Антонина Петровна вернулась с дачи на неделю раньше обычного — заболела спина, и врач в районной больнице велел делать уколы. На электричке ехала с трудом, еле дотащила сумку с урожаем. Думала: «Витеньку порадую, соленьями да вареньем на зиму запасёмся».
Но радости встреча не принесла. Едва переступив порог родной двухкомнатной квартиры, Антонина Петровна наткнулась на незнакомую молодую женщину, которая хозяйничала на её кухне.
— Здравствуйте, — растерянно произнесла хозяйка, опуская тяжёлую сумку.
Незнакомка окинула её оценивающим взглядом и процедила:
— А, это вы мать Вити. Он предупреждал, что вы только через месяц вернётесь.
— Так получилось… А вы кто? — спросила Антонина Петровна, чувствуя, как начинает ныть поясница.
— Я Марина, невеста вашего сына. Мы скоро поженимся, — девушка говорила так, словно это всё объясняло.
Виктор появился из своей комнаты, и по его лицу пробежала тень недовольства.
— Мам, ты же говорила, что до октября на даче будешь, — укоризненно произнёс он.
— Спина прихватила, сынок. Доктор велел уколы делать, вот я и вернулась, — оправдывалась Антонина Петровна, хотя не понимала, за что оправдывается в собственном доме.
— Ладно, раз так… — Виктор замялся. — Мам, у нас с Мариной серьёзные отношения. Она переехала ко мне жить.
— Ну что ж, познакомимся поближе, — попыталась улыбнуться Антонина Петровна. — Я пока вещи разберу, потом чайку попьём.
Но когда она зашла в свою комнату, то обомлела. Её аккуратно застеленная кровать была смята, на тумбочке валялись чужие вещи, а в воздухе витал резкий запах дешёвых духов.
— Витя, что это значит? — позвала она сына.
Тот вошёл вместе с Мариной, которая тут же заявила:
— Мы временно заняли вашу комнату. У Вити в комнате слишком тесно для двоих, а ваша просторнее.
— Но это моя спальня, — растерянно произнесла Антонина Петровна.
— Мам, не переживай, мы что-нибудь придумаем, — неуверенно сказал Виктор.
«Что-нибудь» оказалось раскладушкой в кухне. Антонина Петровна не могла поверить, что её родной сын выселил её из комнаты ради какой-то девицы. Всю жизнь она жила для него — растила одна после смерти мужа, во всём себе отказывала, чтобы мальчик ни в чём не нуждался. Квартиру эту получила как молодой специалист ещё в советские времена, потом приватизировала на двоих с сыном.
— Витенька, может, всё-таки вернёте мне мою комнату? — робко попросила она вечером. — У меня спина больная, на раскладушке спать тяжело.
— Мам, потерпи немного. Мы с Мариной скоро поженимся, тогда что-нибудь решим, — отмахнулся сын.
— А что решать-то? Квартира наша общая, я здесь прописана и живу больше сорока лет.
Тут вмешалась Марина:
— Антонина Петровна, вы же понимаете, что молодой семье нужно пространство. Может, вам лучше пожить где-нибудь ещё? У вас наверняка есть подруги, которые приютят.
— Это мой дом, — твёрдо сказала Антонина Петровна. — Я никуда не уйду.
Марина фыркнула и демонстративно обняла Виктора:
— Витюша, объясни своей маме, что нам нужно строить семью. Может, у нас скоро дети появятся, куда мы их денем?
— Когда появятся, тогда и будем думать, — отрезала Антонина Петровна.
Она встала и пошла устраиваться на своей раскладушке, чувствуя, как от обиды и усталости начинают дрожать руки.
Дни потекли тяжело и безрадостно. Марина вела себя как полноправная хозяйка, переставила вещи в кухонных шкафах по-своему, выбросила старые мамины кастрюли, заявив, что они ей не нравятся. Готовила она плохо — в основном жарила полуфабрикаты, от которых по квартире шёл чадный запах.
Антонина Петровна пыталась готовить свои любимые блюда, но Марина постоянно лезла с замечаниями:
— Фу, опять ваши щи! Витя, скажи ей, чтобы не воняла капустой.
— Мам, может, правда поменьше готовь? — неуверенно просил сын.
Антонина Петровна смотрела на него и не узнавала. Где тот заботливый мальчик, который приносил ей первые подснежники и рисовал открытки на 8 Марта? Теперь перед ней был чужой мужчина, который смотрел на неё как на досадную помеху.
Однажды она застала Марину роющейся в её старом серванте.
— Что вы делаете? — возмутилась Антонина Петровна.
— Смотрю, что тут можно выбросить. Столько старья накопили! — беззаботно ответила девица.
— Это не старьё, а память! Вот эти рюмки — свадебный подарок, а этот сервиз муж на годовщину подарил…
— Ну и что? Всё равно никто не пользуется. Лучше выбросить и поставить что-то современное.
Антонина Петровна выхватила из рук Марины фамильную вазу:
— Не смейте трогать мои вещи!
— Витя! — завизжала Марина. — Твоя мать на меня кричит!
Прибежал сын, и, конечно, встал на сторону невесты:
— Мам, ну что ты как маленькая? Марина просто хотела порядок навести.
— В моих вещах я сама порядок наведу! — отрезала Антонина Петровна.
С того дня Марина начала настоящую войну. Она «случайно» разбила мамину любимую чашку, облила борщом её халат, а однажды Антонина Петровна обнаружила, что из её кошелька пропали деньги.
— Наверное, сама куда-то потратила и забыла, — заявила Марина с невинным видом. — В вашем возрасте память уже не та.
Последней каплей стало, когда Антонина Петровна вернулась от врача и обнаружила, что дверной замок поменяли.
— Витя, открой! — стучала она в дверь.
Дверь приоткрылась на цепочку, и в щель выглянула Марина:
— А вы уверены, что живёте именно здесь? Может, перепутали квартиру?
— Прекратите паясничать и откройте дверь! — потребовала Антонина Петровна.
— Витя на работе, а я посторонних не впускаю, — ухмыльнулась Марина и захлопнула дверь.
Пришлось ждать на лестничной площадке несколько часов, пока вернётся сын. Соседи выглядывали, качали головами, но помочь не решались — своих проблем хватало.
Когда Виктор наконец пришёл, мать встретила его со слезами:
— Сынок, что же это делается? Меня в родной дом не пускают!
— Мам, это Марина… она сказала, что ты утром ушла и ключи не взяла. Она испугалась, что двери открытыми оставили, вот и поменяла замок.
— Витя, я же ключи с собой брала! Она специально меня не пустила!
— Ну мам, не накручивай. Марина не такая, она просто перестраховалась.
Антонина Петровна посмотрела в глаза сыну и поняла — он всё прекрасно понимает, но делает выбор не в её пользу.
— Антонина Петровна, вы действительно не думали пожить где-нибудь в другом месте? — вкрадчиво спросила Марина за ужином. — Клавдия Ивановна с третьего этажа говорила, что готова вас приютить. У неё после смерти мужа так одиноко…
— С чего это Клавдия будет меня приютить? — удивилась Антонина Петровна.
— Ну, я с ней поговорила… объяснила ситуацию. Она очень сочувствует и готова помочь. Вам будет даже удобнее — не надо на раскладушке мучиться.
— То есть вы за моей спиной с соседями обсуждаете, куда меня деть? — возмутилась Антонина Петровна.
— Мам, Марина как лучше хотела, — вступился Виктор. — Может, и правда тебе у Клавдии Ивановны пожить? Хоть временно?
— Временно? А потом что?
— Потом посмотрим, — уклончиво ответил сын. — Может, мы квартиру обменяем на большую…
— На какие деньги? — спросила мать.
— Ну, продадим эту, добавим и купим трёхкомнатную, — мечтательно произнесла Марина.
— Продадите? — Антонина Петровна почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Но квартира-то и моя тоже! Я не давала согласия на продажу!
— Мам, ну что ты сразу в штыки? Мы же семью создаём, нам простор нужен, — заныл Виктор.
— А мне что, на улице жить? У меня кроме этой квартиры ничего нет!
— Ну почему сразу на улице? Мы тебе комнату снимем или в пансионат устроим, — предложила Марина.
— В пансионат? — Антонина Петровна не верила своим ушам. — Витя, ты слышишь, что она говорит?
Сын отвёл глаза:
— Мам, ну не кипятись. Никто тебя никуда не выгоняет. Просто… подумай. Может, тебе и правда лучше отдельно жить? Мы бы навещали, помогали…
— Помогали? Вы меня из родного дома выгнать хотите, а говорите — помогать!
Антонина Петровна встала из-за стола, чувствуя, как предательство сына жжёт её изнутри. Всю жизнь отдала ему, всю жизнь… И вот благодарность.
Ночью она не спала, думала. Сын окончательно попал под влияние этой хищницы, которая явно метит в квартиру. Уйти к соседке? Но тогда они точно её больше не пустят. Терпеть издевательства? Здоровье не то, сердце пошаливает…
Утром Антонина Петровна приняла решение. Достала старую записную книжку и нашла нужный номер.
— Алло, Сергей Павлович? Это Антонина Петровна беспокоит, помните меня? Вы ещё говорили, если решусь долю в квартире продать, чтобы звонила…
Оформление прошло быстро — Сергей Павлович, сын её давней подруги, как раз искал жильё в этом районе. Антонина Петровна честно его предупредила:
— Сосед будет сложный. Мой сын с невестой живут, они… непростые люди.
— Антонина Петровна, я десять лет в коммуналке прожил, меня соседями не испугаешь, — засмеялся Сергей. — Главное, что район хороший и комната просторная.
— Комната действительно хорошая, светлая. Я там сорок лет прожила…
— И где теперь будете жить? — участливо спросил покупатель.
— Сниму что-нибудь. На первое время денег хватит, а там, может, в дом престарелых устроюсь. Говорят, есть хорошие, где за пожилыми людьми уход нормальный.
Сергей Павлович покачал головой:
— Эх, родной сын, а так с матерью… Ну да это ваше семейное дело. Документы готовьте, через неделю сделку оформим.
Когда Антонина Петровна объявила о продаже своей доли, Виктор не поверил:
— Мам, ты что, с ума сошла? Как ты могла без моего ведома?
— А как ты мог невесту в мою комнату поселить без моего ведома? — парировала мать.
— Но это же наш дом! Семейный!
— Был семейный, пока ты семью не предал. А теперь — просто недвижимость.
Марина заголосила:
— Витя, сделай что-нибудь! Она не имеет права!
— Имею, — спокойно ответила Антонина Петровна. — Моя доля, что хочу, то и делаю. Вы же сами говорили — надо жить отдельно. Вот и будем жить отдельно.
— Но я не это имела в виду! — взвизгнула Марина.
— А что имела? Что я тихонько уйду, а вы потом квартиру целиком продадите? Не выйдет.
Виктор попытался надавить на жалость:
— Мам, ну мы же родные люди! Как ты можешь чужого человека в дом пускать?
— Чужого? — Антонина Петровна посмотрела на сына. — Чужие — это те, кто родную мать на раскладушку выселил. А Сергей Павлович — нормальный человек, воспитанный. Он-то уж точно пожилую женщину из дома не выгонит.
В день переезда Антонина Петровна собрала немногие вещи. Фотографии, документы, несколько памятных безделушек. Остальное оставила — пусть новый владелец сам решает, что делать со старой мебелью.
Сергей Павлович пришёл с грузчиками, быстро занёс свои вещи. Был он мужчиной крепким, хозяйственным, сразу видно — порядок любит.
— Что, соседушки, не рады? — весело спросил он у мрачных Виктора и Марины. — Ничего, притрёмся! Я мужик компанейский, люблю друзей позвать, музыку послушать. Надеюсь, вы не против?
Марина поджала губы:
— Мы тут вдвоём живём, нам покой нужен.
— Покой? Ну, постараюсь не шуметь… после полуночи, — подмигнул Сергей. — А до того — квартира-то общая, имею право!
Антонина Петровна в последний раз оглядела квартиру, где прожила большую часть жизни. Виктор стоял в стороне, не решаясь подойти.
— Мам… — начал он.
— Всё, Витя. Ты сделал свой выбор, я — свой. Живите как знаете.
Она вышла, не оборачиваясь. Внизу её ждало такси — везти вещи в съёмную квартиру на другом конце города.
Через месяц позвонил Сергей Павлович:
— Антонина Петровна, как вы там устроились?
— Нормально, спасибо. Квартирка небольшая, но чистая, спокойная. Как вы там с соседями?
Сергей расхохотался:
— А что соседи? Невесту вашего сына мои друзья быстро раскусили. Оказалась дамочка с большими запросами. Как поняла, что квартиру целиком не получит, так сразу остыла к вашему Виктору. На прошлой неделе съехала.
— Съехала? — удивилась Антонина Петровна.
— Ага. Виктор теперь ходит как пришибленный. Пару раз стучался ко мне, выпить просил. Я налил, конечно, мужик же убитый. Про вас спрашивал, адрес просил дать.
— И что, дали?
— Нет, конечно. Сказал — мать сама решит, когда захочет с ним поговорить. Если захочет.
Антонина Петровна помолчала, потом тихо сказала:
— Спасибо, Сергей Павлович. Правильно сделали.
— Да не за что. Вы если что — звоните, помогу чем смогу. Нехорошо, когда пожилые люди одни остаются.
Положив трубку, Антонина Петровна подошла к окну. Во дворе её новой квартиры росла старая липа, совсем как возле их дома, где она растила Витю. Только та липа осталась в прошлом, как и её материнские иллюзии.
Телефон зазвонил снова. Номер был незнакомый, но Антонина Петровна догадывалась, кто это. Она посмотрела на дисплей, подумала секунду и нажала отбой.
Пусть Витя живёт со своим выбором. А у неё теперь своя жизнь — может, и одинокая, зато честная. Без предательства и унижений. В конце концов, она это заслужила.
