Он не приходил ни на выпускной в институте, ни в больницу, когда мне делали операцию. Просто пропал. А сегодня позвонил. Сначала разговор был обычным. «Ты такая самостоятельная стала».
А потом:
— Сможешь выручить? Дай денег. Совсем немного.
Эти слова повисли между нами, словно время застыло. Пять лет тишины, и вот – звонок с просьбой о деньгах. Только о них.
Я замерла, сжимая телефон, и не могла определить собственные чувства. Обида? Разочарование? Или просто пустота, заполнившая всё внутри после его исчезновения?
— Алло, — голос был хриплый, но я узнала его сразу. Что-то дрогнуло внутри, выдавая все мои чувства.
— Папа?
— Дашенька, здравствуй. Как ты?
Я присела на край кровати. За окном шёл дождь, капли стекали по стеклу. Моя квартира — однушка в новостройке, которую я купила в ипотеку три года назад, наполнилась воспоминаниями.
— Нормально, — сухо ответила я. — А ты как?
— Да вот, жизнь идёт. Знаешь, часто о тебе думаю. Ты как? Работаешь?
— Да, в компании по разработке экологических проектов. Уже четвертый год.
— Молодец какая! Всегда знал, что ты далеко пойдёшь.
Я закрыла глаза. Он не знал ничего. Он пропустил всё: мои слёзы после его исчезновения, мою борьбу с собой, моё взросление.
— Спасибо, — ответила я.
— А личная жизнь как? Замуж не вышла?
— Нет.
— А парень есть?
— Есть, — соврала я, сама не зная зачем. — Уже год вместе.
— Молодец! А живёте вместе?
— Нет, у меня своя квартира.
— Ого! Своя квартира! — в его голосе появились нотки удивления, а может, и расчёта. — Ты такая самостоятельная стала. Я всегда знал, что ты умница.
Я молчала. Что я могла ему сказать? Что работала в трёх местах одновременно, чтобы накопить на первоначальный взнос? Что каждую копейку откладывала? Что до сих пор у меня нет машины, потому что все деньги уходят на ипотеку?
— Дашуль, — его голос стал другим, каким-то просящим. — У меня тут ситуация непростая. Ты не могла бы… выручить? Совсем немного. Я верну, конечно.
Конечно, ты вернёшь. Как же иначе.
— Сколько? — спросила я.
— Триста тысяч.
Я усмехнулась. «Совсем немного» в его понимании – это триста тысяч рублей.
— На что?
— Да вот, бизнес небольшой открываю. С партнёром. Очень перспективное дело.
Очень перспективное дело. Я слышала это уже десятки раз. До того, как он исчез. Перспективное дело, которое не получалось, и мама плакала ночами, пытаясь понять, как нам жить дальше.
— А что за бизнес?
— Ну, мы будем продавать специальное оборудование для пчеловодства. Знаешь, сейчас это очень востребовано.
Я вздохнула. Пять лет назад он увлёкся фермерством, потом оставил всё и пропал. Теперь – пчеловодство.
— Папа, у меня нет таких денег.
— Как нет? У тебя же хорошая работа, квартира своя. Неужели не отложила денег?
Я почувствовала, как внутри всё закипает.
— У меня ипотека, которую я выплачиваю сама. У меня мама, которой я помогаю, потому что она работает в бюджетной сфере и получает всего двадцать тысяч. У меня нет трёхсот тысяч на твои очередные фантазии.
— Даша, это не фантазии! Я всё просчитал! Это реальный бизнес!
— Как и десятки других до этого? — я не выдержала. — Ты хоть раз в жизни довёл что-то до конца?
В трубке повисла тишина.
— Я думал, ты поймёшь, — наконец произнёс он. — Думал, дочь поддержит отца.
***
Мама подлила мне чаю. Мы сидели на кухне в её квартире – обычной двушке, которая досталась ей после развода с отцом. Она продала семейную трёшку, разделила деньги пополам, и купила эту квартиру. Отец свою долю быстро потратил.
— Он объявился? — спросила она, заметив моё состояние.
— Да. Звонил сегодня.
Мама покачала головой.
— И чего хотел?
— Триста тысяч на бизнес по продаже оборудования для пчеловодства.
Она грустно улыбнулась.
— Всё тот же Андрей. Никогда не меняется.
Я смотрела в окно на детскую площадку, где играли дети. Когда-то я тоже там играла, а папа катал меня на качелях. До того, как увлёкся своими бесконечными бизнес-идеями.
— Знаешь, — сказала мама, — когда мы познакомились, он работал программистом в крупной компании. Стабильная работа, хорошая зарплата. Но ему всегда хотелось чего-то большего.
— И ты влюбилась в его амбиции? — спросила я.
— Наверное. В его энергию, в его мечты. Он казался таким… особенным. Не таким, как все вокруг.
Я понимала её. Мой отец умел очаровывать людей своими идеями, своим энтузиазмом. Он заражал всех вокруг верой в успех. Проблема была лишь в том, что его хватало только на начало. Потом он терял интерес и искал что-то новое.
— Он просил у тебя денег? — спросила я.
Мама кивнула.
— Месяц назад. Я отказала.
— Почему ты мне не сказала?
— Не хотела тебя расстраивать. У тебя своя жизнь, свои заботы.
Я взяла её за руку.
— Мам, твои заботы – это и мои заботы тоже.
Она улыбнулась.
— Ты выросла такой сильной, Даша. Иногда я думаю, что его исчезновение пошло тебе на пользу. Ты научилась полагаться только на себя.
Я не ответила. Мне не хотелось говорить, что каждый день я боролась с собой, чтобы не сломаться. Что за моей силой скрывалось столько боли и одиночества, что хватило бы на десятерых.
***
Вечером он позвонил снова.
— Даша, ты подумала?
— Я уже сказала тебе – у меня нет таких денег.
— А занять? У друзей, у парня своего?
Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.
— Папа, я не буду занимать деньги у друзей, чтобы дать их тебе.
— Почему? — в его голосе звучало искреннее непонимание. — Это же твой отец просит!
— Отец? — я не сдержалась. — А где ты был, когда мне нужен был отец? Где ты был, когда я заканчивала институт? Когда мне делали операцию? Где ты был все эти пять лет?
— У меня были сложности…
— У всех бывают сложности! Но не все оставляют своих детей!
В трубке раздался вздох.
— Я не оставлял тебя, Даша. Просто… так получилось. Я думал, ты уже взрослая, справишься.
— Да, я справилась. Без тебя. И сейчас справлюсь. Без твоих пчёл и без твоих просьб о деньгах.
Я сбросила звонок и упала на кровать. Слёзы текли по щекам, но я их не вытирала. Пусть текут. Пусть выходит вся боль, накопившаяся за эти годы.
Телефон зазвонил снова. Я не взяла трубку. Он позвонил ещё раз. И ещё. Потом пришло сообщение:
«Даша, прости. Я понимаю, что был плохим отцом. Но я правда хочу всё исправить. Давай встретимся, просто поговорим. Без денег, без просьб. Я хочу вернуться в твою жизнь».
Я перечитала сообщение несколько раз. Хотела ли я, чтобы он вернулся в мою жизнь? Хотела ли я снова верить ему, снова надеяться, снова разочаровываться?
***
Кафе было небольшим и уютным. Я специально выбрала место подальше от центра, чтобы можно было спокойно поговорить.
Он пришёл на пятнадцать минут раньше. Я увидела его через окно – он сидел за столиком, нервно постукивая пальцами по столу. Постарел, поседел, но всё тот же взгляд – живой, ищущий.
Я глубоко вдохнула и вошла.
— Привет, — сказала я, садясь напротив.
— Привет, Дашуль. Спасибо, что пришла.
Мы заказали кофе. Он расспрашивал меня о работе, о жизни, о планах. Я отвечала коротко, без подробностей. Не хотела пускать его слишком глубоко.
— Ты молодец, — сказал он наконец. — Я горжусь тобой.
— Спасибо.
— И… прости меня. За всё. Я знаю, что был ужасным отцом.
Я смотрела на него, пытаясь понять – искренен ли он или это очередная попытка вызвать у меня жалость.
— Почему ты ушёл? — спросила я прямо.
Он опустил глаза.
— Я не справился. С ответственностью, с обязательствами. Я всегда избегал трудностей, ты знаешь. Когда бизнес не получился, я оказался по уши в долгах. Вместо того, чтобы решать проблемы, я… сбежал.
— Куда?
— Сначала в Краснодар. Потом в Сочи. Работал на стройке, в гостинице, где придётся. Потом познакомился с одним фермером, стал помогать ему.
— А сейчас?
— Вернулся в Москву три месяца назад. Снимаю комнату. Работаю на складе.
— А пчёлы? — не удержалась я.
Он улыбнулся виновато.
— Нет никаких пчёл, Даша. Я соврал. Мне нужны были деньги, чтобы расплатиться с долгами. Старыми долгами, которые наконец меня нашли.
Я кивнула. По крайней мере, теперь он говорил правду.
— Почему ты не сказал сразу?
— Испугался. Думал, ты точно откажешь, если узнаешь, что деньги на долги.
— Я и так отказала.
— Да, — он вздохнул. — И правильно сделала.
Мы помолчали.
— Даша, я не хочу больше убегать. Я хочу… быть рядом. Если ты позволишь.
Я посмотрела ему в глаза.
— Знаешь, когда ты ушёл, я думала, что это из-за меня. Что я недостаточно хорошая дочь, что ты меня не любишь.
— Нет, что ты! Я всегда тебя любил!
— Возможно. Но любить – значит быть рядом. А тебя не было.
Он опустил голову.
— Я знаю. И ничего не могу изменить. Но могу попытаться всё исправить. Сейчас.
— Как?
— Просто… быть здесь. Для тебя. Без просьб, без ожиданий. Просто быть твоим отцом.
Я так долго ждала этих слов. Так долго мечтала о том, что он вернётся, что всё будет как раньше. Но сейчас, глядя на него, я понимала – ничего не будет как раньше. Слишком много времени прошло, слишком много боли было пережито.
— Я не знаю, папа, — честно сказала я. — Я не знаю, смогу ли снова тебе доверять.
— Я понимаю, — он кивнул. — Но я буду ждать. Сколько потребуется.
***
— Не верю я ему, — сказала Лена, моя лучшая подруга с института. Мы сидели в небольшом баре недалеко от моего дома. — Он просто понял, что деньги у тебя есть, вот и нарисовался.
— Может быть, — я вертела в руках бокал с соком. — Но что, если он правда хочет измениться?
— Люди не меняются, Даш. Особенно в его возрасте.
Я молчала. Лена не знала моего отца. Не знала, каким он был раньше – добрым, заботливым, весёлым. До того, как его поглотили его бесконечные бизнес-идеи.
— Дай ему шанс, если хочешь, — продолжила она. — Но деньги не давай. Ни рубля.
— Не дам, — твёрдо сказала я. — Это точно.
Следующие две недели он звонил мне каждый день. Рассказывал о своей работе, о планах, спрашивал, как у меня дела. Не просил денег, не намекал на помощь. Просто разговаривал, как отец с дочерью.
В воскресенье предложил погулять в парке. Я согласилась. Мы ходили по аллеям, говорили о всяких мелочах, ели мороженое. Почти как в детстве.
— Помнишь, как мы ходили в зоопарк? — спросил он. — Тебе было лет пять, наверное.
— Помню, — улыбнулась я. — Ты купил мне огромную сахарную вату, и я вся измазалась.
— А потом мы кормили уточек в пруду, и ты хотела забрать одну домой.
Мы рассмеялись. Это было так давно, словно в другой жизни.
— Даша, — вдруг серьёзно сказал он. — Я хочу, чтобы ты знала – я никогда не переставал любить тебя. Даже когда сбежал. Я просто… не справился с собой.
Я посмотрела на него – седого, постаревшего, с морщинками вокруг глаз. Он выглядел усталым и… настоящим. Без своей обычной маски энтузиазма и оптимизма.
— Я знаю, папа, — тихо сказала я. — Я тоже тебя люблю. Но мне было очень больно.
— Прости меня, — он взял меня за руку. — Я больше никогда тебя не оставлю. Обещаю.
Сколько раз я слышала его обещания?
— Не обещай того, что не можешь выполнить, — сказала я.
— Нет, — он покачал головой. — В этот раз всё по-другому. Я изменился, Даша. Правда.
***
Прошел год с нашего разговора в кафе. Год, в течение которого он ни разу не попросил денег, ни разу не пытался вызвать чувство вины, ни разу не переступил черту, которую я провела.
Наше общение оставалось дистанционным – сообщения, редкие звонки. Иногда я ловила себя на мысли, что скучаю по нему. По настоящему ему – веселому, энергичному, полному идей. По отцу из моего детства, до того, как все пошло не так.
В тот день я написала ему сама:
«Привет. Может, встретимся? Просто поговорить.»
Его ответ был сдержанным:
«С удовольствием. Когда и где тебе удобно?»
Мы договорились встретиться в парке – спокойном месте, где можно погулять и поговорить.
Он пришел вовремя. Выглядел лучше, чем в прошлый раз – менее измученным, более спокойным.
— Привет, — сказал он, не пытаясь обнять меня или взять за руку.
— Привет, — ответила я. — Как ты?
— Хорошо. Работаю в той же гостинице. Недавно повысили до старшего администратора.
— Поздравляю.
— Спасибо.
Мы пошли по аллее, разговаривая о работе, о погоде, о каких-то мелочах. Он внимательно слушал, задавал вопросы, но не перебивал, не переводил разговор на себя. Это было… ново.
— Папа, — наконец сказала я. — Почему ты изменился?
Он остановился и посмотрел на меня.
— Потому что я чуть не потерял самое дорогое, что у меня есть – тебя. И понял, что никакие деньги этого не стоят.
Я молчала, не зная, верить ли этим словам.
— Знаешь, — продолжил он, — когда ты сказала мне тогда, что я появляюсь только когда мне что-то нужно… Это было тяжело услышать. Но правдиво. И я понял, что не хочу быть таким человеком. Не хочу, чтобы ты так думала обо мне. Не хочу, чтобы я сам так думал о себе.
Он помолчал, подбирая слова.
— Я не могу изменить прошлое, Даша. Не могу вернуть те пять лет. Не могу исправить все ошибки, которые совершил. Но я могу… я могу просто быть рядом. Сейчас. Без условий, без ожиданий. Просто… быть твоим отцом.
Я смотрела на него – постаревшего, поседевшего, с морщинками вокруг глаз. На своего отца, которого когда-то потеряла и теперь, кажется, начинала обретать заново.
— Мне нужно время, — честно сказала я. — Чтобы поверить. Чтобы доверять.
— Я понимаю, — он кивнул. — У нас теперь есть время. Я никуда не исчезну.
Мы продолжили прогулку. Говорили о прошлом – впервые без обвинений, без боли. Просто… вспоминали.
Когда мы прощались, он не попытался обнять меня. Просто улыбнулся и сказал:
— Спасибо, что дала мне возможность, Даша.
— Не возможность, — покачала я головой. — Шанс. Шанс доказать, что ты действительно изменился.
Он кивнул.
— Я докажу. Обещаю.
— Не обещай, — сказала я. — Просто делай.
Прошло еще полгода. Наши отношения менялись – медленно, постепенно, но верно. Он звонил чаще, мы иногда встречались – в парке, в кафе. Говорили о жизни, о работе, обо всем. Однажды он даже пришел ко мне домой – впервые за все это время. Просто на чай, без ночевки.
Он ни разу не попросил денег. Ни разу не намекнул на финансовые трудности. Даже когда я сама спросила, как у него дела с деньгами, он ответил просто:
— Нормально. Хватает на жизнь.
И я поверила. Впервые за долгое время я действительно поверила ему.
Мой отец не стал идеальным. Он все еще был человеком со своими недостатками, со своими слабостями. Но он действительно изменился. Или, может быть, вернулся к тому, кем был когда-то – до того, как его поглотили амбиции и несбыточные мечты.
А я… я тоже изменилась. Научилась прощать – не закрывая глаза на ошибки, но принимая человека таким, какой он есть. Научилась доверять – медленно, осторожно, с оглядкой. Научилась любить – без иллюзий, без слепой веры, но с пониманием и состраданием.
В тот вечер мы сидели на лавочке в парке, наблюдая, как садится солнце. Было тепло и тихо, только птицы пели в ветвях деревьев.
— Знаешь, о чем я думаю, Даша? — вдруг сказал он. — О том, как много я пропустил. Я не могу вернуть это время.
Я посмотрела на него – и впервые за долгие годы увидела не обманщика, не любителя легких денег, а просто уставшего человека, который сожалеет о своих ошибках.
— Нельзя вернуть прошлое, папа, — тихо сказала я. — Можно только строить будущее. Даша, — наконец произнес он. — Я хочу, чтобы ты знала – я не исчезну больше. Никогда. Что бы ни случилось.
Я смотрела на закат, думая о том, как изменилась моя жизнь за этот год. Как изменились мы оба.
— Знаешь, папа, — сказала я, — когда ты позвонил тогда, после пяти лет молчания, и сказал: «Ты такая самостоятельная стала», а потом попросил денег… Я думала, что это конец. Еще одно разочарование, еще одна боль.
— А оказалось?
— А оказалось – начало. Начало долгого, сложного пути. Пути, по которому мы теперь идем вместе.
Он осторожно взял меня за руку – впервые за долгое время. И я не отстранилась.
— Спасибо, — тихо сказал он. — За то, что нашла в себе силы отказать мне тогда. Это был самый важный отказ в моей жизни.
Я улыбнулась.
— Это был самый важный отказ и в моей жизни тоже. Потому что именно тогда я поняла, что действительно выросла. Научилась говорить «нет», даже если это больно.
Мы сидели на лавочке, глядя на закат. Отец и дочь, потерявшие и вновь нашедшие друг друга. Не идеальные, со своими ошибками и недостатками, но… настоящие.
Когда он позвонил мне тогда, после пяти лет молчания, и сказал, что я выросла, а потом попросил денег, я не знала, что это станет началом чего-то нового. Я думала, это просто еще одно разочарование, еще одна боль.
Но иногда самые тяжелые моменты в нашей жизни становятся поворотными точками. Моментами, когда мы делаем выбор – продолжать жить по-старому или найти в себе силы для изменений.
А я… я научилась прощать, не забывая. Любить, не теряя себя. Доверять, оставаясь сильной.
И это, пожалуй, самый ценный подарок, который я когда-либо получала.
