Знаете, Раиса Петровна была той еще, ну как сказать, принципиальной женщиной. Она всегда говорила, что в доме животным не место. Вы бы видели, как складывались её морщинки вокруг губ, когда она произносила эту фразу. Морщинки как будто ставили восклицательный знак в конце предложения.
— Никогда! Никаких котов! — это звучало как государственный закон. — Только представьте: шерсть повсюду, когти, запахи эти. Нет-нет-нет.
И вот представьте картину: декабрь, снег, термометр за окном показывает минус пятнадцать. Раиса Петровна возвращается из магазина — пакеты, авоськи, тяжело дышит. А у подъезда кот. Рыжий такой, наглый. Смотрит, будто квартиру снять хочет.
Раиса Петровна сделала вид, что не заметила его. Хотя — как такого не заметить? Рыжее пятно на белом снегу. Проигнорировала и пошла домой.
На второй день ситуация повторилась. И на третий. А на четвертый Раиса Петровна, озираясь (вдруг соседка Лидия увидит?), вынесла блюдце с теплым молоком. Просто так. Из человеколюбия. Не потому что кот, а потому что живое существо мёрзнет.
— Только не думай, что это что-то значит, — прошептала она, оставляя блюдце. — Это просто молоко. Разовая акция.
На пятый день рыжий нахал уже ждал её у подъезда. Стоял, как будто имел право тут находиться. Этот взгляд — «ну что, принесла?» — бесил Раису Петровну до глубины души.
— Да что ж такое, — пробурчала она, доставая из кармана кусочек колбасы, завернутый в салфетку. — Последний раз, слышишь? Совсем совесть потерял.
Кот сожрал колбасу и улыбнулся. Да-да, именно улыбнулся — так показалось Раисе Петровне. А потом, представляете, пошел за ней! Прямо к двери подъезда! Хвост трубой, походка вразвалочку, будто он тут уже прописан.
— Ну-ка брысь! — возмутилась бабушка, отгоняя его рукой в вязаной перчатке. — Я же сказала — никаких животных!
Раиса Петровна думала, что отделалась от кота на этом. Ан нет. На следующее утро она услышала царапанье в дверь. Такое настойчивое, с характером.
— Да кто там еще?! — пробурчала бабушка, отрываясь от утреннего чаепития.
Открыла дверь — а там он. Рыжий. Сидит как ни в чем не бывало и смотрит такими глазами, ну знаете, когда кажется, что кот все про тебя знает и даже немного больше.
— Брысь! — замахала она руками. — Ты как сюда попал вообще? До пятого этажа!
Кот и ухом не повел. Просто сидел и смотрел. И что-то в этом взгляде было такое, что Раиса Петровна вздохнула и пробормотала:
— Ладно. На минутку. Только молоко попить, и всё, понял? А потом брысь отсюда.
Кот, видимо, понял всё по-своему. Проскользнул в квартиру с таким видом, будто делает одолжение, осмотрелся по-хозяйски и направился прямиком в комнату. Не на кухню, заметьте, куда его, собственно, и звали! А в комнату!
— Эй-эй-эй! Куда это ты?! — Раиса Петровна засеменила следом, расплескивая молоко из блюдца. — А ну стой!
Но было поздно. Рыжее чудовище уже запрыгнуло на ее кресло. И не просто запрыгнуло, а развалилось так знаете, как император на троне.
— Да что ж ты, — бабушка не нашла слов. — Вот наглость-то!
А кот смотрел на нее и, кажется, улыбался. В тот день он так и не ушел. И на следующий тоже. Раиса Петровна сама не заметила, как начала называть его Васькой.
— Это временно, — объясняла она себе, насыпая корм в мисочку. — Погода наладится, и пусть идет, куда хочет.
Через неделю Васька уже точно знал, где его место, когда приходит время обеда, и когда можно запрыгнуть на колени. А еще — когда лучше не показываться на глаза, потому что бабушка «не в настроении».
Как-то раз в дверь позвонила соседка, Лидия Ивановна. Женщина-радар, как называла ее Раиса Петровна. От ее внимания ничего не ускользало.
— Петровна! — с порога затараторила соседка. — А чей это кот у тебя в окне сидел? Рыжий такой.
Раиса Петровна замерла с чайником в руке.
— Какой еще кот? — попыталась она сделать удивленное лицо. — Привиделось тебе, Лидия.
И в этот самый момент, как назло, из комнаты вальяжной походкой вышел Васька. Потянулся, зевнул и, не обращая внимания на гостью, направился на кухню.
— Ага! — торжествующе воскликнула Лидия. — А это тогда кто?
— Это не мой, — нашлась Раиса Петровна. — Он сам пришел. Погреться только. Временно это всё.
— Да-да-да, — закивала Лидия с таким видом, что сразу стало ясно — ни единому слову не поверила. — Конечно, временно. А миска-то у него уже есть, смотрю.
Когда соседка ушла, Раиса Петровна строго посмотрела на кота:
— Вот что ты наделал! Теперь весь дом будет знать, что я, — она не договорила. — Слушай сюда, Василий. Ты тут не хозяин, понял? Временно ты тут.
Васька в ответ только дернул хвостом и продолжил есть.
А на следующий день случилось непоправимое. Раиса Петровна легла вздремнуть после обеда, а когда проснулась — обнаружила, что ее новая скатерть, с вышивкой, привезенная дочерью из самой Польши! — безнадежно испорчена. На краешке красовались свежие следы кошачьих когтей.
— Василий! — от крика бабушки, кажется, вздрогнули стены.
Кот, явно понимая, что натворил что-то нехорошее, выглянул из-за шкафа. Глаза виноватые, хвост поджат.
— Иди сюда! — Раиса Петровна подняла палец. — Будем разговаривать по-взрослому!
Васька подошел, сел напротив и зевнул. Просто взял и зевнул ей в лицо! Как будто ему было совершенно наплевать на все эти человеческие проблемы со скатертями.
— Ты… ты… — бабушка задохнулась от возмущения. — Да я тебя… выставлю за дверь! Немедленно!
Но что-то в глазах кота — то ли грусть, то ли покорность судьбе — заставило ее сбавить тон.
— Ладно, — вздохнула она. — Еще один такой фокус, и точно выставлю. А пока, иди сюда, горе ты мое рыжее.
И кот, словно поняв, что прощен, тут же запрыгнул к ней на колени и начал мурчать так громко, что старые часы на стене, казалось, сбились с ритма.
— И все-таки ты не мой кот, — прошептала Раиса Петровна, поглаживая рыжую шерсть. — Не мой, понял? Ты — сам по себе. У нас с тобой временное соглашение. Сезонное, так сказать.
А Васька в ответ только щурился и мурчал, мурчал, мурчал.
Так прошел месяц. Раиса Петровна и Васька притёрлись друг к другу. Даже выработали что-то вроде распорядка: утренний чай (у бабушки) и утренний корм (у кота), дневная дрёма (у обоих), вечерний сериал (причем оба смотрели, честное слово).
Но вот однажды Васька снова отличился. Раиса Петровна зашла в ванную и обнаружила, что ее любимое полотенце, с вышивкой «Крым-2019», валяется в раковине. Мокрое! А рядом — рыжие шерстинки. И на бортике ванны — следы кошачьих лап.
— Всё! — воскликнула бабушка, хватаясь за сердце. — Это последняя капля! Ты, Василий, перешел все границы. Будешь так себя вести — вон из дома!
Кот только посмотрел на нее своими желтыми глазами, в которых читалось что-то среднее между «я так больше не буду» и «да ладно тебе, подумаешь».
— Нет, я серьезно, — Раиса Петровна подняла палец. — У меня тут не проходной двор. Будешь плохо себя вести — за дверь, на мороз! Понял?
Васька, кажется, не понял. Или сделал вид. В тот же вечер он умудрился сбросить с комода фотографию в рамке — ту самую, где Раиса Петровна с покойным мужем Степаном на море. Не разбил, слава богу, но бабушка была вне себя.
— Ну всё, — загремела она, хватая кота за шкирку и направляясь к двери. — Я тебя предупреждала? Предупреждала! Теперь сам виноват.
И выставила его на лестничную клетку. Демонстративно захлопнув дверь.
Через пять минут из-за двери послышалось жалобное мяуканье. Тихое, но такое проникновенное, что у Раисы Петровны внутри что-то дрогнуло. Она подошла к двери, прислушалась. Мяуканье стало громче.
— Нет, — твердо сказала она сама себе. — Нельзя идти на поводу. Характер надо воспитывать. Пусть посидит и подумает.
Но мяуканье становилось всё жалобнее. И через десять минут бабушка не выдержала. Открыла дверь — а там Васька, сидит как несчастный сиротка, глаза блестят, будто слезинки.
— Ладно, заходи, — вздохнула она. — Но чтоб это в последний раз, понял? В последний.
Кот мгновенно просочился в квартиру и, как ни в чем ни бывало, побежал на кухню — к миске.
— Нет, ты видел такого наглеца? — Раиса Петровна обратилась к фотографии мужа. — Степан, ты только посмотри! Я его наказываю, а он жрать просит. Никакого раскаяния!
А вечером, когда они сидели перед телевизором, с экрана вдруг объявили:
— Внимание, экстренное сообщение. На город надвигается арктический циклон. Ожидаются аномальные морозы до минус тридцати градусов. Просьба воздержаться от длительного пребывания на улице.
Раиса Петровна поежилась и посмотрела на кота, уютно свернувшегося клубком рядом с ней.
— Ну, тебе-то теперь всё равно, — пробурчала она, почесывая Ваську за ухом. — У тебя теперь есть крыша над головой.
И тут же представила: а что, если бы она не пустила его месяц назад? Сейчас бы он мерз там, на улице, под этим арктическим циклоном, в минус тридцать.
Следующие три дня город вымерзал. Столбик термометра опустился до минус двадцати восьми, а на ветру, говорят, было все тридцать пять. Раиса Петровна даже носа на улицу не высовывала. Сидела дома, заваривала чай, смотрела сериалы и гладила кота.
— Повезло тебе, Василий, — приговаривала она. — В рубашке родился, что на меня напоролся. Другая бы и не взглянула.
Но на четвертый день мороза Васька начал чудить. То к окну бросится, то у двери трётся, то мяукает безостановочно, будто с ума сошел.
— Да что с тобой такое? — недоумевала Раиса Петровна. — Тебе чего не хватает? Корм есть, вода есть, тепло, уютно. А ты всё мечешься и мечешься!
И тут ее осенило.
— А-а-а, ты гулять хочешь! — всплеснула она руками. — Ну нет уж, дорогой. В такой мороз никаких прогулок. Сиди дома.
Но Васька не унимался. Душераздирающе выл на дверь, царапал ее, а потом вообще встал на задние лапы и повис на ручке.
— Да что ж такое, — возмутилась бабушка. — Нет! Нельзя! Замерзнешь!
И тут она замерла. Она что, переживает за кота? За этого наглого рыжего захватчика, который портит ее вещи и нарушает покой?
— Вот до чего дожила, — пробормотала Раиса Петровна, качая головой. — С котом разговариваю, как с человеком.
А потом посмотрела на градусник за окном и решительно направилась к шкафу. Достала оттуда старую шкатулку с нитками, спицами и крючками.
— Ох, Степан, видел бы ты меня сейчас, — сказала она фотографии мужа. — Совсем из ума выжила старуха.
И села вязать. Сначала прикинула размеры. Потом выбрала нитки — серые и голубые, под цвет Васькиных глаз. Потом начала собственно вязать — что-то похожее на маленький свитер. С дырочками для лап и хвоста.
— Заболею еще из-за тебя, — ворчала Раиса Петровна, орудуя спицами. — Сама не знаю, что делаю.
А Васька сидел рядом и следил за процессом с таким умным видом, будто понимал каждое движение.
К вечеру свитерок был готов. Немного кривоватый, с полосками разного размера, но тёплый. Зато теперь этот ненормальный кот мог выйти на улицу и не замерзнуть.
— Иди сюда, — позвала Раиса Петровна. — Примерка.
Васька, как ни странно, не сопротивлялся. Только фыркал недовольно, пока бабушка натягивала на него вязаное творение, просовывая лапы в рукава. Когда дело было сделано, кот замер, словно не понимая, что это с ним сделали и зачем.
— Ну, красавец, — хмыкнула Раиса Петровна, оглядывая результат. — Теперь можно и на улицу. Хоть на северный полюс.
И в этот самый момент в дверь позвонили.
На пороге стояла Лидия Ивановна. С пакетом из магазина и с таким выражением лица, будто уже знала, что сейчас увидит что-то интересное.
— Раечка, я тут пирожки испекла. Подумала, занесу тебе, а то в такой мороз…
И тут она замерла. Глаза её расширились так, словно увидела призрака. А Раиса Петровна не сразу поняла, в чём дело, пока не проследила за взглядом соседки. А смотрела Лидия Ивановна на Ваську. На Ваську в полосатом вязаном свитере.
— Мать моя женщина, — выдохнула соседка и разразилась таким хохотом, что, кажется, эхо пошло по всему подъезду. — Раиса Петровна, «никаких котов в доме», значит?! А это тогда что? Племянник в костюме кота?
Раиса Петровна вспыхнула, будто её поймали за чем-то неприличным.
— Лидия, это совсем не то, что ты думаешь, — начала она оправдываться. — Это всё временно. Он сам пришёл. И вообще, а что мне делать было? На улице минус тридцать!
Но Лидия Ивановна уже не слушала. Она смотрела на кота с таким умилением, какого Раиса Петровна от неё никогда не видела.
— Господи, да какой красавец! И свитерок какой милый! Ты сама связала? Надо же! А говорила «не потерплю животных». Ой, не могу!
И снова залилась смехом. А Раиса Петровна вдруг поняла, что ей вовсе не стыдно. Ни капельки. Наоборот, ей вдруг стало так тепло на душе. Как будто она сделала что-то правильное.
— Да, — вдруг твёрдо сказала она. — Сама связала. Васька мёрзнуть не должен.
С того дня всё изменилось. Теперь каждое утро Раиса Петровна со своим котом в свитерке чинно выходила «на прогулку» на поводке — буквально на пять минут, подышать свежим воздухом во дворе. И всякий раз, когда соседские бабушки-дедушки восхищались:
— Раиса Петровна, чей это такой кот чудесный? В одёжке!
Она гордо отвечала:
— Мой. А чей же ещё? Ему холодно на улице, вот я и связала. А что такого?
И однажды, рассматривая фотографию с покойным мужем, Раиса Петровна вдруг сказала, как будто Степан мог её слышать:
— Знаешь, а ведь нам хорошо. Мне и Ваське. Оказывается, можно и в моём возрасте передумать. Я ведь всю жизнь считала, что не люблю котов. А выходит, просто своего ещё не встретила.
И ей показалось, что муж на фотографии улыбнулся.
