— Что? Папа… ты… ты меня выгоняешь?
— Я тебя предупреждал, — холодно сказал Константин, избегая ее взгляда. — Мое терпение лопнуло.
У тебя есть работа, сын уже взрослый. Проживете, ищите квартиру и съезжайте. Даю вам неделю.
— Я к отцу не поеду, — категорично заявила Рита и скрестила руки на груди.
— Ритка, ну зачем вспоминать прошлые обиды? — Валентина, соседка отца Риты, сама ее нашла. — Он один, пожилой, ему нужна помощь.
— Угу, сейчас же побегу. Тетя Валя, вы зря потратили свое время, не надо было приходить, — Рита закрыла двери прямо перед носом бывшей соседки. Она даже вспоминать не хотела прошлое.
***
Риту воспитывал один отец. У кого-то обычно нет папы, а у Риты никогда не было мамы. Только папа.
Он водил ее в садик, потом в школу. Ходил на все собрания, помогал с выбором платья на выпускной, потом платил за институт. Рита выросла, выучилась и собралась выйти замуж.
Отец был рядом и предостерегал:
— Ненадежный он, не нравится мне, — говорит отец дочери. — Не нравится он мне. Ну что за мужчина без постоянной работы, собственных квадратных метров?
— Папа, в тебе говорит ревность. Так и скажи, что ты просто не хочешь меня отпускать.
— Да я бы с радостью, — отец был эмоциональным, переживал за дочь. — Но хочется рядом с тобой видеть надежного мужчину, опору и поддержку для тебя.
— Он надежный, — обижалась Рита. — И жить мы с тобой не будем, не переживай.
— Лучше бы со мной остались, мне так спокойнее было бы, — отец сделал вид, что смирился с выбором дочери, но Рита была настроена категорично.
— Ага, чтобы ты его пилил каждый день и он сбежал от меня?
Скандалы продолжались до тех пор, пока Рита все же не оформила отношения официально и не ушла от отца на съемную квартиру.
Тогда отец, Константин, обиделся.
— Папа, ну что такого? Я выросла, замуж вышла, хочу жить отдельно.
— Ноги моей в вашем доме не будет, — заявил он, когда дочь собирала вещи.
— Ну как хочешь, я все равно буду приходить к тебе в гости.
Константин в гости к дочери не ходил, как они живут, не знал. А жила Рита плохо. Муж, как и говорил отец, оказался совсем ненадежным. Постоянно без работы, вечно в долгах.
Рита это поняла, к сожалению, не сразу. Она была влюблена и минусы любимого просто не замечала, списывала на временные трудности.
— Трудности, — говорил отец строго на кухне. — Это когда на ипотеку не хватает, на машину откладываете или в отпуск. А у тебя тунеядец под боком.
— Ну папа… — ныла Рита отцу, когда пришла попросить денег в долг. — Ну тяжело нам, понимаешь? Я еще ребенка жду… Дай, пожалуйста, в долг,
— В долг? — глаза у отца сузились. — Нет! Даже не проси! У тебя есть муж, он должен решать проблемы, а не ты.
— Папа, но не у кого ему просить, понимаешь? Не у кого. Родных нет, один он.
— Не мои проблемы, а его, пусть и решает.
— То есть ты не поможешь?
— Нет и не проси!
— Всегда ты так! Больше не приду!
Рита выскочила из родного дома и не появлялась чуть больше года. Отец знал, что она родила сына, что живет бедно. Но не лез, сам не звонил, помощь не предлагал.
Через год Рита пришла с ребенком и вещами.
— Я ушла от него, — сказала она сухо. — Вернулась домой. Пустишь?
Отец кивнул, ничего не сказал. Так и стали они жить вместе. Рита всю себя отдавала ребенку, отец помогал, чем мог: деньгами, иногда играл с внуком.
Так они прожили пятнадцать лет.
Пятнадцать лет спокойной размеренной жизни, каждый привык, у каждого своя комната.
Рита работала, ее сын Миша уже заканчивал девятый класс, а Константин отметил юбилей, семьдесят лет и превратился в классического дедушку: ворчливого, но заботливого.
Их троица была как монолит, единый организм, живущий по своим, давно заведенным правилам.
Все рухнуло в один день. Константин с утра был каким-то суетливым, даже надел почти новую рубашку, что делал крайне редко. На расспросы Риты отмахивался, мол, по делам надо. Вернулся он к вечеру и не один.
На пороге рядом с ним стояла женщина. Яркая, в обтягивающих джинсах и с копной осветленных волос, а вид ей было лет сорок пять, может, чуть больше.
Рита окинула ее оценивающим взглядом и замерла.
— Дочка, Миша, познакомьтесь. Это Светлана, — голос у отца был непривычно бодрым, даже каким-то заискивающим. — Мы… э-э-э… теперь будем жить вместе.
Миша вышел из своей комнаты на шум и застыл с телефоном в руке, недоуменно переводя взгляд с деда на незнакомку.
Рита медленно сняла с плиты кастрюлю с супом и молча поставила ее на подставку.
— Папа, это что, шутка? — спросила она.
— Почему сразу шутка? — обиженно пробормотал Константин. — Я что, не имею права на личное счастье? Света прекрасный человек, понимает меня с полуслова.
Светлана, почувствовав напряжение, сделала шаг вперед и растянула губы в улыбке. — Риточка, здравствуйте. Константин Игоревич мне про вас столько рассказывал…
Риточка? Риту от одного этого слова перекосило. Она посмотрела на гостью, потом на отца, недовольно скривила лицо.
Она же всегда была хозяйкой в этом доме, а тут.. непонятно кто, откуда он вообще ее взял? Ее отец, моралист и блюститель нравов, привел в их дом… вот это.
— Вы не ошиблись адресом? — Рита проигнорировала протянутую руку Светланы. — Мы не вызывали аниматоров.
— Рита! — рявкнул Константин. — Не смей так разговаривать!
— А как мне разговаривать?! — она повысила голос. — Ты приводишь в дом женщину, которая тебе в дочери годится, и ждешь, что я буду хлопать в ладоши?
Ты, человек, который мне всю плешь проел из-за моего бывшего мужа! Который твердил про «надежность» и «ровню»!
Это, по-твоему, ровня? Где ты ее нашел? На сайте знакомств для пенсионеров?
— Рот закрой! — лицо отца побагровело. — Это не твое дело! Это мой дом, и я буду решать, кто в нем живет!
— Твой дом? А мы с Мишкой тогда кто здесь? Квартиранты?
В разговор вмешался Миша.
— Дед, ты серьезно? Мама права. Ты всегда говорил, что главное, это семья, что нужно думать головой. А сейчас что?
Константин посмотрел на внука, потом на дочь. В его глазах на секунду мелькнуло сомнение, но тут же погасло, сменившись упрямством.
Он взял Светлану за руку, словно защищая ее от нападок.
— Я все решил, — отрезал он. — Светлана, моя женщина. И она будет жить здесь. Мы любим друг друга.
А вы… если вам что-то не нравится, можете собирать вещи. Я вас не держу.
— Хорошо, — выдохнула Рита. — Хорошо, папа, будь по-твоему. Миша, пошли в комнату.
Она развернулась и, схватив сына за руку, ушла в свою спальню, громко хлопнув дверью.
Сначала она хотела просто собрать вещи и уйти, но потом передумала. Она просто так отца не оставит с этой…
Даже нормальных слов для Светланы она подобрать не могла.
Рита демонстративно игнорировала Светлану, отвечая на ее вопросы через отца или сына.
Если та готовила ужин, Рита кормила Мишу бутербродами в своей комнате, громко заявляя, что от жирной пищи у ребенка потом болит живот.
Светлана не вступала в открытые перепалки. Вместо этого она играла роль ж…ртвы, и играла гениально.
— Костенька, я хотела как лучше, испекла твои любимые сырники, — жаловалась она Константину тихим, дрожащим голосом, когда они оставались одни. — А Рита даже не притронулась.
Сказала, что от моего творога можно отравиться. Мне так обидно, я же от всей души…
Константин, ослепленный поздней любовью, видел лишь одно: его милую, добрую Свету обижает неблагодарная, истеричная дочь.
Вечером он врывался в комнату Риты без стука:
— У тебя совесть есть? — гремел он. — Человек для нас старается, душу вкладывает, а ты нос воротишь! Неблагодарная!
— Папа, она специально это делает! — взрывалась Рита. — Она выживает нас из нашего же дома! Ты не видишь? Она притворяется!
— Это ты притворяешься! — не унимался отец. — Притворяешься хозяйкой, которой давно не являешься! Это мой дом и моя женщина! И ты будешь ее уважать!
Каждый такой разговор заканчивался поражением Риты. Она оставалась виноватой, а Светлана — невинной страдалицей, что делало ее позиции в доме еще крепче.
Миша поддерживал мать, как мог: демонстративно надевал наушники, когда говорила Светлана, или язвил в ее адрес. Но это лишь подливало масла в огонь. Для Константина и внук становился испорченным дурным влиянием матери.
Однажды Рита увидела, как Светлана бесцеремонно листает семейный фотоальбом.
— Не трогайте! — закричала Рита, вырывая альбом из ее рук. — Не смейте трогать мои вещи своими руками!
Светлана испуганно отшатнулась, и ее глаза наполнились слезами.
— Риточка, я просто… я хотела посмотреть, какой Костя был молодой…
— Прекрати! — на пороге гостиной вырос Константин. Он видел только одно: его дочь снова нападает на его женщину. — Я сыт по горло твоими истериками! Ты превратила дом в поле боя!
— Я?! Да это она все делает исподтишка! Это она чужая в этом доме! Здесь были только мы!
— Мне нужна любовь и забота, а не твое вечное недовольство! Я терпел пятнадцать лет твою кислую мину после твоего неудачного замужества! Хватит! Я хочу жить! Слышишь? Жить, а не доживать рядом с тобой!
— То есть ты выбираешь ее? — прошептала Рита.
— Да! — отрубил отец. — Я выбираю свое счастье! А ты… Ты мне здесь больше не нужна. Собирай свои вещи.
— Что? Папа… ты… ты меня выгоняешь?
— Я тебя предупреждал, — холодно сказал Константин, избегая ее взгляда. — Мое терпение лопнуло.
У тебя есть работа, сын уже взрослый. Проживете, ищите квартиру и съезжайте. Даю вам неделю.
Он развернулся, обнял плачущую Светлану за плечи и увел ее в спальню. Рита осталась стоять посреди комнаты, прижимая к груди старый фотоальбом. Ее вышвырнули на улицу, как ненужную вещь.
Прошло полгода. Полгода, которые Рита и Миша провели в крохотной съемной однушке на окраине города.
Жизнь превратилась в бесконечный марафон работа-дом-уроки. Рита брала подработки, спала по пять часов, но ни разу не пожаловалась.
О судьбе отца она не знала и знать не хотела. Он свой выбор сделал. Он вычеркнул ее из жизни, она его.
Однажды вечером в дверь настойчиво позвонили. На пороге стояла тетя Валя, их бывшая соседка по лестничной клетке.
— Рита, я тебя еле нашла! Через твою работу адрес узнала! Беда у вас!
— У нас все в порядке, теть Валь, — холодно ответила Рита, не приглашая соседку войти.
— Да не у тебя, у отца твоего! — выпалила Валентина. — Квартиру-то вашу продали! Месяц назад уже! Светка продала! Новые жильцы въехали, а ее и след простыл!
Рита молчала.
— Я навела справки, — тараторила соседка. — Слышала, как она с нотариусом говорила про какую-то доверенность…
В общем, спровадила она твоего отца, Рит. В пансионат для престарелых. «Тихая пристань» называется, за городом где-то.
Говорят, совсем плох стал, сдал сильно. Надо забирать его, Рита! Пропадет ведь мужик! Он отец твой, как-никак.
— Отец? У меня нет отца, тетя Валя. Мой отец умер в тот день, когда выгнал меня с внуком на улицу ради своей пассии. Он хотел жить, а не доживать, вот, видимо, и живет.
— Да как ты можешь такое говорить?! — ахнула соседка. — Это же кр…вь родная!
— Кр…вь не гарантия порядочности, — отрезала Рита. — Спасибо, что сообщили, но это не мои проблемы.
Она закрыла дверь перед самым носом ошарашенной женщины. Всю ночь Рита не могла уснуть, перед глазами стоял отец. На утро она собралась и поехала в пансионат.
Пансионат «Тихая пристань» оказался унылым трехэтажным зданием за пыльным забором. Внутри пахло хлоркой и столовской едой.
Рита нашла отца в общей комнате отдыха. Могучий, упрямый Константин превратился в немощного, жалкого старика.
Он не сразу ее заметил. Рита подошла и остановилась напротив.
— Рита? — его голос был тихим.
— Здравствуй, папа. Я пришла посмотреть на твое личное счастье. Ну что, счастлив? Доволен своим выбором?
Он молчал, лишь опустил голову.
— Она ведь была твоей единственной радостью, а я отравляла тебе жизнь, — продолжала Рита безжалостно. — Где теперь твоя радость?
Наверное, тратит деньги, вырученные за квартиру, в которой я выросла.
Ты не думай, я пришла не за тобой. Я пришла только для одного, чтобы посмотреть тебе в глаза и сказать то, что ты, наверное, хочешь услышать.
Ты ошибся, папа, ты сделал неправильный выбор. И тебе с этим жить.
Рита развернулась и пошла к выходу, не оборачиваясь. Она сделала то, что хотела. А забирать его она не планировала. Зачем он ей? Ей некуда…
