— Что сделать?
— Продать. Иначе нас раздавят платежи. Ты разумный человек или нет?
— Подожди, — поставила тарелку. — Какая «общая»? Квартира по наследству от бабушки. Мы договаривались: сдаём её — закрываем секции Вани и коммуналку.
— И чего? — он скривился. — Договаривались… Сейчас другое время. У меня проценты выросли, лимиты порезали, зарплату урезали.
— Я в курсе, что ты «вложился» в какие-то «сигналы» в телеге и купил колёса на кредитку.
— Эти колёса — копейки! — вспыхнул он. — Не начинай!
Ваня крутился у двери, мучая шнурки.
— Мама, можно я после школы к Артёму?
— Можно. До шести будь дома, — кивнула и вернулась к мужу. — Игорь, не выйдет. Я не продам.
— Упрямство, — он взял рюкзак. — Вечером спокойно поговорим.
— Мы сейчас говорим, — сказала ровно. — Квартира не продаётся.
Он ушёл, не глядя. Фраза «долги же общие» осталась висеть в голове, как будильник, который забыл выключить.
«Мама сказала»
Через полчаса зазвонило.
— Алло.
— Это я, Тамара Петровна, — голос свекрови как линейка. — Слышу, у вас спор?
— Быстро до вас долетает.
— Я мать, мне не всё равно, — ровно сказала она. — Девочка моя, время тяжёлое. У Игоря действительно сложности. Надо решать.
— Он работает, — ответила. — И айфон у него дороже моей зарплаты.
— Айфон — до этого был, — отмахнулась. — Вы в браке, значит, всё общее. Будь мудрее, продай однушку в Люберцах — и закройте долги.
— Тамара Петровна, это не обсуждается. Наследство — моё.
— Не начинай! — голос стал жёстче. — Женщина должна поддерживать мужа. Подумай о семье.
— Я о семье и думаю. Ребёнку нужна крыша.
— У вас съёмная двушка — крыша, — сухо ответила она. — А бабушкина — пустая инвестиция.
— Она сдавалась за двадцать три. Это наша подушка.
— Сейчас не подушек время. Продала — рассчитались — живёте дальше. Игорь прав.
— До свидания, — отключила.
Открыла ноутбук, таблица бюджета в глаза: с января по июль — почти шестьсот сорок тысяч по кредиткам и микрозаймам. Мои траты — еда, секции, коммуналка, одежда Ване, тетради. Его — шины, «ставки», coffees-to-go, куртка «по скидке», расходники для вейпа, «допстраховки — само подключилось».
— «Общие», — пробормотала. — Ага.
«Проверка кошельков»
К вечеру пришёл злой. Куртку — на стул, холодильник — открыл, закрыл.
— Что у нас пусто?
— Макароны и фарш на полке, соус сверху, — повернула к нему ноут. — Смотри.
— Я устал. Давай завтра.
— Нет, сегодня. Смотри: вот мои расходы, вот твои. Видишь?
— Ну и что? — сел, но взгляд упрямый.
— «Ставки» — сто восемнадцать с февраля. «Шины» — тридцать четыре. «Кофе и доставки» — под сотню. Это без «мелочей».
— Мелочи! — вспыхнул. — Ставки — инвестиция. Я отобью.
— Ты серьёзно? — не выдержала. — Инвестиция — это вклад. У тебя — чат с «сигналами».
— Не начинай, — он резко прикрыл крышку. — Я муж, тяну как могу. У меня кредиты.
— У тебя кредиты, потому что ты тратишь без счёта.
— А ты идеальна, да? Маникюры твои, шампуни?
— Маникюр раз в месяц за тысячу двести. Твои «кофе» — за неделю больше.
— Короче, — махнул. — Я не мальчик, чтобы мне таблицы тыкали. Продай квартиру — и живём спокойно.
— Не продам, — повторила. — Но выход есть.
— О, план! Давай, удиви.
— Первое: разделяем бюджеты. Я — ребёнок, аренда, коммуналка, продукты по списку. Ты — свои кредиты и хотелки. Второе: на время переезжаем в мою однушку. Экономим на аренде.
— Чего?! В Люберцы? В эту…
— В нормальную квартиру. Третье: ты продаёшь машину.
— Ты с ума сошла? Машина — единственное, что у меня есть!
— У тебя есть руки и голова. Машина — минус сорок тысяч в месяц (кредит, бензин, страховка, парковки). Нам сейчас важнее эти сорок.
— Я не таксист! И вообще кто тебя спрашивал, где мне жить?
— Я спрашиваю. Иначе я перееду с Ваней одна.
— Пугаешь?
— Предупреждаю.
Он помолчал секунду, схватил куртку.
— Я к матери. Там меня слушают.
— Передавайте, — сказала. — Завтра в десять придёт мастер менять личинку. Если будешь поздно — позвони.
Он вышел, тихо прикрыв дверь.
«Переезд за выходные»
Утром позвонила мастеру.
— Сегодня сможете?
— После обеда. Полторы работа, тысяча триста цилиндр нормальный.
— Подходит.
Набрала грузовое такси.
— Шкаф, комод, коробки. Два часа хватит?
— Если лифт работает — хватит. Тысяча шестьсот час, минималка — два.
— Берём.
Хозяйке съёмной написала: «Съезжаем в воскресенье, доплачу за неделю». Ответила: «Ок, спасибо, что предупредили». Перевела ещё семь тысяч — без нервов.
Жильцам в Люберцах:
— Марина, добрый день. Это собственница. Нужна квартира на месяц-полтора по соглашению сторон. Помогу найти рядом и компенсирую переезд.
— Ох… Мы только сад нашли.
— Компенсация пятнадцать тысяч и вариант на соседней улице — уже созвонилась.
— Если так… Давайте.
Через «Авито» нашла им двушку, перевела предоплату. Ключи — из рук в руки, акт приёма — подписали. В моей однушке всё цело: стиралка крутит, плита греет, матрас живой. Интернет оформила — подключение в понедельник. В «Пятёрочке» базовая закупка: макароны, гречка, курица, яйца, молоко, яблоки. Чек — тысяча восемьсот девяносто.
В субботу в десять грузчики.
— Куда везём?
— Космонавтов, тридцать.
— Поехали.
Ваня бегал между коробками.
— Я тут наверху буду спать?
— Да. Я тебе гирлянду повешу.
— Класс!
Игорь не отвечал на «мы переезжаем». Ладно.
К вечеру всё стояло на местах. Ваня заснул, как только динозавра положили на полку. Я на кухне открыла таблицу:
• Расходы мои: еда — 20, коммуналка — 5, школа/кружки — 8, транспорт — 2, мелочи — 5. Итого — 40.
• Доходы: зарплата — 80, подработки — 10–15.
• Подушка: по 20 ежемесячно — на мой отдельный счёт.
Игорь — отдельно. Написала: «С понедельника живём здесь. Счета — порознь. Машину — подумай продать. Придёшь — обсудим». Галочка — одна.
«Счётчики и разговор»
В воскресенье днём он всё-таки пришёл. С пустыми руками и обиженным лицом.
— Ну здравствуйте, — огляделся. — В своё царство вернулась?
— В свою собственность, — кивнула. — Проходи.
— И где я? На коврике у двери?
— Садись. Кофе не предлагаю — кофе нет. Вода есть.
— Превосходно, — сел, руки скрестил. — Решила за меня.
— Нет. За себя и Ваню. Давай говорить.
— Давай. Моя ежемесячная нагрузка — минимум шестьдесят пять. Если продать квартиру — закрываем половину и живём спокойно.
— «Мы» не закрываем. «Ты» закрываешь. Если продать — съедаем актив и остаёмся без подушки. В следующий раз ты возьмёшь ещё кредит — и что?
— Не утрируй.
— Не утрирую. Вот выписки. Все твои «общие долги» — там.
— Я не буду смотреть. Я и так знаю.
— Тогда слушай. План: делаешь реструктуризацию — у тебя доход просел, банк предложит. «Кредитные каникулы» — если подойдёшь. Параллельно продаёшь машину — это минус 35–40 в месяц (кредит, бензин и т. д.). Берёшь подработку — курьер, склад, ночные.
— Курьером, да? Ты меня кем считаешь?
— Взрослым мужчиной, который может отвечать за решения.
— А ты — белая и пушистая?
— Я сократила свои траты. И это мои деньги и мой ребёнок.
— Короче, — он встал. — Я не согласен. Машину не продам. В Люберцах жить не буду.
— Тогда не живёшь здесь. И не трогаешь мою квартиру.
— Выгнать решила?
— Не впускать на условиях «продай квартиру».
— Пиши свои бумажки! — буркнул он у двери.
— Напишу: кто за что платит. И расписку — что квартира и доход от неё — моё. Чтобы к этому не возвращались.
— Делай что хочешь.
Он ушёл тихо. Я дописала список «кто за что».
«Каникулы не для всех»
Через три дня прислал скрин:
— Реструктуризацию одобрили на год. Платёж снизили до 28. Каникулы — отказ, по доходам не прохожу. Машина — пока остаётся.
— Это твоя зона ответственности, — ответила.
В пятницу позвонила свекровь:
— Ты довела человека. Денег нет, машина на продаже висит.
— Значит, выставил? Наконец-то.
— Он выставил, продавать не собирается. Игорёк гордый.
— Кредиты гордость не платит. У меня встреча.
Встреча была со слесарем — старые счётчики воды вышли срок. Три восемьсот работа и пломбы, девятьсот поверка. Оплатила, акт сфоткала.
К вечеру от Игоря:
— Простите за эмоции. Поставлю машину на реальную цену. Найду подработку. Я вернусь.
— Вернёшься — обсудим правила, — ответила. Правила будут.
«Воскресный торг»
В воскресенье встретились у «Дикси» у метро. Он держал бумажный пакет.
— Печенье Ване, — сказал виновато.
— Спасибо. Игорь, условия три.
— Давай.
— Первое: машина уходит.
— Уже торгуюсь. Перекупы душат.
— Второе: подработка — минимум двадцать в месяц. Где — не лезу, но отчёт покажешь.
— Хорошо.
— Третье: удаляешь все каналы со «ставками».
— Лен… это как выключить голову.
— Зато включится расчёт. Да или нет?
— Да, — кивнул. — Я боюсь, что не вытяну.
— Вытянешь. Если перестанешь жить как студент.
— И ещё, — он почесал затылок. — Мне неприятно жить «у тебя».
— Понимаю. Но других «у нас» сейчас нет. И, кстати, соседка с первого попросила помощь — сумки донести, лампочки поменять. Скажу, что ты поможешь.
— Ты меня уже пристроила?
— Да. За это она отдаст морозилку — нам нужна.
— Ладно, — сдался он. — Как ты всё успеваешь?
— Просто делаю.
«Переоценка имущества»
Через неделю машина ушла за семьсот тридцать. Он положил на стол пачку и договор.
— Половину внёс в банк, остальное — на ежемесячные, — сказал.
— Молодец, — искренне.
— Без подтекста?
— Без.
— Курьерку беру на вечера, — сел. — Не навсегда.
— До лета. Там посмотрим.
Стало складываться. Список покупок — заранее. По вторникам скидки на молочку. Ваня записался на футбол — полторы в месяц, тренер нормальный. В однушке стало по-домашнему: рисунки на стене, полка собрана, на балконе — ящик для инструментов. Не «идеальный интерьер», а просто чисто и по делу.
Он как-то вернулся усталый, но спокойнее.
— Сегодня тринадцать доставок, — сказал, поставив на стол воду. — Кипятильник сломался, помню. Возьму завтра новый.
— Ок.
— И… каналы удалил.
— Верю.
Свекровь позвонила на громкой:
— Как вы там?
— Работаем.
— Игорёк, машину продал?
— Продал, мама.
— Это же радость была!
— Радость — спать спокойно, — спокойно ответил он. — Я пока останусь тут.
— Понятно, — сухо сказала она. — Держитесь.
Он положил телефон.
— Неловко говорить маме «продал».
— Это не неловко. Это взрослое.
— А вот это — неловко, — кивнул на письмо. — До реструктуры просрочил пару платежей, штраф тысяча двести.
— Оплатишь. Поедем за кипятильником.
«Контрольная точка»
Через месяц сверили цифры.
— Было: 65 ежемесячная кредитная нагрузка. Стало: 28 по реструктуре + 5 по остаткам. Машины нет — минус 40. Подработка даёт 20 — закрывает дыру, — подвела я.
— Сколько остаётся?
— У меня: 40 — базовые, 20 — в подушку, 10 — на внезапное. У тебя — свои.
— И мы так и будем в однушке?
— До лета. Копим три-четыре месяца — и вернёмся в двушку.
— Бабушкину снова сдавать?
— Да. И, Игорь, запомни: мы её не продаём.
— Запомнил.
Через неделю его «сломало».
— Ненавижу курьерку! — вошёл на нервах. — Собака гналась, дед ругался из-за пакета.
— Садись. Поешь. Завтра будет легче.
— Не будет! Я мужик или кто? Я с пакетами, а ты…
— А я — командую?
— Да погоди ты… — он осёкся, сел, закрыл лицо руками. — Прости. Взвыл. Позвонил в старую контору — на складе человек нужен. Зарплата меньше, но стабильно.
— Идеально. Берёшь?
— Беру.
«Финальный расчёт»
Весной вернулись в съёмную двушку. Хозяйка скинула три тысячи «за своевременные платежи». Люберецкую снова сдали Марине — она принесла пирог и сказала «спасибо за тогда». Игорь устроился на склад: две смены, субботы иногда. Курьерка — пару вечеров в месяц, просто подстраховка. Каналы со ставками не вернул. Машину не купил — каршеринг «по делу». На холодильнике висит таблица «кто за что платит». Ваня пририсовал человечка в кепке.
Свекровь позвонила неожиданно мягко:
— Дочка, ты молодец. Игорь вспылил, а теперь вижу — пришёл в себя. Прости, что давила насчёт квартиры.
— Понимаю. Только больше не надо.
— Не буду.
Вышла на кухню. Игорь ставил кастрюлю с водой, Ваня обнимал динозавра.
— Пап, когда футбол?
— В субботу. Я поведу.
— Слушай, — сказала я, — нашла старый ноут. Хотела продать на «Авито». Но, думаю, отдам на кружок программирования в школе — им не хватает.
— Отдай. Правильное дело.
— Видишь, как мы теперь решаем? Не продаём всё, а вкладываем.
— В людей, — кивнул он. — И в себя.
«Наказание и отпуск»
Летом банк позвонил по делу:
— График реструктуризации соблюдается, просрочек нет, с сентября — вероятность снижения ставки.
— Принято, — ответили и повесили. Сухо, но от таких звонков спится лучше.
На складе Игорю прилетел выговор за сорванный срок — лишили премии.
— Вот она, взрослая жизнь, — проворчал он.
— Это и есть наказание, — сказала. — Не мной — правилами. В следующий месяц — без выговоров.
— Будет.
И было: через месяц премию вернули. Он показал смс с улыбкой. Сели: часть — в банк, часть — в подушку, часть — Ване на кроссовки.
— И последнее, — сказала. — Отпуск.
— Какой отпуск? Мы только вылезли.
— Не море. Три дня в августе — Калуга. «Ласточка», музей, парк, речка.
— Это реально?
— Считала: жильё — 3000 ночь, билеты — по тысяче с человека, еда — пять в день. Уложимся.
— Ты калькулятор с сердцем.
— Спасибо. А ты — человек, который выключил «сигналы» и включил голову.
Он обнял осторожно. Не как раньше «по привычке», а осознанно. Мы не говорили про «любовь». Обсуждали расписание «Ласточки».
«Эпилог без красивостей»
По воскресеньям подруги спрашивают:
— Ну как вы?
— Нормально. Живём, — отвечаю. Без витрин.
В Люберцах снова Марина. У нас — новая полка. Ваня делает уроки за столом, который перевозили теми грузчиками. На холодильнике — список на неделю: молоко, яйца, курица, макароны, яблоки, сыр, хлеб. Никаких «гениальных лайфхаков». Просто реальность в плюс.
«Эпичность» случилась без салюта. Антагонист наказан не мной, а последствиями: проданная машина, вечерние смены, выговор, отказ от ставок, признание вслух, что «общие долги» — его привычки. У меня — конкретный плюс: квартира на месте, деньги под контролем, маленький отпуск в календаре.
— Слушай, — спросил он вечером, — если бы я тогда упёрся и не продал?
— Я бы закрыла дверь, — ответила честно. — И не открыла.
— Понял. Хорошо, что продал.
— Хорошо, что понял.
Главное произошло на простой кухне без «особых бокалов»: мы перестали делить «моё/твоё» по удобству и разделили ответственность. А квартира осталась там, где и должна быть.
