде обошёл.
— На стройку не пробовал?
— На стройку? Я?
— А что такого? Руки-ноги есть. Платят нормально.
— Алла, я не строитель.
— Зато безработный.
Он обиделся, ушёл в зал. Алла слышала, как он разговаривает с кем-то по телефону. Потом пришёл обратно.
— Друг позвонил. Говорит, есть место грузчиком на складе.
— Вот и хорошо.
— Грузчиком, Алла! Мне тридцать пять лет!
— И что? В тридцать пять грузчиком быть стыдно, а на шее у бывшей жены сидеть не стыдно?
Попала в точку. Егор поник.
— Пойду завтра.
И пошёл. Взяли. Работа тяжёлая, но деньги платили сразу. Первую зарплату принёс Алле.
— Держи. За проживание.
— Не надо.
— Бери. Я не нахлебник.
Она взяла. Деньги лишними не бывают, особенно когда ребёнка одна растишь.
Постепенно жизнь наладилась. Егор вставал рано, уходил на работу. Вечером играл с Настей, помогал Алле по дому. Как будто и не расставались.
Только Алла держала дистанцию. Помнила, из-за чего разошлись. Егор всегда витал в облаках, строил воздушные замки. А когда они рушились — она расхлёбывала.
Как-то вечером сидели на кухне, пили чай. Настя уже спала.
— Алла, я думал…
— Опять думал? Плохо кончится.
— Нет, послушай. Я правда много думал. О нас. О том, как всё испортил.
— И?
— Хочу всё исправить. Вернуть тебя. И Настю.
— Поздно, Егор.
— Почему поздно? Мы же любили друг друга.
— Любили. В прошедшем времени.
— А я люблю. В настоящем.
Алла отвернулась. Не хотела, чтобы он видел её глаза.
— Любовь — это не только слова. Это поступки. Ответственность. А ты…
— Знаю. Безответственный я. Был. Но люди меняются.
— За месяц?
— А почему нет? Знаешь, что я понял, таская эти коробки? Что главное — не какая у тебя работа. Главное — есть ли дома те, кто тебя ждёт.
— Философ нашёлся.
— Не смейся. Я серьёзно.
И правда, лицо у него было серьёзное. Непривычно серьёзное для вечного мечтателя Егора.
— Дай мне шанс, Алла. Последний.
— Давала я тебе шансы. Не один и не два.
— Знаю. Но сейчас всё по-другому. Я по-другому.
Алла молчала. Сердце билось часто-часто. Хотелось верить. Но разум твердил: не глупи, вспомни, сколько раз он тебя подводил.
— Подумаю, — наконец сказала она.
— Спасибо.
Ночью не спалось. Ворочалась, думала. С одной стороны — Насте нужен отец. И вроде Егор взялся за ум. С другой — а вдруг опять сорвётся? Опять поверит какой-нибудь Светке и пустит всё по ветру?
Утром решилась.
— Егор, давай так. Ты поживёшь отдельно. Снимешь комнату. Будешь приходить к Насте, мы посмотрим…
— То есть ты меня выгоняешь?
— Не выгоняю. Даю возможность доказать, что изменился. На расстоянии.
Он помрачнел, но кивнул.
— Хорошо. Как скажешь.
Через два дня съехал. Снял комнату в старом доме на окраине. Алла помогла вещи перевезти.
— Мам, а почему папа уехал? — спросила Настя.
— У него теперь своя комната. Но он будет приходить к нам.
— Каждый день?
— Часто.
И Егор приходил. Три-четыре раза в неделю. Гулял с Настей, читал ей сказки. Иногда оставался на ужин.
Алла наблюдала. Ждала, когда он сорвётся, начнёт опять строить планы покорения мира. Но Егор работал, приходил уставший, но довольный.
— Знаешь, мне даже нравится, — сказал он как-то. — Физическая работа. Пришёл домой — и голова свободна. Не то что раньше.
— Что, мечтать перестал?
— Не перестал. Просто теперь о другом мечтаю.
— О чём же?
— Чтобы вы с Настей были счастливы. Чтобы у нас снова была семья.
Алла промолчала. Но внутри что-то дрогнуло.
Прошло два месяца. Егор продолжал работать. Даже повышение получил — стал старшим смены. Приносил Насте подарки, Алле — цветы.
— Не надо цветов, — говорила она.
— Надо. Ты их любишь.
— Откуда знаешь?
— Семь лет вместе прожили. Кое-что запомнил.
Постепенно Алла оттаивала. Может, и правда человек изменился? Осознал, что натворил?
Решающий момент настал неожиданно. Алла заболела — подхватила грипп. Температура, слабость, голова кругом.
Позвонила Егору.
— Забери Настю на пару дней. Я болею.
— Еду.
Приехал через полчаса. Но Настю не забрал.
— Вы обе ко мне поедете.
— Егор, не глупи. У тебя одна комната.
— И что? Места хватит. Не оставлю я тебя одну больную.
Спорить сил не было. Поехали. Комната оказалась маленькой, но чистой. Егор уложил Аллу на свою кровать, сам устроился на полу.
Три дня он ухаживал за ней. Готовил, поил лекарствами, развлекал Настю, чтобы та не приставала к больной маме.
— Откуда ты всё это умеешь? — спросила Алла, когда полегчало.
— Научился. Когда один жил. Понял, какая ты молодец — и дом вести, и ребёнка растить, и работать.
— Лесть не поможет.
— Это не лесть. Правда.
Вечером третьего дня Алла встала, прошлась по комнате. На столе — детские рисунки, на подоконнике — цветок в горшке.
— Это Настя рисовала, — пояснил Егор. — Нашу семью. Видишь — ты, я и она.
Алла взяла рисунок. Три человечка, держащиеся за руки. Над ними — солнышко. Внизу корявыми буквами: «Мая симья».
— Она меня спрашивает, когда мы снова вместе жить будем, — тихо сказал Егор.
— И что ты отвечаешь?
— Что это мама решает. А мама у нас умная, она знает, как лучше.
Алла поставила рисунок обратно. Посмотрела на Егора — усталого, небритого, но такого родного.
— Знаешь что… Возвращайся.
— Правда?
— Правда. Но если опять… Если снова начнёшь…
— Не начну. Обещаю.
— Не обещай. Просто не начинай.
Он улыбнулся — широко, счастливо. Как мальчишка.
— Настя! — позвал он. — Иди сюда!
Девочка прибежала, запрыгнула отцу на руки.
— Что, пап?
— Мы возвращаемся домой. Все вместе.
— Ура! Мамочка, правда?
— Правда, солнышко.
Настя захлопала в ладоши, обняла обоих родителей. Алла прижалась к ним, закрыла глаза. Хорошо. Правильно. Семья должна быть вместе.
Вернулись на следующий день. Егор перевёз свои немногие вещи, занял своё место — будто и не уезжал.
— Знаешь, о чём я мечтаю? — спросил он вечером.
— Боюсь спросить.
— О втором ребёнке.
Алла чуть чаем не подавилась.
— Егор!
— Что? Насте скучно одной. Ей братик нужен. Или сестричка.
— Сначала с одним ребёнком справиться надо.
— Справимся. Вместе справимся.
Она покачала головой, но улыбнулась. Может, и правда справятся. Вместе.
Потому что семья — это не про идеальных людей. Это про тех, кто умеет прощать, меняться, начинать сначала. Про тех, кто выбирает быть вместе, несмотря ни на что.
Егор выбрал. И Алла выбрала.
А большего и не надо.
