Кухонные часы мерно отсчитывали секунды. Елена поправила салфетки возле приборов и проверила стол. Сегодняшний вечер должен был пройти особенно хорошо.
— Витя, ты готов? — крикнула она. — Маша сказала, они будут с минуты на минуту.
Виктор поднялся с кресла.
— Готов, как к допросу, — проворчал он, но заметив взгляд жены, смягчился. — Ладно-ладно, буду паинькой. Но мне нужно знать, кому я собираюсь доверить нашу дочь.
Елена вздохнула. За двадцать три года брака она выучила все интонации мужа.
Их дом сегодня казался особенно гостеприимным. Семейные фотографии на стенах, вязаные салфетки на комоде, тяжёлые шторы — всё дышало уютом. Елена зажгла ароматическую свечу. Запах ванили и корицы заполнил пространство.
Звонок в дверь прозвенел. Елена поспешила в прихожую, жестом пригласив Виктора следовать за ней. На пороге стояла улыбающаяся Маша и высокий парень с тёмными волосами. Первое, что заметила Елена — его добрая, смущённая улыбка. Вторым — взгляд мужа, мгновенно изменившийся при виде татуировок на руках парня и пирсинга в брови.
— Мама, папа, это Кирилл, — представила Маша. — Кирилл, это мои родители, Елена Михайловна и Виктор Павлович.
Кирилл шагнул вперёд, протягивая руку.
— Очень рад познакомиться. Маша столько рассказывала о вас.
Виктор помедлил, прежде чем пожать протянутую руку. Елена заметила, как Кирилл поморщился, но сохранил улыбку.
— Проходите, — предложила Елена. — Ужин уже готов.
За столом Виктор молчал, наблюдая, как Маша и Кирилл обмениваются взглядами. В их общении было что-то интимное, исключающее всех остальных.
— Так чем же вы занимаетесь, Кирилл? — наконец спросил Виктор.
— Я музыкант, — ответил Кирилл. — Играю в группе и даю уроки гитары.
— Музыкант, — повторил Виктор. — И как, этого хватает, чтобы жить? Или родители помогают?
— Папа! — возмутилась Маша.
— Всё нормально, — ответил Кирилл, положив ладонь на руку Маши. — Честно говоря, бывает по-разному. Иногда приходится подрабатывать. Но я занимаюсь любимым делом, и для меня это важнее.
— А что насчёт будущего? — Виктор отпил вина. — У вас ведь есть планы? Или вы собираетесь вечно бренчать на гитаре по подвалам?
— Витя! — вмешалась Елена.
— Что? Я задаю нормальные вопросы, — возразил Виктор. — У нас одна дочь, и я хочу знать, с кем она связалась.
Кирилл выпрямился. В его глазах промелькнула обида, но он сдержался.
— Я понимаю ваше беспокойство, Виктор Павлович. Правда. Но знаете, деньги — не главное в жизни. Я верю в то, что делаю. Музыка — это не просто хобби, это способ говорить с миром. И да, у меня есть планы. Я хочу развиваться как музыкант, писать музыку, которая будет что-то значить для людей.
— Красивые слова, — сказал Виктор. — А на что жить будете?
— У Кирилла уже есть несколько наград с конкурсов, — вмешалась Маша. — И постоянные ученики. Он талантливый!
— Маша преувеличивает, — улыбнулся Кирилл, потянувшись за бокалом вина. Его рука задела вазу с цветами. Попытавшись её поймать, он опрокинул бокал. Вино растеклось по скатерти.
— Простите! — Кирилл вскочил, хватая салфетки. — Я сейчас всё уберу!
Елена бросилась помогать, но Виктор остановил её.
— Хватит, — сказал он. — Это скатерть моей тёщи. Ей больше пятидесяти лет. А ты со своими татуировками и серьгами заявляешься в мой дом, говоришь о какой-то чепухе про самовыражение и ещё портишь семейные реликвии?
— Папа, это же случайность! — воскликнула Маша, но Виктор не слушал.
— Я сразу понял, что ты за тип. Неудачник с гитарой, думающий, что мир должен крутиться вокруг него. Такие как ты красиво говорят о мечтах, а в итоге спиваются по гаражам!
Комната наполнилась тишиной. Елена замерла с полотенцем в руках. Кирилл стоял бледный, сжав губы. Маша заговорила, её голос дрожал от ярости.
— Как ты смеешь, папа? Ты даже не попытался узнать его. Один несчастный бокал — и ты уже всё решил? Тебе вообще кто-нибудь способен угодить?
Виктор поднялся из-за стола.
— В моём доме я устанавливаю правила. И я не потерплю здесь этого… — он обвёл рукой фигуру Кирилла, — этого недоразумения. Либо он уходит, либо вы оба.
В глазах Маши блеснули слёзы. Она повернулась к матери, но потом решительно подняла подбородок.
— Хорошо. Мы уйдём. Оба.
Она вышла из комнаты. Кирилл последовал за ней, но у дверей остановился и повернулся к родителям Маши.
— Извините за скатерть, — сказал он. — И спасибо за ужин, Елена Михайловна.
Когда за ними закрылась дверь, Елена повысила голос на мужа.
— Что ты наделал? Ты хоть понимаешь?
— Я защищаю нашу дочь от ошибки, — ответил Виктор, но его голос звучал неуверенно.
Следующие дни превратились в кошмар. Маша не отвечала на звонки, прислав лишь короткое сообщение матери, что она у Кирилла и всё в порядке. Виктор мрачнел с каждым днём, повторяя: «Поймёт, что он за тип, и вернётся».
На четвёртый день Елена написала дочери и предложила встретиться в кафе. Маша согласилась.
Кафе располагалось в тихом уголке парка. Елена пришла раньше и, заказав капучино, поглядывала на двери. Когда Маша вошла, материнское сердце сжалось — похудевшая, с тёмными кругами под глазами, она выглядела измученной.
— Машенька, — Елена обняла дочь. — Как ты?
— Нормально, мам, — Маша слабо улыбнулась. — Просто устала немного.
Они говорили о разном, пока Елена не решилась.
— Доченька, возвращайся домой. Папа остынет, вы поговорите…
— Нет, мама, — ответила Маша. — Не раньше, чем он извинится перед Кириллом. То, что он сказал… это было жестоко и несправедливо.
В этот момент к их столику подошёл Кирилл.
— Простите за вторжение, — сказал он. — Я принёс Маше лекарство, она забыла выпить.
Он положил на стол коробочку с таблетками и коснулся плеча Маши.
— Ты как? Может, домой поедем?
— Ещё посижу с мамой, — улыбнулась Маша. — Ты иди, тебе на репетицию пора.
Кирилл попрощался с Еленой и вышел. Елена проводила его взглядом. В этом простом жесте заботы было больше, чем во всех словах.
— Что за лекарство? — спросила она дочь.
— Просто витамины, — ответила Маша, но не выдержала взгляда матери. — Ладно, небольшая простуда. Ничего серьёзного.
Вечером Елена рассказала о встрече Виктору. Он пожал плечами. Но на следующий день он столкнулся с Кириллом у супермаркета. Парень помогал пожилой женщине загружать сумки в такси. Виктор отступил за угол, ощутив невольное уважение к поступку этого «неудачника с гитарой».
Вечером, перебирая альбомы, Елена нашла снимки молодого Виктора. Длинные волосы, кожаная куртка, гитара в руках и дерзкая улыбка — такого мужа она почти забыла. Эти фотографии были из времён, когда Виктор играл в рок-группе, мечтая о большой сцене. А потом появилась беременность, ответственность, работа на заводе…
Утром Елена положила фотографии перед мужем за завтраком.
— Зачем ты их достала? — Виктор нахмурился, но его руки потянулись к снимкам.
— Ты помнишь, что говорил тогда? — спросила Елена. — Что музыка — это твоя жизнь. Что деньги не главное, если занимаешься любимым делом.
Виктор молчал, разглядывая своё молодое лицо.
— А помнишь, как твой отец называл тебя лохматым бездельником и выбросил твою первую гитару?
Виктор напрягся. Он помнил.
В этот момент зазвонил телефон Елены. Звонила соседка Кирилла, которой Елена оставила свой номер. Выслушав её, Елена побледнела.
— Что случилось? — спросил Виктор.
— Маша в больнице. Температура под сорок, воспаление лёгких.
Виктор схватил ключи от машины, и вскоре они были в приёмном отделении. Машу госпитализировали. Кирилл сидел в коридоре, обхватив голову руками.
— Я отлучился на два часа, концерт был, а когда вернулся… — он поднял на Виктора глаза. — Она не хотела вас беспокоить. Говорила, что просто простуда.
Виктор смотрел на этого парня, такого чужого ещё несколько дней назад, и видел только человека, страдающего за его дочь.
Маша проспала сутки под капельницами. Когда она открыла глаза, первое, что она увидела — отец и Кирилл, дремлющие в креслах по обе стороны от её кровати.
Через неделю Машу выписали, но она всё ещё была слаба. Врач настаивал на постельном режиме.
— Поедем к нам, — сказал Виктор. — У нас будет удобнее.
Маша кивнула, а потом посмотрела на Кирилла.
— Я навещу тебя, как только разрешат, — улыбнулся он.
— Можешь приехать сегодня вечером на ужин, — сказал Виктор. — Если хочешь, конечно.
Неделю спустя Виктор впервые пришёл на концерт группы Кирилла. Клуб был заполнен до отказа. Кирилл на сцене был совершенно другим — уверенным, свободным, словно разговаривающим с публикой на особом языке. Виктор слушал и чувствовал, как внутри поднимается что-то давно забытое — восторг от соприкосновения с настоящим искусством.
После концерта Кирилл подошёл к ним с Еленой.
— Вам понравилось? — спросил он.
— Я не большой знаток, — начал Виктор. — Но твоя музыка… она настоящая.
В глазах парня мелькнуло понимание — он услышал то, что Виктор не мог выразить словами.
Вечером следующего воскресенья они снова собрались за семейным столом. Вино играло в бокалах, но на этот раз на столе была новая скатерть.
— За нас, — произнёс Виктор, поднимая бокал. — За то, чтобы каждый мог быть собой. И за вторые шансы.
Елена украдкой вытерла слезу. А позже, когда все перешли в гостиную, она заметила, как Виктор достал из кладовки футляр со своей старой гитарой.
— Хочешь взглянуть? — спросил он Кирилла. — Она уже старая, конечно…
Кирилл бережно принял инструмент.
— Гибсон 76 — го года? — удивился он. — Это же классика! Можно?
Виктор кивнул, и комната наполнилась мягкими переливами струн. Маша, прислонившись к дверному косяку, смотрела, как её отец и любимый человек склонились над гитарой, увлечённо обсуждая что-то, понятное только им двоим.
Она знала — эта мелодия ещё долго будет звучать в их доме, напоминая о том, что иногда нужно потерять часть себя, чтобы вновь найти себя настоящего. Я думала, он обрадуется… А он бросил мне деньги и ушёл…
