Олег выходил из подъезда с мусорным пакетом и чуть не споткнулся.
У контейнера сидела кошка. Серая, с белой грудкой. Смотрела прямо на него жёлтыми глазами.
— Не может быть, — пробормотал он.
Кошка наклонила голову. Точно так же, как делала та. Семь лет назад.
Олег замер с пакетом в руке. Сердце ухнуло куда-то в пятки. Потому что это была Муся. Его Муся. Которая исчезла в тот самый день, когда Анька уехала в университет.
— Муся? — тихо позвал он.
Кошка дёрнула ухом. И убежала.
Олег бросил мусор как попало и рванул следом. Обогнул контейнеры, заглянул под машины — никого. Только ветер гонял по асфальту жёлтые листья.
— Показалось, — сказал он вслух. — Старею, дурак.
Но руки тряслись.
Дома включил чайник и попытался забыть. Ну мало ли серых кошек во дворе? Все они похожи. Особенно в сумерках.
Только забыть не получалось.
Муся появилась в их доме котёнком. Анька тогда принесла:
— Пап, её бросили! Совсем маленькую!
И Олег, хоть и ворчал про «зоопарк» и «лишние траты», влюбился в этот пушистый комочек с первого взгляда. Муся спала у него на коленях, когда он телевизор смотрел. Встречала с работы.
А потом Анька выросла. Собрала чемоданы, уехала в Москву. И в тот же день — как назло! — Муся исчезла. Олег месяц искал по всему району. Объявления клеил, соседей расспрашивал.
Ничего.
— Почувствовала, что больше не нужна, — сказала тогда жена. — Коты так делают. Уходят умирать.
Жена тоже ушла. Правда, не умирать. Просто к другому.
Олег остался один в трёхкомнатной квартире. С воспоминаниями и старой мисочкой, которую всё не мог выбросить.
Семь лет прошло.
— Не может быть, — повторил он, глядя в окно. — Не может.
Но сердце колотилось. И почему-то хотелось плакать.
Завтра, решил Олег. Завтра внимательнее посмотрю.
Утром Олег проснулся с одной мыслью: найти.
Позавтракал наспех, оделся и вышел во двор. Обошёл все кусты, заглянул под каждую машину. Ничего. Только соседская Мурка — чёрная, толстая, ничего общего с Мусей.
— Что потерял? — окликнула его тётя Клава с первого этажа.
— Да так, кошку видел вчера. Знакомую.
— А-а-а, — протянула Клава. — Серую, что ли? С белой грудкой?
Сердце Олега подпрыгнуло.
— Да! Ты её видела?
— Ну конечно. Дня три как появилась. Дикая какая-то, к людям не идёт. Мы с Зинкой её кормим, а она — хвать кусок и под лестницу.
— Под лестницу?
— В подвал, наверное. Там лаз есть.
Олег помчался к подъезду. Спустился в подвал, посветил фонариком телефона по углам. Пусто. Только мышиный помёт да паутина.
Но запах был кошачий.
Весь день ходил как на иголках. То и дело выглядывал в окно, выходил во двор. К вечеру начал сомневаться в собственном рассудке.
— Может, правда показалось? — бормотал, заваривая чай. — Муся же старая была. Семь лет для кошки — немало.
Тут звонок в дверь. Соседка Зинка.
— Олег Петрович! Ваша кошка там сидит! У подъезда!
Олег рванул к окну.
На лавочке сидела серая кошка. Умывалась лапкой, как ни в чём не бывало.
— Это не моя кошка, — сказал он Зинке. — Моя семь лет назад пропала.
— Да ладно вам! — засмеялась соседка. — Я же помню вашу Мусю! Ну вылитая!
— Не может быть.
— А вы спуститесь, посмотрите сами.
Олег натянул куртку и спустился. Кошка сидела всё на той же лавочке. Услышав шаги, подняла голову.
И Олег понял: это она.
Постарела, конечно. Шерсть не такая густая, морда поседела. Но глаза — те же. Жёлтые, с зелёными прожилками. И взгляд — умный, немного грустный.
— Муся? — позвал он негромко.
Кошка дёрнула ухом. Но не убежала.
— Ты что, не узнаёшь меня?
Сел на лавочку, протянул руку. Кошка принюхалась, отпрянула. Но осталась сидеть рядом.
— Где ты была, дурочка? Где семь лет пропадала?
Муся — он уже не сомневался, что это она — наклонила голову. Посмотрела на него долго-долго. И вдруг мяукнула. Тихо, почти шёпотом.
Так она мяукала раньше, когда просила есть.
— Голодная? — Олег полез в карман, но ничего не нашёл.
— Тётя Клава говорит, ты в подвале живёшь? — спросил он. — Что же ты, глупая. Пошли домой!
Только попытался взять ее – как кошка отпрянула и села чуть в сторонке.
Олег осторожно протянул руку, погладил по голове.
Муся закрыла глаза и замурлыкала.
Тихо. Чуть слышно. Но это было то самое мурлыканье, которое он помнил наизусть.
— Боже мой, — прошептал он. — Ты живая. Ты вернулась.
Слёзы подступили к горлу. Семь лет он думал, что она умерла. Семь лет винил себя: не досмотрел, не уберёг. А она была жива. Где-то бродила, выживала.
— Где ты была, милая? У кого жила?
Муся мурлыкала и жмурилась под его рукой. Как в старые времена.
— Постарели мы оба, — усмехнулся Олег. — Анька теперь замужем. В Москве живёт.
Кошка открыла глаза. Посмотрела на него внимательно. Будто понимала каждое слово.
— Знаешь, — продолжал Олег, — я думал, ты ушла, потому что семья развалилась. Анька уехала, жена меня бросила. Думал, почувствовала, что дом больше не дом.
Муся мяукнула — вопросительно.
— А оказывается, ты просто заблудилась? Или кто-то увёз? — Он почесал её за ухом. — Да какая разница. Главное, что вернулась.
Просидели так полчаса. Олег гладил кошку, рассказывал ей про эти семь лет. Как скучал, как искал. Как даже хотел завести новую, но не смог — предательством казалось.
Когда стемнело, Олег снова попытался взять кошку на руки. Но та спрыгнула со скамейки и метнулась в подвал.
— Ну иди. Я тебе еды принесу. Нормальной.
Олег поднялся домой и первый раз за много лет заснул счастливым.
Три дня Олег носил Мусе еду к подвалу. Покупал самые дорогие консервы, варил курицу. Она ела с аппетитом, даже давала себя погладить. Но домой не шла.
— Разучилась доверять, — объяснял он Зинке. — Семь лет на улице. Кто знает, что пережила.
— А вы её заманите, — посоветовала соседка. — Кормите не здесь, а у себя на площадке. Глядишь, привыкнет.
В четверг Олег попробовал. Поставил миску возле своей двери, спустился к Мусе.
— Пошли, обедать будем!
Кошка последовала за ним до лифта. Но в кабину заходить отказалась.
Тогда он взял её на руки. Муся дрожала, но не вырывалась. В лифте жалась к нему, мурлыкала тревожно.
— Всё хорошо, — шептал он. — Всё хорошо, дурочка.
На четвёртом этаже Муся увидела миску с едой — и буквально вырвалась из рук. Принялась есть жадно, оглядываясь по сторонам.
— Узнаёшь? — спросил Олег. — Это же наша площадка!
Возле двери Олега остановилась. Потёрлась о косяк. Мяукнула — требовательно.
— Хочешь войти? — обрадовался он.
Открыл дверь. Муся замерла на пороге. Долго стояла, принюхиваясь к запахам дома. Потом сделала осторожный шаг внутрь.
И тут произошло нечто удивительное.
Кошка остановилась посреди прихожей.
Затем пошла дальше. Заглянула в кухню. Прошла в зал. Остановилась у старого кресла, где раньше спала.
На кресле лежала Анькина подушка. Та самая, розовая, в сердечках. Олег её никогда не убирал.
Муся запрыгнула на кресло. Ткнулась носом в подушку.
— Скучала? — сел рядом Олег.
Кошка посмотрела на него.
— Где ты была, милая? — погладил он её по спине. — Что с тобой случилось?
И тут, будто решившись на что-то важное, Муся встала. Подошла к нему вплотную. И улеглась на колени.
Точно так же, как семь лет назад. Когда он смотрел телевизор, а она сворачивалась клубочком у него на ногах.
Олег замер. Боялся пошевелиться, спугнуть момент.
Муся мурлыкала. Громко, довольно. Как в старые времена.
— Семь лет шла домой, — удивился Олег. — Семь лет! Господи, сколько же километров.
В этот момент зазвонил телефон. Анька. По видеосвязи.
— Пап, как дела? — весёлый голос дочери наполнил комнату. — Что это ты такой странный?
— Анек, — сказал Олег медленно. — Ты сидишь?
— Да, а что?
— Муся вернулась.
Пауза. Потом:
— Какая Муся? Пап, ты что.
— Наша Муся. Посмотри.
Он повернул камеру телефона на кошку. Муся спала у него на коленях, мурлыкала.
— Не может быть! — закричала Анька. — Она же, семь лет прошло!
— Может, — улыбнулся Олег. — Ещё как может.
— Пап, это точно она? Точно Муся?
В ответ он позвал:
— Мусенька! Анька по телефону!
Кошка подняла голову. Услышала знакомый голос из динамика — и мяукнула. Радостно, протяжно.
— Муся! — рыдала уже Анька. — Мусечка моя! Где ты была, дурочка?!
Месяц спустя Олег проснулся от мурлыканья.
Муся лежала рядом на подушке — нахальная, как в старые времена. Растянулась во всю ширину кровати. По-хозяйски.
— Доброе утро, принцесса, — пробурчал он.
Кошка открыла один глаз. Мяукнула требовательно: завтрак подавай.
За месяц она окончательно освоилась. Нашла все свои старые места: подоконник на кухне, кресло у телевизора. Как будто и не уходила никуда.
Поправилась, шерсть заблестела. Только характер стал независимее. Семь лет на улице научили её ценить свободу.
— Мы теперь на равных, — говорил ей Олег.
И это была правда. Муся приходила к нему, когда хотела. Уходила на балкон, когда надоедало общество. Никого не слушалась, но и никого не обижала.
Идеальные отношения.
— Пап, а как дела у Муси? — спрашивала Анька каждый раз, когда звонила.
— Прекрасно. Правда, дрессировать меня научилась. Завтрак в семь утра, ужин в шесть. Ни минутой позже.
— А ты не скучаешь один?
Олег посмотрел на кошку, которая умывалась на подоконнике.
— Знаешь, Анек. Я ведь теперь не один. Поэтому нет, не скучаю.
И это была чистая правда. Дом снова ожил.
Вечерами Муся устраивалась у него на коленях. Он гладил её, смотрел новости. Рассказывал ей про день, про соседей, про работу. Она слушала, мурлыкала в ответ.
Почти как с женой в молодости. Только лучше — кошка не спорила и не критиковала.
В выходные Анька приехала в гости. Привезла внучку Машеньку — двухлетний ураган в розовом платьице.
— Муся! — заорала девочка, увидев кошку.
Муся посмотрела на неё строго. Но когда Машенька протянула крошечную ручку, позволила себя погладить.
Вечером, когда все разъехались, Олег сидел в кресле. Муся дремала у него на коленях. За окном шёл дождь.
— Как же хорошо, что ты вернулась, — шептал он ей.
Муся открыла жёлтые глаза. Посмотрела на него с пониманием. Конечно, хорошо.
