Мне невыносимо хотелось швырнуть телефон в стену. Я уже мысленно представила, как швыряю этот гаджет, он разлетается на осколки, а вместе с ним — связь с Леной, моей старшей сестрой. То, чего я в глубине души хотела уже много лет, но никак не решалась сделать.
— Что значит «не могу дать денег»? — голос в трубке сочился ядом. — Ты сидишь на шикарной работе, денег куры не клюют, а для родной сестры пожалеть мелочи не можешь?
Мелочь. В её понимании «мелочь» — это двести тысяч рублей. Сумма, которая для меня была результатом бесконечных сверхурочных, отказов от отпуска и экономии на всём, от кофе до одежды.
И ведь не в первый раз! В последние два года это превратилось в какой-то порочный ритуал: Лена попадает в «критическую ситуацию», мама звонит с тревогой в голосе, я пытаюсь сопротивляться, но в итоге сдаюсь. Каждый раз всё заканчивается одинаково: деньги уходят на сумки, поездки и рестораны, о которых я могу только мечтать, а потом всё повторяется снова.
— Лена, — я старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело, — мне самой нужны эти деньги. Я коплю на новую квартиру, забыла? Я ведь год назад говорила, что больше не смогу помогать, пока не решу свой жилищный вопрос.
— О боже, — фыркнула сестра с той особой интонацией, которую я ненавидела с детства, — будто разговаривает с неразумным ребёнком. — Ну отложи ты свою квартиру на пару месяцев! Не развалишься. Мне вот прямо сейчас нужно, понимаешь? Жизненно необходимо!
Перед глазами промелькнули картинки: вот маленькая Лена выхватывает у меня новую куклу — «Ты же можешь поделиться с сестрёнкой, Настенька? Она же старше, ей виднее…» Вот я, студентка первого курса, отдаю ей последнюю стипендию — «У Лены свадьба, ты что, не понимаешь, как это важно?» Вот я отказываюсь от поездки, о которой мечтала год, потому что «у Лены проблемы, ей нужна твоя помощь».
— Прости, я не могу, — впервые в моём голосе не было сомнений. — Я почти накопила на первый взнос за квартиру.
— Ясно, — оборвала меня Лена тем тоном, который всегда предвещал бурю. — Что ж, придётся сказать маме, как ты к нам относишься.
В трубке раздались короткие гудки.
Я бессильно опустила руку. Сердце колотилось, как будто я только что пробежала марафон. Да, конечно, сразу к маме — проверенная тактика. Как будто мы до сих пор делим лопатки в песочнице, и старшая бежит жаловаться родителям. Тридцать лет сестре, тридцать! А мозгов — как у пятилетки.
Телефон снова завибрировал — мама. Точно по расписанию. Можно даже не гадать, о чём разговор.
— Алло, — я вздохнула, готовясь к новому раунду этой бесконечной игры.
— Настя, что ты творишь? — в мамином голосе слышалось неприкрытое разочарование, к которому я привыкла с детства. — Как можно отказать родной сестре? Она же всегда к тебе со всей душой!
Я закрыла глаза. «От всей души» — это когда Лена отказалась быть моим поручителем по банковскому кредиту, потому что «не хочет рисковать»? Или когда она «забыла» вернуть деньги, взятые «до зарплаты», в пятый раз подряд?
— Мам, это мои деньги, — я изо всех сил старалась сохранять спокойствие, хотя в груди уже разрасталось знакомое чувство — смесь вины, обиды и бессилия. — Я копила их два года, во всём себе отказывала. Я хочу наконец-то жить в своей квартире, а не снимать эту конуру.
— А помнишь, как Лена помогала тебе с переездом? — мамин голос стал медоточивым, как всегда, когда она пыталась надавить на больное. — А кто приезжал к тебе в больницу, когда ты лежала с аппендицитом? Она всегда заботилась о тебе, а ты…
Я закатила глаза. «Приезжала» — громко сказано. Заглянула на пять минут, сделала пару фотографий для инстаграма с подписью о тяжёлых семейных испытаниях и упорхнула. Даже не спросила, нужно ли мне что-нибудь. А вот моя подруга Маша три дня носила мне еду, сидела со мной по вечерам и помогала дойти до ванной, когда мне было больно ходить.
— Мам, я…
— Знаешь что, — перебила она тем особым тоном, который всегда заставлял меня чувствовать себя последней дрянью, — если ты решила отгородиться от семьи — так и скажи! Нечего ходить вокруг да около. Думаешь, мне легко знать, что моя младшая дочь такая чёрствая?
Что-то в этих словах задело меня сильнее, чем обычно. Может, потому что в этот раз я действительно многое поставила на карту? Или потому что устала от роли вечной должницы в семейных отношениях?
— Ладно, мам, — устало произнесла я, выбирая путь наименьшего сопротивления. — Я подумаю.
— Вот и молодец, — мамин голос сразу потеплел, как по волшебству. — И позвони сестре, извинись. Она так расстроилась.
Конечно, я расстроилась. Банкомат вдруг дал сбой. И сколько бы я ни объясняла, что мне и самой нелегко, что я тоже имею право на собственные цели и мечты, — всё разбивалось о железную логику: семья важнее.
Я положила трубку и тяжело опустилась на кухонный табурет. Тесная однушка, которую я снимала последние три года, вдруг показалась ещё меньше. Или это мне стало тесно в этой вечной роли младшей сестры, которая всем должна?
Когда мы были детьми, всё казалось таким простым. Лена — старшая, я — младшая. Она командует, я подчиняюсь. Естественный порядок вещей. «Отдай Леночке куклу, она старше», «Уступи сестре, ты же младшая», «Лена, присмотри за Настей». Череда бесконечных уступок, которые я принимала как должное.
Я помню тот день, когда впервые почувствовала несправедливость этой системы. Мне было восемь, Лене — тринадцать. У нас были билеты в цирк, но Лена вдруг решила, что хочет пойти с подружкой в кино. Просто так, потому что. И мама без колебаний отдала ей мой билет. «Ты же не хочешь, чтобы Лена пошла одна? Она же расстроится. Ничего, в следующий раз сходим».
Следующего раза не было. Как и многих других обещаний.
После школы я уехала учиться в другой город, начала самостоятельную жизнь. Вот только для семьи я так и осталась маленькой Настей, которая должна прибегать по первому зову.
Лена никогда не церемонилась. В её понимании «одолжить» означало «взять и не вернуть». Деньги, одежда, время — всё это становилось её собственностью просто потому, что она «старше и ей виднее». А мама всегда поддерживала эту систему как надёжный фундамент.
Но с годами я стала замечать трещины в этом фундаменте. Стала задаваться вопросами. Почему Лена в свои тридцать до сих пор живёт с мамой? Почему она меняет работу каждые полгода, но при этом всегда находит деньги на дорогие сумки и туфли? Почему я, младшая, должна всё время выручать её, «успешную старшую сестру»?
Я открыла холодильник, достала бутылку воды. Мысли роились, как пчёлы в улье. Отказать — значит спровоцировать новый виток семейной драмы. Согласиться — снова отложить мечту о собственном жилье.
Двести тысяч… Это почти треть моего первого взноса за квартиру. Квартиру, о которой я мечтала с тех пор, как начала работать. О которой я думала, засыпая в съёмной комнате, где слышно каждое слово соседей. Которая означала бы не просто крышу над головой, но и свободу — свободу от необходимости подстраиваться под чужие правила.
Что я скажу себе через пять лет, если так и не решусь на этот шаг? Что было важнее: сохранить мир в семье или начать строить свою жизнь?
— К чёрту, — сказала я пустой кухне и решительно набрала номер. — Алло, Лен? Послушай, я не могу дать тебе всю сумму, но могу выделить пятьдесят тысяч. Пойдёт?
— Пятьдесят? — в её голосе звучало разочарование. — Настя, ну это же смешно. Мне нужно минимум сто пятьдесят.
Я почувствовала, как к лицу прилила кровь. Даже не «спасибо», даже не «я понимаю, что тебе тоже нелегко». Просто «дай больше».
— Лена, я предлагаю то, что могу, — мой голос дрогнул. — Хочешь — бери, не хочешь — твоё дело.
— Ну давай хотя бы сто, — сестра перешла на просительный тон, и я услышала в её голосе то особое мурлыканье, которое всегда заставляло меня сдаться. — Я заткну самые горящие дыры… Настя, это действительно важно.
Сто тысяч. Столько же я откладывала каждый месяц, сидя на гречке и отказываясь от встреч с друзьями, отпуска, новой одежды…
— Ладно, — выдохнула я, ненавидя себя за эту слабость. — Сто. Но больше я не потяну.
— Спасибо, сестрёнка! — обрадовалась Лена. — Я знала, что ты не подведёшь. Скинь мне сегодня, хорошо?
Я перевела деньги сразу же, пока не передумала. С каждой цифрой, которую я вводила в приложении, что-то внутри меня сжималось всё сильнее. Как будто я своими руками разрушала что-то важное не только в своём будущем, но и в самой себе.
А вечером я увидела в инстаграме Лены фотографии с новой брендовой сумкой. «Побаловала себя, имею право!» — гласила подпись. Подруга восхищалась в комментариях: «Вау, какая красотка!», «Ты это заслужила!». Никто из них не знал настоящую цену этой сумки — мои мечты, мои усилия, мои бессонные ночи.
Прошло три недели. Я постепенно успокоилась, убеждая себя, что поступила правильно. В конце концов, семья есть семья. Но каждый раз, когда я видела в соцсетях фотографии Лены — то на концерте, то в ресторане, — меня словно что-то кольнуло изнутри. Маленькая, но настойчивая мысль: «А что, если на этот раз я скажу „нет“?»
Новый звонок от мамы раздался в понедельник вечером. Я сидела за отчётами на работе, пытаясь закончить их до дедлайна.
— Настя, с Леной беда! — в голосе мамы слышалась паника.
— Что случилось? — я мгновенно напряглась, и всё недовольство мгновенно сменилось тревогой.
— Она в больнице. Давление скакнуло, думали, инсульт.
— Что?! — я почувствовала, как сердце забилось где-то в горле. — Какая больница? Я сейчас приеду!
— Нет-нет, её уже отпустили. Она дома, но… Настя, ей нужны деньги на обследование и лекарства. Срочно.
Знакомое чувство — смесь тревоги и подозрения — кольнуло меня. В прошлом месяце это была «срочная операция» для кота (который, как выяснилось позже, прекрасно себя чувствовал), до этого — «сломавшийся ноутбук с важными рабочими файлами»… Список можно было продолжать бесконечно.
Но мысль о том, что с сестрой что-то серьёзное, заставила меня отбросить сомнения. Всё-таки здоровье важнее моих подозрений.
— Сколько нужно? — спросила я, уже открывая банковское приложение.
— Лена говорит, тысяч триста.
Я чуть не подавилась воздухом. Сумма была неприлично огромной даже для настоящего лечения, не говоря уже о профилактике.
— Триста?! Мама, это запредельная сумма для обследования!
— Дочка, это же здоровье. Лена говорит, что нужен какой-то дорогой препарат, который делают только в частной клинике…
В этот момент что-то щёлкнуло у меня в голове. Или, скорее, встало на место. Я проработала в фармацевтической компании три года и знала стоимость практически любого препарата на рынке.
— Капельницы, что ли? — уточнила я, уже догадываясь, о чём речь. — С таурином и витаминами?
— Да-да, — обрадовалась мама, как будто моё знакомство с этими процедурами означало согласие их оплатить. — Ты же знаешь!
— Знаю, — мой голос похолодел. — Эти капельницы стоят максимум тридцать тысяч за курс. И, между прочим, их эффективность не доказана. Обычная витаминка с накруткой.
— Ну, наверное, ей нужно что-то ещё… — неуверенно протянула мама. — Лена лучше знает, что ей нужно.
— Например, новый айфон? — я не сдержала сарказма. — Мам, я не дам ей денег. Извини.
В трубке повисла тяжёлая пауза. Я почти физически ощущала, как мама мысленно перебирает все возможные аргументы, которые обычно на меня действовали.
— Настя, ты что, не веришь своей сестре? — в голосе мамы звучал укор. — После стольких лет, что вы провели вместе?
— Нет, не верю, — неожиданно для себя я сказала то, о чём молчала годами. — И тебе, мама, тоже не верю. Ты всегда её покрывала. Всегда. Сколько раз она брала у меня «до зарплаты» и не возвращала? Сколько раз клялась, что «вот сейчас действительно кризис», а потом выкладывала фотографии из дорогих ресторанов?
— Ну и пожалуйста! — мама повысила голос, и в нём звучала обида человека, которого впервые поймали на лжи. — Нам не нужны твои подачки! Мы сами справимся!
— Как обычно, да? — горько усмехнулась я. — Я отказываюсь помогать и сразу становлюсь «жадной эгоисткой», а Лена — «бедной жертвой».
— Я не говорила, что ты эгоистка…
— Но я подумала. Знаешь, мам, мне надоело. Правда надоело быть семейным банкоматом. Я вам не банкомат с функцией автоматической выдачи наличных!
Я нажала «отбой» и закрыла лицо руками. Руки дрожали, в глазах стояли слёзы. Впервые за много лет я позволила себе высказаться вслух.
Внутри боролись два чувства: ужас от собственной дерзости и странное, почти пьянящее ощущение свободы. Как будто я впервые за долгое время смогла полной грудью вдохнуть свежий воздух.
Вечером Лена позвонила сама. Я почти час раздумывала, брать ли трубку, но в конце концов решилась.
— Настя, что ты делаешь? — её голос звучал злобно. — Ты довела маму до слёз!
— И тебе добрый вечер, — я старалась говорить спокойно, хотя внутри всё сжималось от знакомого детского страха перед старшей сестрой. — Как твоё давление? Больше не скачет?
— При чём тут давление? — растерялась Лена.
— Ты была в больнице, разве нет? С подозрением на инсульт?
— А… да, — запнулась она. — Я же тебе говорю — мне нужны деньги на лечение.
— Странно. Потому что сегодня ты была в спа-салоне, судя по геолокации в твоём инстаграме. Обычно так не поступают при подозрении на инсульт.
Я сама удивилась тому, насколько спокойно прозвучал мой голос. Словно всё накопившееся за годы раздражение кристаллизовалось в холодную решимость.
В трубке повисла тишина. Потом Лена взорвалась:
— Ты что, следишь за мной? Это вообще нормально, по-твоему?
Я вздохнула. Лена всегда умела переводить стрелки, превращая себя в жертву, даже когда была явно неправа.
— Не слежу, а подписана на твой аккаунт. Как и ещё пятьсот человек. Лена, это уже перебор. Триста тысяч на несуществующее лечение? Серьёзно?
— Да при чём тут лечение?! — в сердцах воскликнула сестра. — Мне нужны деньги! Какая разница, на что? Ты сестра или кто?
В этот момент что-то во мне окончательно оборвалось. Я искренне старалась найти оправдание её поведению, думала, что могу доверять ей, несмотря ни на что… А она даже не считала нужным сохранять видимость правды.
— Знаешь, Лена, — мой голос звучал совсем не так уверенно, как мне хотелось бы, но я всё равно продолжила, — я больше не дам тебе ни копейки. Никогда. Можешь жаловаться маме, можешь обвинять меня в чём угодно, но это моё окончательное решение.
— Ты пожалеешь! — прошипела Лена. — Я всем расскажу, какая ты бессердечная тварь! Пожалела родную сестру! Тётя Галя, дядя Коля — все узнают!
Старый трюк. Угроза общественным порицанием. Раньше это всегда срабатывало — я боялась, что обо мне плохо подумают, что родственники отвернутся. Но сейчас…
— Рассказывай, — я пожала плечами, хотя она этого не видела. — А я расскажу, как ты выманивала у меня деньги последние пять лет. Как безропотная Настя оплачивала твои капризы, пока сама жила на макаронах. И кстати, те сто тысяч, что ты взяла на «жизненно важное» три недели назад — на что они ушли? На сумку?
— Не твоё дело! — огрызнулась сестра. — Тебе жалко, что у меня есть красивые вещи? Что я могу позволить себе то, о чём ты только мечтаешь? Ты просто завидуешь!
— Нет, Лена, — я вдруг поняла, что говорю чистую правду. — Я не завидую. Я устала. От твоей лжи, от маминых манипуляций, от вечного чувства вины. Всё, хватит.
Мой голос сорвался на последних словах, но я упрямо продолжила:
— Я хочу наконец-то жить своей жизнью. Иметь собственную квартиру. Не переживать каждый месяц, хватит ли мне денег до зарплаты. И знаешь что? Я имею на это право.
— Что ж, выбор сделан, — голос Лены стал ледяным. — Посмотрим, как ты запоёшь, когда тебе понадобится помощь.
— Привет, я Настя, — сказала я, и впервые за долгое время в моём голосе прозвучала лёгкая ирония. — Кажется, мы не знакомы. Может, ты меня с кем-то путаешь? С кем-то, кто когда-то просил у тебя помощи?
Я положила трубку и выключила телефон.
Несколько минут я сидела в полной тишине, прислушиваясь к себе. Это было странно — столько лет жить с убеждением, что ты должна всем и всегда, и вдруг осознать, что можешь просто сказать «нет». Что имеешь право заботиться о себе, не чувствуя вины.
Завтра будут новые звонки, сообщения, обвинения. Возможно, кто-то из родственников встанет на мою сторону, а кто-то — в ряды обвинителей. Лена и мама не сдадутся так просто, я это знала. Будут новые «кризисы», новые попытки манипулировать, новые уговоры.
И с каждым «нет» мне будет всё труднее. Я буду сомневаться, корить себя, просыпаться посреди ночи с мыслью «а что, если им действительно плохо?»
Но сейчас, в эту минуту, я чувствовала удивительную лёгкость. Словно я наконец-то выдохнула после долгой задержки дыхания.
Я открыла ноутбук и ввела в поисковую строку: «Квартиры в новостройках, первоначальный взнос». Пора было возвращаться к своим планам, от которых я слишком долго отказывалась ради других.
Я сделала глубокий вдох. И наконец-то свободно выдохнула.
